Приложение к первому вопросу Лекции 6

Вид материала

Лекции

Содержание Альфред Вебер Организационно-производственная школа. Причины популярности организационного направления в России и Беларуси. Организационно-производственная школа в Беларуси. Теория организации белорусского крестьянского хозяйства. Теория штандорта. Концепция экономического развития “Беларусь-Дания”. Необходимость возрождения сложившегося ранее учения.

Подобный материал:

• Приложение к первому вопросу протокола заседания Общественной палаты Ивановской области, 375.66kb.
• «Нововведения в учебную и внеучебную деятельность в рамках реализации фгос ноо», 354.99kb.
• Темы готовятся самостоятельно по предложенному плану (Приложение 2). Приложение, 1260.68kb.
• Лекции (см приложение 1) Тема, 72.73kb.
• Протокол родительского собрания №1 от 15. 09. 2010 года, 530.48kb.
• Кукушко Андрея Александровича. Голосовали: «ЗА» 100%. «Против» нет. Принято решение, 14.28kb.
• Тест Составитель Новикова Т. А., учитель истории моу сош пос. Радченко Конаковского, 771.83kb.
• Ю. Б. Гиппенрейтер перейдем к следующему пункту нашей лекции, 463.74kb.
• В форме лекции, которую проводит учитель с использованием электронного пособия «Виртуальная, 157.07kb.
• Приложение к пятому вопросу, 327.58kb.

Приложение к первому вопросу Лекции 6.


Для отличника. Отрывок из статьи: Акулич В.А. Разработка белорусскими учеными-экономистами проблем размещения производительных сил в советский послевоенный период (1945-1982 гг.) // Труды Минского института управления. №2. 2008. – С. 142-151


В 1970-х гг. при обсуждении белорусскими учеными-экономистами подходов к размещению новых предприятий столкнулись два диаметрально противоположных подхода.

Первый подход, – это «рассредоточенное размещение производства, предполагающее активизировать экономическую жизнь как можно большего числа малых и средних городов», а второй подход, – это «концентрированное размещение, когда запланированное в каждом периоде производство размещается в минимальном числе городов» [2,144]. Разница в подходах была принципиальной, поскольку, в первом случае, новые предприятия нужно было рассредотачивать под уже сложившуюся систему расселения людей, а во втором случае, сложившаяся система расселения признавалась не соответсвующей эффективной схеме размещения производительных сил при социализме и предлагалось осуществить массовое переселение людей из одних населенных пунктов в другие по критерию численности последних. Поскольку второй подход на практике все же возобладал, то остановимся сначала подробнее на нем.

Чтобы не исказить суть данного подхода неточным пересказом, приведем цитаты из работ его сторонников (Л. Козловская, А. Павлова, и др.), пусть и обширные, но зато точно ракрывающие его содержание, тем более, что его реализация повлияла на жизнь и судьбы миллионов людей в Беларуси и по своему масштабу сравнима с проектом массовой принудительной коллективизации 1930-х годов. Итак, как утверждала Л. Козловская «при выборе вариантов размещения промышленности методологически верной является ориентация не на сложившуюся систему расселения, а на учет требований расселения, оптимального с точки зрения современной теории» [15,19]. Далее, «на наш взгляд, в современной теории и практике размещения промышленного производства консерватизм сформировавшегося расселения часто переоценивается, и предпринимаются попытки закрепить его путем размещения во всех поселениях городского типа промышленных объектов, размер которых соответствует количеству свободных трудовых ресурсов [населенных] пунктов. [Однако] с точки зрения производственно-экономической эффективности объективным и прогрессивным процессом является территориальная концентрация промышленности, формирование крупных промышленных центров» [15,18]. Наконец, утверждалось, что «фактор трудовых ресурсов в Беларуси в настоящее время не может служить аргументом размещения промышленности в малых и средних городах» [17,226] и что «формой разрешения противоречия между требованием концентрации производства и рассредоточенным характером размещения трудовых ресурсов, является искусственная концентрация населения в отдельных, наиболее благоприятных городах. Далее пояснение, что «нельзя оправдывать рассредоточение промышленности по всем городским поселениям необходимостью развития этих поселений, так как сложившаяся структура расселения не соответствует требованиям производства и сама нуждается в перестройке» и что «выбор [населенных] пунктов для размещения нового промышленного строительства должен производиться лишь из числа перспективных пунктов расселения. Масштабы их промышленного развития на каждый планируемый период должны определяться исходя из критерия минимума суммарных затрат на развитие производственной инфраструктуры» [2,159]. И в заключении сообщалось, что «[применительно] к конкретным условиям Бел[аруси]… сосредоточение основных промышленных предприятий в нескольких крупных промышленных центрах, более или менее равномерно распределенных на территории Беларуси, является более экономичным вариантом, чем распыление промышленности по большому количеству [населенных] пунктов» [2,230].

В исследуемый период ученые-экономисты, сторонники данного второго подхода, вместе с представителями плановых органов действительно брали на себя ответственность и решали – какому городу расти до какой величины, скажем до 100 или до 300 тыс. человек [3,133], определяли города, которые подлежали первоочередному развитию и те населенные пункты, которые, как выражались плановики, «имели недостаточные размеры для проведения в них экономически целесообразных мероприятий по благоустройству» [3,12]. К слову, в число таких к концу исследуемого периода попали 85% сельских населенных пунктов Беларуси. С другой стороны, в начале 1970-х годов почти все отраслевые министерства в Беларуси «стремились, во что бы то ни стало, разместить свои новые предприятия в больших городах» [9,37]. В соответствие с разработанной в 1975 году Минским филиалом ЦНИИП градостроительства “Схемой развития сети населенных пунктов Беларуси до 2000 г.” в республике должны были “сформироваться девять крупных городов: шесть областных центров, а также Полоцк, Пинск, Мозырь, численность населения которых должна была колебаться от 200 тысяч (Полоцк, Мозырь, Пинск) до 1,5 млн. (Минск). В таких городах должны были быть сформированы многоотраслевые промышленные комплексы и сосредоточены важнейшие учреждения образования, науки, здравоохранения, искусства. Они должны были стать центрами концентрации всевозможной научно-технической и культурной информации. Жители малых и средних городов, а также сельской местности, должны были по замыслу плановиков-проектировщиков, вершивших судьбами людей, пользоваться социально-культурными благами и достижениями крупных городов, либо переехав туда на постоянное место жительства, либо используя прогрессивные виды транспорта (имелись ввиду, прежде всего, автомобили) наведываться периодически в крупные города на отдельные культурные мероприятия” [3,133]. Стоит отметить, что так в принципе и случилось. В настоящее время в Республике Беларусь имеется 8-9 городов весьма крупных по европейским меркам и всего 6-7 стотысячных городов, в отличие скажем от такой же по численности Чехии, где городов со 100 тысячным населением насчитывается более 20-ти и рассредоточены они равномерно по всей территории страны.

Особенно огорчает то, что второй подход был принят к реализации в основном из идеологических соображений, а не исходя из каких-то реальных расчетов или логических доводов. Дело в том, что в одной из работ В.И. Ленина (1918) говорилось, что: “коммунизм требует и предполагает наибольшую централизацию крупного производства по всей стране” [11,16]. В послевоенное время, еще в сталинские времена, этот принцип был положен в основу так называемой теории размещения производительных сил в условиях социализма. Поэтому вместо фактов, аргументов и расчетов, столь серьезные социальные проекты как, например, – формирование новой системы расселения людей, обосновывались чаще всего голословными утверждениями, которые для убедительности подтверждались ссылками на работы классиков марксизма-ленинизма, и содержали такие обороты, как, например, – «В.И. Ленин указывал», «В программе партии сказано».

Иной противоположной точки зрения придерживались сторонники первого подхода (В. Медведев, В. Высоцкий, Я. Александрович, и др.). Они считали, что «трудовые ресурсы целесообразно использовать только на месте, подогнав специально размеры новых промышленных предприятий под размеры трудовых ресурсов, имеющихся в каждом населенном пункте» [17,226]. В качестве экономической аргументации такого вовлечения в общественное производство трудовых ресурсов приводились следующие соображения: «в разных отраслях производства можно создавать небольшие и средние предприятия, которые по своим показателям не уступают крупным; использование трудовых ресурсов на месте позволяет экономить на жилищном и культурно-бытовом строительстве; это будет способствовать преодолению заброшенности мелких городов, устранять скученность населения в больших городах; размещение промышленности в малых и средних городах будет отыгрывать свою социальную роль – роль фактора, повышающего жизненный уровень населения, активизирующего жизнь малых и средних городов» [17,227]. Серьезную аргументацию в поддержку первого подхода приводил В.Ф. Медведев, в частности, он обращал внимание на то, что “при решении вопроса о размещении конкретного предприятия в определенном населенном пункте нельзя руководствоваться только соображениями экономии на коммуникационных сооружениях, подъездных путях, и т.д., а надо подходить осторожно, взвесив все “за” и “против” [9,35]. По его мнению, “размещение мелкого предприятия в небольшом населенном пункте может оказаться для государства несколько дороже, но для людей, живущих в этом районе, оно жизненно необходимо” [9,35]. Далее, что “из малых городов и деревень мигрирует значительная часть трудоспособного населения, потому что на местах строят новые предприятия, и город охотно их принимает. Эти люди имеют у себя дóма в большинстве случаев отличные жилищные условия, а большой город должен предоставить их вторично. Уже поэтому к размерам предприятий и проблеме размещения их необходима всегда подходить комплексно” [9,37]. И, наконец, что “каждое промышленное предприятие, расположенное в малом городе, в поселке городского типа, несет с собой культурные и различные бытовые блага для жителей этого города. Вместо того, чтобы мигрировать в большие города, где, естественно, трудно получить необходимые блага, человек получает их на месте, хотя опять же государству, может быть, выгоднее разместить данное предприятие в большом городе” [9,36]. В отличие от сторонников второго подхода у В.Ф. Медведева чувствуется человеческий подход, решение проблемы через призму заботы о конкретных людях, их удобстве. Ведь, из-за идеологической выхолощенности многие экономисты в советское время забывали, что производство в частности и экономика вообще функционируют прежде всего для человека, а не производство функционирует ради производства (показателен здесь такой факт, что в многочисленных работах Л. Козловской вместо словосочетания “населенный пункт”, как правило, использовалось просто слово “пункт”, а у А. Павловой вместо слова “город” – слово “центр”; то есть население, а не то что даже человек, было вторично, а производство – первично). К слову, в этом плане резким контрастом отличается мнение В.Ф. Медведева: “в социалистическом обществе размещение производства должно осуществляться таким образом, чтобы удовлетворять запросы человека” [9,35].

Сторонники первого подхода (Медведев В.Ф., Высоцкий В.С.) считали, что «несмотря на то, что крупные предприятия более эффективны и производительны, тем не менее средние и мелкие предприятия также нужны народному хозяйству, так как выполняют свою роль и функцию, гармонично дополняя крупные предприятия». Особенно, отмечали они, «создание средних и мелких предприятий важно для развития средних и мелких городов» [9,37]. Можно заключить, что правильность первого подхода подтвердило само время, – главный критерий истинности в экономической науке, но последствия реализации второго подхода, результатом которого стал искусственно созданный в свое время рост отдельных городов в Беларуси и замедление развития малых и средних городов, еще предстоит в полной мере оценить. Именно в исследуемый период образовался разрыв между крупными городами, на развитие которых направлялась бóльшая часть ресурсов, и малыми и средними городами, развитие которых осуществлялось по остаточному принципу. Результаты этого разрыва ощущаются до сих пор. Подтверждением сказанному является недавнее принятие Правительством Республики Беларусь программы о выравнивании экономического развития крупных городов, с одной стороны, и малых и средних городов, с другой стороны. Можно также предположить, что особенности менталитета белорусов обусловлены и являются последствиями реализации той политики размещения производительных сил – путем формирования крупных промышленных центров с последующим изменением естественно сложившейся системы расселения людей и формирования новой системы расселения, спланированной государственными органами управления. Результатом стало то, что в Беларуси гораздо меньший процент людей, чем в других европейских странах, не прошедших через горнило советской социалистической системы планирования, проживает на своей малой Родине.

Литература

1. Ведищев А.И. Проблемы размещения производительных сил СССР. М. 1963.
   
2. Козловская Л.В. Территориальная концентрация промышленности (экономические и социальные аспекты). Мн. 1975.
   
3. Комплексная программа размещения производительных сил Белорусской ССР / Под ред. Я. М. Александровича. Мн. 1978.
   
4. Лукашев К.И., Малинин С.Н. Ресурсы и развитие производительных сил БССР в семилетке. Мн.. 1961.
   
5. Малинин С., Иппа М. Белорусская ССР – экономический район Советского Союза // Коммунист Белоруссии. №7. 1957; Кишкин С. Белорусский экономический район // Коммунист Белоруссии. №12. 1962.
   
6. Малінін С.М. Задачы эканамічных даследаванняў у Беларускай ССР // Весці АН БССР. №4. 1963.
   
7. Малінін С.М. Развіццё народнай гаспадаркі Беларускай ССР у 1959-1965 гадах і некаторыя задачы эканамічнай навуцы ў Рэспубліцы // Весці АН БССР. №2. 1959.
   
8. Медведев В.Ф. Природные и экономические предпосылки развития промышленности Белоруссии / Влияние условий и факторов на эффективность размещения про­изводства. Мн. 1968.
   
9. Медведев В.Ф., Высоцкий В.С. Экономическая роль мелких предприятий в формировании промышленного комплекса (Белорусская ССР). Мн. 1971.
   
10. Методические вопросы внутрирайонного размещения промышленности / Под ред. Л.В. Козловской и А.Д. Павловой. Мн. 1972.
    
11. Пашкевич О.Н. Решения сентябрьского пленума ЦК КПСС в жизнь (материал в помощь лектору). Мн.: Знание, 1965.
    
12. Пашкевіч А.М. Ажыццяўленне ленінскіх ідэй сацыялістычнай індустрыялізацыі ў Беларусі // Весці АН БССР. №3. 1960.
    
13. Раков Я.Г. Сдвиги в размещении промышленности Белорусской ССР за годы Советской власти / Сборник научных трудов Белорусского политехнического института. №1. 1950.
    
14. Современное состояние и перспективы использования различ­ных видов топлива в Белорусской ССР / Под ред. И.М. Сименского. Мн. 1967.
    
15. Социальные аспекты размещения промышленности / Под ред. Л.В. Козловской. Мн. 1977.
    
16. Фейгин Я.Г. Размещение производства при капитализме и социализме. М., 1954.
    
17. Эффективность концентрации промышленных производств / Под ред. Л.В. Козловской и А.Д. Павловой. Мн. 1970.
    

Приложение 2.


Для отличника. Отрывок из учебного пособия: Акулич В.А. История экономических учений: учебно-методический комплекс. – Мн.: Изд-во МИУ, 2006. – 142 с.


Пространственная экономическая теория. Экономическая теория использования пространства (spatial economics) сосредотачивает свое внимание на двух пространственных измерениях экономической жизни: расстоянии и площади. Экономическая теория использования пространства и теория размещения хозяйственных объектов оформились в XIX веке. История пространственной экономической теории представляет собой один из парадоксов развития экономической науки, когда, отвечая всем необходимым методологическим требованиям, разработка данной теории протекала почти в полной изоляции от основных течений экономической науки – как «классики», так и «неоклассики».

История теории размещения производства начинается с публикации книги «Изолированное государство», которую написал немецкий экономист Иоганн Генрих Тюнен (1780-1850). Она состояла из 2-х томов; первый том вышел в 1826 г. и был переиздан в 1842 г., а второй том вышел в 1850 году. Первый том не переводился на английский язык вплоть до 1966 года, и до того времени, по мнению М. Блауга, оставался в числе наименее читаемых среди великих творений экономистов XIX века. Разработку теории размещения сельскохозяйственных предприятий Тюнена, продолжил другой немецкий экономист-математик Вильгельм Лаунхардт (1832-1918), который дополнил ее анализом пространственного измерения рынка в процессе размещения промышленных предприятий. Самые известные работы Лаунхардта в этой области – трактат «Математическое обоснование учения о народном хозяйстве» (1855) и статья «Практика эффективного размещения предприятий» (1882). Примером того, как величина ренты на конкретный сельскозяйственный продукт может зависеть от расстояния до основного рынка сбыта (в данном случае близлежащего города) показал в своей книге «Изолированное государство» И.Г. Тюнен и графически проиллюстрировал в своем «Математическом обосновании…» В. Лаунхардт (рис. 5.1.).



Смысл данного графика такой, что чем удаленнее зона выращивания продукта (концентрические круги z1…z4), тем выше получается цена доставки и соответсвенно тем ниже уровень спроса на него в центральном городе. По мере приближения к городу крестьянин получает за продукт ту же рыночную цену, но несет более низкие транспортные издержки, и таким образом получает большую величину ренты на ту же единицу площади в зоне z4 по сравнению с крестьянином, который хозяйствует в зоне z1. И.Г. Тюнен также отметил, что рост населения в центральном городе приводит к повышению рыночных цен и ренты во всех зонах выращивания сельскохозяйственного региона, который окружает этот город. Отсюда вывод, что для прибыльного ведения сельского хозяйства имеет значение такой фактор, как удаленность от города и численность его населения (следуя этой теории, к примеру в Чехии будут более благоприятные условия, чем в Беларуси, так как плотность городов пятидесятитысячников на 100 тыс. км2. там выше в 2,5 раза).

Позже еще один немецкий экономист ^ Альфред Вебер (1868-1958) заново сформулировал теорию размещения предприятий в своей книге «Теория размещения производства» (1909). Теория А. Вебера получила название теории штандорта. Теория штандорта (или размещения) – это знания о том, каким образом местоположение крестьянского хозяйства или промышленного предприятия влияет на себестоимость произведенной продукции (в зависимости от действия разных факторов – удаленности от рынков сбыта, сырья, рабочей силы, транспортных путей; климата, ландшафта, плодородия почв, плотности населения и его поло-возрастных групп, и других факторов). Математическое приложение к книге А. Вебера подготовил математик Джордж Пик. Данная книга стимулировала продолжение исследовательской программы теории размещения как специфической отрасли экономической науки. Однако в этой книге отсутствовал анализ размещения с учетом рынков сбыта, что не позволило ей стать полным и всеобъемлющим трактатом по классической теории размещения. Синтез теории размещения предприятий и пространственного анализа рынков произвел Тод Паландер, закончив тем самым теоретизирование о размещении в пространстве промышленных предприятий (в своей книге «Работы по теории размещения», 1935).

В дальнейшем экономисты, разрабатывавшие теорию размещения производства, сосредоточились на пространственном анализе рынков сбыта, а также сделали попытку применить неоклассическую общую теорию равновесия к экономическим проблемам использования пространства. Кристаллер в своей книге «Центры Южной Германии» (1933) перевел анализ рынков сбыта в иную плоскость, сделав попытку определить оптимальные размер, число и распределение городов в регионе на основе поведения потребителей. Август Лёш в своей книге «Экономическая теория размещения» (1939) сделал обзор всех теорий рационального использования пространства, созданных за 100 предыдущих лет, и также произвел их обобщение через призму теории общего равновесия. В своих более поздних работах (напрмер, «Пространственная организация экономики») А. Лёш двигался в сторону создания современной макроэкономической теории городов и регионов и удалялся от микроэкономической теории размещения предприятий в традициях В. Лаунхардта и А. Вебера. По мнению М. Блауга, Лёшу удалось добиться формального превосходства над классическими принципами и методами отцов-основателей теории размещения, но это было достигнуто ценой все большего отдаления от практических решений в области размещения предприятий. Примерно то же самое можно сказать и о книге Уолтера Изара «Размещение производства и экономика эффективного использования пространства» (1956), основной целью, которой была ликвидация существовавших в течение 100 лет расхождений между классической теорией размещений производства и господствующим неоклассическим течением экономической науки.

Пренебрежение американских и английских экономистов классической теорией размещения производства Марк Блауг назвал одной из великих загадок в истории развития экономической науки. Несмотря на методологическое сходство с маржиналистской теорией (микроэкономический подход, анализ статических равновесных состояний, поведение фирмы в условиях различных типов рыночных структур), в настоящее время данную теорию продолжают игнорировать представители mainstream экономической науки. Вместо этого классическая теория размещения была поглощена такими прикладными экономическими науками, как «региональная экономика» и «экономическая география». Однако, по мнению М. Блауга, регионалисты и географы подменяют любую попытку создать универсальную теорию размещения производственных объектов в пространстве разработкой надежного набора разрозненных, но полезных для применения на практике приемов анализа различных проблем.

^ Организационно-производственная школа. Видными представителями этой школы являлись российские экономисты Александр Чаянов (1888-1937), Александр Челинцев (1874-1962), Николай Макаров (1887-1980), Александр Рыбников (1887-1939), а центром разработки, кроме НИИ сельскохозяйственной экономии (директор А. Чаянов), конъюнктурного института (директор Николай Кондратьев), выступал экономический факультет Петровской (сейчас Тимирязевской) сельскохозяйственной академии. Объектом исследования организационно-производственной школы было крестьянское хозяйство, использующее труд своей семьи. При этом крестьянин принимался как рационально мыслящий хозяин. Теоретическое наследие организационного направления экономической науки содержится в главных трудах его лидеров: А. Челинцев «Теоретические основания организации крестьянского хозяйства» (1919), Н. Макаров «Крестьянское хозяйство и его эволюция» (1920), А. Чаянов «Организация крестьянского хозяйства» (1925).

Отвечая на вызовы времени, представители организационно-производственной школы разрабатывали такие вопросы, как сельскохозяйственное районирование, кооперация, бюджетные исследования крестьянских хозяйств, налаживание системы мелкого кредитования, агрономической помощи, внедрения техники. Представители данной школы разделяли взгляды немецких экономистов И. Тюнена и А. Вебера, и старались развить их применительно к российским условиям. Особенно преуспел в развитии теории штандорта А. Чаянов. Он занимался самостоятельной разработкой теории «изолированного государства» применительно к реальным условиям экономической действительности, в частности расчетом оптимальных размеров крестьянских хозяйств, основываясь на том, что «оптимум заложен там, где при прочих равных условиях себестоимость получаемых продуктов будет наименьшая». Как выяснил А. Чаянов, этот оптимум может сдвигаться под воздействием многих факторов: природных и георгафических условий, направления производственной деятельности, вида транспорта, и даже состояния дорог. Он также занимался проблемой переработки сельскохозяйственного сырья, оптимизацией сырьевых зон, размещения перерабатывающих предприятий и их размеров. Работы А. Чаянова были опубликованы в США, Германии, Франции, Англии, Швеции, Италии, Испании, Японии. Он тесно контактировал с разработчиками теории штандорта в Германии – Ф. Эребо и Т. Бринкманом, его стажировкой в Берлине руководил немецкий экономист В. Борткевич (у последнего были белорусские корни). На родине А. Чаянову наибольшую известность принесла его теория кооперации, однако за рубежом он известен больше как автор теории крестьянского хозяйства. В 1966 году Американской ассоциацией экономистов был издан перевод книги А. Чаянова “Теория крестьянского хозяйства” с немецкого на английский язык (A.V. Chayanov Theory of Peasant Economy / edited by Daniel Thorner, Basile Kerblay. – The American Economic Association, 1966. – 316 p.). Затем эта книга была переведена на французский, испанский, японский язык. Еще раньше, в 1957 году была издана монография Кейза и Вильямса, посвященная А. Чаянову, под названием “Пятьдесят лет науке организации сельскохозяйственных предприятий”. В то время когда в Советском союзе имя и труды А. Чаянова были преданы забвению, за границей продолжалось переиздание его работ; как писал в 1958 г. немецкий экономист Х. Хаусгофер «Вряд ли найдется какой-нибудь значительный немецкий экономист, который не испытал на себе влияния трудов Чаянова»¹. Кстати одним из пунктов обвинения, по которому А. Чаянов был расстрелян в 1937 году, была его связь со «шпионом» Дж.М. Кейнсом, с которым он действительно встречался во время приездов последнего в Россию.

^ Причины популярности организационного направления в России и Беларуси. Почему в России, а затем и в Беларуси (см. следующую лекцию), из большого разнообразия существующих на Западе теорий экономисты остановили свой выбор на классической теории размещения, является большой загадкой? Одной из возможных причин может быть, та же причина, которая объяснит, почему в индустриально развитых странах данная теория была проигнорирована. Здесь стоит вспомнить также отчаянные попытки немецких экономистов во 2-ой половине ХХ века (А. Лёш, У. Изар) добиться ее признания и вливания в mainstream экономической науки. Определяющим фактом, на мой взгляд, послужили проблемы и исторические условия, с которыми сталкнулись экономисты в разных странах. Те страны, где капиталистические отношения были более развитыми, имели более благодатную почву для развития абстрактной универсальной экономической теории, в основу которой была положена модель человека, как рационального существа. В отсталых аграрных странах, которыми были во 2-ой половине XIX века и которыми оставались в первой трети ХХ века Германия, Италия, Россия и Беларусь, напротив, с точки зрения здравого смысла было очевидно, что в большинстве своем человек ведет себя нерационально. Например, в России крестьянин не внедрял новой техники и готов был платить арендную плату, значительно превышающую ренту, лишь бы обеспечить работой всю семью. Поэтому здесь могли развиться, либо теории, которые основывались на методологической предпосылке нерациональности индивидуумов (историческая политэкономия), либо на предпосылке ограниченной рациональности индивидуумов, где человек – рациональное существо, но при определенных созданных ему условиях (пространственная теория размещения). Как заметил М. Блауг, «Тюнен как экономист не мог поверить, что немецким фермерам не позволяет перейти к более совершенной системе землепользования простое невежество»². Однако в это не могли поверить и лучшие экономисты в вышеназванных странах, в том числе в России – А. Чаянов и А. Челинцев, в Беларуси – Г. Горецкий, А. Смолич и Я. Кисляков (см. следующую лекцию). Сегодня, спустя почти столетие, вряд ли найдется экономист, который скажет, что немцы в хозяйствовании по рациональности уступают англичанам, но будет повторением ошибки Блауга, утверждать, что белорусы уступают по рациональности немцам и англичанам, потому что они невежественны.

В начале ХХ века Россия была преимущественно аграрной страной, которая уступала Англии в развитии капиталистических отношений на 80 лет (если судить по кризисам перепроизводства). Капитализация же крестьянского хозяйства в виде хуторизации, которая представляла собой производство сельскохозяйственных товаров в основном не для личного потребления, а для продажи, началась здесь на 300 лет позже, чем в Англии. В условиях, когда почти 90% населения проживало в сельской местности, становится понятным, почему в первой трети ХХ века в России, по признанию нашего Г. Горецкого, который там учился, теорией штандорта увлекались почти все экономисты³.

^ Организационно-производственная школа в Беларуси. Почти все работы, которые можно отнести к фундаментальной экономической науке, написанные в 1920-30-гг. в Беларуси, принадлежат именно к традиции организационно-производственной школы. Объясняется это тем, что в предыдущие годы экономисты, которые стали потом знаковыми личностями в белорусской экономической науке, учились и проводили свои первые экономические исследования под руководством непосредственных разработчиков организационно-производственного направления в России (Аркадий Смолич под руководством А. Челинцева, Гавриил Горецкий – А. Рыбникова, Сергей Жданович – Н. Кондратьева). У Кондратьева и А. Чаянова, имевших уже при жизни мировую известность, училась целая плеяда белорусских экономистов, в том числе Я. Кисляков, Б. Бойко, Е. Ярощук. В свою очередь российская организационно-производственная школа являлась продолжением методологической традиции теории использования пространства и размещения производства, которая являлась вотчиной немецких экономистов (см. предыдущую лекцию). Не случайно указанная группа белорусских экономистов в процессе обвинений в 1930-х годах была объявлена проводниками буржуазных идей западных экономистов И. Тюнена и А. Вебера.

С 1922 года академическим центром экономической науки сначала была сельскохозяйственная секция Института Белорусской Культуры (заведующим был Д. Прищепов, заместителем – А. Смолич), которая в 1927 года была преобразована в БелНИИ сельского и лесного хозяйства (директором стал Г. Горецкий). Вокруг этих институтов сложилась белорусская национальная группа экономистов, в которую, кроме упомянутых А. Смолича, Д. Прищепова и Г. Горецкого, входили М. Довнар-Запольский, Я. Кисляков, С. Скандраков, Б. Бойко, М. Гончарик, С. Журик, А. Трахимов, бывшие студенты Петровской с.х. академии – С. Жданович, Е. Ярощук, И. Грабовский, Н. Лайков, П. Хоцкий, а также молодые экономисты-аспиранты – Т. Плятнер, К. Киприянец, А. Демидович. Эти экономисты издавали свои работы и читали лекции на белорусском языке, заложив основу по-настоящему белорусской экономической науки. В результате белоруссизации уже в конце 1920-х гг. большинство молодых экономистов писали на белорусском языке и считали это нормальным явлением; парадоксально, но даже обвинительные статьи в нацдемовщине писались на белорусском языке. Таким образом, существовала не только экономическая наука в неоклассической традиции, но она была еще и преимущественно белорусскоязычной.

Упрощенно можно сказать, что организационная школа включала две теории – теорию ораганизации крестьянского хозяйства и теорию штандорта (теорию размещения производства). Обе теории рассчитаны на использование в рыночных условиях хозяйствования, а не в условиях плановой централизованно-управляемой экономики.

^ Теория организации белорусского крестьянского хозяйства. Идею о разработке “теории белорусского крестьянского хозяйства” впервые в 1925 году выдвинул Ян Кисляков (1895-1955). Пик научных трудов в этом направлении пришелся на 1926-27 гг., хотя работа была начата в 1921-22 гг. Отклики на некоторые из этих работ за границей, позволяют сегодня говорить о имевшем месте ренессансе белорусской экономической науке в 1920-х годах (рис. 5.1). Труды Г. Горецкого получили известность за границей, и он был приглашен читать лекции в Кембриджский университет. А. Смолич считается одним из создателей такой науки, как «экономическая география», а его работы были награждены золотой медалью русского географического товарищества, по словам известного географа П. Семенова-Тяншанского, «за использование в экономических исследованиях георафических примет”. Работа И. Кислякова «Поселки: оптимум территории и эффект землеупорядочения» (1928) получила широкий резонанс в России, и была расценена как продолжение разработки теории А. Чаянова. В этой работе был рассчитан оптимальный размер земельных наделов для налаживания культурных прибыльных крестьянских хозяйств в Беларуси с учетом природных, экономических и правовых условий. Кисляков считался признанным лидером данного теоретического направления в Беларуси (утвердилось даже название «кисляковцы» в том самом значении, что и «чаяновцы»).




Рис. 5.1. Вклад белорусских экономистов в разработку теории крестьянского хозяйства

Аграрная политика во времена наркомзема Дмитрия Прищепова в 1924-29 гг. проводилась уже на основе этой новой экономической теории. Чтобы наладить так называемые “культурные” хозяйства, способные давать конкурентоспособный продукт на внешних и внутренних рынках, необходимо было по-новому разместить хутора с максимальным получением ренты, провести новое экономическое районирование, с учетом следующих обстоятельств: исторических – особенностей эволюции крестьянского хозяйства, плотности населения; экономических – положения относительно рынка сбыта, транспортных коммуникаций, конъюнктуры цен; природно-географических – ландшафтных, почвенных, климатических, геологических, и др.

^ Теория штандорта. Теорию размещения производства применительно к белорусским условиям впервые попытался осмыслить Гавриил Горецкий. Будучи студентом Петровской с.х. академии и имея большой выбор в семинарах, ведомыми известными учеными-экономистами (Н. Кондратьевым, А. Чаяновым, А. Челинцевым, А. Вайнштейном, Л. Юровским), он по собственному признанию “наибольшее внимание уделял семинару А. Рыбникова по с.х. экономии и экономической географии, где сделал два доклада – по теории штандорта сельского хозяйства Тюнена и теории штандорта промышленности Вебера”⁴. Как раз Г. Горецкий был автором идеи отдавать приоритет в индустриализации г. Минску, а не окраинам, как географическому центру и столице будущей объединенной этнографической Беларуси. В 1928 году Г. Горецкий совместно со своим учеником Сергеем Маргеловым опубликовал исследование, где на примере пивоваренной отрасли содержался механизм использования метода “штандорта” для размещения отдельных подотраслей промышленности в Беларуси (Маргелаў С. Браварная прамысловасьць і яе штандарт на тэрыторыі сучаснай Беларусі (1884-1927). Пад рэд. Г. Гарэцкага. – Менск, 1928. 59 с.). Как отметил В. Бусько, подобное исследование было первым в советской литературе (авт. и пожалуй, последним, так как уже через год с небольшим И. Тюнен и А. Вебер были объявлены вульгарными буржуазными экономистами).

^ Концепция экономического развития “Беларусь-Дания”. В период так называемого НЭПа белорусская национальная группа экономистов объединалась вокруг концепции экономического развития “Беларусь-Дания”. Экономически сильная и схожая с белорусским краем по природно-климатическим и демографическим условиям Дания была выбрана не случайно. Пример ее экономического благополучия опровергал давние стереотипы, что будто бы Беларуси препятствуют стать развитой страной, – это отсутствие значительного количества полезных ископаемых, неблагоприятный климат для ведения сельского хозяйства, недостаточная плотность населения. Считалось, что ликвидировать отсталость белорусского сельского хозяйства от Польшы, Чехии, стран Балтии, не говоря уже о западно-европейских странах, можно только путем заимствования у них прогрессивных методов и технологий хозяйствования. В отличие от сегодняшних времен тогда существовала сложившаяся традиция сравнивать развитие народного хозяйства Беларуси с такими странами, как Германия, Бельгия, Дания, Нидерланды, или уже, в крайнем случае, – с европейской частью России. Харизматический нарком земледелия Д. Прищепов любил повторять: «Беларусь в развитии сельского хозяйства должна идти по пути Дании и должна стать Данией на Востоке Европе».

Необходимая сегодня рыночная трансформация экономики является отражением обратной трансформации народного хозяйства (от рынка к плану), которая произошла в Беларуси в 20-е гг. ХХ в. Поэтому изучение сложившихся ранее в Беларуси учений может способствовать созданию теории, которая учитывала бы особенности состояния и развития народного хозяйства, и на основе которой можно было бы достигнуть уровня благосостояния, равного таким странам, как Дания и Бельгия (если говорить о возрождении концепции “Беларусь-Дания”).

^ Необходимость возрождения сложившегося ранее учения. Как точно сформулировал В. Бусько (-2006), «белорусская экономическая школа опиралась на сочетание идей А. Чаянова, организационной науки в лице А. Челинцева, немецкой школы в лице И. Тюнена, А. Вебера, Т. Бринкмана, опыта структурных преобразований в Дании и эволюционных тенденций, природных факторов и месторасположения Беларуси»⁵.

Возобновление разработки данного учения могло бы помочь в деле возрождения фермерских хозяйств и деурбанизации Беларуси. Методологию теории крестьянского хозяйства можно использовать для расчета оптимального размера и места выделяемого надела земли, необходимого фермеру для налаживания в современных условиях культурного конкурентоспособного хозяйства с учетом современной структуры спроса на сельскохозяйственные товары и услуги, развития относительно новых форм аграрного бизнеса, например, таких как агротуризм.

Теоретические концепции организационно-производственной школы сегодня можно использовать для разработки стратегий развития регионов Беларуси, в частности при поиске мест для вложения инвестиций, в том числе зарубежных компаний, и размещении новой промышленности с учетом необходимости ее хозяйственной деятельности в новом геополитическом и геоэкономическом окружении, а также при разработке современных моделей пространственной адаптации промышленности с учетом урбанизационных, агламерационных, глобализационных и других эффектов.