И. Потанина Блондинки моего мужа Пролог

Вид материала

Содержание

18. Глава восемнадцатая Гибель Улавливающего Тупика воспевающая.

Подобный материал:

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17

^ 18. Глава восемнадцатая Гибель Улавливающего Тупика воспевающая.

“Беги!” – крикнул кто-то внутри меня, но тело не слушалось, - “Зови на помощь!” - посоветовали оставшиеся мысли, но голос внезапно исчез, - “Дай ему в морду!” – подначивали инстинкты, но руки, накрепко вцепившиеся в железные ступеньки, были заняты.

Вопрос с тем, что делать, решился сам собой. В руках у г-на Лихогона обнаружился направленный на меня пистолет. С вооруженной публикой, как учил меня Георгий, стоило вести себя предельно спокойно. От любого моего резкого движения, пальцы оппонента могли непроизвольно сжаться. Не то, чтобы я так уж сильно цеплялась за собственную жизнь, но умирать так глупо не хотелось.

Голова Лихогона находилась как раз на одном уровне с моей. Две пары глаз, перевернутые вверх ресницами относительно друг друга, обменялись презрительными взглядами.

- Услышала, или повторить приглашение? – Лихогон угрожающе дернул оружием. Пришлось подчиниться.

“Не убьет же он меня, на самом деле! Столько ведь проработали вместе. Да и Лиза ему этого никогда не простит. Я же ей друг, как никак”, – отчего-то я совсем не верила в негативный настрой бывшего босса. Скорее, допускала возможность убийства по недоразумению. Поэтому всячески старалась недоразумения этого избежать. Исчезать с глаз вооруженного Лихогона без предупреждения я не стала, всем своим видом демонстрируя, мол, все спокойно, я не пререкаюсь, а подчиняюсь. Поэтому спускаться в подвал пришлось весьма оригинальным методом. Руками вперед.

А дальше? – восторженно поинтересовался Лихогон, когда руки мои уже разошлись с ногами на длину туловища.

Я пожала плечами, отвечая, и вдруг потеряла всякую связь с реальностью. В глазах потемнело, в ушах запищало металлоискателем… Кажется, кровь слишком прилила к голове, или голова самостоятельно решила отказаться от участия в дальнейших разборках…

Пришла в себя я оттого, что больно ударилась затылком о лихогоновское колено. Пришла в себя и незамедлительно выругалась. Таким образом, временное отключение сознания принесло мне два грандиозных открытия. Во-первых, я уже почти могла разговаривать, а, во-вторых, г-н Лихогон был настроен не столь агрессивно, как хотел показать. Иначе зачем бы он бросился ловить падающую с потолка меня?

Щпащибо, вы щпащли ме жищть, - вежливо поблагодарила я, разминая заодно язык. Оказалось, что шепелявить можно абсолютно безболезненно, - Вам не тяжело? – а вот нормальный разговор приносил, хоть и незначительную, но боль.
Вы еще и дразнитесь? Я что шепелявлю?! – возмутился Лихогон. Петр Степанович сидел на полу у основания железной лестницы. Голова моя возлежала на коленях бывшего босса, которые тот любезно подставил под неё, прежде чем я столкнулась с железобетонным полом.
Мея оща укущила, - жалостливо сообщила я, но потом решила все же не нервировать вооруженного человека, небольшая боль в языке все же лучше пулевого отверстия, - Но могу и нормально разговаривать, если хотите, - я осторожно привстала, - Кажется, кости целы. А у вас?
И у меня, - Лихогон легко подскочил, снова направив на меня пистолет, - И кости, и имущество. Последнее вашим намерениям никак не соответствовало, госпожа Кроль, не так ли?

“Ну вот! Теперь я ни за что не докажу, что не собиралась воровать. Меня посадят в тюрьму, и Георгий, наконец, сможет спать спокойно. Оттуда я точно не смогу вляпаться в какие-нибудь неприятности…” – всякий раз, оказываясь в критических ситуациях, я вспоминала о Георгии и осознавала, как была не права, решив действовать без него.

Как, кстати, поживает Георгий Собаневский? – Лихогон, видимо, решил поразить меня степенью своей осведомленности.
Нашли чем меня удивлять, - честно ответила я, - Про то, что вы в курсе, кто я, мне уже известно. Лучше скажите, откуда вы это узнали?
Она еще и задает вопросы! – Лихогон нервно постукивал пальцами свободной руки по книжной полке, - Просто верх наглости, а не человек. Прийти ко мне в офис, потребовать работу, потом воспользоваться наивностью и чистотой Лизы, для осуществления своих воровских планов… А после этого еще и требовать ответов! Порядочный человек на вашем месте пытался бы оправдаться…
Порядочный человек на моем месте бы не оказался, - самокритично заметила я, чем окончательно шокировала Лихогона.
Так вы признаете свою вину? – настороженно поинтересовался он, потом вдруг тяжело вздохнул, совсем как Лиза в моменты приступов грусти, - Удивлен. Да что там. Признаюсь откровенно, искренне расстроен, - мелко покачивая головой, продолжал говорить Лихогон, - Надеялся, что, попавшись, вы, наконец, решите объясниться и развеете мои предположения относительно ваших преступных замыслов. Ведь мы с Жориком – одноклассники, как никак. Я все надеялся, что найдется какое-то человеческое объяснение вашему поведению… Не мог, как мне казалось, Собаневский оказаться попросту грязным преступником. Я ведь довольно много всего о вашем муже знаю. Мы всегда шагали схожими тропками. Прямо издевательство какое-то. Оказывались в закоренелых конкурентах, чем бы ни занимались. Конечно, я прекрасно знал и чем Георгий занимается, и кто его жена, и даже каких специалистов он привлекает для самых тайных поручений… Так что разгадал бы я и вас и кого угодно другого, кого бы Жорка подослал ко мне шпионить.
До чего у вас все взаимно! – восхитилась я, - Прямо идиллия какая-то. Честно говоря, всегда считала вас мужниной навязчивой идеей, поэтому и предположить не могла, что вы тоже за нами следите.
Тоже?! – насторожился Лихогон.

Я поняла, что выбалтываю семейные тайны, но останавливаться было поздно.

Георгий знает о вас ничуть не меньше, чем вы о нем. Естественно, мы сразу же поняли, чьих рук дело – то похищение. Ведь Гора-то работает на вас. Это Жорик давно уже вычислил.
Какое похищение? – Лихогон удивился довольно искренне, но сказать с уверенностью, притворяется он или нет, я не могла, - Так значит, дело все-таки не в обычном желании навредить конкуренту? – кажется, Петр Степанович немного обрадовался.

В отличие от меня. Я глубоко оскорбилась.

Что?! То есть вы подумали, что все эти усилия, - я подняла глаза к люку в погребе, указывая тем самым, что говорю о своем головокружительном падении, - Все эти жуткие усилия я затрачивала исключительно из страсти к вредительству? Да за кого вы меня принимаете?!
Извольте объяснить, что вы здесь делаете, и я, возможно, пересмотрю свои взгляды, - холодно ответил Лихогон, - Пока же буду считать, что вы пытались втесаться ко мне в доверие, с целью подорвать работу конкурентов мужа.
Зачем бы я тогда учила Лизу компьютеру? – вырвалось у меня.
Чтобы задурить девочке голову. Вы узнали, что для меня самое главное - порядок. И вот теперь проникли в тайник, чтобы, скажем, сжечь документацию…
У меня нет спичек, - беспомощно оправдывалась я, - И вообще, неужели я произвожу впечатление мелкого вредителя?
Нет, - честно признался Лихогон, - Не производите. Да и в Жорике я такой подлости подозревать не мог. Немедленно объясните, что все это значит… В конце концов, я ведь вооружен. Не думаю, что этот аргумент не располагает к откровенности. Имею полное право принять вас за вора и попытаться защититься. Ну, говорите же, - голос Лихогона снова ожесточился.

Я понятия не имела, как вести себя в данной ситуации.

“Рассказать все, как есть? Но, если Лихогон сейчас притворяется, а на самом деле ведет войну против Марии, то моя откровенность существенно облегчит ему жизнь. Нет уж, лучше придумать какой-нибудь витиеватый ответ, не вызывающий подозрений… ”

На то, чтобы сочинить нечто правдоподобное, требовалось время, посему я самым неприличным образом свалилась в обморок. На этот раз совершенно осознанно и не всерьез.

Ну что ты будешь делать! Уже подсылал бы ко мне кого-то крепкого… - пробурчал Лихогон, подкладывая мне под голову какую-то книгу. Лежать на ней было еще менее удобно, чем на полу, но я воздержалась от жалоб, все еще изобретая себе легенду, - Ну и надоели же вы мне, г-жа Кроль! – вдруг сообщил Лихогон, - И прогнал бы, да интересно, что ищете… С камерой – это я сглупил… Нужно было забрать, чтобы установить, что ж это вы снимали. Но сразу не сообразил, и решил от греха подальше.
Это кто из нас еще вредитель! – от возмущения я даже забыла, что еще не пришла в себя, - Такую вещь загубили!
Я всегда знаю, чем можно вывести женщину из себя, а чем, наоборот, - самолюбиво прокомментировал окончание моего обморока Лихогон, - Мне и в голову не пришло, что вы решите помыть камеру с мылом. Сдали б на гарантийный ремонт и всё… Просто уж очень не хотелось мне позволять вам снимать у меня здесь… Признайтесь, что вы снимали?
Лизу, - здесь мне таиться было нечего, Лихогон уже прекрасно знал, что я ищу. Единственное, не хотелось подводить секретаршу, - Она собиралась протереть сейф от пыли. А мне было важно узнать, где он находится…
Зачем?

Снова падать в обморок было не совсем прилично. Я тупо разглядывала дуло пистолета и молчала.

Ужасно, но определиться, преступник Лихогон или нет, никак не удавалось. Узнай я, к примеру, что Петр Степанович послал Гору следить за нашей дачей исключительно из соображений контроля на конкурентами, я бы тут же успокоилась и открыто потребовала себе на рассмотрение завещание Пёсова. Но, если Лихогон все же негодяй, подкупленный ЛжеКузеном, то, пожалуй, известие о том, что я знаю о существовании настоящего завещания, могло стать последним заявлением в моей жизни.

“Преступник или не преступник? Подкуплен или не подкуплен?” – гадала я, необычайно раздражая своим молчанием присутствующих. В смысле, и себя тоже.

Последний раз спрашиваю! – грозно заявил Лихогон, - Ну не заставляйте же меня стрелять… Не так-то легко выстрелить в человека. Каждый раз потом неделю переживаю… Впрочем, - Петр Степанович тут же сменил тон, - Обойдемся и без убийства. Я попросту закрою вас тут. Будете сидеть, пока не разговоритесь…
Вы рискнете оставить меня наедине с вашими бумагами? – насмешливо вскинула брови я, - Ни за что не поверю…
Действительно, - справедливость моего замечания окончательно вывела Лихогона из себя, - Дешевле тебя убить! – Лихогон резко переходил с “вы” на “ты” в зависимости от своего отношения к собеседнику, которое колебалось туда-сюда, словно сбесившийся маятник.
Мы следили за вами в отместку, - внезапно нашлась я, - Почему это вам за нами можно, а нам за вами – нет… А сейф я искала, потому что Жорик считает, будто вы в нем должны все дела хранить. А значит и дело о слежке за нами и похищении там тоже найдется. Должны же мы выяснить, какого беса вы к нам прицепились, правда? У каждого свои методы. Вы, чтоб узнать это, на честных людей с пистолетами бросаетесь, а мы – в чужие сейфы проникнуть пытаемся…
Как так? – Лихогон нахмурился, и мне показалось, что брови его при этом пересеклись и образовали крестик над переносицей, - Какое похищение?
А у вас их что, несколько? – разошлось моё оскорбленное достоинство, - Впрочем, да. Похищения теперь два. Одно неудачное, это когда ваша Гора Георгия плохо связала. Другое, похоже, успешное. Это то, что сейчас.
Какая Гора? – взвыл Лихогон, - Объясните, я вас умоляю…

Кажется, так же, как и я, Лихогон не переносил, когда что-то не подчинялось его пониманию.

Гора – это ваш работник. Медэксперт, шпион, похититель. Прозван так Георгием по двум причинам: во-первых, по причине неизвестности его настоящего имени, а во-вторых, из-за размеров тушки.
Это вы про Мишутку, что ли? Ну да, больше не про кого. Послушайте, а вы при ударе головой, часом, не сильно ударились?
У вас не настолько костлявые ноги, - отвесила комплемент я.
Понимаете, - Лихогон тут же принялся делиться соображениями, - Мишутка не мог никого плохо связать. Он может плохо подумать, может опрометчиво поступить, но… если уж он связывает, то навсегда.
Кстати, - окончательно вспомнила о своей правоте я, и уже не обращая никакого внимания на пистолет, кинулась в наступление, - Ваш Мишутка посмел напасть на моего хорошего друга! У нас даже есть вещественное доказательство в виде фингала и один свидетель. Точнее свидетелей двое, но тот, что на вашей стороне, конечно же, будет утверждать, что ничего не происходило… Зачем ваш Мишутка напал на мою дачу?!
Напал? – Лихогон громко клацнул челестью, - Так-так… Понимаю, понимаю… Когда это было? О! Возможно, многое станет вскоре на свои места…
Что? – возмутилась этими недоговорками я, - Немедленно признавайтесь!
Еще не время. Возможно, чуть позже, я все объясню вам. А сейчас, позвольте потребовать от вас извинений и обещаний не вторгаться больше на мою территорию без спросу. После этого я отпущу вас. Кажется, вы действительно могли принять поведение моего работника за враждебное, и пытаться отвечать аналогичными действиями… Рад, что Жорка не оказался подлецом… Передайте ему привет и пусть не обижается на Мишутку. Ничего враждебного он в виду не имел…
Вы сами-то верите, в то, что говорите?! Это я должна приносить извинения?! Это ваш Мишутка должен! – тут я поняла, что сама напрашиваюсь на пулю и отсутствие информации, - Впрочем, ладно. Я действительно не права. Я извинилась. Только, знаете… я отсюда не уйду.
Что? – такого поворота сюжета Лихогон никак не ожидал, - Предпочитаете заточение в подвале? – ехидно поинтересовался он, закатывая глаза к потолку.

Кажется, я и впрямь ужасно ему надоела.

Всю жизнь мечтала о подобном уединении. Тепло, сухо, есть, что почитать… - в тон ответила я, потом все же снизошла до объяснений, - Не могу я отсюда уйти, пока в вашем сейфе не побываю. У меня пунктик на нем. Мне туда очень надо.
Нормальные женщины хотят в какие-нибудь более экзотические места, - заворчал Лихогон, - На Канары там или в лимузины… А вы, значит, по моему сейфу убиваетесь…
Точно. С моим любопытством шутки плохи. Если не выясню, что собиралась, оно меня разорвет на кусочки. В общем, вы как хотите, а я отсюда никуда не пойду, - я уселась на очередную толстенную книгу, и, облокотившись на полку, продемонстрировала, что располагаюсь надолго.
Это черт знает что! – дал, наконец, выход эмоциям Лихогон, - Вы находитесь на территории частной собственности! Будьте любезны, подчиняйтесь воле хозяев!
Можете подать на меня в суд. Собственного любопытства я опасаюсь больше.
Но ведь вы умрете здесь с голоду… Это долгая, мучительная смерть…
А вы пристрелите меня сразу, чтоб не мучалась, - посоветовала я.
Что я буду делать с трупом? Все это какой-то катастрофический маразм! Послушайте, не заставляйте меня насильно доставать вас отсюда.
Попробуйте, - я отодвинула своё сидение подальше от лестницы и схватилась за перегородку книжной полки с таким одержимым видом, что Лихогон даже рассмеялся.
Катерина, прекратите! – миролюбиво предложил он, - Недоразумение исчерпано. Я поверил в отсутствие у вас подлых замыслов, поверьте же и вы мне…
Не поверю! – отрезала я, - Вы получили от меня все необходимые объяснения, а я от вас - нет.
Поймите, есть такие вещи, которые я пока не могу рассказать. До конца я и сам еще не знаю, в чем там дело…
Расскажите не до конца. Не уйду отсюда, пока не получу объяснений. И бумаги из сейфа в качестве подтверждения…

Лихогон с тоской осмотрел свой архив, прикидывая, видимо, не оставить ли меня здесь и в самом деле. Бумаги оказались дороже гордости.

Хорошо. Что вас интересует?

И снова я не могла понять, как себя вести. Откровенные расспросы, облегчавшие разговор с Лихогоном-порядочным, могли стоить мне жизни в разговоре с Лихогоном-преступником.

Прежде всего, интересуюсь, откуда вы узнали, что я буду здесь, и каким образом подстерегли меня в этом подвале? Ведь вы должны быть на семейном ужине за много километров от города? – я тянула время, спрашивая пока какую-то чепуху.
О, это очень просто, - Лихогон искренне обрадовался уровню важности моих вопросов, - Знаете ли, страшно захотелось увидеть Лизоньку сегодня вечером, - после этих слов в глазах Лихогона появилась такая теплота, что я раз и навсегда поверила в искренность его чувств к Лизавете, ни для какого фильма так притворяться не получилось бы, - С семейного ужина я сбежал. Первый раз в жизни. Думаете, это плохо меня характеризует?
Великолепно, - заверила я и попросила продолжать.
А Лизоньки дома не оказалось. Матушка сказала, что вы забрали её с собой. Естественно, я сразу обо всем догадался.
Что ж тут естественного? Я могла забрать её в любое другое место… К себе в гости, например.
Могли, - Лихогон коварно улыбнулся, - Но на то я и сыщик, чтобы чувствовать такие моменты. Вам явно было что-то нужно у меня в офисе… На неделе ничего натворить не удалось из-за моей повышенной бдительности. Тогда вы решили действовать в выходные! Откуда я мог знать пределы вашего коварства? Может, вы собирались нанести Лизоньке вред? С этими мыслями я помчался в офис, и, как видите, не прогадал. Впрочем, если бы вас тут не оказалось, я бы все равно не почувствовал себя проигравшим. Поработал бы, наконец, с теми бумагами, что подлежали рассмотрению еще вчера.

Я не смогла сдержать улыбку. И в этом бывшие одноклассники были похожи. На самом деле Лихогон, может, и предполагал, что мы с Лизой отправились в офис, но ехал сюда исключительно из желания поработать. Узрев нас здесь, он быстренько убедил сам себя, что заранее знал, где мы, и вот теперь всерьез гордился собственной проницательностью.

В общем, подъехал я к офису, смотрю – свет в приемной горит. Дай, думаю, зайду незаметно.
А как же вы в подвале-то оказались? Откуда знали, где меня подстерегать?
Э, барышня, вам до детектива еще расти и расти. Впрочем, итак не дорастете. Все дело в образе мышления.
Какой такой у меня образ мышления? – обиделась я.
Да хоть какой, - ошарашил Лихогон, - Проблема в том, что он у вас есть. Вот у меня, - Лихогон любовно погладил себя по левой части затылка правой рукой, - У меня – нет. Нет закоренелого образа мышления. Поэтому я могу мыслить по-всякому. Предполагать, что угодно. А уж из всего, чего угодно, будьте уверены, хоть что-то да будет разгадкой…
Хотите сказать, что я должна предположить, будто вы одели шапку-невидимку, и заскочили в подвал, едва я открыла крышку?
Не “должна предположить”, - многозначительно поправил Лихогон, - А “не имею права не предполагать и такую разгадку”. Понимаете? Настоящий детектив изначально рассматривает все варианты, а потом осознанно отбрасывает те из них, которые оказываются невозможными. А обычные люди сразу же отбрасывает большую часть вариантов. Причем делает это неосознанно, подсознательно, автоматически… Исходя из своего сложившегося образа мыслить. Сначала ограничат выбор, и потом уже выбирают. Увы, истина чаще всего оказывается именно в тех, отброшенных подсознанием вариантах.

Нравоучительные беседы о том, каким должен быть настоящий детектив, страшно надоели мне. Раньше мне казалось, что пагубной страстью к ним отличается только мой муж. Бедная Лиза, она даже не представляет, на что идет, соглашаясь выходить замуж за детектива-активиста. Посочувствовав мысленно бедной Лизоньке, я резко вспомнила о её существовании.

Лиза! – воскликнула я и, забыв обо всем, принялась карабкаться по лестнице.
Куда же вы? – опешил Лихогон, - То ни за что не соглашаетесь уходить, то пулей мчитесь к выходу… Типично женская непоследовательность. Удивительно, как Георгий мог на вас жениться…
Считаете, он должен был жениться на мужчине? – холодно бросила я, и вылезла из подвала.

Черт с ней, с работой. Пусть на меня навалятся хоть все тайны мира… Почему от этого должны страдать невиновные? Так нехорошо поступать с хорошими людьми – просто свинство. Я намеревалась немедленно освободить Лизавету.

А в подвале я оказался потому, что в мой кабинет ведут три входа. Один из них – через подвал. Я как раз собирался вылезти наружу, когда вы соизволили постучать, - Лихогон держал меня за руку и продолжал пытать своей нотацией, - И вы, как детектив, не имели права не догадаться об этом. Там, где два выхода – там и третий! Нельзя не принимать во внимание такую возможность…
Пустите меня немедленно! – вырывалась я, - Там Лиза замерзает!

Последние слова возымели магическое действие. В два прыжка Лихогон оказался в предбаннике. Стуча зубами от холода, стеклянными глазами глядя в стену, Лизавета упрямо сжимала в руках выданные мною проводки.

Неужели все? – шепотом поинтересовалась секретарша. Я мельком глянула на часы. Лизавета самоотверженно простояла на этом ужасном сквозняке целых полчаса.

Я молча закивала. Если бы не присутствие зловредного Лихогона, я, конечно же, накинулась бы на секретаршу с извинениями.

Все уже починили, - пришлось ограничиться срочным приготовлением горячего чая, - Теперь можно пользоваться интернетом сколько угодно. Давай посмотрим, чему ты там хотела научиться? А, найти рецепты. Да?

Лиза рассеянно кивала, не поднимая при этом взгляда на Лихогона. Кажется, она всерьез стеснялась своего желания чему-то поучиться.

Отличная мысль! – одним ударом разрешил он её неловкость, - Раз уж вы, Катерина, у нас в гостях, объясните, пожалуйста, как пользоваться этим самым интернетом. Мне эта информация тоже весьма пригодится. Все мечтал научиться, да как-то руки не доходили.

Не слишком-то веря в возможность подобной безграмотности Лихогона, я все же с удовольствием принялась за обучение. Атмосфера в офисе существенно разрядилась.

Если вы думаете, что я все забыла, и не вернусь в ваш подвал, то крупно ошибаетесь, - шепнула я Лихогону, когда Лиза отлучилась помыть чашки.
Не морочьте мне голову! – беззлобно ругнулся Лихогон, - Хотите что-то спросить – спрашивайте без этого идиотского шантажа… Нашли чем пугать! Еще бы акт самосожжения пригрозили б совершить.
Отличная идея, - сквозь зубы процедила я, но потом все же взяла себя в руки и решилась на первый “вопрос по существу”. Начинала я издалека. Так, чтобы Лихогон не мог заподозрить во мне каких-то избыточных познаний о деле Пёсова, - Объясните, зачем ваша Гора следит за моей дачей?

Лихогон скорчил болезненную гримасу.

Тебе нехорошо? – заботливо поинтересовалась вернувшаяся Лизавета, - У меня и у самой от такого количества информации голова заболела. Может, таблетку дать?
Станет тут нехорошо. Когда учитель, вместо explorer, говорит “вот эта синяя фигня”, ни один нормальный человек без головной боли не останется, - заворчал Лихогон, а потом, как-то совсем без перехода, заговорил по делу, - Всё из-за завещания Пёсова. Мишутка должен отслеживать перемещения наследника, вот и околачивается там же, где и ваша дача. Кто ж мог предположить, что вы наблюдаемый объект у себя разместите. А про похищение я ничего не знаю. Думаю, какое-то недоразумение. Мишутка, в общем, любитель превышать служебные полномочия во имя благих целей.

От такой откровенности я даже растерялась.

Простите, о чем вы? – Лиза чувствовала себя еще хуже меня.
Твой Петр меня разоблачил, - с готовностью пояснила я, - Оказалось, что Сабоневский подослал меня к вам специально. Ради слежки. Все потому, что Петр Степанович дал повод – попросил Мишутку навредить Сабоневскому немного…
Сумасшедший взаимный бред, - прокомментировала Лизавета, - Но ты хоть объяснила, что все это неправда?
Пока о том, что это неправда, распинается г-н. Лихогон. А то, что я за ним следила – правда чистой воды, - от совершения признания мне стало значительно легче, - Лично перед тобой Лиза, мне хотелось бы извиниться за обман… Понимаешь, у Сабоневского с Лихогоном свои счеты. А мы с тобой невольно оказались по разные стороны баррикад…
Ох уж эти мужчины! – осуждающе вздохнула Лиза, - Вечно от них сплошные неприятности… Ничего, может еще помиряться, и все образуется.

Лихогон, видимо устал слушать наш сугубо женский диалог и вмешался, грозно уставившись на меня.

Только, прошу вас, воздержитесь от разглашения услышанной информации, - Лихогон смотрел на меня очень серьезно, и даже пальцами шевелить прекратил для подчеркивания торжественности момента, - Я вам обо всем этом сообщил настолько заранее, лишь для того, чтоб развеять опасения по поводу моих угроз в ваш адрес. Понимаете? Молчите о завещании пса, как рыба. Тьфу, в смысле, о завещании Пёсова, как Рыбина. Это в ваших же интересах. Еще массу вещей нужно проверить. Только после этого можно будет говорить о деле, как о свершившемся факте. К чему преждевременно будоражить общественность?

Улавливающий тупик вернулся ко мне снова. Лихогон откровенно признавался в своей причастности к делу Пёсова. Не скрывал, что Гора следит за Марией.

Откуда у вас завещание? – напряженно поинтересовалась я. Потом спохватилась и принялась исправлять ситуацию, стараясь, чтобы суть вопроса по-прежнему не выдала во мне – враждующую с Пёсовым сторону. О завещании Лихогон проговорился сам, значит, теперь я имела полное право интересоваться, - Я видела перечень документов из сейфа. Там записано, что завещание появилось совсем недавно. А Гора следит за моей дачей уже давно. Нестыковочка, г-н Лихогон.
Терпеть не могу оправдываться! – передернул плечами Лихогон, всем своим видом демонстрируя, как ему противно что-то объяснять мне.
Значит, не делайте этого! - вспылила я, - Но, знайте, пока не получу ясных разъяснений, буду считать, что вы подло следили за Георгием!

Лихогон обиженно выпятил губы и грудь, и, судя по всему, собирался сообщить, что ему нет дела до моего о нем мнения. И тут в разговор вступила Лизавета. Очень мягко, но настойчиво, она склоняла Петра Степановича к удовлетворению моей просьбы.

Петенька, я не знаю, о чем речь, - робко начала она, - Но мне кажется, нужно пойти навстречу Кате. Она же девушка. Не её вина, что она чего-то не понимает. Ты должен объяснить. Ведь ты же мужчина…

Лихогон в удивлении замер. Тот факт, что мы с ним принадлежим к разным полам, с лихвой компенсировался и в его и в моем сознании фактом принадлежности к одной и той же профессии. Конкуренты не делятся на женщин и мужчин.

К счастью, Лиза об этом ничего не знала.

Послушай, ведь, признаюсь тебе откровенно, я очень сблизилась с Катей за это время, - продолжала секретарша все увереннее, - Надеюсь поддерживать с ней дружбу и впредь. А как же мне делать это, если между вами остались недоговоренности? Могу ли я дружить с тем, кого недолюбливает мой муж? Вернее, - тут Лиза набрала полную грудь воздуха, как перед погружением в воду, зажмурилась и едва слышно проговорила, - Вернее, как я могу выйти замуж за человека, который недолюбливает мою лучшую подругу?! Мне кажется, тебе стоит помочь Кате разобраться, а не еще больше усугублять её подозрения…

И тут я поняла, на какой подвиг решилась ради меня эта женщина. Пусть мягко, но совершенно ясно, она решилась возразить Лихогону. Более того, она, можно сказать, ставила его перед выбором. Или он поможет мне, или она станет сомневаться в возможности своего с ним союза. И это после стольких бессонных ночей, наполненных мечтами об этом самом союзе, после стольких стараний и попыток этот союз породить…

Что? А! – Лихогон замер, насупившись, - Вообще-то ты права, - вздохнул он, спустя несколько мыслей, - Если расценивать эту даму и её кавалера, как потенциальных спутников нашей будущей семейной жизни, то стоит наладить с ними отношения. А от этого спутничества, как показывает опыт, все равно никуда не деться. На самом деле завещание появилось у меня уже очень давно. Собственно, за неделю до смерти Пёсова.

Мне как-то не верилось в одержанную победу. Поэтому задавать вопрос было страшновато.

Отчего же вы вписали его в перечень только недавно? – все-таки решилась я.
Оно было без конверта, - нехотя признался Лихогон, - Не хочется показаться каким-то ненормальным, но… В общем, характер у меня такой. Все должно быть в порядке.
В идеальном порядке, - подсказала Лизавета.
Ну да, - принял поправку Лихогон с такой многозначительностью, будто это объясняло, почему к завещанию необходим конверт, - В общем, так. Почувствовав приближение смерти, мой старинный клиент – Пёсов Роберт Альбертович – вызвал меня к себе и задал довольно странное поручение. Нужно было найти одного человека… Ребенка Роберта Альбертовича. Понимаете, отношения с этим ребенком у отца несколько… гхм… не сложились, поэтому, где и кого, в смысле паспортных данных, искать – мой клиент не знал. Но нужно было найти, потому что ребенок этот должен был стать наследником основной части имущества Пёсова.

У меня прямо камень с плеч свалился. Все рассказываемое, в общем, соответствовало изложенным Марией фактам. Завещание существовало. Наследница была в конфликтных отношениях с родителем. Но перед смертью отец простил ей всё и пожелал озолотить. То есть, история Марии не была вымыслом, придуманным матерым сценаристом. Если Лихогон, конечно, не подыгрывал ЛжеКузену, рассказывая мне сейчас все это. В последнюю версию я решила не верить, дабы не падать в распростертые объятия своего Улавливающего Тупика.

Итак, к уже известной истории добавлялся еще и тот факт, что Пёсов старший пытался разыскать дочь, нанимая частного детектива.

“Как жаль, что я не могу начать записывать вновь узнанное прямо сейчас”, - мелькнуло в голове. Доставать блокнот при Лихогоне действительно не хотелось. Мало ли, вдруг этот странный тип умеет читать сквозь обложку…

Племянник Роберта Альбертовича – Леонид, - продолжал рассказ Лихогон, - Тоже должен был унаследовать часть имущества. И, собственно, унаследовал… Только с одной проблемкой. Вступить в силу завещание сможет не просто по истечению полугода после смерти завещателя, как все нормальные завещания, а только тогда, когда все наследники будут в сборе. То есть, пока мы не найдем этого ребенка, несчастный Леонид Пёсов останется висеть в воздухе. Фирма будет простаивать, так как Леонид пока не имеет никакого права распоряжаться ни ею, ни её деньгами. Даже в городском доме дядюшки Леонид не может пока находиться. Все это страшно действует на нервы Леониду. Он человек предприимчивый, поэтому перерыв в делах приносит ему не только колоссальные убытки, но и катастрофические душевные травмы. В общем, после смерти дяди, Леонид обещал удвоить мой гонорар за нахождение второго наследника, не без заискивающих интонаций попросил меня поторопиться с поисками, а сам бросил все и уехал в деревенское имение, которое дядя еще два года назад переписал на любимого племянника. Роберт Альбертович растил Леонида почти с самого детства. Поэтому племянник был очень близок дяде.
Высиживал наследство, - не сдержалась от комментариев я.
Что вы! – возмутился Лихогон, - Там и близко такого не было. Леонид искренне любил дядю. Мне кажется, что решение о разделе наследства дядя принял не без совета племянника. Поначалу Роберт собирался вообще все передать верному Леониду.

Все это меня несколько смутило. Получалось, что Пёсов-младший сначала сам убедил дядю выписать наследство на имя Марии, потом утаил от Лихогона появление сестры, а потом, еще хуже, всячески решил воспрепятствовать вступлению сестры в права наследства и даже подделал завещание. Попутно сняв фильм про автокатастрофу с Марией и про похищение с Георгием. Да еще и позаботившись о том, чтобы Мария, якобы проживающая в другом городе, числилась среди студентов Академии Культуры, позванивая периодически братцу на трубу. Зато эта версия объясняла, почему Леонид убегал от Горы. Потому что Гора, наблюдавший за Марией по поручению Лихогона, еще не знал, что Мария уже найдена, и что она - искомая наследница. Почему же Леонид скрывал от Лихогона, что Мария нашлась? Господи, все снова путается…

Простите, что перебила, - я испугалась, что Лихогон прекратит рассказ из-за моего ехидства, - Продолжайте, прошу вас…
На чем я остановился? Что? А! Да. Мы говорили о завещании. Вы имели неосторожность не поверить в то, что интерес моего работника к вашей даче вызван исключительно пребыванием там потенциального наследника. Понимаю. В списке хранящихся в сейфе бумаг, завещание действительно появляется совсем недавно, а слежка ведется уже давно… Говорю же, дело в конверте. Завещанию положен конверт. Причем, в случае с Пёсовыми, не простой, а с гербовой печатью. Он же ж на старости лет восстановил родовые титулы… Для экземпляра завещания, которое нотариус хранит у себя, конверт нашелся, а для Пёсовского экземпляра - нет. Леонид, когда мне дело перепоручал, вручил это завещание, и говорит: “Вы уж простите, конвертика на него нету”. Я сдвигаю брови. Грозно так, но в шутку… “Как же”, - говорю, - “Я без конверта не возьму! Нотариусу конверт дали, а мне – нет. Дискриминация!” Леонид – человек серьезный, пальцами щелкнул, секретаря вызвал: “Передадите”, - говорит, - “С посыльным конверт этому господину”. Отказываться мне уже неудобно было. Я решил тоже мордой в салат не падать: “Правильно. Не могу же я в официальном перечне документов, хранящихся в сейфе, написать, что завещание без конверта. Лучше уж поставлю поступление завещания датой позже, но напишу правильно: оригинал в конверте”. “Вы записываете даты поступления документов в сейф?!” - воскликнула секретарь, и тут же сникла, под строгим взглядом нового шефа. При покойном Пёсове сотрудникам позволялось довольно многое… В общем, секретарь эта, говорят, уволилась, про конвертик в суматохе забыли и передали только на прошлой неделе. Я, как и обещал, сделал соответствующую запись и отдал Лизоньке в набор перечень. Там-то вы его и подглядели.
Она не подглядывала! – снова вступилась за меня Лиза, - Она мне диктовала.
Лизонька, твоя безалаберность просто поражает, - на этот раз Лихогон решил отчитать Лизу, - Как можно набирать тайные документы под диктовку посторонних людей? Ладно, ещё Катерины. Ты была подвержена с её стороны такой обработке, что вряд ли могла устоять… Но ведь кто угодно мог оказаться под окнами, подслушать текст. Я ведь не зря ставлю на бумаги гриф “Секретно”!

И тут я вспомнила, что кое-кто действительно ошивался в окрестностях лихогоновского офиса в тот день. Интересно, подслушал, не подслушал?

Между прочим, в тот день у нас под окнами расхаживал г-н Леонид Пёсов собственной персоной. Мог подслушать, что вы храните завещание, как и обещали, под именем “Оригинал в конверте”, и возрадоваться.
Он, подслушать?! – Лихогон зафыркал, смеясь, и губы его от этого забились в лошадиной вибрации одна о другую, - Человек его роста не может подслушать что-либо под моими окнами!

Нехорошее подозрение защекотало у меня под ложечкой.

А что у него с ростом?! – опередила мой вопрос Лиза, - Нормальный, вроде рост. И парень тоже нормальный. Сутулится правда слишком. Но это, видимо, от интеллигентности…
Ты о ком говоришь? – насторожился Лихогон, - Это Леонид Пёсов – нормальный парень?! Да он мне и до груди не достает! Куда уж ему к окнам подобраться. Тем более, своей рыжей шевелюрой, он бы давно уже привлек внимание всех соседей…

“Во дела!” – я уже устала пугаться новых фактов, и только восхищалась ими, - “ЛжеКузен с ЛжеЛжеКузеном совершили рокировку. Значит, тот что в деревне – настоящий, а наш, родной, - бракованный. И что ж, неужели за годы юности Леонид так изменился, что Мария не признала подмены? Нет. Маша не могла не знать, что общается с фиктивным ЛжеКузеном. Еще и фильмы снимающим… над честными людьми… Может, стоит уже сейчас позвонить Георгию? Пусть следит за каждым шагом Марии. Впрочем, она ведь, в сущности, и так под арестом. Тёмка, охраняя её, одновременно является постоянным наблюдателем”, - несмотря на чувства Артема к Маше, я была уверена, что в случае Марииных попыток совершения какого-то преступления, Тёмка будет на стороне справедливости, - “Возможно только из-за Тёмки-надсмотрщика Мария до сих пор не натворила никакого вредительства. Хотя возможно, бедная Маша была обманом втянута ЛжеЛжеКузеном во все эти авантюры”.

Вспомнив трагическое сетование Студента на пагубное влияние хорошеньких блондинок, я усомнилась в возможности последнего предположения.

“В любом случае, поведение Марии вызывает массу подозрений. Уж по крайней мере то, что она не призналась, где на самом деле живет и учится…”, - довершила мысленную тираду я и поспешила вернуться к реальности

Но ведь я же видела документы того парня, что приходил, - располагая меньшей информацией, чем я, Лизавета получала возможность мыслить разумно, не распыляя сознание на массу вопросов, - Тот наш гость был блондин. В очках, сутулый. Длиннющий, как гусеница … И все это соответствовало документам на имя Пёсова Леонида.
Более того, - подключилась я, - Документам на имя Пёсова Леонида Марковича. То есть, двоюродного брата нашей наследницы, - тут я страшно перепугалась, осознав, что проговорилась, - Ну, в смысле, племянника этого вашего Роберта Пёсова, о котором вы говорили.
Какой еще наследницы? – чутко отреагировал гениальный сыщик в Лихогоне, - У вас с Георгием есть наследница? Какое она имеет отношение к моему клиенту?
Никакого отношения не имеет, - честно призналась я, - Потому что её еще нет. А я просто оговорилась… С кем не бывает.
Со мной, - Лихогон воспринял последнюю фразу, как вопрос, - Я никогда не оговариваюсь. Потому что думаю, когда говорю. Теперь расскажите-ка подробнее о вашем варианте Леонида Пёсова. У него были какие-нибудь еще отличительные приметы? Скажем, розовые штаны?

Тут мы с Лизой одновременно вспомнили, что наш Леонид Пёсов действительно имел бледно-розовый цвет джинсов. За обилием других ярких примет, это факт как-то совсем не бросался в глаза.

Да, да, да, именно розовые, - синхронно закивали мы.
Я знаю этого типа, как посыльного, - Лихогон принялся чесать обе стороны головы. Естественно, противоположными этим сторонам руками, - Он принес мне конверт для завещания. Принес, извинился, говорит, мол, Мария уволилась, а потом вспомнила о невыполненном обязательстве и начала переживать. В результате перезвонила в офис, попросила посыльного отнести конверт мне. Вот посыльный и понес.
Какая Мария?! – уже догадавшись, в общем, об ответе, дрожащим голосом поинтересовалась я, - Зеленоглазая блондинка. До неприличия красива, но ведет себя совсем не вызывающе. Волосы чуть длиннее плеч. Это она?
Не знаю, - пожал плечами Лихогон, - Как-то не обращал внимания, как она выглядит. Волосы светлые, это точно... Глаза есть. Цвет не помню… Судя по разговорам, она действительно профессионал. На левой руке поперек внешней стороны кисти багровый шрам от неровного пореза. Толковая секретарша. У Пёсова она работала достаточно давно. Устроилась примерно два года назад по чьим-то рекомендациям… Больше ничего о ней не знаю.
Это она! – многозначительно сообщила я. Теперь нужно было срочно сделать какой-то грандиозный вывод из всего этого. Я чувствовала, информации уже достаточно, чтоб немедленно разобраться во всей истории. Но мысли отказывались подчиняться мне.
Кто? – терпеливо поинтересовался Лихогон. Лиза при этом посмотрела на Петра с откровенной обидой. Кажется, ей совершенно не нравился подобный интерес жениха к посторонним блондинкам, - Спрашиваю исключительно из служебных соображений, - тут же пояснил Лизавете детектив.
Ну ладно, - покладисто согласилась Лизавета.

Пока свежесозданная пара переключилась сама на себя, я решила немедленно действовать. Ничего не объясняя, я вцепилась в свой сотовый. Георгий должен узнать правду. Может, он сообразит, что к чему.

Телефон! – удивленно сообщила Лиза, прислушиваясь, - Странно, почему у Петеньки в кабинете звонит, а у меня – нет.
Это сотовый, - пояснил Лихогон, и тут же насупился, - Причем, не мой!

Несколько раз толкнувшись лбом о мощную грудь Лихогона, я попыталась ворваться в его кабинет первой.

Это Георгий! - не узнать мелодию звонка сотового телефона мужа, я не могла.
Что, черт возьми, он там делает?! – в один голос завопили мы с Лихогоном. Я, наконец, сообразила пропустить детектива вперед.

Мимо распахнутой двери кабинета, аккуратно разгоняя окружающую тьму, горделиво проплыл белый Форд. На первый взгляд, в кабинете ничего не изменилось. Тот же контраст между безупречным порядком дальней части и раскуроченностью переднего плана. Небрежно отброшенное ковровое покрытие, распахнутый люк в полу… Но… В самом люке теперь тоже красовалось отверстие. Лихогон бросился перед ним на колени. С таким видом, будто дырка эта была в его собственном теле, Петр Степанови аккуратно заглянул внутрь.

Кажется, он украл только завещание Пёсова, - Лихогон нехорошо сощурился, уставившись на меня.
И не думайте даже! – возмущенно запретила я, - Об этих планах Георгия ничего не знала, отвлекающим маневром работать не собиралась.
Но поработала же! – Лихогон снова вернулся к негативному “ты”, - За то время, что я перед тобой тут оправдывался, можно было десять раз и в кабинет проникнуть и рычаг для открывания сейфа найти… С нахождением тайника все понятно – я сам виноват, не закрыл люк. Но вот каким образом этот бесчестный вор проник в мой кабинет?!
У него были ключи, - вспомнила я, - Точнее, копии ключей. Вы как-то отдали Лизе связку при мне, - потом я опомнилась, - Как вы смеете в таком тоне отзываться о моем муже?! Естественно, он выкрал это завещание. Не нужно было морочить нам голову своим Горой. Не надо было следить за нами и похищать Георгия! Как еще Жорик мог позаботиться о безопасности своей семьи, кроме как пытаясь разобраться в мотивах ваших коварных поступков? Он, я уверена, и не собирался ничего забирать с собой. Посмотрел бы, и положил на место, если бы мы не принялись ломиться в кабинет.
Откуда он вообще знал, что слежка связана с завещанием?
Вы не единственный детектив в этом городе, - гордо вскинула подбородок я, - И кроме вас есть люди, способные дедуктивным методом разгадать любые загадки. Видимо, Жорику просто необходимо было убедиться в правильности своей теории. Он глянет в завещание, прочтет имя наследника и тогда поверит, что ваши преследования никак не связаны с войной против него лично, - меля первое, что придет в голову, я принялась оправдывать Георгия, лихорадочно размышляя при этом, что делать.

Ведь, Жорик-то, наверное, и не глянул в завещание. Схватил этот оригинал в конверте и бросился бежать. Покажет он сейчас Машке этот конверт, та поймет, что может быть рассекречена (в завещании ведь стоит не её имя), и сбежит потихоньку, поминай, как звали… Только вот непонятно, если имя в документе не её, отчего же она так рьяно настаивала на том, чтобы мы ей это завещание принесли.

Не увидит он там имени! – горячо выругавшись, прокричал Лихогон, - Я же объяснял. Роберт Альбертович понятия не имеет, как зовут наследника. Знает только возраст и пол. Он прекратил всякое общение с матерью этого самого наследника, задолго до появления ребенка на свет. Девушка из гордости не пожелала признаться Роберту, что беременна. “Расстались, так расстались,” –заявила она, когда Роберт, узнав от общих знакомых о рождении ребенка, примчался в роддом, - “И оставь, пожалуйста, нас с сыном в покое. Твой невыносимый характер вреден для психики ребенка”. Роберт Альбертович ужасно обиделся, и на много лет вычеркнул происшедшее из памяти. Потом раскаялся, принялся искать, но было уже поздно. Известно только, что мать наследника вскоре вышла замуж за другого, сменила фамилию и адрес, и исчезла… в этом, как его?… в водовороте жизни. Роберт доверял мне и знал, что я ни за что не стану нарушать волю умирающего и вообще не буду использовать какие-либо бумаги не во благо клиенту. Нужно было составить завещание по-другому, но перед смертью Пёсов стал несколько менее осмотрителен в делах… И более категоричен в решениях. Мои советы достигли его ушей, но не затронули мыслей. А частные нотариусы, как известно, соглашались принимать от богатых клиентов еще и не такие странности. Вот, посмотрите сами, - Лихогон протянул мне экземпляр своего договора с Пёсовым, в котором покойник поручал детективу поиски своего чада и передачу этому самому найденышу завещания. Причем лично в руки, - А лично в руки, - продолжал Лихогон, - Потому, что завещание гласит: “Предъявитель сего является наследником, коему я оставляю:…”. Далее следует перечень завещанного. В совокупности все это составляет примерно половину имущества Пёсова. Ниже перечисляется всё остальное, с указанием, что оно передается в пользование племяннику Роберта Альбертовича. То есть часть состояния завещана на предъявителя. Вот почему важно, чтобы это завещание не попало ни в чьи злые руки. А то придется подавать в суд, возиться с разбирательством…

Моментально все встало на свои места. Секретарша-Мария, подслушав или узнав по долгу службы о такой формулировке завещания, решила озолотиться. Воевать с Лихогоном самостоятельно она не решалась, поэтому решила использовать для этих целей Георгия, мудро рассудив, что известная на весь город конкуренция детективов, подстегнет Собаневского к активным действиям. Итак, Маша своего добилась. Завещание уже едет к ней в руки. Очередная порция наивных хлопаний ресницами отвлечет Георгия от подозрительного отношения к формулировке завещания. Что-нибудь вроде: “Ах, ну конечно! Папенька ведь так до самой смерти и не узнал, под какой фамилией я теперь живу… Забыл спросить, бедняжка. Он же не мог подумать, что Братец не подпустит меня к бумагам покойного, и что конверт с надписью “Передать в руки моей дочери”, так и не попадет ко мне. Не знал он также, что нотариус, хранящий второй экземпляр завещания и обязанный проследить за правильным ведением этого дела, окажется подкупленным…”. При этом Маша так трогательно повздыхает на тему ухудшившихся от болезни умственных способностей отца, с такой искренностью выкажет возмущение подлостью и беспринципностью Лихогона, что очарованный Георгий не заметит подвоха.

Пальцы не слушались, а номер Георгия, когда я, наконец, нажала нужную кнопку на телефоне, оказался отключенным.

“В злости, отключил разоблачителя, и забыл включить, когда опасность разоблачения миновала. Ужас! Неужели ему не интересно, зачем я звонила! Вот тебе и заботливый муж. Может, мне помощь была нужна, а он тут телефон отключает…”

В погоню! – вместо продолжения разговора зашевелилась я, - Я знаю, куда он поехал!
Прикажете таранить ваш Форд? – презрительно поморщился Лихогон, - То есть можно, конечно, отобрать завещание силой. Но я все же рассчитываю на порядочность бывшего одноклассника. Думаю, следует подождать, пока он окажется где-то в телефонизированном месте, и попросту все объяснить ему, потребовав извинений и возврата украденной вещи. Насколько я знаю Собаневского, первого мы не дождемся ни за что, а вот на второе можно рассчитывать.
Все не так просто! – времени на объяснения совсем не было. Я нелепо подпрыгивала, вертясь вокруг Лихогона, и пытаясь определиться, можно ли его ненавязчиво подтолкнуть к выходу, или он решит давать сдачи, - Он едет туда, где покажет завещание другому человеку. А тот другой, его отберет и ни за что уже не отдаст!
Отберет? – скривившись, Лихогон пробовал выпяченными губами это непривычное слово, - Отберет у Собаневского? Что это за тяжелоатлет?
Это Мария! – беспомощно пытаясь столкнуть Лихогона с места, запричитала я, - Секретарша Пёсова, которая выдала себя нам за обиженного наследника!
В погоню! – моментально оценил ситуацию Петр Степанович и бросился к машине.

Если бы встревоженная Лизавета не подхватила меня, я бы, наверное, грохнулась на пол, от столь неожиданного смещения опоры.

Blog

И. Потанина Блондинки моего мужа Пролог

Содержание