Иоганн Готфрид гердер идеи к философии истории человечества часть первая

Вид материала

Книга

Содержание IV. Органическое строение народов Африки

Подобный материал:

• Иоганн Готфрид гердер идеи к философии истории человечества часть первая, 37688.39kb.
• Вопросы к вступительному экзамену по дисциплине, 120.62kb.
• Учебно-методический комплекс учебной дисциплины «История зарубежной философии (20 век)», 429.83kb.
• И. Г. Гердер полагал, что человечество в своем развитии закон, 715.41kb.
• «История западноевропейской философии. Часть первая. Античность. Средние века», 256.77kb.
• Задача курса студент должен знать основную проблематику философии и осознанно ориентироваться, 539.28kb.
• Вопросы для сдачи кандидатского экзамена по истории философии, 38.83kb.
• Социально-исторические идеи таджикских просветителей конца XIX начала, 593.79kb.
• 1. Ответьте на вопросы: 1 Вчём заключаются антропологические основания идей Платона, 91.72kb.
• Темы рефератов по истории и философии науки для соискателей Православного института, 44.49kb.

III. Органическое строение в областях, где живут изящно сложенные народы

В самом чреве величайших на Земле гор лежит королевство Кашмир, скрытое от глаз людских, словно рай земной. Плодородные прекрасные холмы окружены горами, которые поднимаются все выше и выше к небу, и самые высокие из них, вечно покрытые снегом, теряются в облаках. Тут текут прекрасные ручьи, реки, на почве произрастают лечебные травы и питательные плоды, острова, сады утопают в услаждающей душу зелени, пастбищам нет конца, а ядовитые, хищные звери изгнаны из этого земного рая. Как говорит Бернье, горы эти можно было бы именовать горами невинности, молочные  реки с кисельными берегами  протекают тут, племя  людское   ни   в   чем   не   уступает   природе.   Кашмирцев   считают

^20* «Рассказ о третьем путешествии Кука» Эллиса, с. 114; «Дневник открытий» в переводе Форстера¹⁸, с. 231. Следует сравнить   с   этими   описаниями   прежние   сведения об островах, расположенных между Азией и Америкой. См. «Новое сообщение о новооткрытых островах». Гамбург и Лейпциг, 1776; сообщения в «Северных трудах»    Палласа,   «Русских собраниях»   Мюллера,   «Трудах   по   этно-   и   географии»¹⁹ и т.д.

^21* Антропологический каталог (лат.).

149

самыми остроумными, самыми мудрыми из индийских народностей — в поэзии и науке, в художествах и ремеслах они равно ловки и умелы; они самые стройные и красивые люди на земле, а женщины-кашмирки — нередко сам идеал красоты^22*.

* * *

Как счастлив был бы Индостан, если бы люди не соединили свои усилия для того, чтобы разорять и опустошать сад природы, для того, чтобы мучить невиннейших из людей, какие только есть на земном шаре, обрекая их на суеверие и тяжкий гнет. Нет племени более кроткого, чем индусы. Живое существо не обидят они, ибо чтут все живое, и питаются они невиннейшей пищей — молоком, рисом, плодами дерев, лечебными травами, растущими на почве их родной земли. «У них прямая, стройная, изящная фигура, — пишет недавний путешественник^23*,— члены тела пропорциональны, у них длинные и чуткие пальцы, открытое и приветливое лицо, и черты лиц у женщин нежные и красивые, у мужчин — мужественно-кроткие. Походка их, вся осанка — изящная, приятная». Ноги, бедра, которые в северо-восточных землях всегда уродливы, по-обезьяньи укорочены, теперь удлиняются и выражают цветущую человеческую красоту. Даже монгольский тип, сочетаясь с этим племенем людским, приобретал черты человеческого достоинства и дружелюбия. Но, каков облик тела, таков у них и первоначальный облик души, таков, можно сказать и образ их жизни, если только отвлечься от гнета суеверия и рабства. Трудятся и наслаждаются они с умеренностью и спокойствием, проявляя кроткое чувство и невозмутимую глубину души, — таковы и их нравы и обычаи, таковы их мифология, искусства и таково даже их долготерпение, ибо несут они тягчайшее ярмо, от какого когда-либо страдало человечество. О счастливые агнцы, почему на лугу, отведенном вам природой, не пастись вам безмятежно и беззаботно?

* * *

Древние персы были безобразным горным народом, о чем свидетельствуют оставшиеся из них — гауры^24*. Но поскольку ни одна азиатская страна не переживала столько нашествий, сколько Персия, к тому же расположенная под боком у прекрасно сложенных народов, то и здесь постепенно образовался такой тип, который соединяет в себе достоинство и красоту — особенно у более благородных персов. Здесь — Черкесия, родина красоты,  а по другую сторону Каспийского моря живут татарские

²²* Бернье во «Всеобщем описании путешествий», т. II, с. 116 — 117.

²³* Макинтош, «Travels»²¹, vol. I, p. 321.

^24* Шарден, «Voyages en Perse»²², т. III, гл. II сл. в «Voyages en Perse» Лебрена²³. т. I, гл. 42, № 86—88, изображены персы, которых можно сравнивать с чернокожими (№89—90), с грубыми самоедами (гл. 2, № 7—8), дикими южными неграми (№197)  и кроткими бенджанами (№ 109).

150

племена; в условиях прекрасного климата они стали стройней;  постепенно они распространились и к югу. Справа — Индия;   индуски  и  черкешенки облагородили персидскую кровь. Нрав персов тоже сообразовался с духом этих мест, где облагораживался род людской; если есть черты, способные привести в равновесие влечения души и весь человеческий характер, то это, должно быть, и есть тот самый живой и проницательный ум персов, стремительная, неукротимая фантазия, свойственная   им,   а   при всем том и угодливость их, учтивость, пустое тщеславие,   склоннось   к   роскоши и всяким радостям жизни и даже к романтической любви. Вместо варварских украшений, которыми уродливые народы прикрывают уродливость своих  тел,    только   умножая   и   усиливая   ее,   в   Персии   появились изящные   обычаи,   подчеркивающие   стройность  и красоту тела. Монгол, вынужденный обходиться без воды, нечистоплотен; мягкотелый индиец   не выходит  из  воды,  перс  натирается  мазями.   Монгол  сидит  на  корточках и   не   слезает   с   лошади, кроткий индиец покоится   на   мягком ложе, романтический перс делит свой досуг между играми и развлечениями. Перс красит брови,   в  своих одеждах  он  кажется  выше  ростом.  Какая  стройность!   кроткое   равновесие   склонностей,   влечений,   душевных   энергий, — почему не могли они достаться в удел всем живущим на земном шаре?

*  *  *

Мы уже замечали выше, что некоторые из татарских племен первоначально относились к числу красиво сложенных народов, населяющих землю, и только со временем одичали, переселившись в суровые северные земли и в бескрайние степи; прежнее изящное телосложение мы видим у живущих на берегах Каспийского моря племен. Узбечек рисуют крупными, стройными, с приятными чертами лица , они идут в сои вместе с мужьями; у них большие черные живые глаза, — так говорит описание, — волосы тонкие, черные; у мужчин важный вид, какое-то особое достоинство. За то же хвалят бухар, а черкешенок все знают и все превозносят^26* за их красоту, за черный шелк тонких бровей, за черные глаза, в которых горит огонь, за гладкий лоб, маленький рот, округлость лица. Прямо кажется, что стрелка весов человеческого телосложения замерла тут на середине, и на одной чаше весов — Греция, а на другой — Индия, Запад и Восток. Счастье, что Европа была не очень удалена от этого средоточия красивых форм, что многие из населивших Европу народов в разное время или жили в областях между Черным и Каспийским морями ли же медленно прошли по этим землям. По крайней мере, европейцы — отнюдь не антиподы тамошних мест.

Итак, у всех народов, которые жили в этих местах, которые теснились на этой земле, прославившейся красотою лиц, черты лица смягчились. Турки сначала были безобразным народом, но они облагородились, стали

^25* «Собрание путешествий», т. VII, с. 316, 318.

^26* См. изображения   у  Лебрена,   «Voyages  au   Levant»²⁴,   vol.   1,   chap.   X,   N   34-37.

151

более высокими и стройными; они, победившие столько стран, могли воспользоваться прелестью  соседствующих  с  ними  племен;   кроме того, красоте   способствовали   заповеди   Корана,   потому   что   Коран   предписывал умываться, содержать тело в чистоте, соблюдать умеренность, а в то же время дозволял любовные утехи  и сладострастный покой.  Предки евреев тоже спустились с этих азиатских гор и долгое время кочевали то по скудным   землям   Египта, то   по   Аравийской   пустыне,   куда   забрасывала   их судьба, — хотя в своей тесной стране, притесняемые немилосердным законом,   они   и   не   могли   достичь   идеала,   который   требует   свободной   деятельности и жизненных наслаждений,  все же они до сих пор  сохраняют печать   азиатского   типа,   телосложения,   будучи   рассеяны по всей земле, долгое время всеми отвергаемые и унижаемые. И суровые арабы тоже не приходят   с   пустыми руками:   их   полуострову природой назначено быть страной   вольности,  а  не  страной   красоты,  пустыня  и  кочевая  жизнь — не лучшие воспитатели стройности, красоты, и однако этот закаленный и храбрый народ красив и хорошо сложен; а как повлиял он впоследствии на три части света, мы узнаем позже^27*.

*  *  *

И, наконец, нашлось на берегах Средиземного моря^28* такое место, где стройность, красота человеческого тела могла сочетаться с духом и, наделенная всеми прелестями земной и небесной красоты, могла стать зримой и телесному взору и душе. Это место — Греция; и Греция в Малой Азии, и Греция на островах и в самой Греции, и Греция на побережьях других западных стран. Теплые западные ветерки овевали растение, постепенно переселившееся сюда с азиатских нагорий, пронизывали его дыханием жизни. Пришли времена, которые еще больше разожгли его соки, и судьба увенчала его тем совершенством, которому до сих пор поражается всякий, кто созерцает идеал греческого искусства и философской мудрости. Здесь замышлены и сотворены были такие человеческие фигуры, о которых не мог бы и подумать ни один любитель черкесской красоты, ни один индийский или кашмирский художник. Человек взошел на Олимп и облачился красотою богов.

Дальше в Европу я не осмеливаюсь идти. Здесь такое богатство форм, они так перемешаны между собою, искусство и культура так многообразно переменили первоначальную природу, что я не решаюсь говорить в целом о перемешанных и тонко выраженных европейских народах. Напротив, задержавшись на краю того материка, по которому мы сейчас прошли, я еще раз брошу взгляд назад, а потом, после нескольких кратких  замечаний,  мы  перейдем  в  Африку,  к  чернокожим людям.

Во-первых, наверное каждому бросилось в глаза, что та полоса земли, на которой живут самые стройные, самые прекрасно сложенные люди   на

^27* Изображения у Нибура²⁵, т. II. Лебрена. «Voyages au Levant», № 90—91.

²⁸* Изображения    у    Лебрена,    гл.   7,   №   17—20,   у   Шуазёль-Гуффье,   «Voyage  pittoresque»²⁶   и  т.  д.  Памятники  древнегреческого  искусства   выше  всех  этих  картин.

152

земле — это центральная область  земли, расположенная,  как  и  сама красота    между  двумя   крайностями.   Этот   край   не   знает   давящего  холода, что  в  стране  самоедов,   и  не  знает  соленых  суховеев,  что  в  стране  монголов — но чужды ему и жгучий  зной  песчаных пустынь Африки, ливни и  бури  американского  климата.  И  край  этот  расположен  и  не на  самых высоких  горах  и   не   на   возвышенности,  наклоненной   в   сторону  полюса; напротив    с   одной   стороны   его   защищают   стены   татарских   и   монгольских гор   с  другой  стороны  морской   ветер  приносит  прохладу.  Времена года сменяют друг друга ровно, без той резкости, что в экваториальных странах    А   поскольку   уже   Гиппократ   заметил,   что   постепенная   смена времен года благотворно влияет на равновесие душевных сил, то тем более влияет она на зеркало и печать нашей души. Разбойники-туркоманы, скачущие на своих конях по горам и пустыням, не перестают быть безобразными  в   самом  наилучшем   климате.   Если   бы   они   перестали   кочевать  и вели оседлую жизнь, если бы они стали делить свою жизнь между более кроткими наслаждениями  и такой  деятельностью, которая  связала бы их с  более  культурными   народами,   то   вместе   с   нравами  этих   народов  они со временем получили бы и черты их телосложения. Красота в мире создана только для тихого  наслаждения;   только  в  тишине  сообщается она человеку и запечатляется, осуществляется в нем.

Во-вторых, Полезным для рода  человеческого  было и то, что начало ему было положено именно в этих местах, для которых характерны стройность  и  изящество  телосложения,   и  то,  что   культура   этих   мест  самым благотворным  образом повлияла на другие народы.  Если  божество и не превратило  всю  землю  в  престол   красоты,  то  все  же  человеческий  род вступил в мир через врата красоты,  и только когда изящные черты запечатлелись уже на лицах и телах людей, они могли переселяться отсюда на другие земли. Кроме того — если именно самые стройные и красивые народы наиболее благотворно влияли на других, то в этом, в совпадении красоты и благотворного влияния, проявлялось одно начало, которым всегда руководствуется природа, — бодрость, гибкость, подвижность ума одинаково необходимы  были  и  для телесного облика  людей  и  для  благотворного воздействия на других. Тунгусы  и эскимосы не вылезают из своих нор, они никогда и не думали о других народах, живущих далеко. И негр ничего не сделал для европейца, и ему не приходило на ум ни осчастливить Европу, ни пойти на нее войной. Из тех стран, где жили прекрасно сложенные народы, пришли к нам религия, искусство, науки — весь облик нашей культуры,  весь  наш  гуманный  дух,—независимо  от  того,  многого или  малого   мы   добились.   В   этих   странах   было   открыто,   продумано  и для начала испробовано все то, чему предстояло украсить и  развить человечество. История культуры недвусмысленно подтвердит сказанное, а наш сооственныи опыт на каждом  шагу подтверждает такой  вывод. И северные народы Европы до сих пор оставались бы варварами, если бы благосклонное дыхание судьбы не принесло нам лепестков с цветка этого духа,если бы прекрасные побеги этих народов не были привиты к нашим грубым ветвям и не облагородили со временем ствол нашего рода.

153

^ IV. Органическое строение народов Африки

По справедливости надлежит нам теперь, когда мы подходим к стране чернокожих   людей,   забыть   о   своих гордых  предрассудках и  организм этой области  земли рассматривать  так непредвзято, как если только она одна и существовала на целом свете.  Если мы  будем считать негра проклятым   сыном   Хамовым,   образом   и   подобием   диавольским,   то   у   него будет тогда право считать жестоких грабителей своих альбиносами и белыми дьяволами, выродками, рожденными немощной природой,— ведь даже животные на севере вырождаются и становятся белыми. Он мог бы тогда сказать так: «Я, черный человек, был первым человеком на земле. Меня поило   солнце — источник   жизни,   в   меня,   в   окружающую   меня   землю глубже всего проникали его  животворные лучи.  Посмотрите  на эту плодородную почву, богатую золотом, на эти деревья, достигающие вершинами своими небес, на этих сильных животных! Все стихии вокруг меня полнятся жизнью,  а  я — живой центр  этой  жизни». Так сказал  бы негр, — поэтому будем скромны, вступая на его землю.

Уже на перешейке встречаем мы странный народ — египтян. Крупные, сильные люди, тела их плотны и сочны (этим, говорят они, награждает их Нил), кость у них широкая, кожа золотисто-коричневая, — но они здоровы и плодовиты, живут они умеренно и долго. Теперь они ленивы, а раньше были трудолюбивы и прилежны в работе; наверное, и нужен был такой народ, с таким строением тела, с такой широкой костью^29*, чтобы возвести все знаменитые древнеегипетские здания и пирамиды, чтобы заниматься всеми их искусствами. Более хрупкий народ едва ли был способен проделать такую работу.

Мы еще мало знаем жителей Нубии и других внутренних областей Африки, лежащих к северу, но если верить предварительным сообщениям Брюса^30*, то на этом плоскогорье не живут негритянские племена, и Брюс считает, что они обитают только в самых жарких и низких местах Африки, т. е. на западных и восточных ее берегах. Он говорит, что и к югу от экватора на этой возвышенности с ее умеренным, влажным климатом живут только белые и светло-коричневые племена. Как ни замечателен этот факт, как ни помогает он понять, почему у негров черная кожа, но для нас еще более ценно то, что и органическое строение народов, живущих в этих областях, постепенно приближается к негритянскому. Нам известно, что абиссинцы — арабское по происхождению племя, что Аравия и Абиссиния долгое время были тесно связаны; и однако, если судить по

29* См. древнеегипетские статуи, мумии и рисунки на саркофагах.

30* Бюффон. Supplements a l'histoire naturelle, т. IV, с. 495. Лобу все же говорит, что и чернокожие не отличаются тут ни глупостью, ни безобразием, а умны, тонки и наделены добрым вкусом («Relation historique d'Abissinie», p. 85)²⁷. Поскольку все сведения об этих краях относятся к давним временам и очень недостоверны, желательно издать путешествия  Брюса, если только он дошел до Абиссинии.

154

портретам  их у Лудольфа^31* и других, насколько же у них более жестокие черты лица, чем у арабов и других азиатов! Черты лица начинают отдаленно напоминать негра; объясняются же эти жесткие, грубые черты лица, помимо всего прочего, тем, что Абиссиния — страна  с  разнообразным ландшафтом, в ней есть высокие   горы   и   приятные   долины,   самая прекрасная погода сменяется          бурями, жара — холодом и т. д. Коль скоро эта часть света так сильно отличается от Аравии, то и фигура человека должна была сильно измениться, — в характере абиссинцев заключена чувственная энергия, сила, твердость, но во всем строении тела  чувствуется переход к подчеркиванию крайностей, что-то животное. Культура и форма правления у абиссинцев — это грубая мешанина христианства и язычества, беззаботности и варварского деспотизма, что соответствует и внешнему облику и всем условиям этой страны.

На другой стороне Африки мы  столь  мало  знаем  берберов,  или  бреберов   так что не можем судить о них. Они  живут  в горах Атласа, они бодры,   закалены,   и   образ   жизни,   который   они   ведут,     позволяет   им, в отличие от арабов, сохранять стройность, легкость, подвижность^32*. Их телосложение — еще далеко не негритянское,  но они  и  не мавры,  потому что мавры — это перемешанные с другими народами арабские племена. Берберы, говорит их недавний наблюдатель^33*,— это красивый  народ с  немного вытянутыми круглыми лицами, с красивыми черными, горящими огнем глазами, с длинными и совсем не плоскими, не широкими носами, с красивыми, немного вьющимися, черными волосами. Итак, в самой Африке — и азиатский тип!

Негритянские племена начинаются, собственно, с Гамбии и берегов Сенегала, но и здесь переход — постепенный^34*. У джалоферов и вулуфов³⁰ нет обычных для негра плоских носов и толстых губ; по сравнению с мандигоями и племенами, живущими дальше к югу, маленькие, подвижные фули — просто красавцы: у них открытые продолговатые лица, гладкие, только чуточку вьющиеся волосы, стройные тела, по описаниям, жизнь их проходит в песнях и танцах, согласно твердому распорядку. Итак, только к югу от Сенегала появляются негритянские толстые губы и приплюснутые носы; и эти черты распространены в Гвинее, Лоанго, Конго, Анголе — далеко  на  юг,   где  живет   множество  племен,  которых никто не считал.

В Анголе, на берегах Конго черная кожа приобретает оливковый оттенок, вьющиеся волосы становятся рыжеватыми,  глазное яблоко — зеленым,   губы   не  такие  толстые,   а   рост — ниже. На противоположном берегу, в Зангебаре, тот же оливковый цвет кожи, но рост выше и черты лица правильнее. Наконец, готтентоты и кафры — это переход от  негров  в другой тип.  Нос уже  не такой  приплюснутый.

31* Лудольф. Historia Aethiopica²⁸ в разных местах.

32* Хёст. Сведения о Марокко²⁹, с. 141, ср. 132.

33  «Сведения о современном состоянии Сенегала» Шотта в  «Трудах по этно- и географии», т. I, с. 47.

^34* Сообщения о Сенегале» Шотта, с   50; «Собрание путешествий», т. III—IV.

155

губы — не такие толстые, налитые; волосы — средние между шерстью негров и обычными, цвет их — светло-каштановый, рост — как у европейца, но только ладони и ступни меньше^35*. Если бы мы знали и все те многочисленные народности, которые живут к северу от готтентотов, во внутренней Африке — вплоть до самой Абиссинии, — если судить по некоторым признакам, плодородие почвы в этих странах возрастает, красота, сила людей растут, а культура и искусства стоят выше, — если бы мы знали все эти народности, то, вероятно, все оттенки на этой большой картине народов переходили бы друг в друга, и нигде не было на ней пробелов.

Но   как   же   бедны   достоверные   сведения   об   их   странах!   Мы   едва узнали африканское побережье — да и то иной раз только на расстоянии пушечного  выстрела.  Ни один  европеец не  путешествовал по внутренней Африке,   как   путешествуют   по   ней   арабские   караваны³⁶*,   и   мы   знаем о ней только легенды, услышанные от чернокожих, или довольно старые рассказы   удачливых   и   неудачливых   искателей   приключений^37*.   Кроме того,  даже   на   давно   уже   известные   народы   европеец  привык  смотреть беззаботным взглядом тирана;  тем  более трудно ему рассмотреть различия в строении  каких-то жалких  черных  рабов.  На  них смотрят как на скот, а покупая, заглядывают им в зубы. Один гернгутский миссионер^38* привез нам из совсем иной части света более тщательные описания различий между негритянскими народностями — более тщательные, чем описания многих путешественников,  плававших по побережью Африки. Каким счастьем  было  бы  для  естествознания, для  народоведения, если бы собрались  люди   с   умом   Форстера,   с   терпением   и   знаниями   Спаррмана  и отправились   изучать   эту   до   сих   пор   не   открытую   землю!   Сведения  о людоедах — яга   и   анциках³³,   которые   дошли  до  нас,   несомненно,   преувеличены, если переносить  их  на  все  народы  внутренней  Африки.  Яга — это, насколько можно понять, племя разбойников, искусственно сложившийся  народ,  состоящий   из   всяких  отбросов   и   отребья;   они   питаются  добычей и потому живут в грубых и жестоких правилах^39*. Анцики — это горный народ — может  быть  вроде монголов  и калмыков  в этих местностях, — но сколько счастливых, мирных народов встретиться, должно быть, У   подножья   Лунных   гор!   Европа   недостойна   созерцать   их   счастливую жизнь,   поскольку  непростительно  согрешила   против   этой  части  света  и до  сих  пор   продолжает   совершать   свой   грех.   Арабы,   ведущие  мирную торговлю, спокойно разъезжают по этой стране и везде основывают свои колонии.

^35* «Путешествия» Спаррмана³¹, с. 172.

^36* «Сообщения о Сенегале» Шотта, с. 49, 50.

³⁷* «Сравнение известных и неизвестных частей» Циммермана, ученый трактат, отличающийся глубиною суждений, опубликован в его «Географической истории человека», т. III, с. 104 и сл.

^38* См. Ольдсндорп. История миссии на острове Св. Фомы³², с. 270.

^39* См.   Пруайяр.   История   Лоанго,   Каконго...   Лейпциг,   1777³⁴.   К   этому   немецкому переводу присовокуплено собрание известий о джаггах.

156

Но я забыл, что говорю об органическом строении негров — об одном из человеческих типов; а как хорошо было бы, если бы всем особенностям человеческого  рода  естествознание уделило  столько  же внимания!   Подведу  итоги   некоторым  естественнонаучным   наблюдениям:

1. Черный цвет кожи ничуть не более удивителен, чем белый, коричневый, желтый, красный. И у негра черная — не кровь, не семя, а только один слой кожи — сальник — под эпидермисом, таком слой, который есть у всех и который в известных случаях, на некоторых частях тела, бывает окрашен. Кампер это доказал^40*, и, следовательно, у всех нас есть задатки негра. У самоедов, живущих п холодных широтах, черная полоса окружает груди,—то есть в их климате просто не развились те же задатки,   иначе вся кожа их могла стать черной.

2.   Итак, требовалась  причина,  чтобы  задатки  были  развиты,  а аналогия    вновь  подсказывает  нам,  что   воздух  и  Солнце   несомненно  играют тут   большую   роль.   Отчего   мы   загораем?   Что   различает   цвет   кожи   у мужчин и женщин? Отчего португальские племена, столетиями жившие в Африке,  стали  так  похожи   на   негров   цветом   кожи?   И   что  так   сильно различает сами негритянские племена Африки?  Климат — и самом широком смысле слова,  так  что  и  образ  жизни,  и способ   пропитания  входят сюда.  Как  раз   в  той   области,   куда   восточный   ветер   приносит   ужасающий зной, живут негритянские племена, у которых наиболее черный цвет кожи;   в   тех   местах,   где   зной   слабеет,   куда   морские   ветры   приносят прохладу, кожа уже не такая черпая, она заметно желтеет. Нa горах с их прохладным  климатом  живут  народы  с  белой  или  беловатой   кожей,  а   в низкой, окруженной горами местности   солнце   сильнее,   выпаривает   жир, который придает  верхнему слою  кожи  черный  оттенок.  Если  мы  примем теперь во внимание, что чернокожие долгие тысячи лет жили и своей части света и благодаря своему образу  жизни  приспособились  к   ней  и  как бы  вошли в ее органический  строй,  если  мы  сообразим,   что  некоторые обстоятельства в прежние времена, когда все стихии отличались еще своей первозданной грубой силой, по-видимому, производили еще более сильное действие,  чем  теперь,   когда   влияние   их   смягчено,   что,   далее,   и  течение тысячелетий успевает обернуться колесо случайного, так что нее, что вообще могло развиться на земле, уже развилось,—если мы подумаем обо всем этом, то нас не удивит черный цвет кожи некоторых  народов.  Природа, действуя беспрестанно, незаметно, породила на свет еще и  не такие, а куда более значительные отклонения.

3. А каким путем произвела природа это незначительное изменение?

Это наглядно видно. Существует жир, которым природа окрашивала слой кожи —сетчатку; даже пот негров и европейцев в этих странах — желтоватого цвета; кожа негров не такая сухая и натянутая, как у белых, — это, скорее, толстый, мягкий бархат, — солнце вытапливало жир изнутри кожи, он  выступал на поверхность,  смягчая   кожу   и  окрашивая   сальник.

^40*  «Малые сочинения» Кампера, т. I, с. 24.

157

Большинство болезней в этих широтах подобны разлитию желчи,— достаточно прочитать их описание^41*, и желтый или черный цвет кожи не покажется нам странным ни с физиологической, ни с патологической точки зрения.

4. Курчавые волосы негра объясняются той же причиной. Поскольку волосы питаются тонким соком кожи или даже противоестественно растут в жировом слое, то от изобилия питательных соков они начинают курчавиться, а при недостатке соков отмирают. У животных с грубым органическим строением в таких странах, где они болеют, а потому и не могут перерабатывать поступающий сок, шерсть превращается в клочковатую щетину; напротив того, у человека с более тонким органическим строением, как и должно быть всегда, излишний жир, смачивающий кожу, может изменять волосы и превращать их в курчавую шерсть.

5. Больше   скажет   нам   строение   членов   тела   в   собственном   смысле слова. Мне кажется, что незатруднительно объяснить его и у африканца. Как показали физиологические наблюдения, губы, груди и половые органы находятся  в  тесной  взаимосвязи;   природа, создавая  африканские народы,  следовала  простому началу своего  пластического искусства, — коль скоро   она   вынуждена   была   отнять   у   них   более   благородные  таланты, она должна была наградить их большей долей чувственных наслаждений, а это  не  могло не  сказаться  на  их  физиологическом строении.  Толстые губы   белого  человека   тоже   принимаются   за   физиогномический  признак сильно   выраженной   чувственности,   а   пурпурный   цвет   тонких   губ — за примету тонкого и холодного вкуса;  не будем говорить о других наблюдениях, — но  что же  удивительного тогда,  если у народностей, для которых чувственное влечение — почти все счастье в жизни, появляются внешние черты чувственности? Негр рождается белым, у него темнеют сначала кожа вокруг ногтей, сосцы и половые органы; но взаимосогласие этих членов отмечается и у других народов. Сто детей — для негра пустяк, а один старик плакал, что у него их всего семьдесят.

6. Если кожа пропитана жиром, а черты лица выражают чувственность, сладострастие, и профиль лица, и все строение тела должны измениться. Губы выступили вперед — именно поэтому нос сплющился и измельчал, лоб стал плоским, а в лице стал отдаленно проглядывать обезьяний череп. Это повлекло за собой изменения в посадке головы, в переходе шеи в затылок, изменилось все эластичное строение тела, — все тело, включая нос и кожу, предназначено только для одного — для животного, чувственного наслаждения^42*. В этой части света, на родине солнечного тепла, растут самые высокие на свете, самые насыщенные соками деревья, в этих лесах бродят стада самых огромных, подвижных, сильных зверей, в них играют обезьяны, которых тут необозримое множество, — и   в   воз-

41* См. Шотт. «Observations on the Synochus atrabiliosa»; извлечения — в «Геттингенском журнале»³⁵, т. III, ч. 6, с. 729.

^42* Кампер доказал в гарлемских «Актах», что центры тяжести при движении расположены у негра ближе друг к другу, а потому его тело эластичнее, чем у европейца.

158

духе, и в реках, в морях и песке все бурлит, все полнится жизнью, все плодоносит, — и человеческая природа, перестраивая свое органическое строение, в своей животной части могла только следовать этому простейшему принципу творческих, платсических сил, — иного пути не было. В утонченной духовности было отказано человеческому существу под палящими лучами солнца, в груди его бушевали страсти, и утрата была возмещена ему таким строением тканей, которое не позволяло думать о более возвышенных чувствах. Давайте же пожалеем негра, которому не мог достаться от природы более  благородный   дар,  ибо  этого   не  допускало  органическое целое  климата,   но   не   будем   презирать  его,   а   почтим   мать-природу — она, отнимая, награждает. Негр всю жизнь живет на земле сверх меры щедрой, сытно кормящей  его,  и  он  не  ведает  иаботы.  Он  плещется   в воде,   как  будто  его  гибкое  тело  создано   для   воды,   он   лазает  по деревьям'он  бегает —как  будто  ради   удовольствии;   он   здоров   и  бодр, он  крепок  и  легок  на  подъем,  его  телесная  конституция  позволяет  ему переносить   несчастья   и   болезни,    которые   случаются    в    его    климате, а сколько европейцев умирают от них! Зачем же мучить его предчувствиями  высших услад,  для  которых он   не  создан?   Задатки   в   нем   были,  но природа  передумала  и создала  то,   в чем  он  нуждался  больше,   живя   п своей   стране, — в   чем   счастье   его   жизни.   Или   не   надо   было   создавать Африку, или в Африке должны были жить негры.