№31 август 2006
| Вид материала | Документы |
- Библиографический указатель новых поступлений в рнмб июль август 2006, 1273.32kb.
- Закон о стимулировании инвестиций (заголовок изм. – Гг, ном. 37 За 2004 Г.), 226.78kb.
- Темы лекций по аюрведе на июль август 2006 дата, 14.17kb.
- В. Ф. Чешко Август 48 Урок, 10161.74kb.
- И в результате деятельности на суше к Бухарестской конвенции Проект Август 2006 Преамбула, 364.04kb.
- Москва Издательство «Права человека», 11115.03kb.
- Закон о публичном предложении ценных бумаг, 2352.58kb.
- Сравнительный анализ основных требований к бухгалтерской (финансовой) отчетности, 483.2kb.
- Бюллетень новых поступлений Техническая литература за май – август 2011 автоматика, 270.15kb.
- Закон о местных налогах и пошлинах, 628.35kb.
 № 31 август 2006 ссылка скрыта
|
^ НАШИ ИСТОКИ
Лев Николаевич ТОЛСТОЙ
ВОЙНА И МИР 1
XXVII
назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m-lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу. В столовой, громадно-высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно-сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! 2
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из-под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleuré les larmes de ses yeux, 3 – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте-то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая-то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!... Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов... Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс-кригс-вурст-шнапс-рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс-кригс-вурст-раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый-Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!... Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!...
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё-таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой-то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M-lle Bourienne, voilà encore un admirateur de votre goujat d'empereur! 4 – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. 5
– "Dieu sait quand reviendra"... 6 – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из-за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из-за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
–Сomme c'est un homme d'esprit votre père, – сказала она, – c'est à cause de cela peut- être qu'il me fait peur. 7
– Ax, он так добр! – сказала княжна.
^ Продолжение следует
1 Продолжение, начало в печатном "Ликбезе" № 4-7, 10-14 и в электронном "Ликбезе" № 4-30.
2 [поддаваться этой мелочности!]
3 [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,]
4 вот еще поклонник вашего холопского императора...
5 Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.
6 [Бог знает, вернется когда!]
7 Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого-то я и боюсь его.
ПОЭЗИЯ
БАДЖО
^ БОЖЕСТВЕННЫМ МУЖЧИНАМ
(подборка стихов)
Посвящается Вячеславу Корневу, Михаилу Гундарину, Владимиру Токмакову,
Андрею Коробейщикову, а также доктору К., чье имя оставлю в секрете.
* * *
Подскажи мне, мой друг, почему мое Солнце погасло?
Почему моя жизнь так настойчиво душит меня?
Кто подлил в мой душевный огонь ядовитое масло?
Почему приключения больше меня не манят?
Мне б отдать свою молодость песням, веселью и страсти,
Только радости мне в этой жизни уже не видать.
Я состарилась в двадцать, и сердце распалось на части.
Боже мой! Я почти разучилась мечтать!..
Да, я знаю, талант не пропьешь и не спрячешь под землю.
Но зачем он мне нужен, когда на душе тяжело?
Изливать свои муки в стихах, ждать, что им кто-то внемлет?
Или, может, писать про любовь – просто так, всем назло?
Не проси, ангел мой, я писать про любовь не желаю!
Я забыла о ней, так зачем сочинять ерунду?
Укажи лучше мне покороче дорогу до рая,
А то вдруг заблужусь ненароком и в ад попаду.
Но я знаю, ты мне ничего не ответишь, - и ладно!
Улыбнешься, как всем (что ж, спасибо тебе и на том!).
Ну и пусть в моей жизни пропащей не все шоколадно,
Это только сейчас. Мы посмотрим, что будет потом.
2005
* * *
Неизреченный, дай мне крылья!
Я так устала быть земной.
Мои ступни покрыты пылью,
Хочу я улететь домой.
Хочу домой, туда, где ветер
Играет в волосах моих,
Где, если встанешь на рассвете,
Увидишь сотни золотых
Забавных рыбок, что искрятся,
Плескаясь в солнечных струях.
И только там, на небе, снятся
Мне сны о радужных дворцах.
Прости меня! Да, ты мне дорог,
Но дай мне крылья, я прошу!
А там посмотрим, может, скоро
Тебя к себе я приглашу.
2006
* * *
Хочу сказать я (Господи, спаси
От пагубных последствий откровения)
Гундарину отдельное «мерси»
За то, что гений вдохновляет гения.
2006
* * *
Поцелуй меня, пожалуйста, при встрече,
Но не как всегда, не машинально.
Поцелуй как в самый первый вечер –
Крепко, страстно и чуть-чуть нахально.
2006
* * *
Я знаю, что так не бывает,
Но хочется верить и ждать:
Вдруг лед в его сердце растает,
И счастье вернется опять.
Таро, бесполезные карты,
Не могут судьбу изменить.
Ворона, ты можешь не каркать.
Кукушка, молчи, мне не жить.
Я знаю, мы вместе не будем,
Но я не могу без него.
Вот так и ломаются судьбы.
И это обидней всего!
2006
* * *
В твоих глазах безбрежность океана.
В твоих глазах холодный блеск звезды.
Всю жизнь мечтала я о дальних странах,
Не зная то, что где-то рядом ты.
Ты волк степной, ты одинок и мрачен.
А я безумству отдаюсь сполна.
Быть может, ты судьбой мне предназначен?
А если нет, останусь я одна.
Ведь и в моих глазах бушуют волны.
Ведь и в моих глазах сиянье звезд.
Мне надоело быть как ветер вольной.
Я знаю, что наш мир не так уж прост.
Ведь и мои глаза полны печали,
Но ты заполнил сердца пустоту.
Я очень сильно по тебе скучаю.
Я на край света за тобой пойду.
2006
* * *
Я божественность Вашу любовью своей заземлю.
Да, Вы – ангел, и мне Вы почти недоступны.
Но что делать, коль я Вас так сильно люблю?
Лично мне это чувство не кажется чем-то преступным.
Я не требую жертв, и взаимности я не ищу.
Но (не стану скрывать) я мечтаю, ведь это не вредно.
Я последнюю птицу надежды на волю пущу
И останусь ни с чем, одинокой, печальной и бедной.
2006
* * *
Пусть не мне ты подарен судьбой,
А какой-то чужой и далекой,
Я хочу быть навеки с тобой…
И таинственной ночью глубокой
Я тебе посылаю свой сон:
Мы гуляем по дивному саду,
Слышим неба божественный звон
И любуемся алым закатом.
В этом мире с тобой мы одни,
Здесь есть все, что душа пожелает:
Дивный сад и заката огни…
Я тебе этот сон посылаю.
Может, встретив меня в этом сне,
На мгновенье счастливей ты станешь,
И, проснувшись потом рядом с ней,
Ты любить меня не перестанешь.
2006
* * *
Моя юность в венчике из роз,
Моя нежность, миллион терзаний…
Я переплывала море слез,
Чтоб постигнуть тайны мирозданий.
Я жила и в сказках, и в мечтах,
И в забытых всеми древних книгах.
Я искала, преодолевая страх,
Вечность, обернувшуюся мигом.
2006
Михаил ГУНДАРИН
^ ПЕЙЗАЖ И ВОКРУГ
(подборка стихов)
СТАРЫЙ НОВЫЙ ГОД
Паулю Госсену
I
Над твоим теремком разноцветный дым.
В сенках шею сломаешь, да словишь кайф.
Ключевая фраза здесь: молодым
Молодое. Для рифмы добавим rifle.
Все одеты в ружья, любой - патрон.
Тот, кто в облаке, вправе спустить курок.
Невозможное брызжет со всех сторон,
Невозможнее – между строк.
Нынче вспомнить об этом – как будто тень
Свою сдать в химчистку. Ей страшно там,
Износившейся, как ремень
Упомянутых джинсов, что тоже – хлам.
II
Если вправду над нами пустой эфир,
Сохраняющий все ледяной архив,
Не портвейн он по плотности, но кефир,
И попавший в него поневоле жив.
Хочешь встретиться с телом, погрязшим здесь –
Спиритический, что ли, купи трельяж.
Перед тем, как увидеть, используй смесь -
Обнаружишь одну из своих пропаж
Похудевшей на дюжину килограмм.
Имена не важны, ибо случай прост -
Ты выходишь из рамок, а он - из рам,
Беспокойный юноша в полный рост.
III
«Каково во льдах?» «Да пошел ты на х.,
Провисевший жизнь чебурашкин мех».
Этот правильный голос в любых мирах
Вразумляет заблудших всех,
Возвращает сюда, где накрытый стол
И компания за столом
Будет петь о том, кто себя нашел
И не думает о другом.
Но я вновь о времени главных книг,
Повидавших все небольших квартир.
Где герои прикусывали язык,
Мы - ловили в сеть, рифмовали мир
IV
В полутемных подъездах. Ты помнишь, нет,
Говоривших «да» в неурочный час?
Милицейский патруль или прошлых лет
Саблезубая сволочь настигла нас.
Я об этом писал много раз подряд,
Снегом слов набивая привычный рот.
А сегодня, оглядываясь назад,
Говорю, что пора вперед.
Только новое вправе так тратить речь
И выплескивать лишнюю кровь из ран.
На халяву данного - не беречь,
Под любую ночь подставлять стакан
V
Было музыкой, музыкой, стало тьмой,
Золотого похмелья четвертым днем.
Так давай еще по одной,
Отправляясь своим путем.
Расходясь по своим путям,
Уточнишь ты – и вправду так.
Возвращайся к своим гостям,
Объясняй им и этот знак.
Он в последнем автобусе, носом в снег,
В новогоднем безумии городском,
Где случайный старится человек
В вечность, думал, в ночь, оказалось - в дом.