"Основы идеологии Белорусского государства" Материалы для Лекции Мировоззрение и идеология. Общие представления
| Вид материала | Лекции |
- «Основы идеологии белорусского государства» вопросы к зачету, 52.45kb.
- Контрольная работа. Зачет перечень семинарских занятий по идеологии белорусского государства, 140kb.
- Рабочая программа по курсу "Основы идеологии белорусского государства" 2010-2011, 66.05kb.
- «основы идеологии белорусского государства», 76.04kb.
- «основы идеологии белорусского государства» для студентов дневной и заочной форм обучения, 76.22kb.
- Тема: Основы идеологии белорусского государства, 69.49kb.
- Основы идеологии белорусского государства. Основные ориентиры Белорусской государственной, 81.17kb.
- Г. Г. Парфенова «Основы идеологии белорусского государства» Введение, 3518.87kb.
- Вопросы к зачету по курсу "Основы идеологии белорусского государства", 15.26kb.
- Государственные институты и формирование идеологии белорусского государства содержание, 155.25kb.
Философия науки и концепция устойчивого развития
ссылка скрыта
А.Д. Урсул
Философия науки расширяет предмет своего научного поиска, следуя за появлением новых научных проблем, дисциплин и развертыванием интегративных тенденций в науке. Если говорить о естествознании, то в первой половине XX в. философы в основном акцентировали свое внимание на традиционных отраслях знаний о природе, таких как физика, химия, биология и т. п. Во второй половине этого века центр внимания философии естествознания стал перемещаться в сторону “синтетического” естествознания, к таким направлениям исследований, как кибернетика, информатика, космонавтика и т. п., в которых преобладали методы “точных” наук. А в последние десятилетия появились комплексные области исследований – социальная экология, социальная информатика, глобалистика, ноосферология и др., в которых социально-гуманитарная и философская составляющие являются органической частью этих направлений научного поиска. Развитие названных направлений привело к открытию новых, социоестественных, законов (и даже интегративно-общенаучных), отражающих устойчивые тенденции соразвития системы общество – природа и перспективы гармонизации взаимодействия ее компонентов.
Отмеченная выше тенденция сопряжена с процессом включения в сферу исследований философии естествознания не только объектов (предметов) наук о природе, но и взаимодействия биосферы с человеком и обществом. Более того, развивается тенденция изучения с естественно-научных позиций человека и общества, что отчетливо проявилось в распространении синергетического подхода на исследование социальных объектов, в видении человечества как части природы в глобально-экологических работах, в изучении проблемы внеземных цивилизаций с точки зрения наук о природе и т. д. Природа в таких исследованиях выступает не как внешняя по отношению к социуму инертная среда, а как активная составляющая социоприродного взаимодействия, существенно влияющая на социальную активность посредством экологических и иных естественных ограничений. Это является ответом на потребность в оценке влияния естественно-научного знания и природных факторов на человеческую деятельность и перспективы ее развития при выходе из кризисных ситуаций, и особенно при решении глобальных проблем. Именно на пути стремления к единству науки, отражающем формирование коэволюционной системы человек – общество – природа, возникла концепция устойчивого развития (УР), претендующая на то, чтобы стать одним из основных направлений научного поиска в XXI в.
Взаимодействие концепции УР с философией в перспективе может привести ко все большей ориентации последней на решение главной проблемы III тысячелетия – проблемы глобального выживания человечества как формирования новых отношений человека, общества и природы. Появляется принципиально новый источник развития исследований в философии естествознания, когда ее проблематика уже не столь явно будет зависеть от отдельных открытий в области наук о природе (хотя такая зависимость не исчезает), а в существенно большей степени – от изучения социоприродных взаимодействий. В философии и науке в целом формируется социоприродный (социально-экологический) подход к анализу процессов развития, а при внесении целевой ориентации на переход к УР происходит становление более высокого уровня системного видения решения проблем – ноосферного подхода.
В перспективе при переходе к УР акценты в развитии науки будут смещаться от социально-экономических и технико-технологических исследований к изучению природы, взаимоотношений природы и общества, экологических законов и ограничений развития. Процесс экологизации науки в целом будет сопряжен с ее ориентацией на реализацию целей УР и тем самым потребует опережающего развития фундаментальных исследований, прежде всего в области естественных наук и общенаучно-интегративных форм и средств познания, что создает основу для ускоренного продвижения научных знаний в технику и производство, управление и образование. Постепенно формируется единая система опережающего развития, базирующаяся на нравственно-гуманистических ценностях, интелектуальном потенциале и духовно-информационных ресурсах, воплощенных в ноосферном мышлении, ориентированном на реализацию целей УР и установление сферы разума (среди его черт – приоритет упомянутых ценностей, обеспечение экологической и других видов безопасности, ориентация на будущее и упреждающий характер, глобальность, ориентация на достижение консенсуса, коэволюционность и т. д.).
В становлении учения о ноосфере в XX в. главную роль, как известно, сыграли естествоиспытатели, заложившие основы нового направления философии науки, предвещающего новый этап развития науки, следующий за современным, иногда называемым постклассическим. В XXI в. в связи с необходимостью реализации экологических требований и переходом к УР можно предвидеть усиление подобной роли философии как в науке, так и в развитии общества и его взаимодействии с природой. Нередко из-за научной необеспеченности решения проблем УР философия науки, ориентирующаяся на изучение проблем экологии и ноосферогенеза, оказывается едва ли не единственным теоретико-методологическим средством позитивного сдвига в их разработке, причем не только на начальном этапе формирования стратегии исследований, но и при упреждающем принятии решений. Философия науки, изучающая проблемы УР и ноосферогенеза, в этой роли влияет на всю методологию науки, причем последняя, все более ориентируясь на цели выживания человечества и сохранения природной среды, обретает новую системную целостность и прогностическую направленность.
Включение проблематики УР в ее современной формулировке в философию науки произошло в последнее десятилетие, хотя близкие философско-мировоззренческие идеи можно обнаружить еще у К.Э. Циолковского и В.И. Вернадского и их последователей в концепциях бессмертия человечества в ходе освоения космоса и становления ноосферы. Концепция (стратегия) УР, сформулированная в документах Конференции ОНН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД), состоявшейся в 1992 г. в Рио-де-Жанейро, родилась в основном на пути поиска решения экологической и других глобальных проблем, прежде всего проблем, связанных со взаимодействием природы и общества, претендуя на то, чтобы дать позитивный ответ на вопрос, быть или не быть человечеству. Идя на смену модели неустойчивого развития цивилизации, грозящей экоомницидом, модель УР может оказаться новой формой коэволюции системы общество – природа, когда человечество обеспечит себе выживание и неопределенно долгое развитие, не разрушая при этом биосферу и ее естественные экосистемы.
С течением времени в рамках модели неустойчивого современного развития значительно возрастают количество и масштабы негативных последствий, и прежде всего природных, природно-техногенных и антропогенно-синергетических катастроф, могущих не только существенно приостановить социально-экономическое развитие, но и вызвать уже в XXI в. глобальную экокатастрофу и даже омницид. Предотвратить ожидаемую планетарно-экологическую катастрофу возможно только упреждающими действиями (ибо после катастрофы некому будет устранять последствия), которые станут увеличивать степень безопасности на всех уровнях развития, последнее же окажется глобально-управляемым развитием с новыми целями и принципами. Новый тип развития будет кардинально отличаться от стихийного естественно-исторического цивилизационного процесса даже в его постиндустриальной стадии, являющейся, на наш взгляд, последней стадией развития человечества в рамках модели неустойчивого развития. Одна из главных идей концепции УР заключается в существенном снижении антропогенного воздействия на биосферу (сейчас оно имеет мощность между мощностями вулканической деятельности и фотосинтеза на планете) и вписывании преобразующей активности цивилизации в биосферные процессы и циклы, соответствующие “хозяйственные емкости” экосистем.
Термин “устойчивое развитие” (неточный перевод с англ. sustainable development) имеет достаточно длительную историю, которая начинается с Декларации первой Конференции ООН по окружающей среде (Стокгольм, 1972 г.) и работ Римского клуба, когда была осознана связь между проблемами окружающей среды, экономическим и социальным развитием. Созданная при ООН Международная комиссия по окружающей среде и развитию (Комиссия Г.Х. Брундтланд) поставила задачу сформировать “глобальную программу изменений”, для которой Комиссия предложила наименование “устойчивое развитие”. Затем термин был закреплен на ЮНСЕД, где в соответствии с основными идеями УР была предпринята попытка разработать конкретную программу действий (“Повестка дня на XXI век”).
При переводе на русский язык не удалось найти однозначно соответствующего термина, и словосочетание “устойчивое развитие” нередко ассоциируется со стабильностью, устойчивостью в механическом смысле, что не отражает адекватно содержание обозначаемого им понятия. На наш взгляд, понятие устойчивого развития объединяет представления о двух основных признаках – антропоцентрическом и биосфероцентрическом. Под первым понимается возможность выживания человечества и его способность к дальнейшему неопределенно долгому поддерживаемому (управляемому) развитию. Биосфероцентрический признак означает сохранение биосферы (и ее устойчивости) как естественной основы жизни на Земле и ее естественной эволюции. Сама идея УР связана не просто с преодолением антропоцентризма и принятием вместо него биоцентризма, а с их интеграцией в единую коэволюционную систему человек – общество – природа, способную к ноосферогенезу [1].
В концепции УР соединяются знания из всех основных областей науки, но наиболее существенными на современном этапе ее развития оказываются философско-мировоззренческие взгляды и прогнозы грядущего взаимодействия природы и общества. Особую роль играют те научные направления, которые должны сформировать комплексные социоприродные критерии (индикаторы) УР, характеризующиеся единством как минимум трех параметров и критериев – экономической эффективности, социальной справедливости и экологической безопасности. Предлагаемые сейчас показатели УР, несмотря на упомянутое условное деление, по своему существу носят социоприродный характер и в перспективе могут быть дополнены информационными, управленческими, космическими и другими индикаторами, среди которых, на наш взгляд, должны быть в качестве приоритетных интеллектуально-духовные критерии, отражающие ноосферную ориентацию стратегии УР.
Концепция УР представляет собой форму исследования будущего (нормативного прогноза), в которой в одно целое соединены черты утопии и реальной возможности, вероятность осуществления которой пока достаточно мала. Одна из важнейших задач науки (кроме создания модели УР) заключается в обосновании осуществимости стратегии УР и тем самым в превращении ее в научную теорию. Среди современных теорий, составляющих естественно-научную основу УР, следует назвать теорию биологической стабилизации и регуляции окружающей среды, доказывающую необходимость сохранения естественных сообществ и биосферы в целом. Устойчивость и естественная эволюция последней видится в качестве природного фундамента устойчиво развивающейся цивилизации, становления коэволюционной социоприродной системы. Идет формирование и более широкой концепции естественной безопасности, учитывающей абиотические факторы, необходимые для реализации стратегии УР. Устанавливается также имманентная взаимосвязь безопасности и УР (поскольку в рамках модели неустойчивого развития в принципе не может быть обеспечена безопасность на длительное время), которые представляются в качестве одних из главных критериев дальнейшего социоприродного коэволюционного развития.
Концепция УР стимулирует философские исследования, связанные с сопоставлением с ней концепций постиндустриального общества [2], а также информационной, экологической и других версий видения будущего с позиций социотехнологического подхода, так же как и формационного (социально-экономического) подхода к развитию человечества. С точки зрения дополняющего их социоприродного подхода представляется целесообразным ввести понятие способа взаимодействия природы и общества, интегрирующее социально-экономические и экологические характеристики и подразделяющее социоэкоразвитие на ряд этапов. Причем будущий способ взаимодействия природы и общества, связанный с переходом к УР, может быть охарактеризован как ноосферно-коэволюционный [3].
Стратегия УР предполагает опережающие трансформации во всех видах человеческой деятельности с целью приведения ее в соответствие с возможностями биосферы и жизненными потребностями грядущих поколений. Подобные преобразования должны начинаться с приоритетов, ценностей, моральных и правовых норм и институтов, формирующих духовно-интеллектуальную базу принятия упреждающих решений в области взаимодействия общества и природы. В перспективе с помощью новых информационных технологий (включая искусственный интеллект и коммуникации типа сети Интернет) ожидается становление глобального ноосферного интеллекта как видового интеллекта цивилизации, реализующего планетарно управляемое социоприродное развитие на базе баланса потребностей его составляющих и их соразвития.
Конечная цель перехода к УР (по современным представлениям) видится в становлении сферы разума, в которой главным ресурсом УР станет информация (позволяющая экономить вещественно-энергетические ресурсы), будет реализовано опережающее развитие науки и образования (об этом далее) и других информационно-интеллектуальных форм деятельности, а критерием национального и индивидуального богатства станут гуманистические ценности и знания человека, живущего в гармонии с окружающей социальной и природной средой. Введение в концепцию УР представления о ноосферном факторе позволяет использовать интеллектуальный потенциал ноосферных исследований (в особенности проведенных в России, в том числе в области философии естествознания) в качестве ресурса для дальнейших разработок стратегии УР, представить теорию становления ноосферы как теоретико-методологическую базу новой цивилизационной парадигмы.
Философско-методологическая и мировоззренческая составляющая концепции УР играет наиболее существенную роль не только в научном обосновании этого нового типа дальнейшего поступательного движения, но уже и в практической реализации обсуждаемых идей. Речь идет о принятии ряда концептуальных документов государственного значения – «Концепция перехода РФ к устойчивому развитию», «Государственная стратегия устойчивого развития РФ», Программа развития РФ на ближайшее десятилетие», об издании многотомной серии под грифом Совета безопасности РФ “Безопасность России”), а также об организации и деятельности Научного совета РАН по экологии и чрезвычайным ситуациям, соответствующих структур (советов) в Федеральном Собрании РФ, Совете безопасности РФ, о формировании Совета по устойчивому развитию при Президенте РФ, советов по устойчивому развитию Московского региона, ряда субъектов РФ и т. д.). Идеи УР начинают проникать в сферу научного поиска академических структур (пока главным образом через естественные и технические науки) и развиваются благодаря деятельности, которую вел академик В.А. Коптюг, в Сибирском отделении РАН и других научных подразделениях [4].
Нужно иметь в виду, что все предыдущие формы стихийного развития (ныне характеризуемые как модели неустойчивого развития) реализовались как естественный социально-экономический процесс без глобального позитивного вмешательства науки. Наука и особенно техника с начала индустриальной революции, как теперь стало ясно, вносили в этот процесс не только положительный, но и серьезный негативный вклад, все более способствуя углублению экологического кризиса и усилению нестабильности социального развития. Существует достаточно оснований сказать, что наука была “в основном нацелена на создание все более изощренных технологий потребления природных ресурсов, уверенно продвигаясь к разрушению еще пока слабовозмущенной биоты Мирового океана" [5]. Преобладали стратегия преобразования природы и техницистское мировоззрение в вопросах взаимодействия природы и общества. В результате на одной трети планеты сформировалась индустриальная и частично постиндустриальная цивилизация с населением более миллиарда человек, оказавшая существенное влияние на все мировое сообщество и окружающую природную среду.
Столь тесная связь науки с индустриально-потребительским обществом (а переход к постиндустриальному обществу существенно изменяет ситуацию) [6] породила антисциентистские взгляды и настроения у значительной части общественности. В таких воззрениях акцентируется внимание на чрезмерном прагматизме науки, на негативных последствиях использования ее достижений, на утрате нравственных ценностей и моральных деформациях, в том числе и в особенности в области экологии. Появились призывы остановить развитие науки и техники, постепенно отойти “назад к природе”. В этом сторонники подобных взглядов усматривали путь “вхождения” человечества в биосферу.
Действительно, способность человека к творчеству, особенно научно-техническому, лежит в основе как экономического роста, так и деградации биосферы. Говорят иногда, что “три основные причины привели к превышению порога допустимого возмущения биосферы: научно-технический прогресс, экономический рост и рост населения” [7]. При этом научно-технический прогресс не случайно поставлен на первое место, – ведь ни экономического роста, ни “демографического взрыва” не произошло бы, если бы человек не был способен к творчеству. Он около миллиона лет назад человек овладел огнем, что позволило ему заселить холодные территории за пределами тропиков и субтропиков. Овладение огнем и технологиями охоты привело к тому, что собирательская популяция (2–3 млн человек) возросла до 10 млн, и человечество стало планетарным явлением [8]. Переход к земледелию и скотоводству также обусловлен открытиями творческого разума: человек создал искусственные явления – стал одомашнивать животных (вначале была приручена собака, а затем – северные олени, козы, овцы, свиньи, коровы и др.) и окультуривать растения (вначале зерновые). Позднее появились ремесла, началось использование металлов, были изобретены колесо, гончарный круг и т. д.
Новейшая история просто изобилует научно-техническими открытиями, которые способствовали увеличению населения со 160 млн человек в начале новой эры до 5 млрд в 1987 г., причем к этому времени удвоение численности населения заняло менее 40 лет. Научно-технический прогресс более чем на три четверти обеспечил экономический рост и, следовательно, прирост населения. Вот почему он как реализация творческого духовного начала человека существенно влияет на развитие общества. В этом проявляется (во всяком случае частично) и научно-технологический, и духовно-творческий детерминизм истории. И можно согласиться с тем, что “главное в историческом прогрессе состоит в накоплении духовных ценностей, богатств науки, культуры, образования, нравственности, идеологии, которые материализуются в созданных человеком средствах производства, способах его организации, экономических и социально-политических отношениях” [9].
Потребность в творчестве включена, по мнению ряда авторов, в нормальный геном человека, однако проявляется лишь в определенной социально-экономической и культурной среде [10]. И отказываться от научно-технического творчества и прогресса – значит отказываться от развития человека как личности и видеть в нем лишь материально-биологическое существо, некое животное, нарушающее экосферу планеты. Поэтому необходимо разрешить противоречие между реализацией социально-творческого начала человека и сохранением биосферы, направив научно-технический прогресс в русло экологических императивов и целей устойчивого развития.
Такая возможность реально существует при ноосферной переориентации общества. Если постиндустриальному обществу соответствует постнеклассическая наука (как иногда называют, по-видимому не очень удачно, современный период ее развития), то обществу с устойчивым развитием – наука ноосферная. Науку и технику можно заставить работать не против человека и биосферы. При допущении подобной возможности у человечества среди прочих средств выхода из экологического кризиса окажутся и научно-технологические средства, и будущее покажет, какая роль им будет отведена в предстоящем переустройстве мира. Важно, чтобы научно-технический прогресс как можно больше способствовал выживанию человека и биосферы, а не только экономическому и демографическому росту, ведущему к глобальной экокатастрофе.
Иногда ставится под сомнение возможность создания такого рода техники и даже утверждается, что она в принципе не может существовать. Например, все виды сельскохозяйственных технологий, начиная с примитивных и кончая современными интенсивными технологиями, квалифицируются как ресурсоистощающие, нарушающие экосистемы и биохимические круговороты в биосфере [11]. Аналогичные выводы делаются и относительно промышленного производства, особенно энергетических технологий, а также сферы услуг, новых информационных технологий и т. д. [12].
Подобный “технологический пессимизм” оправдан, если речь идет о природопользовании, основанном на “неолитических технологиях”, нацеленных на экономический рост и ведущих к деградации биосферы. Их несостоятельность нами уже была проанализирована [13]. Однако если обратиться ко временам охотничье-собирательского хозяйства, то мы обнаружим, что тогда имели место не только экофобные технологии. Правда, какой-либо единой экофильной (или экофобной) технологии у собирателей и охотников не было. Своей примитивной хозяйственной деятельностью человек не мог существенно нарушить экосистемы, а некоторые разрушения, оказавшиеся результатом несбалансированного природопользования, приводили к голоду и гибели части популяции, после чего происходило восстановление нарушенных экосистем [14]. Именно поэтому, в частности, мы и говорим, что палеолитический период был эпохой коэволюции человека и природы. В то время первобытное общество вписывалось в биосферные циклы и подчинялось эволюционным законам.
На вопрос о том, существовали ли экофильные технологии в обществе собирателей и охотников, многие ученые отвечают положительно (Ж. Дорсет, Б. Комонер, В.Д. Косарев и др.) [15]. Следовательно, утверждение, что в истории человечества не было не разрушающих биосферу планеты региональных и локальных экосистем, выглядит явным преувеличением и относится только ко временам агрикультурной и индустриальной революций. Но если в эпоху палеолита имелись экофильные технологии природопользования, то почему их нельзя воспроизвести в будущем, но уже с помощью науки и техники с их новой ориентацией? Такие “технологии” лежат в основе существования биоты и отражают, например, трофические отношения между продуцентами и консументами. Речь, в частности, идет о так называемом “правиле Линдемана”, которым “пользовались” животные в своей “охотничье-собирательской” деятельности. Согласно этому “правилу”, если консумент изымает до 10% корма, то это не только не наносит вреда популяции, но даже во многих случаях (если речь идет об охоте) приносит пользу, поскольку изымаются наиболее слабые особи. Оставшиеся более сильные способствуют оздоровлению популяции. Десятипроцентный предел вовсе не абсолютен, – в ряде популяций такой предел доходит до 50 и даже 70%.
Попытки разработать на базе этих биосферных законов экологизированные хозяйственные технологии уже были предприняты в русле идеи о неособирательстве [16]. На этой основе была сконструирована модель всеобъемлющего способа взаимодействия общества и природы – своего рода единой глобальной “технологии”, не разрушающей биосферу Земли. Речь идет о становлении новых ноосферных технологий и формировании уже упомянутого нами интенсивно-коэволюционного, или ноосферного, способа взаимодействия общества и природы. Становление этого способа и соответствующих ему технологий будет означать элиминацию “неолитических технологий” и постепенное “вписывание” цивилизации в биосферу (разумеется, наряду с другими ноосферными преобразованиями).
Авторы уже цитированного выше учебного пособия “Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать”, полагая, что абсолютно все современные технологии вредят биосфере, фактически вычеркнули технологический фактор из списка реальных механизмов перехода к устойчивой цивилизации. Центр тяжести в выходе из экологического кризиса они переместили на механизм биотической регуляции окружающей среды и процесс депопуляции. Одним из аргументов в пользу такого вывода у них выступает то, что «в настоящее время в условиях рыночной системы смена технологий в среднем происходит за 10 лет, тогда как смена “биологических технологий”, т. е. появление новых видов, происходит, по палеонтологическим данным, в среднем за 3 млн лет. Эта огромная разница в несколько порядков предопределила конкурентоспособность создаваемых человеком технологий по сравнению с “технологиями” биосферы, которые успешно вытесняются» [17]. Далее, оценивая скорости развития человека и эволюции биосферы по информационным характеристикам, авторы упомянутого пособия подчеркивают, что скорость этой последней на семь порядков меньше скорости накопления культурной информации [18].
Вероятно, высокая скорость технологической эволюции может оказаться полезной при выходе из экологического кризиса, если технологический фактор окажется союзником экологии. Но для этого придется превратить технологии из ресурсо-истощающих в экологически безопасные. И хотя таких технологий еще очень мало, в принципе они могут быть созданы по типу технологий, которые мы связываем с неособирательством, хозяйственными промыслами типа сбора ягод и грибов, пчеловодства и т. д. Речь идет о таком использовании продукции биосферы, которое не будет выходить за рамки экологических мер и будет вписываться в масштаб, равный 1% биопродукции всей биосферы, но в границах “правила Линдемана” для тех или иных экосистем.
В этом смысле можно считать, что для индустриальных и сельскохозяйственных технологий должна сокращаться площадь их распространения по пространству планеты. Например, индустриальные технологии необходимо как можно больше изолировать от биосферы. Должно быть прекращено хозяйственное освоение новых территорий с ненарушенными естественными сообществами (это относится и к Мировому океану), – надо более эффективно вести хозяйственную деятельность на уже освоенных территориях. Сохранение биоразнообразия должно произойти за счет этого фактора и за счет последующего сокращения использования 61% освоенной территории суши, причем многие процессы деградации биосферы могут быть остановлены при уменьшении освоенной территории суши до 20, а тем более до10%, когда реальна релаксация биосферы до невозмущенного состояния [19].
Однако если в дальнейшем будут развиваться технологии неособирательства, т. е. экофильные технологии, совместимые с биосферой, то они не должны будут от нее изолироваться. Наоборот, в богатой биоразнообразием будущей устойчивой биосфере неособирательские технологии, не переступая за обусловленные эволюцией экологические пределы, смогут обеспечить потребности человеческой цивилизации, ушедшей от трудностей и проблем экономического и демографического роста. Высокие темпы экологобезопасного технологического развития такого рода будут способствовать скорейшему выходу из экологического кризиса. Таким образом, необходимо в первую очередь переориентировать науку на новые, ноосферные, цели, а технологии создавать на принципах устойчивого развития. Приняв такую возможность, которая имеет исторические прецеденты, можно считать, что наука при переходе на путь устойчивого развития окажется в состоянии очередной, ноосферной, революции. Цели этой революции достаточно серьезно отличаются от того, что до сих пор имело место в науке, в том числе и в отечественной.
Начавшаяся перестройка государственного управления научно-техническим развитием в последние годы была направлена в основном на его адаптацию к радикальной экономической реформе и привела к децентрализации управленческих процессов в сфере науки и техники, демократизации развития научно-технологического комплекса на базе рыночных отношений, самоуправления, состязательности и конкурсных начал и т. д. Пытаясь вписаться в новую рыночно-демократическую модель общества, наука в целом (кроме отдельных ее направлений и дисциплин) не ставила себе целей содействия переходу страны и цивилизации к устойчивому развитию. Между тем необходимость такого перехода, как отмечалось выше, выдвигает в качестве самой приоритетной проблему научного обоснования принципиальной возможности и путей реализации модели устойчивого развития.
При этом доказательство необходимости и возможности перехода к устойчивому развитию должно сочетаться с ориентацией государственного регулирования науки, техники, технологии, образования на новые цивилизационные цели. Базис даже современного общества, не говоря уже об обществе будущей ноосферы, в принципе невозможно создать без опережающего развития научно-технологического потенциала и системы образования.
Перестройка развития науки и научного творчества должна способствовать широкому участию учёных в исследовании сущности и условий перехода к устойчивому развитию, в выработке необходимых для этого государственных и иных решений. Цели устойчивого развития должны стать основными целями при формировании государственной научно-технологической, производственной и образовательной политики. Государственное регулирование должно быть органично связано с новым целостно-системным видением будущего развития науки, техники, образования, т. е. основываться на иных, чем сейчас, приоритетах. Централизованное регулирование должно быть высокоизбирательным, сосредоточивающим государственную организационно-экономическую поддержку и экспертно-общественную деятельность на главных направлениях научного поиска.
В связи с этим систему государственных заказов и целевых субсидий, федеральных целевых программ, грантов, льготных кредитов, систему государственных, международных и иных премий, систему присвоения учёных степеней и званий, систему ценовых и налоговых льгот, заработной платы научным работникам, систему социальной защиты необходимо привести в соответствие с масштабами вставшей перед страной задачи перехода к устойчивому развитию. Централизованное регулирование должно ориентироваться прежде всего на долгосрочную перспективу, на осуществление структурных сдвигов и технологическое обновление, а рыночные механизмы должны гибко реагировать на сегодняшние потребности, в достаточной мере удовлетворять текущие нужды и способствовать достижению тактических целей научно-технологического развития.
При формировании новой научно-технологической политики, сориентированной на новые цивилизационные цели, важно использовать принцип опережающего развития науки в целом, а особенно фундаментальной науки и поисковых исследований в сравнении с другими сферами социальной деятельности. Государство обязано оказывать материально-техническую и финансовую поддержку тем перспективным направлениям, которые могут обеспечить прорывы на пути создания новой техники и технологии и формирования ноосферно-ориентированной образовательной системы XXI в. В определенном отношении государство должно содействовать также опережающему развитию прикладных исследований и разработок, равно как и реализации крупных межотраслевых научно-технических программ федерального значения. Речь идёт прежде всего об активном включении фактора будущего и его влиянии на управленческие действия по формированию новых тенденций развития науки, техники, образования. Это предполагает широкое использование принципа упреждения (опережения) в федеральном, региональном и глобальном масштабах. Иными словами, необходимо разгадать вызовы грядущего, заранее предпринять управленческие действия против возможных угроз и предполагаемых катастроф, особенно против глобальной экологической катастрофы [20].
Учитывая, что все ещё значительная часть научно-технического потенциала заключена в оборонных и ракетно-космических отраслях, необходимо его эффективно использовать и постепенно переориентировать на цели перехода к устойчивому развитию. “Обвальное” проведение конверсии оборонного комплекса, составляющего до 70% экономики страны, привело ко многим негативным последствиям. Они должны быть устранены в новой государственной стратегии конверсии, которую можно условно назвать “УР-конверсией”. Идея “УР-конверсии” состоит в переориентации ресурсов оборонного комплекса не просто на гражданские цели, а на цели сохранения природы и реализации модели устойчивого развития. Тем самым речь должна идти о взаимном переплетении новых функций (и подфункций) государства – экологической, конверсионной, космической, информационной и др.
Формирование и реализация новой научно-технической политики требуют ускоренного создания законодательно-правовой базы и внесения коррективов в недавно принятые законы “О науке и государственной научно-технической политике” и “Об образовании”. Эти законы разрабатывались, когда переход к устойчивому развитию официально еще не был объявлен целью государственной стратегии России, и теперь должны быть скорректированы. Такая коррекция тесно связана с формированием базы перехода Российской Федерации к устойчивому развитию. Новые законодательные инициативы в области науки, техники и образования должны стать основой эффективной государственной политики в упомянутых областях и базой для грядущих “УР-трансформаций”.
Государство призвано поддерживать создание и распространение высоких, “критических” и экологобезопасных технологий (нанотехнологий), обеспечивающих материало-, энерго- и ресурсосбережение, становление малоотходных и безотходных производств, биосферосовместимых технологий и биопроизводств, экохозяйственных промыслов и фактически всех хозяйственных процессов, которые органически вписываются в биосферу, одновременно позволяя удовлетворять потребности современных и будущих поколений.
В истории науки имели место несколько научных революций: становление классического естествознания, формирование дисциплинарной организации науки, появление неклассического естествознания. Некоторые ученые историю глобальных революций в науке часто заканчивают четвертой революцией – рождением постнеклассической науки [21]. Однако сейчас стало понятным, что эра стихийного развития науки в рамках техногенной (индустриальной и постиндустриальной) цивилизации приблизилась к своему концу. Человечество не устраивает даже стихийно развивающаяся постнеклассическая наука, стремительно приближающая трагический финал цивилизационного развития. С принятием стратегии УР появляется новая точка бифуркации на пути революционных изменений науки. Наука либо погибнет вместе с человечеством, либо вместе с ним вступит в новую, ноосферную, эру своего развития, выбрав новые цели и ценности своих трансформаций. Постнеклассическая наука (как последний из стихийных периодов развития науки, соответствующий стадии неустойчивого развития) тем скорее перейдет в науку ноосферную, чем скорее станет реализовывать цели ноосферогенеза.
Если в постнеклассической науке и соответствующем ей типу научной (социальной) рациональности начинает осознаваться связь научной деятельности и ее продукции с социальными ценностями (и особенно оценками), а “гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегии научного поиска” [22], то ноосферная революция в науке идет гораздо дальше. К расширенному (в гуманистическом ракурсе) антропоцентризму постнеклассической науки добавляются трансформации, связанные с ноосферным типом гуманизма, отказывающимся от классического антропоцентризма [23]. Кроме того, возникает и новый тип видения природной среды и взаимодействия с ней как отдельного человека, так и всего человечества. Техногенно-индустриальной цивилизации, даже в ее завершающем постиндустриальном варианте, имманентно связанной с “потребительским гуманизмом”, приходит конец. Она должна уступить место информационно-экологической, ноосферной цивилизации с ее новой формой науки и социоприродной рациональностью ноосферной ориентации.
Науку, так же как и все развитие цивилизации, в принципе можно переориентировать на ноосферные общечеловеческие ценности. Наука и только наука – вот тот действенный механизм, который способен выработать концепцию и стратегию устойчивого развития и указать средства их воплощения в жизнь, обеспечить ее самосохранение.
Таким образом, сейчас, в связи с все более осознаваемыми целями и критериями перехода к ноосферогенезу роль науки, техники и технологии должна коренным образом измениться. Наука призвана способствовать экологизации сознания и становлению экологобезопасного общества как ступени устойчивого общества. Как сказано в "Повестке дня на ХХI век", принятой ЮНСЕД, наука все чаще воспринимается как чрезвычайно важный компонент в поисках модели устойчивого развития. Базис не только современного общества, но и будущей ноосферы в принципе невозможно создать без опережающего развития научно-технологического потенциала [24]. Речь идет о принципиально новой, проблемной, ориентации науки и технологий, которые теперь должны не просто иметь народнохозяйственное значение и быть экономически эффективными, но и способствовать экологизации сознания и деятельности людей на пути создания экологобезопасной устойчивой цивилизации.
В настоящее время разрабатывается стратегия выхода страны из системного кризиса, что предполагает не только модернизацию экономики, обеспечение социальной защиты и справедливости, усиление роли государства в реализации его внутренних и внешних функций (на что акцентировано внимание в официальном варианте стратегии), но также выполнение экологических императивов и формирование экологической культуры населения. Включение этих аспектов в разрабатываемую новую стратегию развития России важно еще и потому, что ее необходимо согласовать с будущей Государственной стратегией устойчивого развития РФ, которая должна стать логическим продолжением и завершением стратегических разработок, выходящих за пределы десятилетнего периода развития страны. Без учета естественно-научных и экологических аспектов и без ориентации на переход к устойчивому развитию во всех блоках стратегии любые реформы, как это и было до сих пор, окажутся в рамках модели неустойчивого развития, чреватой кризисами и катастрофами, дальнейшим снижением безопасности. Ориентация России на цели устойчивого развития позволит в значительной степени направить реформы по опережающей, стратегически эффективной траектории, поможет нашей стране стать одним из лидеров перехода к новой экологобезопасной цивилизационной парадигме в XXI в.
Примечания
1. Подробнее см.: Урсул А.Д. Переход России к устойчивому развитию: ноосферная стратегия. – М., 1998.
2. См.: Ващекин Н.П., Мунтян М.А., Урсул А.Д. Постиндустриальное общество и устойчивое развитие. – М., 2000.
3. См.: Урсул А.Д. Перспективы экоразвития. – М., 1990; Он же. Проблема агроноосферной революции. – М., 1994.
4. См.: Новая парадигма развития России: комплексные исследования проблем устойчивого развития. – М., 1999.
5. Данилов-Данильян В.И. и др. Окружающая среда между прошлым и будущим: мир и Россия (опыт эколого-экономического анализа). – М., 1993. – С. 116.
6. См.: Ващекин Н.П., Мунтян М.А., Урсул А.Д. Постиндустриальное общество и устойчивое развитие.
7. Арский Ю.М., Данилов-Данильян В.И. и др. Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать. – М., 1997. – С. 137.
8. Там же. – С. 230.
9. Яковец Ю.В. История цивилизаций. – М., 1995. – С. 448.
10. См.: Арский Ю.М. и др. Экологические проблемы. – С. 172.
11. Там же. – С. 158.
12. Там же. – С. 158–173.
13. См.: Урсул А.Д. Перспективы экоразвития.
14. См.: Арский Ю.М. и др. Экологические проблемы... – С. 174.
15. См.: Урсул А.Д. Перспективы экоразвития. – С. 142–156.
16. Там же. – С. 170–185.
17. Арский Ю.М. и др. Экологические проблемы... – С. 137.
18. Там же. – С. 298.
19. Там же. – С. 318.
20. См.: Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С. Экологический вызов и устойчивое развитие. – М., 2000.
21. См.: Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. – М., 1995. – С. 275–286.
22. Там же. – С. 290.
23. См.: Урсул А.Д. Путь в ноосферу: концепция выживания и устойчивого развития цивилизации). – М., 1993.
24. См.: Ракитов А.И. Будущее России: социально-технологическая модель // Общественные науки и современность. – 1996. – № 2.
^
Абрахам Гарольд Маслоу «Пределы человеческой психики», Евразия, С.-П. 1999 г. Становление понятия «синергизм»
Однажды Рут Бенедикт (профессор антропологии, поэтесса,1887-1948 гг.) взялась свести воедино все, что ей было известно о нескольких индейских культурах. Со временем, оказалось, что речь идет о четырех парах культур. В каждой паре одна несла опасность, а другая – была безопасной. Что же объединяло все «опасные» и «безопасные» культуры?
Она перепробовала один за другим все способы обобщения признаков… В конце концов, такой критерий был найден. Рут Бенедикт осознала, что истина кроется не в поведении, что ей надо искать функцию поведения, смысл поступков, ту структуру характера, которая выражается через поведение.
^
Определение «синергизма».
«Все имеющиеся в нашем распоряжении данные, позволяют сделать следующий вывод: общества явно неагрессивные имеют такое социальное устройство, при котором индивидуум, одними и теми же действиями, и в одно и то же время, служат как своим собственным, так и интересам остальных членов общества. Я говорю о культурах с высоким социальным синергизмом тогда, когда общественное устройство способствует взаимной выгоде и всех начинаний его членов, и говорю об обществах с низким синергизмом, в которых, индивидуум, добившийся выгоды, берет верх над остальными членами общества и добивается преимуществ за счет менее сноровистых, менее успешных». (Рут Бенедикт).
Высоким синергизмом обладают те общества, социальные институты которых организованны так, что бы преодолевать полярность между эгоизмом и неэгоизмом, между личным интересом и альтруизмом, так, чтобы человек, добиваясь своих эгоистических целей, заслужил награды для себя. Если в обществе вознаграждается добро – это общество с высоким синергизмом.
^
Примеры синергизма в примитивных обществах.
Распределение благ и концентрация благ.
Всё социальное устройство, все институты и законы несинергичных обществ, обеспечивают такое положение вещей, при котором богатый становится ещё более богатым, удачливый не обязан делиться с менее удачливым, бедность ведет к ещё большей бедности. И, напротив, в безопасном обществе богатство делает благодатным всё окружающее его, оно «сифонирует» от богатого к бедному, а не наоборот.
^
Религия удобная и пугающая.
В безопасных, высокосинергетичных обществах Бог или Боги обычно отличаются благожелательностью, дружелюбием, готовностью помочь. В опасных обществах, наоборот, Бог устрашает, гневается, карает. Бог становится постоянной угрозой и орудием для запугивания, причем, характерно, что это происходит параллельно с развитием цивилизациями. Так, например, боги и ритуалы Раннего Египта не имели такой жесткой подавляющей функции, которую они приобретают в период Позденго Царства, то же самое относится и к цивилизации майя, ацтеков и даже христианства.
Каноны основной религии западной цивилизации представляют собой своего рода смешение неопасной и опасной религий. Пользуясь этим смешением, религиозные властители в опасных обществах используют религию, для своего рода, личной выгоды, тогда как религиозные деятели в безопасных обществах потребляют религию для общей пользы (вызвать дождь).
^
Высокий и низкий синергизм в нашем обществе.
Наше общество – это общество смешанного типа. Мы имеем как высокосинергетические так и низкосинергетические общественные институты.
Взять хотя бы высокосинергетичный институт филантропии … Вообще, культура нашего общества – очень щедрая культура и зачастую очень удобная, очень безопасная культура. Но с другой стороны, нельзя не заметить, что в нашем обществе есть такие общественные институты, которые настраивают людей друг против друга, вызывают соперничество, вынуждают вступать в борьбу за ограниченное количество благ.
Принцип синергизма очень важен не только для объективности сравнительной социологии, не только потому, что он закладывает теоретический фундамент для грядущей Утопии, но и по тому, что объясняет нам целый ряд насущных социальных феноменов технологического, индустриального общества… Это позволит нам отчетливее понять возможность преобразования любого социального института, будь то в армии, в бизнесе, или в университете, таким образом, чтобы его участники были скоординированы друг с другом, видели в коллеге не соперника, но члена своей команды. Всем, кто интересуется данной проблематикой, я советую прочесть книгу Мак-Грегора «The Human Side of Enterprise».
И еще… Любое высокосинергетичное общество не оставит никакого человека в униженном состоянии, оно обязательно даст ему шанс подняться.
^
О причинах терроризма
Беньямин Нетаньяху: Подлинные истоки террористической активности ("The Wall Street Journal", США)
Не допускайте, чтобы вас дурачили апологеты террора
Беньямин Нетаньяху / BENJAMIN NETANYAHU,
По мнению апологетов террора, глубинная причина терроризма лежит в лишении того или иного народа национальных и гражданских прав, а остановить его можно путем компенсации недовольства, возникшего как следствие подобной депривации.
Однако глубинная причина терроризма, умышленной мишенью которого являются мирные жители, не имеет ничего общего с лишением прав. Если бы это было так, тогда в случае тысяч конфликтов и сражений за национальные и гражданские права, имевших место в последнее время, мы были бы свидетелями бесчисленных примеров терроризма. Но мы этого не наблюдаем.
Махатма Ганди (Mahatma Gandhi) боролся за независимость Индии, не прибегая к терроризму. Не прибегали к нему и народы Восточной Европы, боровшиеся за снесение Берлинской стены. А Мартин Лютер Кинг (Martin Luther King), борясь за равные права для всех американцев, исключал какое бы то ни было насилие, не говоря уже о терроризме.
Если лишение прав действительно является глубинной причиной терроризма, то почему же все эти люди, борясь за достижение своих целей, не прибегали к террору? Просто, потому что они были демократами, а не террористами. Будучи проводниками идеи свободы и демократических ценностей, они верили в святость любой человеческой жизни.
Однако те, кто практикуют терроризм, не верят в эти ценности. В действительности, они верят в прямо противоположное. В их глазах дело, которому они служат, является настолько всеобъемлющим и тотальным, что оправдывает собой все. Оно дает им право нарушать любой закон, отбрасывать любые нормы морали и втаптывать в грязь любые права человека. Оно разрешает им без разбора убивать и калечить невиновных мужчин и женщин, позволяет им взрывать автобусы, полные детей.
Доктрина, являющаяся источником подобного зла, имеет имя. Она называется тоталитаризм.
Действительно, глубинной причиной терроризма является тоталитаризм. Только тоталитарный режим путем систематического промывания мозгов своих подданных, может внушить ордам убийц идею пренебрежительного отношения ко всем ограничениям морального порядка ради достижения извращенной цели.
Именно поэтому, начиная с самых своих истоков, тоталитаризм всегда шел рука об руку с терроризмом - от Ленина до Сталина, Гитлера, аятолл, Саддама Хусейна (Saddam Hussein), а теперь и до Усамы бен Ладена (Osama bin Laden) и Ясира Арафата (Yasser Arafat).
Цели терроризма не только не оправдывают средства, которые выбираются для их достижения, средства, которые при этом используются, говорят нам о том, каковы их подлинные цели. Усама бен Ладен стремится не к тому, чтобы защищать права мусульман, а к тому, чтобы убить как можно больше американцев, и, в конечном счете, стереть с лица Земли Америку. Саддам Хусейн стремится не к тому, чтобы защитить свой народ, его цель - порабощение своих соседей. Арафат стремится не к построению государства, а к его уничтожению. Убийство евреев, которое он поддерживает, показывает нам, что бы он сделал со всеми евреями Израиля, если бы на то была его воля.
Те, кто сражаются как террористы, и управляют как террористы. Люди, которые умышленно идут на убийство невиновных людей, никогда не станут лидерами, отстаивающими свободу и права человека. Когда террористы приходят к власти, они неизменно основывают самые страшные диктатуры - будь то Ирак, Иран, Афганистан или Арафатистан.
Короче говоря, причина того, почему определенные группы людей прибегают к терроризму, а другие его избегают, лежит не в отсутствии прав, а в наличии тиранической ментальности. Тоталитарный разум не знает ограничений. Демократический разум устанавливает их повсюду.
Важные шаги, направленные на искоренение международного терроризма, смело предпринимаются президентом США Джорджем Бушем. Объявив о том, что терроризм не может быть ничем оправдан, и ограничив или уничтожив поддерживающие террор режимы, президент Буш бесстрашно наметил курс, который приведет свободный мир к победе.
Однако для того, чтобы зло вновь не возродилось десять или двадцать лет спустя, недостаточно просто выкорчевать террор, необходимо посадить семена свободы. Только при тирании может широко культивироваться террористическое сознание. Его нельзя выпестовать на почве демократии и свободы
Открытый спор об идеях и уважении к человеческой жизни, лежащих в основе всех свободных сообществ, и является надежным противоядием к тому яду, которым террористы наполняют умы своих неофитов.
Именно поэтому так важно, чтобы после того, как террористические режимы Ближнего Востока будут сметены с лица земли, свободный мир под руководством Америки начал строить на освободившемся пространстве институты плюрализма и демократии. Это произойдет не за один день и вряд ли приведет к построению либеральных демократий западного типа. Однако, при наличии выбора между свободой в турецком стиле и тиранией в иранском стиле, выбор очевиден.
Мы просто не можем допустить, чтобы некоторые регионы земного шара пребывали под властью фанатичных вояк. Эти вояки, если к ним однажды попадет ядерное оружие, смогут уничтожить цивилизацию. Мы должны немедленно приступить к пропаганде идеи плюрализма и идеалов свободы народам арабского и исламского мира ради них самих, а также и ради нас самих.
Беньямин Нетаньяху - бывший премьер-министр Израиля
^
Потребители - главная угроза экологии
"Золотой миллиард" - так раньше называли жителей развитых капиталистических стран. По сравнению со всем остальным населением планеты люди из "золотого миллиарда" выделяются тем, что живут в 20-25 раз богаче, чем все остальные жители Земли. Сейчас о миллиарде уже не говорят, ибо в настоящее время эта цифра подросла до 1,7 миллиарда человек. Богатые люди теперь живут не только в западных странах, таких как США, Европа, Япония, они появились и развивающихся странах, таких как Китай, Индия, Россия и т.д. Впрочем, в каждой стане есть класс очень богатых людей, чья жизнь в десятки, а то и сотни раз роскошнее, чем жизнь остального населения.
С экономической стороны рост количества богатых людей является плюсом, но с точки зрения экологии это огромный минус. Экологическая организация Worldwatch Institute (ссылка скрыта) недавно опубликовала доклад, который всецело посвящён потребительскому обществу и его негативному влиянию на состояние окружающей среды. В докладе в частности говорится: "Земля не располагает ресурсами, чтобы позволить всем населяющим ее людям жить так, как живет средний европеец или американец. В ближайшие десятилетия США и Европе необходимо сократить несоразмерное потребление энергии и ресурсов, возможно, даже на 90 процентов. Иначе на планете произойдет экологическая, социальная и психологическая катастрофа".
Стоит заметить, что одновременно с "золотым населением" на планете живёт множество бедных людей, которые еле сводят концы с концами. 2,8 миллиарда из них существует меньше чем на 2 доллара в сутки, а 1 миллиард страдает от недостатка питьевой воды. Пропасть между богатыми и бедными в последние годы только увеличилась, и она продолжает расти. "12 % населения планеты, проживающие в Северной Америке и Европе, потребляют 60 % от общего мирового потребления благ, в то время как 33 % обитателей Земли, живущие в Азии в Африке, вынуждены довольствоваться долей в 3,2 %", - говорится в докладе организации Worldwatch Institute.
Денег, которые богатые люди тратят на предметы роскоши, вполне хватило бы, чтобы решить все экологические и социальные проблемы современности. Европейцы и американцы ежегодно тратят 18 миллиардов долларов на косметику, 17 - на корм для домашних животных, 15 - на парфюмерию, 11 - на мороженое (только европейцы), 30 - на игрушки (только американцы), и этот список можно продолжать. В то же время на решение проблемы голода на планете нужно 19 миллиардов, проблемы нехватки воды - 10 миллиардов и 5 миллиардов на ликвидацию безграмотности.
Однако от увеличения роскоши люди отнюдь не становятся счастливее. Давно замечено, что богатство и потребление совершенно не пропорциональны счастью. Бедный житель Африки или какого-нибудь из островных государств на практике оказывается даже более счастливым, чем средний американец. Стремление к постоянному обогащению, попытка равняться на более богатых людей приводит человека в состояние постоянного стресса. Отсюда возникает неудовлетворённость собственным материальным положением, каким бы высоким оно не было. В то же время отсутствие желание постоянного обогащения ведёт к умиротворению и счастью. Таким образом, чтобы стать счастливее, мировым потребителям нужно утихомирить свой пыл и обратить внимание на духовные ценности в противовес материальным.
Главным негативным моментом в росте потребления является его воздействие на экологическую ситуацию на планете. Всё возрастающие запросы потребителей ведут к росту производства вещей, что сказывается ростом экологического загрязнения. В погоне за новизной, люди выбрасывают на свалку товары, которые ещё не отслужили свой срок. В моду всё сильнее входит "одноразовость". Одноразовая посуда и целлофановые пакеты давно уже тревожат экологов. К ним подключилась одноразовая одежда - носки, рубашки, нижнее бельё в развитых странах принято надевать на один день и потом выбрасывать в мусорное ведро. Обувь, платья, костюмы тоже часто становятся одноразовыми, так как одеваются всего лишь на один вечер, а потом пусть не выбрасываются в мусор, так кладутся в шкаф и уже никогда не надеваются вновь. Прибавьте сюда многочисленные игрушки, одноразовые фотоаппараты и мобильники, срок службы которых ограничен всего лишь месяцем или чуть более, после чего они оказываются на свалке. А ведь в отличии от целлофана и одежды эти аппараты содержат в своём составе высокотоксичные субстанции такие, как ртуть, мышьяк, свинец, никель, цинк, кадмий и т.д., поэтому их вообще нельзя просто так выбрасывать. К одноразовым товарам спешат присоединиться даже компьютеры и автомобили. Срок эксплуатации этих устройств непрерывно сокращается, но не по причине ненадёжности и выхода из строя, а по причине стремления их владельцев заполучить более мощный компьютер и новый автомобиль.
К сожалению, гонка потребления может окончиться плачевно для всей планеты. Но смогут ли богатые люди одуматься и укротить своё всё возрастающее стремление к обогащению? Смогут ли они переключить своё внимание на заботу об окружающей среде вместо заботы о собственном комфорте? На этот вопрос ответить сложно. Тем более, что потребителей постоянно подогревает назойливая реклама, которая в будущем обещает стать ещё более навязчивой и агрессивной. Реклама, которая заставляет думать, что потребление всего разнообразия вещей является главным смыслом жизни. Эта реклама делает из человека зомби, стремящегося лишь к одному - всё возрастающему потреблению. Реклама делает человека несчастным, ибо постоянно напоминает ему, что если он не купил такого-то товара, то значит он ущербный, несовременный и отсталый.
Возможен ли в подобных условиях поворот к экологическому равновесию? Возможно ли направить внимание потребителей на заботу об окружающей среде? Возможно ли потребителю вновь стать нормальным человеком и избавиться от маниакальной жажды потребления? На эти вопросы нам ещё только предстоит ответить. Но ответ нужно искать уже сейчас, так как завтра, возможно, будет уже поздно.
Инновации
ng.ru/printed/kafedra/2000-03-23/6_as_twobytwo.phpl
^ КАК ДВАЖДЫ ДВА ЧЕТЫРЕ
Производительность ресурсов вместо производительности труда
Вайцзеккер Э., Ловинс Э., Ловинс Х. Фактор четыре. Затрат - половина, отдача - двойная. Новый доклад Римскому клубу. Перевод А.П. Заварницына и В.Д. Новикова, под ред. академика Г.А. Месяца. - М.: Academia, 2000, 400 с.
ЗДАНИЕ осуществлено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в рамках программы Центрально-европейского университета Translation Project при поддержке Центра по развитию издательской деятельности (OSI - Budapest) и Института "Открытое общество. Фонд содействия" (OSIAF - Moscow).
Говорят, что, когда эту книгу дали на одном из недавних отраслевых совещаний председателю совета директоров РАО "ЕЭС России" Анатолию Чубайсу, главный энергетик страны мало-помалу настолько втянулся в ее изучение, что незаметно скоротал все оставшееся время важного мероприятия. Понять Анатолия Борисовича несложно: один лишь пример с "пассивным домом" в Дармштадте, которому требуется на 90% меньше тепла и на 75% меньше электричества, чем обычным немецким домам того же размера, но при этом обеспечивается более высокий уровень комфорта, - это, пожалуй, может потрясти воображение не только Анатолия Борисовича. (И в мозгу уже невольным рефреном - бессмертное: "…плюс электрификация всей страны".) А таких примеров в книге рассыпано щедро на каждой странице.
Как примирить между собой высокое качество жизни и бережное отношение к природным ресурсам? Поиску ответа на этот вопрос был посвящен очередной доклад Римскому клубу (1995). "Фактор четыре" - переработанный вариант этого доклада. Основное содержание книги посвящено обоснованию концепции повышения производительности ресурсов (электроэнергии, воды, топлива, материалов, плодородных земель и т.п.) вместо повышения производительности труда. Другими словами, вместо малопродуктивных поисков ответов на вопрос, кто виноват (в экологических проблемах, например), - вполне конкретный набор реальных технологий, отвечающих на вопрос как (жить в два раза лучше и при этом тратить в два раза меньше).
"Фактор четыре" переведена уже на 10 языков. "Это настоящая библия экологически чистых технологий, - подтвердил в беседе с корреспондентом "EL-НГ" академик Геннадий Месяц. - Как и предыдущие доклады Римского клуба, книга "Фактор четыре" стала научным бестселлером. В книге приводятся десятки конкретных примеров реализации идей, выдвинутых авторами, - от сверхэкономичных автомобилей и новых подходов к городской застройке до использования электронной почты, от новых технологий в сельском хозяйстве до экономичных моделей холодильников". Геннадий Андреевич, научный редактор русского издания, собственно, и стал инициатором перевода немецкого издания "Фактора четыре" (1995 г.) на русский язык.
"Эта книга содержит набор инструментов для современного эффективного использования ресурсов. Здесь представлено пятьдесят примеров по меньшей мере четырехкратного увеличения ресурсоэффективности. На этих примерах вы сами сможете познакомиться с доступными методами, узнать, как они работают, на что они способны и как применить их с выгодой на практике. Каждый из нас - на работе, дома или на учебе, в частном, общественном или некоммерческом секторе, во взаимодействии с другими людьми или в личной жизни - может взять в руки эти инструменты и начать действовать", - четко определяют свою позицию авторы книги. О них надо сказать особо.
Эрнст Ульрих фон Вайцзеккер - физик и биолог, специалист по охране окружающей среды и политик, президент Вуппертальского Института климата, окружающей среды и энергии в Научном центре земли Северный Рейн-
Вестфалия, ФРГ. Ранее был директором Института европейской политики по охране окружающей среды в Бонне, признанный лидер европейской школы природопользования, профессор, член Римского клуба. Эймори и Хантер Ловинсы - соответственно научный руководитель и президент Института Рокки Маунтин в США. Они основали этот некоммерческий центр по разработке политики в области ресурсов в 1982 г. Эймори Ловинс - физик-экспериментатор, получил образование в Гарварде и Оксфорде. Опубликовал 26 книг и несколько сотен статей. Хантер Ловинс - адвокат, социолог, политолог, лесник и ковбой. Она имеет почетную докторскую степень и является соавтором многих книг и статей, написанных совместно с Эймори Ловинсом. Удостоена вместе с ним премий Ниссан, Митчелл и Альтернативной Нобелевской премии.
Вот как описывает Геннадий Месяц в предисловии к книге свои впечатления от посещения Института Рокки Маунтин. "Цель Института - разработка методов эффективного использования ресурсов. Институт независим от правительства, политических партий, идеологических или религиозных движений. Бюджет института - примерно три миллиона долларов в год. Из них 36-50% поступают от гонораров за консультации организациям частного сектора и от выручки коммерческого дочернего предприятия института, которое является источником технической и стратегической информации в области прогрессивного и эффективного использования энергии.
Остальную часть бюджета составляют не облагаемые налогами пожертвования и гранты от фондов…
Поразило меня и здание института. Оно само по себе является предметом научных исследований. Достаточно сказать, что для его обогрева используется лишь несколько процентов энергии, необходимой для подобных зданий в той же местности. Остальная энергия получается от солнца, хотя зима там холодная - температура иногда опускается до минус 40°С. Обеспечивают это специальные стекла, которые хорошо пропускают солнечные лучи и одновременно являются хорошими теплоизоляторами. Теплоизоляция стен, дверей, окон сделана на самом высоком уровне с использованием современных материалов. Из-за малого потребления энергии срок окупаемости этих материалов не превышает одного года".
После этих слов само оглавление книги читается, как триллер: "Пятьдесят примеров учетверения производительности ресурсов; Гиперавтомобили: по США на одном топливном баке; Ремонт выстроенных в ряд кирпичных домов; Воспроизводимые ресурсы в холодном климате; Говядина, полученная с малыми затратами энергии; Двадцать примеров революционного повышения продуктивности использования материалов; Долговечная офисная мебель; Электронные книги и каталоги; Подпочвенное капельное орошение; Услуги по стирке белья и вертикальный транспорт в зданиях; Аренда химикатов: стратегия повышения эффективности материалов; Повторное использование бутылок, банок и крупных сосудов; Местный сок из черной смородины или заморский апельсиновый сок? Если рынки создают проблемы, могут ли они также помочь их решению? Покупка и продажа эффективности; Может ли ВТО "позеленеть"? Золотое кольцо на вашем пальце весит три тонны…", etc.
Неудивительно, что после первой публикации книги в 1995 г. правительства Голландии и Германии, а затем и Европейское сообщество избрали изложенные в ней идеи в качестве основы для устойчивого развития. Единственными противниками оказались шведы, которые в отличие от министров по проблемам окружающей среды стран Организации экономического сотрудничества и развития решили добиваться увеличения эффективности использования ресурсов не в 4, а в 10 раз.
Но самое интересное в том, что, как убедительно доказывают авторы, десятикратные сбережения могут обойтись дешевле и дать лучшие результаты, чем четырехкратные. &
^
Тезисы Дополнительных материалов
Касьянов П.