Великие властители прошлого. Причины военных неудач Наполеона Бонапарта

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2

Почему Наполеон проиграл?

За 25 лет Великой Революции и Первой Империи французская армия одержала столько блистательных побед и разбила столько отличных армий, что по праву считалась лучшей армией конца XVIII и начала XIX веков. Сам Наполеон, который как никто другой знал военное ремесло, говорил, что у него имелось лучшее оружие своих времен. Так какие же были причины того, что такая славная армия, под командованием самого искусного полководца, в конце концов, потерпела поражение. Что привело к тому, что полоса побед, от Маренго до Ваграма, сменилась полосой поражений, от Бородино до Ватерлоо? Сотни томов описывают эти причины - политические, экономические, общественные. Здесь мы остановимся лишь на причинах военных - технических - для того, чтобы указать на ошибки в политике самого Наполеона и изъяны в функционировании Великой Армии, лишь на первый взгляд отличной и непобедимой. Если присмотреться к войнам Великой Революции и Первой Империи, то можно в них заметить отчетливый переломный момент, который приходится на 1805 год. До того войны, которые вела Франция, имели ограниченную географию. Они велись, прежде всего, в приграничных французских департаментах, а также в Бельгии, Голландии, долине Рейна, Баварии и северной Италии.

Колониальные экспедиции, как Египетский поход или подавление негритянского восстания на Санто-Доминго, имели лишь второстепенное значение и велись относительно небольшими силами. Они, кстати, обернулись поражениями, что уже само по себе было достаточным предупреждением, чтобы не предпринимать подобных мероприятий в будущем. До 1805 года сражения разыгрывались в истинно камеральных масштабах. Битвы, решающие судьбы военных кампаний, такие как Вальми, Флерюс, Жемапп, Маренго или Гогенлинден, выигрывались французами силами двух-трех дивизий. Фронт в этих битвах растягивался в пределах 5-6 километров и главнокомандующий без особого труда мог наблюдать за развитием ситуации, управлять ей и разыгрывать очередные этапы согласно собственному плану. Все кампании до 1805 года велись на ограниченной, замкнутой территории. Это были театры боевых действий, которые можно было быстрым маршем пройти вдоль и поперек за несколько дней. При чем земли эти были богатые, густозаселенные, с преобладающим городским населением, а значит с превосходными условиями для снабжения и квартир на долгие месяцы. Более того, это были или французские земли, или земли с населением, в общем, к французам приветливым. Французов не раз встречали как освободителей от австрийской оккупации, или, по крайней мере, как союзников. Не было и речи ни о какой партизанской войне, диверсии или актах саботажа. Таким образом, войны начального периода велись в условиях для французов весьма благоприятных, не требующих от них каких-то особых сил или жертв для обеспечения снабжения и коммуникаций. Близость французской территории позволяла удерживать боевой дух армии на высоком уровне. Солдаты знали, что встают на защиту родины, что воюют за безопасность её границ. Переломным моментом, как уже было сказано, стал 1805 год. Впервые французы, преследующие австрийцев и русских, зашли далеко от своих границ, на гористую Моравию. Там они одержали блистательную победу в трудных климатических условиях - как ни как начало декабря - и над противником, имеющим численное превосходство. Эта победа - без сомнения блистательная - пробудила во французах, всегда склонных к самолюбованию, сладкое убеждение, что никто в Европе не в состоянии с ними соперничать. На следующий год, когда у Йены и Ауэрштедта они разбили знаменитую прусскую "армию Фридриха Великого", легенда о непобедимости Великой Армии казалась окончательно подтвержденной. Но на фоне сухопутной победы у Аустерлица незамеченным прошло морское поражение у Трафальгара, о котором наполеоновская пропаганда благоразумно предпочла не упоминать. Если аустерлицкое сражение открыло перед Францией дорогу к завоеванию Европы, то трафальгарское перечеркнуло её заморские амбиции. Битва у Аустерлица не положила конца войны с Великобританией. Наоборот - после Трафальгара англичане уже не опасались французского вторжения на Острова.

Наполеон пришел к выводу, что единственным путем к окончательной победе над противником может стать только континентальная блокада, то есть закрытие английским товарам доступа на европейский рынок. Для этого, однако, требовалось установить контроль над всей европейской береговой линией, а значит оккупировать приморские страны или навязать им союз с Францией против Англии. Вот почему после победного похода 1805 года, которая якобы доказала непобедимость Великой Армии, Наполеон решился начать уже на следующий год войну с Пруссией - опять вдали от границ Франции. Эта война стала очередным этапом втягивания Франции в борьбу вне её географической зоны влияния. После побед у Йены и Ауэрштедта, после взятия Берлина и капитуляции гарнизонов большинства прусских крепостей, французам, тем не менее, не удалось заставить Пруссию заключить мирный договор потому, что на стороне Пруссии выступила Россия. Наполеону пришлось перейти через Одер, вести бои на Висле и маршировать на Кенигсберг. Тогда именно - впервые - Великая Армия появилась в Польше, которая резко отличалась от земель, в которых до того пришлось воевать французам. Прежде всего, со всей остротой ощущались недостатки в снабжении. Не хватало и удобных квартир. Малочисленные дороги были в таком плачевном состоянии, что французский транспорт практически остановился. Впервые недовольство выражалось открыто, при чем не только в линейных, но и в гвардейских полках. И всё же Наполеон пренебрег этим первым серьезным предупреждением, первыми доводами разложения Великой Армии в трудных военных условиях. Он пренебрег ими главным образом потому, что поход всё же закончился победой в битве у Фридланда и заключением выгодного мирного договора в Тильзите. Гораздо большим провидцем оказался тогда его министр иностранных дел, небезызвестный Шарль-Морис де Талейран. Именно, начиная с половины 1807 года, Талейран теряет веру в Наполеона, а собственно, он уже уверен, что упадок Наполеона всего лишь вопрос нескольких лет. Начиная с 1805 года, Великая Армия получала задачи, которые выходили за рамки задач поставленных перед ней раньше. Новое качество - гораздо более высокие требования - проявилось в:

А) " Расширении театра боевых действий и удалении от границ Империи, что повело за собой многонедельные марши, растянутые коммуникации, перебои в снабжении оружием и боеприпасами, перебои в обмене информацией и координации действий на нескольких фронтах. Это также потребовало выделения значительных сил из состава Великой Армии для охраны коммуникаций и складов, что в свою очередь привело к ослаблению её боевой силы".

Б) Перенесении боевых действий в местность бедную (Польша), труднодоступную (Испания) или слишком огромную (Россия).

Это еще больше ухудшило снабжение и заставило заблаговременно собирать запасы на многие месяцы, что в свою очередь повлекло за собой необходимость содержать сотни повозок, тысячи лошадей и выделения людских и материальных ресурсов для содержания тыла. Разрастающийся тыл лишил Великую Армию быстроты, маневренности и фактора внезапности".

В) Боевых действиях в районах, где население было настроено враждебно по отношению к французам. Впервые это проявилось на Иберийском полуострове, а затем в России. Партизанская война, которой французы не знали и не понимали, заставляла их выделять значительные силы для борьбы с партизанами, охраны коммуникаций, лагерей, конвоев, санитарных транспортов и даже отдельных курьеров. В Испании французы не чувствовали себя безопасно даже в больших гарнизонных городах. Им приходилось расставлять караулы, отказаться от экскурсий и ограничить контакты с гражданскими до необходимого минимума. Всё это не могло не повлиять на их боевой дух. Наполеон отлично понимал, что с 1805 года ставил перед своей армией задачи, превосходящие всё то, с чем они сталкивались ранее. Он пытался смягчить эти задачи лишь двумя образами: во-первых, призывая в ряды армии все больше и больше рекрутов и, во-вторых, притягивая на французскую службу всё больше и больше иностранных полков. Обе практики несли с собой много изъянов, которые со временем внесли свою долю в падение Наполеона. Сразу же надо заметить, что Наполеон с изумительным легкомыслием пренебрег подготовкой Великой Армии именно к новым, значительно более трудным задачам. Существенное увеличение Великой Армии, которая, например, в Московском походе насчитывала более 600 тысяч солдат, никак не склонило императора к сформированию Генерального Штаба. Такой штаб был просто необходим для исправной работы огромной массы людей, орудий, табора и тому подобного. Администрация этой людской массой по-прежнему оставалась в ведении самого Наполеона и, в меньшей степени, маршала Бертье и министра войны. Штаб Бертье ни в чем не изменился со времен похода 1805 года, когда Наполеон разбил австрийцев силами лишь 150.000 армии. Более того, это был почти тот же штаб, с которым Наполеон разыграл поход 1800 года - военную кампанию в условиях куда более благоприятных, чем война с Россией. Отказ Наполеона создать Генеральный Штаб имел две главные причины. Во-первых, император был совершенно уверен в своем гении и одновременно относился пренебрежительно к талантам других полководцев. В частности он невысоко ценил своих собственных маршалов, считая их таланты и полководческое искусство куда скромнее своих собственных. Во-вторых, он никому не доверял и не хотел, чтобы в структурах Великой Армии имелся пост, дающий кому-нибудь возможность сместить его самого.

В конце концов, Бонапарт сам захватил власть путем военного переворота. Итак, в Московском походе Наполеон лично командовал огромной массой войск марширующей вглубь русских просторов, при чем существенная часть его армии в то же самое время вела бои на Пиренейском полуострове. Необходимость получить императорское одобрение в любом вопросе - даже таком мелком как размер жалования капралов или согласие на женитьбу сержантов - буквально парализовала Великую Армию. Решения принимались с опозданием, большим опозданием, и у императора, поглощенного вопросами продвижения лейтенантов по службе и награждения рядовых солдат крестами Почетного Легиона, не оставалось времени, чтобы заняться делами первостепенными. Александр Бертье был отличным начальником штаба, но лишь как исполнитель приказов сверху; предоставленный самому себе он оказывался беспомощным. Таким образом, Наполеон не сумел справиться с войной идущей сразу на нескольких фронтах: в 1812 году в России и Испании и в 1813 году в Германии, Испании и северной Италии. Даже если ему удавалось еще побеждать в отдельных сражениях, значение этих побед ни в коей мере не шло в сравнение с результатами координированной кампании союзников. Отсутствие Генерального Штаба поставило под сомнение полководческие таланты Наполеона уже в 1809 году. Тогда оказалось, что Наполеон не сумел исправно командовать крупными сражениями, такими как у Асперна и Эсслинга. Несколькими неделями позже он с величайшим трудом выиграл битву у Ваграма, и это стало по существу его последней великой победой. В походе на Москву и Бородинской битве 1812 года Наполеон командовал без какого-то конкретного плана, а, собственно говоря, он даже не командовал, а просто положился на ход событий. На следующий год он проиграл великую битву у Лейпцига, а в 1815 году у Ватерлоо. Зато в кампании 1814 года, когда театр боевых действий сузился, а Наполеон пытался своими скромными силами бить противника по частям, он еще раз проявил свои полководческие таланты в сражениях средних и малых, то есть таких, в которых всё поле боя находилось в его поле зрения и отсутствие штаба на исходе сражений не сказывалось. Я уже писал, в чем заключалась наполеоновская система ведения войны и сражений. Первым, кто её изучил, Был генерал Анри Жомини - швейцарец на французской службе, один из самых выдающихся военных теоретиков XIX века. В 1805 году он издал «Рассуждения о великих военных действиях», в которых поддал всестороннему анализу походы 1796-1800 гг. В этой работе нашлось и синтетическое обобщение наполеоновской системы побеждать врага - выбирать операционные линии так, чтобы перерезать коммуникации противника не теряя при этом собственных коммуникаций. Короче говоря, речь шла о том, чтобы отрезать противника от его исходных позиций при одновременной защите своих собственных путей к отступлению.

Жомини привел Маренго, как пример сражения, разыгранного по такому сценарию. Наполеон ознакомился с трудами Жомини вскоре после Аустерлица и пришел в бешенство. В частности он обвинял своего министра полиции, Жозефа Фуше, что тот разрешил публикацию книги Жомини и требовал конфискации всех изданных экземпляров. Мало того, он хотел предотвратить дальнейшее распространение трудов Жомини, чтобы враг не раскрыл его, Наполеона, методы ведения войны. Однако вскоре - и это очень характерно для Наполеона - гнев сменился благодушием; император пришел к выводу, что "старые генералы, которые командуют армиями, книг не читают, а молодые, которые читают, армиями не командуют". В этой фразе заключено всё пренебрежение императора по отношению к иностранным полководцам, с которыми ему пришлось сражаться. Он очень низко ценил Дагоберта Вурмзера, Иосифа Альвинци, Карла Мака, герцога Гогенлоэ, Леонтия Беннигсена, Петра Витгенштейна, Павла Чичагова. Наполеон был склонен признать некоторые полководческие качества у Михаила Кутузова, Петра Багратиона, Гебхардта Блюхера, Карла Шварценберга и герцога Веллингтона, но выше всего ценил эрцгерцога Карла, которому он проиграл битвы у Асперна и Эсслинга. В любом случае Наполеон не допускал даже и мысли, что его противники были способны извлечь какие-нибудь уроки из собственных поражений. Поэтому он сам не стремился извлекать уроки из своих побед и продолжал разыгрывать войны и битвы по старым и простым схемам. Тем временем правда была такова, что противники Наполеона ревностно взялись анализировать наполеоновскую военную систему и организацию Великой Армии. Первой - уже в 1806 году - коренную перестройку прошла прусская армия, которая в основу своей реформы поставила отлаженную работу Генерального Штаба. Наполеон почувствовал её на собственном горьком опыте шесть лет спустя, в 1813 году. В 1807-1809 гг. эрцгерцог Карл провел коренную реформу австрийской армии, повышая её боеспособность, о чем Наполеон убедился, с большим трудом победив австрийцев в 1809 году. Глубокие преображения прошла к 1812 году и русская армия. Русские полководцы в частности использовали против Наполеона его собственное стремление к решающей пограничной битве, уклоняясь от сражений и отступая вглубь своей территории. С каждым километром пройденного пути недостатки Великой Армии проявляли себя во всё большей и большей мере и в решающий момент русские "схватили за горло" потерявшую свою боеспособность французскую армию. И, наконец, Веллингтон, который вел за Пиренеями своеобразную партизанскую войну, был вынужден применять неординарные тактические решения, которых Наполеон не знал потому, что до Ватерлоо никогда лично не сражался с этим знаменитым английским полководцем.

Итак, после 1807 года, французская армия становилась всё менее боеспособной, в то время как армии союзников - австрийцев, русских, англичан и пруссаков, - наоборот, улучшили свою организацию. Вероятно, Наполеон заметил это, но, тем не менее, не предпринял никаких ответных мер; он, вероятно, решил, что одними своими талантами восполнит недостатки своих войск и тем самым уничтожит то преимущество, которое союзники выработали в смысле организации и боеспособности. Преступным - надо сказать открыто - было пренебрежение Наполеона, при чем с самого начала его военной карьеры, к человеческой жизни и чрезмерная растрата своих собственных солдат. Бонапарт много делал сам и требовал того же самого от своих солдат. Но его принцип ведения войны был прямо противоположен принципам маневренной войны XVIII века. При Старом Режиме солдаты стоили дорого. На их обучение, обмундирование, содержание тратились немалые суммы. Революция освоила офицеров, в том числе и Бонапарта, с мыслью, что рекрут или волонтер становится солдатом за считанные дни, лишь только получит пару сапог, ружьё, горсть патронов и кое-как освоит основные приемы шагистики и рукопашного боя. Такие солдаты оказались очень дешевые - их легко было заменить очередными контингентами рекрутов и волонтеров и забота о том, чтобы они служили как можно дольше и лучше, потеряла всякий смысл. Такая философия была чревата тяжкими последствиями. Великая Армия, значительно большая, чем армия Бурбонов, кормилась за счет покоренной - а то и своей - страны. Это означало, что в вопросах пропитания и снабжения приходилось надеяться на его величество случай. Солдаты часто голодали и мерзли; больные часто оставались без медицинской помощи, а раненых бросали на произвол судьбы. При таких условиях много молодых новобранцев, не привыкших к армейской службе, умирало, болело, становилось калеками или в крайних случаях, не в силах вынести непосильное бремя, кончало самоубийствами. Пренебрежение Наполеона к человеческой жизни проявилось и в вопиющих недостатках медицинской службы. В то время на поле боя непосредственно от пули, штыка или сабли гибло относительно немного солдат. По крайней мере, десять раз больше солдат получало раны, которые необязательно должны были быть смертельными. Но раненые оставались на долгие часы лежать на поле боя, истекая кровью, а когда ими уже занялись, на эвакуацию в лазареты и санитарную помощь уходило дополнительное время - раны при этом становились тяжелее и опаснее. Низкий уровень медицины, недостаток хирургов и кошмарная гигиена - всё это складывалось на то, что в пять или шесть раз больше солдат умирало от ран после сражений, чем непосредственно в ходе боевых действий. Из тех же, кто выжил, многие становились калеками потому, что вместо лечения им просто ампутировали руки или ноги.

Наполеон не раз хвалился, что в 1805 году у него имелась армия, равной которой не было ни у одного из современных ему полководцев - таков был уровень её обучения, выдержки и боевого опыта. Но после битвы у Аустерлица - хотя и победной - её уровень значительно понизился. А всё потому, что при Аустерлице, а, собственно говоря, за несколько дней после самого сражения, умерли многие тысячи солдат, которых можно было бы спасти, если бы им была оказана своевременная и квалифицированная медицинская помощь. В походах 1806-1807 гг. французская армия еще представляла собой значительную силу, но потери в битвах у Прейсиш-Эйлау и Фридланда были настолько огромными, что на военную службу пришлось призвать неоперенных юнцов. В рядах французской армии значительно упал процент "бывалых" солдат, имеющих за собой несколько боевых кампаний, да и тех "выкосил" трагический поход на Москву. В кампании 1813 года Великая Армия состояла почти целиком из новобранцев - ветеранов оставалось не больше двух-трех на роту. Ясно, что боеспособность такой армии, её физическая и психологическая стойкость, оставляли желать лучшего. Самые светлые умы современной медицины - такие как Пьер-Франсуа Перси или Доминик Ларре - многократно обращали внимание Наполеона на трагические последствия такого положения дел в медицинской службе. Безрезультатно. До 1815 года во французской армии так и не была создана современная и исправная медицинская служба. Быстрый износ французских сил заставила Наполеона привлечь на французскую службу иностранцев. В 1805 году их было еще относительно немного, и они несли в основном второстепенную службу в тылах и на коммуникациях. В Пруссии уже было иначе - там впервые появились целые иностранные дивизии; в 1809 году появились иностранные корпуса. В 1812 году в Великой Армии идущей на Москву французы уже были в меньшинстве. Растущая доля иностранцев понижала боеспособность наполеоновских войск. И не потому, чтобы иностранцы были хуже французов. Неоднократно они дрались не хуже, а то и лучше самих французов. Дело в том, что Наполеон не создал никакой системы взаимодействия, не говоря уже о братстве по оружию, между французами и солдатами других национальностей. Случалось, что в одном корпусе или даже дивизии плечом к плечу служили итальянцы, немцы, поляки, швейцарцы, бельгийцы, голландцы, хорваты и солдаты прочих народностей. Многие из них, даже офицеры, не знали французского языка и не всегда понимали команды и приказы. Наполеон не пытался этому противодействовать, не создал никаких основ межэтнического общения людей говорящих на разных языках. Что хуже - наполеоновская система наград и продвижения по службе явно фаворизировала французов за счет иностранцев. И иностранцы видели это. Стоит ли удивляться, что росло разочарование, недовольство или даже ненависть к императору? Пример Наполеона был заразительным. Ему следовали не только маршалы и генералы, но и офицеры всех рангов.

Даже рядовые французские солдаты считали себя лучше иностранцев. Они требовали лучшего питания и квартир, вызывали драки, сознательно грубили иностранцам. Вследствие такого поведения случалось всё больше и больше дуэлей, потасовок и даже стычек между французами и иностранцами. Великая Армия не была единым организмом, а всего лишь сборищем "двунадесяти языков" без взаимного братства по оружию; наоборот - враждебных друг другу и французам. Пока Наполеон побеждал, эта армия еще могла справляться со своими задачами. Да и то большая часть иностранцев, например в Испании, дезертировала или переходила на сторону противника. Когда дела шли скверно, так поступали даже элитные полки, например швейцарцы при Байлен. Когда начались поражения, иностранцы стали сдаваться без боя. При отступлении из Москвы и в кампанию 1813 года переход на сторону противника принял массовый характер. В конце концов, Наполеон приказал разоружить почти все иностранные части потому, что не мог быть больше уверен в их надежности. Наплевательское отношение к людям распространялось также на лошадей и материальное имущество - оружие, боеприпасы, табор и так далее. Особенно после 1809 года во французской армии служило много молодых офицеров, не имеющих достаточного опыта и авторитета, чтобы заставить своих подчиненных беречь вверенное им оружие и имущество. В походах и на постое солдаты безнаказанно портили свои вещи, бросали их или даже продавали. В 1808 году в Испании впервые в крупных масштабах проявилось мародерство. Из разграбленной Кордовы солдаты корпуса Пьера Дюпона вывезли сотни повозок груженных награбленным; когда не хватало лошадей, их выпрягали из орудий и артиллерийских ящиков. Ставить свою собственную выгоду выше орудий стало явлением в порядке вещей. Оно обернулось катастрофой 20 октября 1812 года, когда из разграбленной Москвы потянулась колонна из тысяч повозок с награбленным добром тогда, как не хватило лошадей, чтобы вывезти орудия. Даже в самых отчаянных условиях отступления из России нажива оказалась сильнее инстинкта самосохранения и в результате Великая Армия лишилась всей своей артиллерии. Она отступила в Польшу и Восточную Пруссию всего лишь с одной малокалиберной пушкой, да и ту прихватили на замке в Ковно, то есть на самой границе Российской Империи. Расточительство и наплевательство проявлялось и в других вопросах, даже самых, на первый взгляд, мелких, как, к примеру, подковы для лошадей. Неподкованные кони гораздо чаще, особенно зимой, падали и ломали ноги. Московский поход и в этой области обнажил полное разложение Великой Армии. В России Наполеон не только полностью потерял своя артиллерию, но и основную часть своей конницы. Тут мы касаемся еще одной невероятной ошибки Наполеона. Бонапарт любил окружать себя учеными и поощрять их материально, он даже забрал группу ученых с собой в Египет, но к плодам их деятельности он относился с пренебрежением.

Именно он принял решение расформировать воздухоплавательные роты, хотя воздушные шары могли принести пользу в наблюдении за передвижением войск противника и как психологический фактор. Он также отказался от проектов подводной лодки и парохода, предложенных Робертом Фултоном. Естественно, трудно было бы ожидать, что в начале XIX века из этих проектов могло бы получиться что-нибудь путное, но тем не менее налицо факт, что Наполеон не оставил после себя ничего такого, что в техническом отношении ставило бы Великую Армию выше той, которую Бонапарт перенял у Великой Революции. Даже оружие было то же самое, что и при Революции и даже Старом Режиме, только что производилось в больших количествах. В то же время его противники совершенствовали артиллерийские системы и хирургические инструменты, применяли ракеты и оптический телеграф... И, наконец, еще одно. Когда Франция в 1792 году объявила войну "королю Чехии и Венгрии" никто не предполагал, что мирная жизнь вернется лишь через 23 года - после Ватерлоо. За исключением коротких передышек, как после заключения Амьенского перемирия с Великобританией, французское общество находилось в состоянии войны и несло на себе её бремя. Постепенно истощались людские и материальные ресурсы, которые не восстанавливались. За этим шло и моральное разложение армии. После 1807 года маршалы и генералы, полковники и капитаны уже устали от бесконечных военных походов. Они стяжали всё, что могли пожелать - славу, социальный статус, богатство и женщин, - но не могли ими насладиться вволю. Военная служба еще вызывала энтузиазм у лейтенантов, которые рассчитывали на войну как на средство карьеры к вершинам общества, но и они разочаровались, лишь только послужили в Испании. Крах всем их мечтам пришел в 1812 году. В России огромное большинство офицеров и солдат потеряло веру в "звезду Наполеона". Кто пережил катастрофу Московского похода, тот остался верным Наполеону еще несколько месяцев, но и они стали подавать в отставку или оттягивать сроки возвращения из отпусков и госпиталей. Иные с облегчением приняли отречение Наполеона от престола. Правда, был еще впечатляющий "полет Орла" - возвращение Наполеона с Эльбы в Париж, но после первой вспышки энтузиазма пришло время опомниться. Никто не хотел новых жертв. В 1815 году французы уже не стояли стеной за своим императором. За ним не стояла уже даже Великая Армия. Он сам отчетливо это понимал и утратил веру в свою звезду. Достаточно было поражения при Ватерлоо, чтобы Наполеон Бонапарт навсегда ушел с исторической сцены.

Афоризмы Наполеона Бонапарта.

От смешного до великого один шаг.

Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую.

Штыками можно сделать все что угодно; только нельзя на них сидеть.

Большие батальоны всегда правы.

Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую.

Войско баранов, возглавляемое львом, всегда одержит победу над войском львов, возглавляемых бараном.

Я бываю то лисой, то львом. Весь секрет управления заключается в том, чтобы знать, когда следует быть тем или другим.

Есть два рычага, которыми можно двигать людей, - страх и личный интерес.

Выиграл сражение не тот, кто дал хороший совет, а тот, кто взял на себя ответственность за его выполнение и приказал выполнить.
У политики нет сердца, а есть только голова.

Не давать людям состариться - в этом состоит большое искусство управления.

Военных сил недостаточно для защиты страны, между тем как защищаемая народом страна непобедима.

В ранце каждого солдата лежит жезл маршала.

Последнее слово всегда остается за общественным мнением.

Кто умеет льстить, умеет и клеветать.

Любовь для праздного человека - занятие, для воина - развлечение, для государя - подводный камень.

Мужчина, допускающий, чтобы им помыкала женщина, - не мужчина и не женщина, а просто ничто.
В любви единственная победа - это бегство.

Красивая женщина нравится глазам, а добрая сердцу; одна бывает прекрасною вещью, а другая сокровищем.

Наибольшая из всех безнравственностей - это браться за дело, которое не умеешь делать.

Список использованной литературы:

Алексеев Д. «Жизнь Наполеона», М., Издательство «Иностранная литература», 2001 год.
Вернет Т. «История Наполеона», М., Издательство «Просвещение», 1997год.
Соколов О. «Армия Наполеона», М., Издательство «Иностранная литература», 1999год.
«Максимы и мысли узника Святой Елены», М., Издательство

«Олма-прес»,2000год.

5. Чандлер Д. «Военные компании Наполеона», М., Издательство «Азбука» 1999 год.

Blog

Великие властители прошлого. Причины военных неудач Наполеона Бонапарта

Содержание

Почему Наполеон проиграл?