Лорен Вайсбергер Дьявол носит «Прада»

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35

Думаю, я стояла так не больше десяти— пятнадцати секунд, но тишина была такой полной, такой подавляющей, что я решила, будто уже умерла. Не было слышно ни звука: не стучали столовые приборы, не звенели бокалы. Никто не спрашивал у соседа, кто это стоит на сцене вместо Миранды Пристли, — они просто смотрели на меня. Бежали секунды, и я была вынуждена заговорить. Я не помнила ни слова из той речи, которую Брижит надиктовала мне час назад, поэтому пришлось справляться своими силами.

— Здравствуйте, — начала я, и собственный голос показался мне ужасно громким. Я не знала, из-за микрофона ли это или оттого, что у меня кровь прилила к голове, но голос дрожал как заячий хвост. — Меня зовут Андреа Сакс, я секретарь… э… я работаю в «Подиуме». К сожалению, Миранда… э… мисс Пристли… вышла на минутку, но я имею честь принять эту награду от ее имени. Ну и конечно, от имени всего «Подиума». Спасибо вам… э… — я никак не могла припомнить ни названия организации, ни имени ее президента, — всем за эту честь. Я знаю, что выражу мнение всех своих коллег, если скажу, что мы очень польщены.

Ну что за идиотка! И вот так я экала и заикалась, пока не заметила, что публика начала хихикать. Оборвав свою речь на полуслове, я спустилась со сцены со всем достоинством, на какое только была способна, и лишь у самого выхода вспомнила, что забыла почетный знак. Какая-то девушка из организаторов догнала меня в вестибюле, где я сгорала от стыда, и подала его мне. Я подождала, пока она уйдет, и попросила одного из уборщиков выбросить знак. Он пожал плечами и сунул его в пакет для мусора.

Ну что за стерва! Я слишком разозлилась и слишком устала, чтобы придумать для нее какое-нибудь более оригинальное ругательство, да и новые способы покончить с ней как-то не приходили в голову. Мобильник заверещал, и, зная, что это она, я отключила звонок и потребовала у женщины-администратора порцию джин-тоника.

— Пожалуйста, пусть кто-нибудь принесет, побыстрее, пожалуйста.

Женщина посмотрела на меня и кивнула. Я опустошила бокал двумя глотками и потащилась наверх — узнать, что ей надо. Шел первый день моего пребывания в Париже» было всего два часа дня, а мне уже хотелось умереть. Вот только смерть не входила в программу.

— Номер Миранды Пристли, — ответила я из своего нового парижского офиса. Мой четырехчасовой блаженный отдых, призванный заменить собой нормальный ночной сон, был грубо прерван в шесть утра пронзительным верещанием телефона: звонила одна из секретарш Карла Лагерфельда. Очень скоро я имела удовольствие заметить, что все абоненты, звонящие Миранде, автоматически переводятся на мою линию. Было похоже, что весь город и его окрестности знают о приезде Миранды и о том, где она остановилась, так что с тех пор, как я переступила порог своей комнаты, мой телефон звонил не переставая. Я уж не говорю о том, что на автоответчике было оставлено чуть ли не три десятка сообщений.

— Привет, это я. Как там Миранда? Все нормально? Ничего не случилось? Где она, почему ты не с ней?

— Привет, Эм! Спасибо, что позвонила. Ты-то как себя чувствуешь?

— Что? А» я? Я нормально. Небольшая слабость, но уже лучше. Пустяки. Как она?

— Да, я тоже хорошо себя чувствую, спасибо, что спросила. Перелет, конечно, был достаточно утомительный, и мне никак не удается поспать больше двадцати минут, потому что телефон звонит не переставая, и вряд ли ему это надоест, и… да! Я произнесла речь экспромтом — то есть сначала написала экспромтом, а потом произнесла… народу, правда, хотелось послушать Миранду, но они этого не заслужили. В общем, выставила себя круглой идиоткой и чуть не заработала инфаркт миокарда… но в остальном — ха! — в остальном все круто.

— Андреа! Не придуривайся! Я же правда беспокоюсь. У нас было мало времени на подготовку, и если что-нибудь пойдет не так, ты же знаешь, что она свалит всю вину на меня.

— Эмили, не обижайся, пожалуйста, но я сейчас не могу с тобой разговаривать. Не могу, и все тут.

— Почему? Что случилось? Как ее вчерашняя встреча? Она на нее не опоздала? У тебя есть все, что нужно? Ты одеваешься как надо? Ты ведь представляешь «Подиум», ты должна выглядеть как следует.

— Эмили, я сейчас повешу трубку.

— Андреа! Мне очень важно все это знать. Расскажи мне, что ты делаешь.

— Что ж, вообще-то все свободное время у меня уходит на массаж, маникюр, педикюр. Мы с Мирандой развлекаемся тут на полную катушку. Она старается не давить на меня, говорит, будто хочет, чтобы я получила удовольствие от Парижа, раз уж так удачно сюда попала. Так что в основном мы тусуемся, развлекаемся. Пьем отличное вино. Ходим по магазинам. Ну, ты знаешь, все как обычно.

— Андреа! Это вовсе не смешно! Выкладывай, какого черта у вас творится! — Она злилась все больше, а у меня поднималось настроение.

— Эмили, я не знаю, что тебе сказать. Ну что ты хочешь услышать? Что происходит? Да ничего, я пытаюсь заснуть под непрерывные звонки, да еще мне надо успеть хоть что-то пожевать ночью, чтобы на следующий день не свалиться. Это какой-то чертов мусульманский пост, Эм, днем нельзя есть, можно только ночью. Ты небось очень жалеешь, что все это пропустила.

Пришел звонок по второй линии, и я перевела Эмили в режим ожидания. Каждый раз, когда звонил телефон, у меня в голове появлялись мысли об Алексе: что, если это он звонит? Хорошо бы, если б он позвонил и сказал, что все нормально. Я сама звонила ему дважды, и оба раза он отвечал, но, услышав его голос, я сразу вешала трубку, как, бывало, делала в младших классах, когда дурачилась. Мы еще никогда так надолго не расставались, и я хотела узнать, что происходит, как у него дела, но у меня неизменно возникало ощущение, что не так уж плохо, что мы взяли тайм-аут, вместо того чтобы попрекать друг друга. В общем, я затаила дыхание, но в трубке раздался скрипучий голос Миранды:

— Ан-дре-а, когда должна приехать Люсия?

— Здравствуйте, Миранда. Я сейчас найду ее расписание. Вот оно. Так-так, здесь говорится, что она прилетает сегодня, сразу после съемок в Стокгольме. Вероятно, она в гостинице.

— Соедините меня с ней.

— Да, Миранда, одну секундочку.

Я перевела ее в режим ожидания и переключилась на Эмили. — Это она позвонила, дала мне задание. Поправляйся. Пока… Миранда? Я нашла номер Люси и. Я вас сейчас соединю.

— Погодите, Ан-дре-а. Через двадцать минут я уезжаю» и сегодня меня не будет. К тому времени как я вернусь, мне понадобятся шарфы и новый повар. Он должен иметь как минимум десятилетний опыт работы во французских ресторанах. Четыре раза в неделю он должен будет готовить для семейных ужинов и дважды в месяц — для званых обедов. А сейчас соедините меня с Люсией.

Конечно, мне следовало сосредоточиться на том, что Миранда велела мне нанять повара в Нью-Йорке, но я лишь наслаждалась мыслью, что она уезжает — без меня и на целый день. Я перезвонила Эмили и сказала ей, что Миранде понадобился новый повар.

— Я займусь этим, Энди, — кашляя, пообещала она. — Я намечу примерные кандидатуры, а потом ты поговоришь с самыми подходящими. Узнай только, подождет ли Миранда до тех пор, пока вернется, или хочет нанять повара уже сейчас, — я тогда пошлю к вам нескольких человек.

— Ты шутишь?

— Конечно, нет. Эрику, например, Миранда наняла, когда в прошлом году была в Марбелье. Предыдущую няню уволили, и она велела мне прислать к ней трех лучших кандидаток, чтобы она могла сразу же выбрать. В общем, узнай, как на этот раз, ладно?

— Обязательно, — пробормотала я, — спасибо.

Потом я позвонила в офис Брижит, чтобы они связались с фирмой «Гермес» насчет шарфиков для Миранды, а уж после этого стала сама себе хозяйка — разумеется, до следующего звонка настоящей хозяйки. Разбередив душу разговорами о массаже» я решила записаться на сеанс. Свободное время в салоне было только вечером, и я, чтобы не терять драгоценных часов, заказала себе полный завтрак. Затем облачилась в роскошный халат, подобрала под цвет халата домашние тапочки и приготовилась откушать омлета, круассанов, булочек, оладий, картошечки, кашки и блинчиков, которые так хорошо пахли. Запив все эти божественные яства двумя чашками эспрессо, я вперевалку добралась до кровати, на которой мне так и не пришлось поспать прошлой ночью, рухнула и заснула Так быстро, словно кто-то подсыпал в мой апельсиновый сок снотворное.

Массаж был превосходным завершением благословенного дня отдохновения. Где-то кто-то делал за меня мою работу, а Миранда разбудила меня всего один раз— один! — с требованием заказать ей на следующий день обед. Что ж, это совсем не так плохо, думала я, в то время как сильные женские руки массировали мою многострадальную шею. Вот и мне достался кусочек «праздничного стола. Я было снова задремала, но тут мобильник, который я нехотя взяла с собой, яростно заверещал.

— Алло? — безмятежно ответила я, будто бы и не лежала совсем голая и с ног до головы намазанная маслом, убаюкиваемая прикосновениями рук массажистки.

— Ан-дре-а, переназначьте парикмахеру и визажисту на десять и скажите людям Унгаро, что сегодняшняя встреча отменяется. Я еду на небольшой банкет, и вы едете со мной. У вас час на подготовку. Это все.

— Э… ну конечно… ох… ну конечно, — промямлила я и еще раз прослушала запись звонка, желая удостовериться, что она и в самом деле хочет, чтобы я куда-то с ней пошла. В памяти всплыла вчерашняя сцена — тогда она тоже предупредила обо всем в последний момент, — кровь прилила к вискам, я почувствовала, что задыхаюсь. Я поблагодарила массажистку, расплатилась за сеанс — хотя он продлился только минут десять — и побежала наверх, гадая, как бы мне преодолеть новое препятствие. Скоро привыкну. Очень скоро.

Несколько минут ушло на то, чтобы связаться с парикмахером и визажистом Миранды и перенести время (у нас с ней, к слову сказать, были разные стилисты: мной занималась сурового вида женщина, которая — я никак не могла это забыть — пришла в отчаяние, впервые «ознакомившись с материалом»; с ней же работали два красавца гея, словно сошедшие со страниц журнала «Максим»).

— Нет проблем, — Жюльен говорил с сильным французским акцентом, — мы придем, во сколько вам надо. Только позовите. Мы освободили всю неделю, как раз на тот случай, если мадам Пристли вдруг захочет поменять время.

Затем я снова связалась с Брижит и попросила ее разобраться с людьми Унгаро. Пора проверить, на что годится мой гардероб. Иллюстрации со всевозможными типами «обличий» уже лежали на туалетном столике, только и дожидаясь того, чтобы стать спасательным кругом для утопающих в океане моды. Я просматривала сопроводительные надписи, изо всех сил пытаясь вникнуть в их смысл.

«Дефиле

1. День.

2. Вечер.

Рестораны и т.п.

1. Завтрак.

2. Обед:

а) неформальный (гостиница, бистро);

б) формальный (ресторан «Эспадон» в отеле «Ритц»).

3. Ужин:

а) неформальный (бистро, гостиничный номер);

б) полуформальный (ресторан, ужин в узком кругу);

в) формальный (ресторан «Гран Вифур», торжественный ужин).

Банкеты:

а) неформальные (легкие завтраки с шампанским, чаепития);

б) умеренные (устроители не из руководящей верхушки, протокольные мероприятия, коктейли);

в) торжественные (устроитель принадлежит к высшему руководству либо является одним из ведущих модельеров; мероприятия проводятся в музее или картинной галерее).

Разное:

а) дорога из аэропорта (в аэропорт);

б) спортивные мероприятия (частные уроки, соревнования и т.п.);

в) магазины;

г) просьбы и поручения:

— дома моды;

— магазины и бутики первого класса;

— продуктовые магазины, лечебные учреждения и т.п.».

Неясно было, что же следует надевать, если принадлежность (непринадлежность) устроителей к высшему руководству остается для тебя загадкой. Да, здесь запросто можно было проколоться: я довольно уверенно сузила круг возможностей до раздела «Банкеты», но дальше дело застопорилось. Будет ли это мероприятие из подраздела «б», где я должна просто продемонстрировать стиль, или это настоящее «в», для которого следует избрать что-нибудь особенно элегантное? В списке не было раздела «Ни то ни се» или «Смутные сомнения», но в последнюю минуту кого-то осенило, и внизу на листочке была от руки сделана приписка: «Когда ты не уверена (а такого в принципе не должно быть), помни, что лучше недосолить, чем переперчить». Ну вот, теперь я, кажется, вполне вписалась в раздел «Банкеты», подраздел «умеренные». Я сосредоточилась на шести набросках, специально для данного конкретного случая составленных Джоселин, и попыталась представить, в каком из этих обличий я буду выглядеть наименее нелепо.

Довольно долго я раздумывала над декорированным перьями топом и высоченными — чуть не до бедер — кожаными ботфортами, но в конце концов остановилась на струящейся лоскутной юбке от Роберто Кавалли, маечке от Хлоэ и черных байкерских полусапожках от Дольче и Габбаны. Эффектно, сексуально, стильно, но не слишком вычурно и не делает меня похожей ни на танцовщицу варьете, ни на застрявшую в восьмидесятых дурочку, ни на проститутку. Чего еще надо? Я подбирала себе более-менее подходящую сумочку, когда в дверях показалась хмурая женщина-визажист, готовая приступить к облагораживанию моей внешности.

— Э… может быть, не стоит так затемнять под глазами? — осторожно спросила я, стараясь не задеть ее профессионального самолюбия. Лучше было, пожалуй, самой заняться макияжем, тем более что теоретических указаний на этот счет у меня было больше, чем нужно ракетному конструктору, чтобы спроектировать космический корабль, однако непреклонная визажистка действовала с размеренностью и упорством часового механизма.

— Нет! — рявкнула она, явно не желая щадить мои чувства. — Так намного лучше.

Наконец, густо зачернив мои нижние ресницы, она исчезла так же быстро, как и появилась. Я схватила сумку (Гуччи, крокодиловая кожа, спортивный стиль) и спустилась в вестибюль за пятнадцать минут до назначенного для отбытия времени — так я могла проверить, на месте ли водитель. Мы как раз обсуждали с мсье Рено, захочет ли Миранда, чтобы мы с ней поехали в разных машинах, или рискнет разделить заднее сиденье со своей секретаршей, — и тут появилась она. Неторопливо оглядела меня с головы до ног, и ее лицо при этом сохраняло полнейшую невозмутимость. Я в игре! Впервые в ее взгляде не было отвращения, впервые она воздержалась от уничижительных комментариев, и для этого потребовалось всего-то: а) совместные усилия высокопрофессиональных нью-йоркских редакторов и парижских стилистов, б) внушительный выбор самой дорогой и самой модной одежды в мире.

— Машина ждет, Ан-дре-а? — Ей замечательно шло короткое бархатное платье-драпри.

— Да, миз Пристли, вот сюда. — Мсье Рено галантно провел нас мимо группки наших соотечественников, которые тоже были не иначе как редакторами других модных журналов, приехавшими в Париж посмотреть показы. Гламурно-кутюрное общество почтительно зашушукалось. Миранда шла в двух шагах впереди меня — тонкая, эффектная и очень недовольная всем происходящим. Она была чуть ли не на двадцать сантиметров ниже меня, и все же мне приходилось трусить рысцой, чтобы поспевать за ней, а перед тем, как усесться рядом с ней на заднее сиденье лимузина, я замешкалась, и она бросила на меня взгляд, ясно говоривший: «Ну? Какого черта вы тянете?»

К счастью, водитель, похоже, знал, куда ехать — я очень боялась, что Миранда сейчас посмотрит на меня и спросит, где назначена неизвестная мне вечеринка. Она таки посмотрела, но ничего не сказала, а принялась болтать по мобильному с Глухонемым Папочкой, снова и снова повторяя, что он должен прибыть к большому субботнему банкету заранее, чтобы они с ним успели куда-нибудь сходить. Он должен был лететь на частном самолете компании, и сейчас они спорили о том, стоит или нет брать с собой Кэссиди и Каролину, потому что он не собирался возвращаться раньше понедельника, а она не хотела, чтобы девочки пропустили хотя бы день занятий. Лимузин остановился перед пятиэтажным особняком на аллее в районе Марэ, и только тут я подумала; зачем, собственно, я ей здесь понадобилась? Миранда, как правило, воздерживалась от того, чтобы унижать меня, Эмили или кого-либо из редакции на людях, — это доказывало, что она хотя бы отчасти понимала, что вообще это делает. Если же она не собирается заставлять меня подносить ей коктейли, разыскивать кого-нибудь по телефону или иметь дело с химчисткой, пока мы здесь находимся, тогда чего же она от меня хочет?

— Ан-дре-а, этот прием устраивают люди, с которыми я была дружна, когда жила в Париже. Они попросили меня взять с собой секретаршу, чтобы чем-то занять их сына, который обычно считает подобные мероприятия довольно скучными. Я не сомневаюсь, что вы с ним найдете общий язык.

Она подождала, пока водитель откроет дверь, и поставила на тротуар элегантную узкую лодочку. Я не успела открыть дверь со своей стороны, а она уже вспорхнула на три ступеньки и теперь отдавала пальто дворецкому, который явно ждал ее приезда. Я еще немного помедлила, пытаясь переварить новую ценную информацию, которую она так хладнокровно мне выдала. Прическа, макияж, изменения в расписании, истерическое листание иллюстраций, шикарные полусапожки — все это совершалось лишь для того, чтобы я пронянчилась целый вечер с богатеньким сопливым малышом? Да еще сопливым малышом французом, не иначе!

Так я просидела три минуты. Я говорила себе, что от «Нью-йоркера» меня отделяет всего два месяца, что год моего рабства вот-вот принесет долгожданные результаты, что, конечно же, я смогу — смогу! — пережить еще один невыносимо скучный и утомительный вечер. Но все это не помогало. Внезапно мне захотелось свернуться калачиком на диване в доме моих родителей, и чтобы мама готовила чай, а папа раскладывал доску для скраббла. Пусть бы там была Джил, и даже Кайл, а маленький Айзек улыбался мне и гулил, и пусть бы позвонил Алекс и сказал, что он меня любит. Я бы ходила в заношенных спортивных брюках, бросила красить ногти на ногах, ела жирные шоколадные эклеры — и никому бы не было до этого дела. Они бы даже не знали, что где-то на другом берегу Атлантики проходит Неделя высокой моды, и, уж конечно, ни чуточки бы этим не интересовались. Как все это было далеко, совсем в другой жизни; сейчас я окажусь лицом к лицу с людьми, готовыми жить и умереть на подиуме. Да, и еще с писклявым избалованным мальчуганом, болтающим на французской абракадабре.

В конце концов я извлекла из лимузина свое не слишком тепло, но стильно одетое тело; дворецкого уже не было. В доме слышались звуки живой музыки, над маленьким садом витал доносящийся из раскрытых окон аромат хвойных благовоний. Я перевела дух и собралась постучать — но тут дверь распахнулась. Скажу сразу— никогда, никогда за всю мою недолгую пока жизнь не была я так потрясена, как в тот вечер. С порога мне улыбался Кристиан.

— Энди, дорогая, как я рад, что ты смогла выбраться, — сказал он, наклоняясь и целуя меня в губы — очень интимный поцелуй, если учесть, что у меня от удивления отвалилась челюсть.

— Что ты здесь делаешь?

Он ухмыльнулся и откинул со лба назойливую прядь.

— Я, кажется, тоже могу тебя об этом спросить? Ты бываешь всюду, где я ни появляюсь. Готов подумать, что ты хочешь со мной переспать.

Я вспыхнула и, стараясь не терять достоинства, громко фыркнула.

— Не дождешься. Я вообще здесь не гостья, а просто очень хорошо одетая приходящая няня. Миранда потащила меня с собой и только в последний момент сказала, что я должна буду сидеть с хозяйским сыночком. Так что извини, я пойду посмотрю, может, ему понадобилось молоко или цветные карандаши.

— Да нет, с ним все в порядке. Я совершенно уверен: все, что ему нужно, — это еще один поцелуй от своей приходящей няни. — И он взял в ладони мое лицо и снова поцеловал. Я открыла рот, чтобы выразить неудовольствие и спросить, какого черта он делает, но Кристиан принял это за ответный энтузиазм и просунул меж моих губ кончик языка.

— Кристиан! — прошептала я, не в состоянии думать ни о чем, кроме того, как быстро уволит меня Миранда, если застукает с этим проходимцем. — Какого дьявола ты вытворяешь?! Отойди от меня. — Я пыталась вырваться, но он все улыбался своей навязчиво-обворожительной улыбкой.

— Энди, раз уж ты сегодня так туго соображаешь, объясняю: это мой дом. Это мои родители устроили вечеринку, а у меня хватило сообразительности попросить их, чтобы твоя хозяйка взяла тебя с собой. Это она сказала тебе, что мне десять лет, или ты сама так решила?

— Ты шутишь? Ну скажи, что все это шутка, пожалуйста!

— Ничего подобного. Здорово, правда? Я подумал, раз уж никак по-другому тебя не вытащить, может, хоть это сработает. Когда Миранда работала во французском «Подиуме», они дружили с женой моего отца — она фотограф, их постоянный сотрудник, — вот я и попросил мачеху сказать Миранде, что ее одинокому сыночку не повредит общество привлекательной секретарши. Как видишь, сработало превосходно. Ну, пойдем выпьем чего-нибудь.

Он положил руку мне на талию и повлек к массивной дубовой стойке в гостиной, за которой уже трудились три бармена, раздавая гостям бокалы с мартини, стаканы с бурбоном и скотчем и изящные фужеры с шампанским.

— Нет, ты скажи честно: мне сегодня ни с кем не придется нянчиться? У тебя, случайно, нет младшего брата или еще кого-нибудь в этом роде?

Было невероятно, чтобы Миранда взяла меня с собой только для того, чтобы я весь вечер проболтала с корифеем американской литературы. Может, она рассчитывала, что я буду петь или танцевать или еще каким-то образом развлекать гостей? А может, им не хватило официантки и они решили, что проще всего использовать в этом качестве меня? Вдруг меня пригласили заменить вон ту усталую девушку-гардеробщицу? По крайней мере версию Кристиана мой ум принимать отказывался.

— Ну, я не скажу, что тебе совсем уж не придется ни с кем нянчиться, потому что мне может потребоваться все больше и Дольше внимания. Но думаю, все будет не так плохо, как ты ожидала. Я сейчас вернусь.

Blog

Лорен Вайсбергер Дьявол носит «Прада»