Адская игра Секретная история Карибского кризиса 1958-1964

Вид материала

Документы

Содержание Взаимные подозрения Ответ Москвы

Подобный материал:

• Джо Витале, Ихалиакала Хью Лин – Жизнь без ограничений секретная гавайская система, 12027.38kb.
• Описание «Последняя Большая Игра», 127.38kb.
• Государственно-церковные отношения в 1958-1964 гг. (по материалам Кировской области), 2781.37kb.
• С. Г. Ильинская Политическое как эротическое, 342.55kb.
• Игра с реальностью всвоем рассказе ╙Игра в бисер√ Герман Гессе гово- рил об особом, 2844.37kb.
• Российский Университет Дружбы Народов Образование независимых государств в зоне Карибского, 67.37kb.
• Неужели вы не понимаете, что где-то мы сбились с пути, 780.44kb.
• Игра «Пятнадцать» Игра «Реверси» Игра «Пять в ряд» Игра «Поддавки», 184.89kb.
• Учебная программа дпп. Ф. 01. Всеобщая история Новейшая история стран Азии и Африки., 236.87kb.
• Исследуются общемировые тенденции и исторические корни современного финансово- экономического, 163.76kb.

^

Взаимные подозрения

Белый дом был осторожен в оценке Большакова. Несмотря на успешное сотрудничество Франка Хоулмена с Гвоздевым в 1959 году, американский журналист не представил достаточно веских свидетельств того, что у этого нового русского есть связи на высшем уровне. Роберт Кеннеди рассказал Большакову, что США через Махомедали Чагла, посла Индии в США, прощупывали позиции Кремля относительно саммита.

Летом 1961 года Москва с подозрением относилась в Роберту Кеннеди. На него в КГБ имелось обширное досье, заведенное в 1955 году во время первого посещения Робертом Советского Союза. Этот визит вызвал о нем массу негативных слухов. В результате в кремлевских коридорах власти его считали большим антисоветчиком, чем его брата.

Уильям Дуглас, помощник Председателя Верховного суда, пригласил молодого Роберта сопровождать его в СССР в знак уважения к своему старому другу Джозефу Кеннеди. Когда-то и Дуглас и Кеннеди были председателями Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям. Одно время Роберт Кеннеди работал в штате сенатора Джозефа Маккарти и подобно своему шефу неприязненно относился к советской системе. "Он приехал в Советский Союз с предубеждением: коммунизм - это плохо, все плохо", - вспоминала Мерседес, жена Дугласа³³.

У Джозефа Маккарти были свои доводы против поездки Роберта в Москву, но Кеннеди-отец очень хотел, чтобы сын поехал в СССР с Дугласом. Мерседес, которая считала всех, кто работал с Маккарти, "ужасными людьми", тоже была против поездки Роберта. Но муж был непреклонен: "Я должен сделать то, о чем просит Джо (Джозеф Кеннеди)".

КГБ разделял мнение Мерседес о Роберте Кеннеди, который посетил Советский Союз в 1955 году. Через шесть лет, когда к власти в Вашингтоне пришел новый президент, советское руководство оценивало младшего брата президента как смутьяна. КГБ утверждал, что "Кеннеди весьма отрицательно относится к Советскому Союзу"³⁴.

"Кеннеди вел себя с советскими людьми грубо и развязно", - сообщал КГБ в Кремль. Он "издевательски относился ко всему советскому", "делал антисоветские выпады" и, как особо отмечалось, говорил советскому переводчику, что в СССР "нет свободы слова и не допускается критика в адрес советского правительства", "осуществляется гонение на советских евреев". КГБ отмечал, что Роберт Кеннеди "старался выявить в СССР только отрицательные факты"³⁵. Например, в ходе поездки он фотографировал только плохое (развалины, глиняный забор, плохо одетых детей, пьяных советских офицеров, старые дома, очереди на базаре, драку и т. п.)³⁶. КГБ считал Роберта Кеннеди провокатором. Он сообщал: "В беседе с советскими представителями на приемах Кеннеди ставил тенденциозные вопросы и пытался выяснить данные секретного характера". В Средней Азии Кеннеди привел в замешательство главу казахской милиции. "Он интересовался техникой подслушивания телефонных разговоров, просмотром почтовой корреспонденции, деятельностью советской разведки за границей, охраной границ СССР, мерами наказания пойманных иностранных шпионов". Но это было еще не все: Роберт спросил, сколько заключенных в советских тюрьмах и лагерях и сколько из них используются на тяжелых работах"³⁷.

Теодор Соренсен познакомился с братьями Кеннеди в 1953 году и позже говорил, что "в то время Роберт был воинственным, агрессивным, нетерпимым, упрямым и несколько поверхностным в своих убеждениях... более похож на отца, чем на брата"³⁸. Перечень эпитетов, используемых КГБ в описании Кеннеди, был примерно таким же. Более того, советская разведка отмечала еще один недостаток Кеннеди. "Он питает слабость к женщинам", - сообщала Служба Кремлю. В 1955 году молодой женатый человек попросил гида Интуриста прислать ему в номер "женщину легкого поведения"³⁹. Спустя несколько лет Роберт Кеннеди признал, что был не в лучшей форме во время пребывания в СССР. Ознакомившись с "каталогом ужасов", составленном его другом Теодором Соренсеном в начале 50-х годов, Роберт писал: "Тедди, дружище! Может быть, в 1967 году мы сократим список эпитетов для описания моей персоны в 1955 году. О.К. Боб"⁴⁰.
^

Ответ Москвы

Большаков доложил суть разговора своему шефу в посольстве, который передал его в Москву. Доклад Большакова спутал карты советского руководства, которое полагало, что подготовкой саммита будут заниматься Томпсон и Громыко. Кеннеди дал понять, что он заинтересован в саммите, но хотел бы убедиться, возможен ли возврат к первоначальной повестке дня. Его постановка вопроса мотивировалась тем, что события в Лаосе или обстановка за столом переговоров в Женеве могли сделать встречу с Хрущевым невозможной. Донесение ГРУ, хотя и составленное на основании беседы с презираемым Робертом Кеннеди, по крайней мере подтверждало серьезность намерений Джона Кеннеди по возобновлению подготовки к встрече.

Хрущев воспользовался сигналами из Вашингтона. 12 мая в письме Кеннеди он писал: "В последнее время международная обстановка стала более напряженной в связи с известными событиями вокруг Кубы. Поэтому может быть сейчас как раз подходящее время для обмена мнениями"⁴¹.

Письмо Хрущева с согласием на встречу в Вене было доставлено в Вашингтон 16 мая через посла Меньшикова. Новость была хорошая, но Кеннеди рассчитывал на большее. Ни Большаков, на что надеялись Хоулмен и Генеральный прокурор, ни Хрущев не сочли подход американского президента настолько интересным, чтобы заниматься его рассмотрением до саммита. В любом случае президент чувствовал необходимость настаивать на возобновлении предварительного диалога, чтобы получить шанс на прорыв на главном направлении. С плохо скрытым разочарованием, вызванным письмом Хрущева, Кеннеди сказал Меньшикову: "Если мы не сможем достичь ничего конкретного по вопросу запрещения ядерных испытаний, сомнителен и успех по разоружению"⁴². Кеннеди не напомнил ему об уступке по количеству инспекций на местах. Он оставил этот вопрос Роберту. Несмотря на разочарование письмом Хрущева и отсутствие сведения от Большакова, Белый дом решил подтвердить через средства массовой информации США, что саммит готовится и ведется работа через МИД для отработки деталей⁴³.

Не в первый раз Хрущев показал, что не похож ни на одного политика или государственного деятеля, с которыми когда-либо общался Кеннеди. Кремль не сомневался, что Роберт точно передал идеи президента Большакову. Однако президент рассчитывал, что в ответ на свои серьезные инициативы он получит соответствующие от Хрущева. По-видимому, такое предположение было основано на том, что отчасти советско-американские отношения являются жертвой непонимания и неудачно выбранного времени для дискуссий. В бытность сенатором Джон Кеннеди критиковал Эйзенхауэра за одобрение полета У-2 как раз накануне парижского саммита. После Залива Кочинос Джон Кеннеди хотел, чтобы ничто не мешало улучшению отношений между сверхдержавами. Его мелкие уступки как раз преследовали эту цель.

Однако Хрущев вовсе не был заинтересован в изменении своей позиции ради того, чтобы пойти навстречу новому президенту США. После получения донесения ГРУ о первой встрече Большакова с Робертом Кеннеди , Хрущев поручил Министерству обороны совместно с МИД подготовить соответствующий ответ. Не получив сверху руководящих указаний и боясь быть уличенными в авантюризме, министерства составили топорное послание.

В советской системе все важные решения должны были быть санкционированы Президиумом ЦК. Проект послания попал в Президиум 18 мая. Хрущев находился в Средней Азии, но члены Президиума постоянно общались с ним по телефону или направляли депеши курьером. В Москве Михаил Суслов, член Президиума ЦК, и министр иностранных дел Андрей Громыко, не член Президиума, отвечали за подготовку саммита⁴⁴.

Ответ Хрущева отражал его мысли о новой американской администрации в начальный период ее работы. Инструкции Большакову сохранились в архиве ГРУ и в президентском архиве, и это позволило сравнить обе версии. Они оказались идентичны.

Большаков получил указания сказать Роберту Кеннеди, что "с момента предыдущей беседы с Р.Кеннеди он, Большаков, имел возможность подумать и посоветоваться с друзьями относительно поднятых им, Кеннеди, вопросов, и теперь хотел бы со своей стороны с такой же откровенностью, как это сделал Роберт Кеннеди, изложить ему свое мнение относительно вопросов, решение которых могло бы способствовать урегулированию взаимоотношений между СССР и США"⁴⁵.

Естественно, что "мнение Большакова" было позицией Министерства обороны и МИД. В первую очередь офицер ГРУ отметил, что советское руководство придает важное значение улучшению советско-американских отношений. Несмотря на идеологические расхождения в межгосударственных отношениях, не было непреодолимых барьеров. США и СССР могли решать возникающие вопросы путем переговоров.

Если бы разговор на этом и закончился, Роберт Кеннеди мог считать, что в Москве его не услышали. Но Большакову разрешили сказать еще кое-что. Он должен был добавить, что в СССР не совсем понимают, что заставило Роберта Кеннеди полагать, что Советский Союз недооценивает его брата и американскую администрацию в целом. Москва, понявшая "недооценивают" как "отрицательно относятся", велела Большакову сказать, что дело обстоит как раз наоборот, "с приходом Кеннеди к власти в СССР связывалось... и связываются надежды на то, что отношения между нашими странами смогут войти в ту колею, в которой они находились во времена Франклина Рузвельта". Большакову также предписывалось напомнить Кеннеди, что Хрущев много раз говорил об этом. Более того, следует разъяснить американцам, что существует связь между этими надеждами и решением Советского Союза принять предложение президента Кеннеди о встрече на высшем уровне. В этот момент Большаков впервые сказал Роберту Кеннеди то, о чем вскоре сам Хрущев скажет его брату:

"Нельзя пройти мимо замечания Р.Кеннеди о том, что события на Кубе и в Лаосе "несколько охладили пыл президента к урегулированию взаимоотношений с Советским Союзом". Конечно, нельзя отрицать, что за последнее время международная обстановка в связи с известными событиями на Кубе, а также отчасти и в Лаосе, за которые не несет ответственности Советский Союз, некоторым образом накалилась. Об этом приходится лишь сожалеть"⁴⁶.

А чем Белый дом подсластил пилюлю, говоря о саммите? Кремль проигнорировал это. Москва не желала уступать ни в чем. "Советский Союз не добивается каких-либо преимуществ, не добивается ничего иного, кроме как дружественного сотрудничества, основанного на принципах мирного сосуществования. Такое сотрудничество, конечно, не может означать односторонние уступки со стороны Советского Союза". Согласно инструкциям Хрущева Большаков должен был заявить: "Если же в Соединенных Штатах кто-либо питает иллюзии, что советско-американские отношения можно строить в ущерб интересам Советского Союза или добиваться от него односторонних уступок, то такая политика, конечно, заранее обречена на неудачу".

Советское руководство приветствовало желание США разрешить три проблемы, тормозящие переговоры по запрещению испытаний: количество инспекций, состав инспекционных групп и руководство этими группами. Но в отношении этих проблем Москва не нашла ничего обнадеживающего в послании нового президента. Большакову было рекомендовано напомнить Роберту Кеннеди и о других препятствиях на пути к соглашению по запрещению ядерных испытаний. Москва хотела создать исполнительный комитет для наблюдения за соблюдением договора с одинаковым представительством трех сторон - запада, советского блока и нейтральных стран, или стран третьего мира. Советское правительство также желало объявить мораторий на подземные испытания оружия ниже определяемого мегатоннажа. Цель СССР, пояснил Большаков Кеннеди, навсегда запретить все ядерные испытания.

Реальным источником надежды было заявление Большакова по Лаосу. Считая, что эту проблему Кеннеди унаследовал от своего предшественника, советское руководство приветствовало его призыв к созданию нейтрального Лаоса и предложило двум лидерам построить переговоры на основе этих совпадающих позиций. Москва считала, что принципиальное решение по Лаосу ускорило бы переговоры по Лаосу в Женеве, где советские представители обвинили Раска в неконструктивной позиции. Решение лаосской проблемы стало бы добрым знаком начала потепления отношения между сверхдержавами.

Но братья Кеннеди не должны были думать, что Москва собирается делать им и другие подарки. Большакову предписывалось критиковать политику Кеннеди по Берлину. Надо было дать понять, что в этом вопросе "имеются серьезные разногласия", которые могут подорвать все доброе, что могло быть достигнуто по Лаосу. "Мы хотим лишь юридически вместе с США, - сказал Большаков, - сохранить статус-кво". СССР надеется, что "руководящие круги западных держав проявят государственную мудрость и поймут позицию СССР в германском вопросе, поймут необходимость заключения мирного договора с Германией и решения вопроса о Западном Берлине". Большакову было рекомендовано закончить угрозой: "В противном случае Советскому Союзу не остается ничего иного, как вместе с другими заинтересованными государствами подписать мирный договор с ГДР со всеми вытекающими отсюда последствиями для Западного Берлина".

Наконец, советское правительство подняло проблему Кастро и Кубы. Роберт Кеннеди высказался ясно, что президент не хотел бы обсуждать этот вопрос в Вене. Тем не менее Москва желала получить гарантии неповторения Залива Кочинос. "Непонятно, что имел в виду Р.Кеннеди, когда в предыдущей беседе назвал кубинскую проблему "мертвой". Если собеседник имел в виду сообщить, что правительство США отказалось на будущее от агрессивных действий и вмешательства во внутренние Дела Кубы, то, безусловно, такое решение только приветствовалось бы в Советском Союзе". Кремль считал, что мир на Карибах зависит прежде всего от США.

Советское правительство подчеркивало, что кубинцы желают нормализации отношений с Вашингтоном. В свете комментариев Роберта Кеннеди возможно сближение позиций Кубы и США. Советское руководство предписывало Большакову: "Подчеркните, что нормализация отношений США с правительством Ф.Кастро и трезвая оценка положения на Кубе, безусловно, только повысили бы престиж США и правительства Кеннеди во всем мире, содействовали бы оздоровлению между. народной обстановки и, безусловно, создали бы дополнительные возможности для улучшения советско-американских отношений"⁴⁷.

Большакову не дали никакой свободы маневра. Москва стремилась к мелочному контролю не только над проблемами как таковыми, но над их формулировками Лишь руководство может допускать изменение позиций, не говоря уж об их провозглашении. "Если Р.Кеннеди поставит другие вопросы, не предусмотренные данными указаниями, - гласила инструкция Кремля от 18 мая, - то т. Большаков, не давая по существу ответа, должен зарезервировать за собой право обдумать эти вопросы и обсудить их с Р.Кеннеди позднее".

Эти новости президент узнал от Роберта 19 или 20 мая, Несмотря на вежливость, в советском ответе сквозило раздражение.

Однако президент считал, что должен сделать все возможное для достижения соглашения в Вене. Он решил искать новые пути, чтобы убедить Хрущева в возможности прийти к согласию. Ради этого Кеннеди приказал своей команде переработать предложения о запрещении испытаний. 19 мая на заседании СНБ он защищал точку зрения, что это не будет противоречить национальным интересам США, а также окажется приемлемым для СССР. Ранее в мае он вызвал своих советников по вопросу запрещения испытаний для обсуждения советских предложений о триумвирате. Джон Макклой, один из твердых сторонников договора, доказывал, что если США хотят заключить соглашение о запрещении испытаний, то, по-видимому, надо пересмотреть отрицательное отношение к идее "тройки". Макклой процитировал высказывание Хрущева в беседе с американским обозревателем Уолтером Липманом, где советскии лидер объяснял, как события в Конго - убийство Патриса Лумумбы, первого премьер-министра страны, после провозглашения ее независимости, - ухудшили его отношения с Генеральным секретарем ООН Дагом Хаммершельдом. Макклой понимал обеспокоенность Кремля. Он чувствовал, что и США не согласились бы с ООН в 1945 году, если бы сенат знал, насколько могущественным станет Генеральный секретарь ООН⁴⁸.

Пересматривая свою позицию по запрещению испытаний, Кеннеди одновременно обдумывал еще одну вероятную область соглашения с Москвой. Он поручил своему советнику по науке Джерому Визнеру подготовить доклад с перечнем путей сотрудничества США и СССР в космических исследованиях и работе в космосе. Визнер собрал команду из представителей госдепартамента, НАСА и Министерства обороны для обсуждения того, как исключить холодную войну в космосе. Несмотря на сопротивление представителя госдепартамента, 12 марта группа обнародовала доклад. Вашингтон предлагал сотрудничество или по крайней мере координацию работы с СССР по проекту пилотируемого полета на Луну. Первоначально Кеннеди считал это прекрасной идеей. Возможно, именно эту идею он сможет предложить Хрущеву⁴⁹.

Ранее Джон Кеннеди уделял мало внимания космическим проблемам. После 12 апреля его отношение к освоению космоса изменилось. Незадолго до выборов 1960 года Чарльз "Док" Дрейпер из Массачусетского технологического института пригласил братьев Кеннеди на обед. Дрейпер, пионер в разработке инерционных систем наведения ракет, хотел пробудить интерес Кеннеди к космической программе. Позже Дрейпер вспоминал, что братья Кеннеди не были уверены в необходимости Реализации космических проектов⁵⁰. Но успех Кремля в апреле 1961 года вынудил Кеннеди обратить внимание на роль исследования космоса в холодной войне. Месяц спустя после полета Юрия Гагарина Алан Б. Шепард, американец, стал вторым человеком в космосе. Несмотря на попытки США сравняться с Советским Союзом в освоении космоса, отставание на месяц не сокращалось. Гагарин облетел Землю, проведя в космосе два часа, полет же Шепарда длился лишь 17 минут, то есть практически был осуществлен запуск и немедленное возвращение на Землю. Потребовалось еще девять месяцев для того, чтобы еще один американец, Джон Гленн, повторил полет Юрия Гагарина.

В начале мая 1961 года объединенный комитет представителей Министерства обороны и НАСА подготовили доклад с рекомендациями для Кеннеди. Он должен был объявить, что к 1967 году США осуществят пилотируемый полет к Луне. В докладе указывалось, что этот полет можно рассматривать как удачный ход в холодной войне. Это шло вразрез с многочисленными рекомендациями Эйзенхауэру и Кеннеди по поводу важности проекта пилотируемого полета на Луну с точки зрения научных достижений человечества.

На Кеннеди все эти рекомендации не произвели должного впечатления. Он оставил за собой право выбора вариантов, причем в основном его беспокоила стоимость программы, оцениваемой в 8 млрд. долларов. Кроме того, он не знал, какое влияние подобный вызов произведет на советское руководство в преддверии саммита. "Не секрет, что Кеннеди предпочел бы сотрудничать с Москвой в деле исследования космоса", - вспоминает Теодор Соренсен⁵¹. К 17 мая, дате начала подготовки саммита, Кеннеди не принял решения об экспедиции на Луну. Взамен он предложил Дину Раску и брату обратиться к Хрущеву с предложением осуществить совместный полет. Кеннеди понимал, что главное поле боя холодной войны - психология. Он не решался использовать ядерные испытания в атмосфере для шантажа Советов. Он не хотел упустить хотя бы малую возможность успеха, навязывая практически бесперспективное соревнование в полетах на Луну.

20 мая на встрече с советским министром иностранных дел Раек поднял вопрос о совместной космической программе. Громыко, участвующий в сессии Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке, не проявил интереса к предложению госсекретаря. В Кремле отрицательно отнеслись к этому предложению, заподозрив США в попытке проникнуть в секреты советской космической программы. Громыко предостерег Раска от навязывания приоритетов США. "Советское правительство не может пойти на шаги, которые были бы направлены явно против его безопасности и нанесли бы ущерб его коренным интересам"⁵².

Вновь инициатива Кеннеди не нашла отклика у Кремля. Москва считала сотрудничество в космосе вредным шагом. Советская позиция, пояснил Громыко, зависит прежде всего от позиции, которую правительство США совместно с правительствами других западных держав занимают в вопросах разоружения. Под разоружением Громыко понимал "уничтожение всей военной машины, включая ядерное и ракетное оружие, а также ликвидацию всех военных баз на чужих территориях". Раек подтвердил, что американцы считают полное и всеобщее разоружение благородной целью, но неосуществимой без улучшения международной обстановки. Инициативы, подобные сотрудничеству в космосе, предложенные президентом, закладывают основы доверия, а это - первый шаг к улучшению отношений. Громыко, которого западные обозреватели называли "господин нет", отказался от уступок. Без осуществления разоружения не может быть и речи о каких-то совместных мероприятиях в области использования ракет или освоения космического пространства и обмена информацией об успехах, достигнутых каждой из сторон из этих держав в области ракетостроения"⁵³.

Несмотря на первоначальную неудачу, братья Кеннеди решили направить Хрущеву еще одно послание с предложениями по космосу и некоторыми соображениями по запрещению испытаний. Времени до саммита оставалось мало. Было воскресенье, и президент Кеннеди планировал покинуть Вашингтон в конце недели. Поэтому новая встреча Роберта Кеннеди с Большаковым была Намечена на 21 мая.

"США считает проблему улучшения советско-американских отношений проблемой № 1", - начал Роберт Кеннеди. Президент хотел довести до сознания советского представителя, насколько упорно он стремится создать основу для договоренностей в Вене. Роберт должен был высказать соображения президента по договору о запрещении ядерных испытаний и по соглашению о сотрудничестве в космосе⁵⁴. "Президент выразил готовность принять советское предложение по "тройке", - заявил Роберт Кеннеди, - но был против права вето". Понимая, что "тройка" - это чисто символическая уступка, Джон Кеннеди не особенно беспокоился по поводу состава административного совета по контролю над договором, поскольку Запад и советский блок имели в нем равное число голосов и Запад гарантирует определенное число инспекций в год для проверки сейсмической информации. "Тройка" возможна, но для решения вопроса об инспекции нельзя требовать консенсуса. Возможно, Кеннеди считал, что Хрущев, приняв формулу "тройки", не будет настаивать на ее составе, ради достижения соглашения.

Выразив намерение президента заключить в Вене соглашение по космосу, Роберт Кеннеди подчеркнул, что брат "разделяет" и понимает опасения СССР за Германию. Он знал, почему Хрущев обеспокоен "германским реваншизмом". Однако политика Кеннеди по Берлину остается неизменной. Роберт Кеннеди заверил Большакова, что Джон постоянно занимается подготовкой саммита. Ему известно все, что советское руководство передает через представителя ГРУ. Кеннеди одобрительно отнесся к намерению Хрущева продолжать действовать в направлении создания нейтрального Лаоса. Президент просит не поднимать в Вене проблему Кубы. Он "не намерен обсуждать кубинскую проблему".

К 23 мая президент Кеннеди начал проявлять беспокойство по поводу судьбы саммита. Его соображения, похоже, не возымели никакого действия на советское руководство. Его волновало не только то, что до саммита оставалось менее двух недель, но также и то, что через неделю он должен выступить на объединенной сессии конгресса, а он не знал, какой взять тон. Следует ли ему выступить в примирительной манере по отнощению к Москве в преддверии саммита? В первоначальном варианте речи упор был сделан на усилия администрации Кеннеди по укреплению НАТО. К середине мая речь была дополнена темами самопожертвования, вызова и национального выживания. Кеннеди намеревался провозгласить внутренний и внешний крестовый поход в защиту сил свободы и демократии. Но до выступления в конгрессе не дать ли еще один шанс Кремлю?