Geum.ru

Лекция. Гейдар Джемаль

Вид материалаЛекция
Подобный материал:
1   2   3   4

Дубровский М.

Вот если вернуться все-таки, демократия в масштабе России – как это вообще может выглядеть?


Джемаль Г.

Абсолютно спокойно, если есть инструменты координации между всеми ответственными субъектами этой прямой демократии.


Дубровский М.

А они есть?


Джемаль Г.

Ответственные субъекты?


Дубровский М.

И они тоже. Инструменты координации.


Джемаль Г.

Командарм Сорокин, командующий сороковой армией в Ростове-на-Дону, в 1914 году был телеграфистом, который играл на гитаре и пел местным барышням какие-то романсы. Он не знал, что через четыре года он будет командующим сороковой армией и грозой региона. Понимаете, большие исторические сдвиги делают из людей… Ну, вот кем был Мюрат? Или Ней? И кем бы они были, если бы не было Наполеона? Они были очень заурядные люди.


Реут Д.

У меня два вопроса. Вопрос первый. Каким образом связано то событие второго пришествия, которое является лозунгом предполагаемого движения, с теми гораздо более мелкими социальными изменениями, которые могут сделать радикалы? Казалось бы, тут вещи совершенно несопоставимые.

И вопрос второй. Вот есть еще геополитическая доктрина. Как она соотносится с Вашей? И будут ли геополитические процессы иметь существенное значение в ближайшем будущем?


Джемаль Г.

Я понял. Во-первых, то, что мы называем провиденциальным замыслом, это очень конкретная вещь, которая, с одной стороны, глобальна, но, с другой стороны, всесторонняя и очень подробная. Как некая метапьеса, скажем так. Если сравнивать ее с обычной театральной пьесой, то… Вот есть «Гамлет», к примеру, это вещь, которая создана, в ней есть смысловой посыл. Он частично ощутим при чтении, частично он раскрывается и не может быть раскрыт иначе при проигрывании и при постановке этого. Иначе бы никто не смотрел Шекспира, а все бы читали. Но есть некие смыслы, которые достигаются только в объемном проигрывании, когда реальные люди встают в калоши Гамлета, короля, матери и так далее. И естественно, что может быть плохой режиссер, который говорит: а вот у меня Гамлет будет в свитере и с гитарой, и будет вместо Шекспира цитировать Пастернака. Но этот режиссер уйдет, об этой постановке забудут, а «Гамлет» все равно останется. И в этом «Гамлете» есть некая внутренняя логика, которая должна быть насыщена соответствующими деталями. Массы – я же сказал, что за молчаливое большинство идет борьба. Она идет непрерывно и всесторонне. Вот мы смеемся над мыльными операми, а есть такая важная часть молчаливого большинства, как домохозяйки. Это та часть, которая очень влиятельна, потому что она в значительной степени определяет умонастроения своих мужей. А мыльные оперы адресуются к ним. И кто там расшифрует, для этого нужно специальную работу провести, какие сигналы заложены в «Богатых, которые плачут», или во «Вторых мамах». А там очень много заложено сигналов.

Я вот, например, с этой точки зрения, не поленился, посмотрел «Побег из тюрьмы», сорокасерийный. Это очень левая вещь, которая просто выносит жесткий приговор пенитенциарной системе, политической системе США и так далее, там масса рассеяно антропологической информации, посылов. Сериалы – это колоссальная воспитательная штука для обывателя. Реклама и так далее. То есть борьба идет непрерывно. Посмотрите, как на улицах и площадях митинговой России ведут борьбу между собой разные крылья тех же либералов. Левые говорят: ЖКХ, рост цен на ЖКХ, точечная застройка, пенсия – тебя ограбили, где твоя зарплата, и так далее. Правые говорят: ты же русский, ты на каком языке говоришь-то, ты русский, тебе место с русскими, а ты посмотри, кто вот тут заполнил все, понаехали. То есть разные реперные точки. Борьба за то, чтобы привести ту или иную часть молчаливого большинства к некому своему пониманию. То есть не к «своему» пониманию (потому что они хитрее, чем это понимание), а к тому пониманию, через которое можно этой частью управлять.

Но давайте вспомним крестьянские войны в Германии 15-16 веков. Кто вел крестьян с косами в наступление на князей и на епископов? Рыцари. Если бы не посвященные рыцари с мечами, носители орденского духа, пассионарии, которые были одержимы идеей справедливости, ни о каких крестьянских войнах даже близко нельзя было говорить, потому что бронированный молот системы просто разнес бы этих мужиков с косами в течение первых десяти часов. Вообще соприкосновение обычного человека с воинской кастой – ни в какие времена, ни в какие эпохи, это как железо с маслом. Но только за счет того, что крестьян под знаменем башмака на систему вели в бой рыцари, мы сейчас говорим об этом как о колоссальном социальном феномене позднего Средневековья. Поэтому, конечно, на ваш вопрос я отвечаю так. Да, все детали, в том числе и борьба за умы молчаливого большинства, - это необходимый элемент.

Второй момент был про геополитику. Геополитика – сказать, что в принципе ее не существует, нельзя. Потому что, когда вы имеете квартиру, вы не можете сказать, что все несколько комнат, которые в ней есть, абсолютно равны между собой. Есть спальня, есть гостиная, есть кухня и места общего пользования, и они разные. Понятно, что отношения между людьми выстраиваются не потому, что один сидит в спальне, а другой – в гостиной. То есть семья не определяется тем, в какой комнате она в данный момент находится, или кто предпочитает какую комнату. Но сказать, что одинаково все происходит в спальне и в гостиной, тоже нельзя. То есть это некая горизонтальная плоскость. Когда ее переводят в главный метод исследования истории, это лженаука. Она горизонтальна. Есть большое общество, и есть площадка, на которой это все разворачивается.


Выхованец О.

У меня, скорее, непонимание. Вы в начале сказали, что человеческие существа – это инструмент и не больше для решения задачи Бога, о которой инструменту по статусу и знать не положено. Дальше Вы сказали, что человек призван решить ошибку Бога…


Джемаль Г.

Заложенную Богом как сверхзадачу для человека.


Выхованец О.

У меня вопрос. Если мы подозреваем о том, что все-таки эта задача есть, это гипотеза о задаче для этого инструмента? Или это все-таки дано этому инструменту, что он должен решить что-то?


Джемаль Г.

Во-первых, есть откровение.


Выхованец О.

Да, или это дается через откровение, и в этом смысле инструмент, действительно, знает, что он должен сделать.


Джемаль Г.

Конечно. Откровение, которое приходит именно потому, что иными способами выйти на это – через опыт созерцания, интуицию, установление прямой связи – исключен. Скажем так, человек в этом смысле – это дверь, в которой забыли просверлить дырку для ключа. Приходит другой человек, мастер, и сверлом просверливает место, куда надо вставить замок и ключ. А первоначально, в органике, этого не предполагается. То есть дверь имеет в себе все функции, но только не вот эту дырку с ключом. Ее делают отдельно, ее делают вопреки. И это, собственно говоря, по условиям задачи так, потому что в человеке открывается та точка, которая внутри него должна противостоять инерции глины, из которой он создан. Это точка присутствия Святого духа. Эта точка противостоит бесконечной инерции глины (потому что он создан же из глины).

Что значит «не знает», и что значит «инструмент»? Инструмент. Но я сказал, что за счет мышления, которое организовано через отправление от фундаментальной Альфы и Омеги откровения, человек может отразить в этом зеркале мышления небесный провиденциальный замысел. То есть частичным образом, частично, этот провиденциальный замысел начинает раскрываться на человеческом уровне – на уровне мышления, на уровне языка. И есть первоначальное откровение, а есть потом обработка этого откровения, следуя нормам, которые заложены в это откровение, в его язык. Самое тяжелое – это то, что люди работают с этим откровением, чтобы его испортить. Они меняют смысл слов, они меняют интерпретацию. Они говорят, что черное – это белое, и так далее. Потому что откровение никогда не гладит человека по шерсти, оно всегда гладит против шерсти, оно бросает ему вызов. И люди, особенно те, статусу которых это откровение угрожает, делают все, что от них зависит, чтобы это откровение кастрировать, нейтрализовать, обескровить, изолировать. Взять в какой-то кокон, представить его совершенно другим, нежели оно есть, объявить, что обычный человек не может его читать и комментировать, потому что для этого надо быть посвященным, особо образованным и так далее. И если он протянул руку к этой книге, то по этой руке надо ударить, надо этого человека сжечь, как колдуна, и так далее.


Выхованец О.

И в этом смысле, в общем-то, есть шанс не стать инструментом, применяемым бессмысленно, а осознать смысл, для чего его используют. Есть шанс.


Джемаль Г.

В меру собственных усилий и собственной воли. С моей точки зрения, монотеизм, который дает жизнь и политической теологии, и другим теологическим направлениям, чистый монотеизм настаивает на том, что вера и воля – это одно и то же. Потому что мы волевым образом полагаем предмет нашей веры как абсолютно императивный. Он нам не предъявлен в тактильной или визуальной очевидности, потому что говорить о том, что мы верим в то, что стол – это стол, бессмысленно, это маразм. Мы верим в то, что мы блаженно не видевшие, но уверовавшие. И это акт воли – духовной, интеллектуальной воли, потому что мы не только формулируем такой волевой посыл, но расшифровываем его. Мы расшифровываем его в деталях и нюансах семантики, и тогда он, действительно, становится зеркалом.


Выхованец О.

Спасибо. У меня совсем маленький арифметический вопрос. А вот соотношение активных и пассивных со временем как-то меняется? Или это более-менее константа во все времена, и она тоже задана?


Джемаль Г.

На мой взгляд, более или менее константа. Есть некие механизмы, такие, которые эмпирическим путем выведены. Есть так называемая десятипроцентная норма. Например, 100 экологов, которые протестуют против точечной застройки, 90 будут с плакатами, а 10 пойдут с ломами на бульдозер. И такая схема всегда работает.


Николин Е.

Вы рассказали о членах либерального клуба, об игроках традиционалистского клуба, а о радикальном клубе подробно не рассказали. Хотелось бы, чтобы вы рассказали. Из ваших уст, естественно, по умолчанию вроде бы понятно. Хотелось бы подробнее.

Второй вопрос. Где граница тени, которая отбрасывается от того существа? Она между клубами? Она на все отбрасывается? Где граница этого?


Джемаль Г.

Вот эта община – община верных, или община избранных, она и есть та, которая четко пролагает границу, в той своей части, в которой она, будучи в мире, не является от мира или миром, она является именно этим пятном света.


Николин Е.

А на первый вопрос?


Джемаль Г.

Сегодня радикалы включают в себя… Во-первых, генетически это осколки бывшей воинской касты, которая выведены за пределы социума. То есть она выброшена за пределы социума и лишена прав. Во-вторых, это фундаментально монотеисты. Но среди них, конечно, могут быть люди, которые этого еще не поняли. Просто они онтологически те, кто рано или поздно к этому придут, и если не они, то их физические или духовные потомки, преемники их. Через поколение, одно, два они все равно придут к этому. Это чисто авраамический монотеизм. Я имею в виду все версии, но без добавления.


Кацай А.

В продолжение предыдущих шести вопросов, но более кондово спрошу. Очень мне импонирует Ваш поход к определению идеологий как их основных функций, ориентаций, действий и сознания людей в определенном направлении. Вы также продемонстрировали (и это мне тоже очень импонирует) проведение референций, идеологий к тем группам, классам, слоям, имеющим определенные интересы в своем движении, в своем воспроизводстве. И, как Вы сказали, либералы тесно связаны с воспроизводством финансового капитала, спекулятивного. Национальная идеология связана с промышленным капиталом, и так далее. Марксизм – не услышал, правда, но можно сказать, что это идеология отчужденного пролетария. Хотел бы Вас попросить продемонстрировать до конца тот же самый подход в отношении традиционалистской идеологии. То есть, какие слои, какие страхи являются, по Вашему мнению…


Джемаль Г.

Я думал, что это понятно, что политическая теология, которую я излагаю, это философия и методологи я радикального клуба. Я думал, это само собой.


Кацай А.

Я хотел бы Вас попросить без метафор.

Это, как Вы сказали, вышедшие в отставку военные офицеры.


Джемаль Г.

Вот скажите, Че Гевара – это люмпен или вышедший в отставку военный?


Кацай А.

Кого он представлял, кто за ним стоял. Ведь он же не один воевал.


Джемаль Г.

Смотрите, Че Гевара – это человек, который вышел в отставку из должности министра. Как известно, после победы революции на Кубе, он получил должность министра, но сказал, что это его не устраивает.


Кацай А.

Он недолго был на этой должности.


Джемаль Г.

Очень недолго. И очень быстро поехал делать дальше дело. Это классический пассионарий, в большей степени тела, но и ума. То есть это человек, который писал, который оставил интересные наблюдения.


Кацай А.

И поскольку он основную часть своей сознательной жизни проработал в деревне, доктором, по-моему, он представлял интересы южно-американских крестьян.


Джемаль Г.

Нет, я бы так не сказал. Это у Вас, извините, прямолинейно-марксистский анализ. На самом деле, здесь же нас интересует его духовная анатомия. Почему он пошел? Ведь он же происходил из достаточно обеспеченной среды.


Кацай А.

Я не спрашиваю, чьи интересы выражает представитель. Я хочу услышать тот же подход, который Вы продемонстрировали, но в отношении политической идеологии.


Джемаль Г.

А вот Вы не уловили такого момента. Классы в марксистском понимании я считаю очень ложной категорией, потому что они определяют онтологическую реальность человека, исходя из его взаимоотношений с производством и потреблением. Может быть, это во времена Диккенса имело какой-то смысл.


Кацай А.

То есть у Вас соотношение другое…


Джемаль Г.

Абсолютно. Во времена Диккенса, может быть, это и имело смысл. Но сейчас, понимаете, вот Ходорковский был комсомольцем, а потом стал олигархом, а сейчас он зэк. Сегодня отношение к производству и потреблению меняется буквально в течение дня. Вот кто он по классу? Он не буржуа. Люмпен? Ну, может быть, люмпен. Или не люмпен. Я не знаю, кто он. Он был комсомольским работником, а стал олигархом.


Ковалева Т.

Хочу вопрос сложный задать, но в метафоре буду продолжать, потому что не знаю, как уцепить. В этой метафоре, которую Вы сказали, что человека можно помыслить как дверь без отверстия, что принципиально меняет в Вашей логике рассуждения, если мы онтологически примем тезис, что человек – это как метафора двери с уже отверстием там? Другое дело, что это отверстие может не осознаваться, может быть замазано. Возникает идея посреднического действия, которое так сопровождается.


Джемаль Г.

Очень хороший вопрос и очень хорошее развитие темы. Откровение говорит нам, что, когда Всевышний создал Адама и когда он лежал еще в качестве глиняной куклы, еще не оживленной, то Всевышний вложил в него частицу своего духа. Святого духа, Божественного духа. После этого он его пробудил. Теперь многие исходят из того, что Адам является первым человеком и что все являются его физическими потомками. Это популярное воззрение.

И есть более узкое воззрение, которое, тем не менее, опирается на достаточное количество материала, который говорит о том, что Адам был непосредственно праотцем цепи пороков, а не человечества вообще. Что он был послан к уже существующему «глиняному» (оно было живое, но лишенное вот этой дыры в двери), человечеству Золотого века. Он был послан к нему с той проблемой, которая возникла у него, когда он проявил неповиновение в Раю. И когда он пришел к этому человечеству Золотого века, то для них это царство океанического блаженства, о котором Фрейд говорил, что оно испытывается зародышем в утробе матери, кончилось. И природа, вместо того, чтобы быть околоплодной жидкостью, превратилась внезапно в ураган, холод, бурую, жару, град и так далее. То есть на человечество обрушилась внезапно среда как враждебное Я, как враждебный отрицающий объект. После чего, с одной стороны, возникло общество как система защиты от этой среды, а, с другой стороны, община, последовавшая за Адамом. И между ними возникла абсолютно непримиримая ситуация. Хотя люди Золотого века после воздействия Адама уже не могли быть теми же самыми, потому что, прежде всего, Адам привел им первое откровение – это язык. Ибо люди Золотого века не имели языка, им он был не нужен, они телепатически коммуницировали, и у них не было проблем в абсолютной гармонии здесь и теперь. Для них не существовал фактор времени. И для них вдруг внезапно появилась система имен. Эта система времен создала такой интересный факт, что после этого стало возможно существование общества, для которого язык является перманентным вызовом. То есть общество все время борется со своим языком. Это отдельная тема другой лекции, мы не будем в это пускаться, но совершенно можно подробно развить, доказать и обосновать тезис, что общество борется с языком как с системой организации мышления. И приходит, в конечном счете, на сегодняшнем этапе к посткоммуникативной эре. И достаточно прочитать любое более или менее длинное высказывание представителей администрации, не обязательно местной, можно и американской, чтобы понять, что это посткоммуникативное высказывание.


Ковалева Т.

У Бродского есть такой термин, что общество не может быть умнее своего языка.


Джемаль Г.

Общество не просто не умнее, оно ведет борьбу с языком. Оно занимается порчей языка. Каким образом возникает из латыни романские языки? Каким образом из санскрита возникают новые индийские языки? Это развитие есть не что иное, как систематическая порча. Каким образом из арабского языка, который был послан как откровение Исмаилу, сыну Авраама, от Агори, появились те диалекты, на которых говорили арабы в момент прихода Мухаммеда в Аравии? То есть они же все говорили на диалектах, которые были очень далеки от языка Корана. Язык Корана прозвучал для них как гром и как чудо. Так же есть: «Пусть они приведут хотя бы один аят, подобный этому». Дело в том, что все говорили на диалектах. Классический язык был воссоздан через три тысячи лет после Исмаила, именно в откровении. Сам пророк не мог говорить на этом языке вне состояния откровения. То есть, когда к нему приходили, естественно, его язык был бытовой, диалектный, и он объяснял непонятные суры и непонятные аяты на вот этом языке, понятном людям. Но представьте себе, как если бы, допустим, пастух в деревне, никогда не учившийся, другим крестьянам заговорил языком «Евгения Онегина». То есть это чудо. Он поэтому и говорит: «Приведите хотя бы один аят». Что это значит? Не такой же бездонно глубокий, потому что кто будет мерить эту глубину? А на этом языке что-нибудь скажите. Вы не знаете этот язык, это язык откровения. Но естественно, что этот язык немедленно подвергается порче, поскольку язык Корана фиксирован, его нельзя изменить, всевышний берет на себя его сохранение до Судного дня, до последней точки. Тогда люди начинают менять семантику. А если они не могут букву изменить, они начинают дух менять, потому что люди находятся постоянно в перманентной борьбе с откровением. Их естественная религия – это монизм, это пантеизм, это отождествление себя с Бытием с большой буквы. И для того, чтобы комфортно себя чувствовать, вернуться в Золотой век, в довербальное состояние блаженства, они готовы пожертвовать душой, которая является язвой, проблемой и кризисом. Потому что душа – это травма.


Ковалева Т.

Вы изначально сказали о двух онтологиях. Я слышала, просто я что хочу сказать? Ну, воспроизводится же, пусть гораздо более слабая, но культурная форма другой направленности, даже в той метафоре, как Мюнхгаузен вытягивает себя за волосы. То есть все время воспроизводится метафора еще другой направленности. Вот почему вы ей не даете в своих рассуждениях шанса на статус… Вот мы говорим не онтология, но онтика, которая доращивает себя.


Джемаль Г.

Вот смотрите. Приходи пророк, и находится часть людей, которые за ним следуют. Это означает, что они приобщаются к этой заранее заданной в нем открытой скважине под ключ, и у них виртуально открывается аналогия. А не самовстраивание в общину. Вслед за ним они открывают у себя это. Но тень этой возможности, конечно, лежит на всех. Условно говоря, у всех не провернута сверлом эта дырка, но точка отмечена карандашом, где ей и положено быть. Но это не значит, что она открыта. Она намечена.


Ковалева Т.

Она намечена онтологически у всех. Кому-то открывается, кому-то нет.


Джемаль Г.

Да. Потому что это провиденциальное, это инструмент в замысле. Человек – это инструмент в замысле. Для того чтобы реализовать этот замысел, он должен себя открыть, эту скважину под ключ. Архангел Гавриил приносит слово, будучи Святым духом, к точке Святого Духа, которая вложена в Адама. Это коммуникация между пассивным и активным аспектами Святого Духа.