Geum.ru

Лорен Вайсбергер Дьявол носит «Прада»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   ...   35

— Э… мои, — сказала я, не отдавая себе отчета, что это звучит не только невежливо, но и явно неприязненно. Трещотки принялись хихикать, но тут Миранда обратила свой гнев на них:

— Хотелось бы знать, неужели у па-а-адавляющего большинства служащих отдела моды моего журнала так мало работы, что они позволяют себе ничего не делать и сплетничают, как маленькие девочки?

И она принялась указывать на каждую из них по отдельности пальцем — имен их она не смогла бы вспомнить, даже если бы к ее голове приставили заряженный пистолет.

— Вы! — жестко обратилась она к жизнерадостной девушке, которая была новенькой и, возможно, впервые увидела Миранду вблизи. — Как вы думаете, мы для этого взяли вас на работу или для того, чтобы вы заказывали костюмы для съемок? — Девушка опустила голову и открыла рот, чтобы извиниться, но Миранда продолжала: — А вы! — Она подошла поближе и остановилась перед Ванессой, старшей и наиболее опытной из них, любимицей всех редакторов. — Думаете, мало девушек, которые жаждут иметь такую работу, как у вас, и которые ничуть не хуже вас разбираются в моде?

Она отошла на шаг и теперь медленно и пристально осматривала их — как раз настолько медленно, чтобы они успели почувствовать, какие они толстые, страшные, безвкусно одетые, — а потом скомандовала всем вернуться к работе. Они закивали, не осмеливаясь поднять на нее глаза. Кое-кто бормотал искренние извинения. И вот они ушли, и я поняла, что мы с ней одни. Снова.

— Ан-дре-а? Я не выношу, когда мой секретарь отвечает мне в такой манере, — заявила она, направляясь к двери, ведущей в коридор. Я не была уверена, следует ли мне пойти за ней, и надеялась, что Эдуардо, Софи или еще кто-нибудь из девушек успели предупредить Эмили, что Миранда вернулась.

— Миранда, я…

— Довольно. — Она остановилась у двери и взглянула на меня. — Так чьи же туфли вы носите? — В ее голосе слышалось явное неудовольствие.

Я глянула на туфли и подумала, как сказать самой стильной женщине в Западном полушарии, что я ношу туфли, купленные у Энн Тэйлор [15]. Еще раз посмотрев на ее лицо, я поняла, что никогда ни за что не смогу сказать ей это.

— Я купила их в Испании, — проговорила я, пряча глаза, — очень миленький бутик в Барселоне на Лас-Рамблас [16]» они только что запустили их в продажу, это начинающий испанский дизайнер.

Интересно, когда я успела этого набраться?

Она подперла подбородок кулаком и склонила голову набок. Сквозь стеклянную дверь я увидела приближающегося Джеймса, но, как только он заметил Миранду, его и след простыл.

— Ан-дре-а, они неприемлемы. Мои девушки должны быть лицом журнала «Подиум», такие туфли не могут создать должный имидж. Возьмите в кладовой пару от Джимми Чу. И принесите мне кофе.

Она взглянула на меня, взглянула на дверь, и я поняла, что мне следует открыть ее. Так я и поступила. Она прошла мимо меня, даже не сказав «спасибо». Для кофейного забега нужны были деньги и сигареты, но мне надоело изображать из себя побитого, но верного пса, и я не пошла за ней, а повернулась и направилась назад, к лифту. Пусть Эдуарде одолжит мне пять баксов на кофе, а Ахмед запишет на счет «Подиума» еще одну пачку сигарет — ему не привыкать. Я не думала, что она вообще заметит, что я ушла, но ее окрик огрел меня, словно лопатой по затылку.

— Ан-дре-а!

— Да, Миранда? — Я тут же остановилась и повернулась к ней.

— Надеюсь, реклама ресторана, которую я просила вас найти, уже у меня на столе?

— Э… дело в том, что… возникли кое-какие трудности. Видите ли, я звонила во все газеты, и, насколько я поняла, в последние дни нигде не давались заметки о ресторане, соответствующем вашему описанию. Вы, случайно, не припомните его названия? — Сама того не сознавая, я задержала дыхание и приготовилась к обороне.

Но на нее мое объяснение не произвело большого впечатления, пожав плечами, она вновь зашагала к своему кабинету.

— Ан-дре-а, я ведь уже сказала вам, что этот материал давала «Пост», неужели так трудно было найти? — И с этими словами она удалилась.

«Пост»? Я говорила с их обозревателем ресторанов только сегодня утром, и он поклялся, что никаких соответствующих моему описанию ресторанов на этой неделе открыто не было. Она понятия не имеет, о чем говорит, а обвинит во всем меня.

Был уже полдень, и кофе достался мне довольно легко, я даже смогла выкроить лишних десять минут, чтобы позвонить Алексу, у него как раз сейчас был обеденный перерыв. К счастью, он ответил, как только я позвонила ему на сотовый, и мне не пришлось на этот раз общаться ни с кем из его коллег.

— Привет, детка. Ну, как твои дела? — Голос у него был бодрый, даже слишком, и я приказала себе не раздражаться.

— Великолепно, впрочем, как и всегда. Ты же знаешь, как я люблю свою работу. Последние пять часов я разыскивала виртуальную статью, существующую только в воспаленном воображении женщины-психопатки, которая скорее наложит на себя руки, чем признает, что ошибается. Ну а что у тебя?

— Вообще-то у меня все замечательно. Помнишь, я рассказывал тебе о Шоне?

Я кивнула, хотя он не мог меня видеть. Шона была одной из его маленьких учениц, до сих пор на уроках она молчала, словно воды в рот набрала, и что Алекс ни делал — упрашивал, грозился, занимался с ней отдельно, — ему не удавалось ее разговорить. В класс ее привел социальный работник, который обнаружил, что, хотя ей было девять лет, она ни разу не переступала порог школы. Алекс тогда был потрясен и с тех пор всячески старался ей помочь.

— Она болтает без умолку! И все из-за того, что мы немножко попели. Я пригласил исполнителя народных песен прийти поиграть детям на гитаре, а она принялась подпевать. И теперь, когда лед сломан, она тараторит, как заведенная. Она знает английский! И словарь у нее для ее возраста вполне в норме! Она совершенно нормальный ребенок! — Его бурная радость заставила меня улыбнуться, и вдруг я почувствовала, что скучаю по Алексу. Так скучают по человеку, с которым видятся часто и регулярно, но не вступают в близкие отношения. Здорово было повидать его прошлой ночью, но я снова отключилась, едва коснувшись головой подушки. Оба мы интуитивно понимали, что ждем моего приговора, ждем окончания срока моего рабства, ждем, когда все вернется на свои места. Но я скучала по нему. И я чувствовала свою вину из-за всего, что произошло между мной и Кристианом.

— Поздравляю! Тебе, конечно, не требуются подтверждения того, что ты отличный педагог, но одно ты, во всяком случае, получил. Ты, наверное, рад до невозможности.

— Да, это здорово.

Я услышала, как в отдалении прозвенел звонок.

— Послушай, а твое предложение повидаться сегодня вечером все еще в силе? — спросила я, надеясь, что он не изменил свои планы, и боясь, что он все же это сделал. Когда я сегодня утром с трудом выбралась из постели и повлекла свое изможденное и страдающее тело в душ, он объявил, что хочет взять напрокат какой-нибудь фильм, заказать еды и просто провести со мной вечер. В ответ я с совершенно ненужным сарказмом пробормотала что-то вроде того, что не стоит тратить на меня время, ведь я все равно буду работать допоздна, а когда приду — завалюсь спать, так пусть хоть один из нас получит удовольствие от того, что сегодня — пятница. Сейчас мне хотелось сказать ему, что я тогда злилась на Миранду, на свою работу, на себя — но только не на него, и что больше всего мне бы хотелось, прижавшись к нему, проспать пятнадцать часов подряд.

— Ну конечно, — он был удивлен, но рад моему вопросу, — я просто подожду у тебя дома, а потом мы решим, что нам больше по душе. Поболтаю с Лили, пока ты придешь.

— Вот и ладно. Услышишь все о Мальчике-Фрейдисте…

— О ком?

— Не важно. Слушай, мне пора. Ее величество ждет свой кофе. Увидимся вечером, пока.

От Эдуарде на этот раз удалось отделаться всего двумя куплетами «Не нам разжечь костер» (мой выбор!), а когда я ставила кофе на левый ближний угол стола Миранды, она оживленно болтала по телефону и не обратила на меня никакого внимания. После этого я несколько часов спорила с редакторами и помощниками редакторов «Нью-Йорк пост», пытаясь доказать, что я знаю их газету лучше, чем они сами, и предлагая просто дать мне ту заметку об азиатском ресторане, которая была опубликована в прошлом номере.

— Мэм, я уже двадцать раз сказал вам и говорю еще раз; мы не помещали такой заметки. Я знаю, что у миз Пристли не все в порядке с головой, и не сомневаюсь, что она вертит вами как хочет, но я же не могу родить вам эту статью! Это вы понимаете? — услышала я от сотрудника «Пост», которому, хотя он и писал для «Шестой страницы», было дано задание разобраться со мной. Он искренне хотел мне помочь, но и его терпению пришел конец. По другой линии Эмили говорила с кем-то из их внештатных корреспондентов, пишущих отзывы о ресторанах. Еще я заставила Джеймса позвонить одному из его «бывших», работающему в отделе рекламы, в надежде, что он хоть чем-то нам поможет. Было уже три часа дня — прошли целые сутки после того, как она потребовала найти заметку, я в первый раз не выполнила ее приказаний.

— Эмили! — раздался голос Миранды из глубин кабинета. — Да, Миранда? — Мы обе вскочили, не зная, к которой из

нас она обращается.

— Эмили, я слышала, как вы только что говорили с человеком из «Пост», — произнесла она, адресуясь ко мне. Настоящая Эмили с облегчением села на свое место.

— Да, Миранда, я звонила им. Я говорила с тремя разными людьми, и все они утверждают, что на прошлой неделе в Манхэттене не открылось ни одного нового ресторана азиатской кухни. Может, это было раньше? — Нетвердой походкой я приближалась к ее столу, не сводя глаз с черных босоножек от Джимми Чу (десятисантиметровый каблук), которыми снабдил меня Джеффи.

— В Манхэттене? — Она казалась удивленной, раздосадованной и оскорбленной одновременно. — А кто говорит о Манхэттене?

Пришла моя очередь удивляться.

— Ан-дре-а, ведь я же пять раз — не меньше — сказала вам, что это заметка о новом ресторане в Вашингтоне. На следующей неделе я еду туда, и мне надо сделать заказ. — Она склонила голову и недобро улыбнулась. — Неужели это так трудно?

Вашингтон? Она пять раз говорила мне, что этот ресторан в Вашингтоне? Не может быть. Она совсем свихнулась или просто получала садистское наслаждение, глядя, как схожу с ума я. Но я и впрямь была идиоткой, за которую она меня принимала, — и снова заговорила, не подумав.

— Миранда, видите ли, я совершенно уверена, что «Нью-Йорк пост» не помещает отзывов о вашингтонских ресторанах. Они дают материал только о ресторанах Нью-Йорка.

— Вы думаете, это смешно, Ан-дре-а? Это вы так хотите доказать, что у вас есть чувство юмора? — Улыбка исчезла, она вся подалась вперед — точь-в-точь стервятник, описывающий последние круги над беззащитным цыпленком.

— Э-э… нет, дело не в этом, Миранда. Я просто думала…

— Ан-дре-а, я уже двадцать раз сказала вам, что мне нужна заметка из «Вашингтон пост». Вы, конечно, слышали о существовании этой маленькой газетки, верно? В Нью-Йорке есть газета «Нью-Йорк тайме», а в Вашингтоне тоже есть своя газета. Догадываетесь, что к чему? — Это было уже больше, чем издевка: еще немного, и она заговорит со мной как с младенцем.

— Я сейчас же достану вам этот материал, — произнесла я так спокойно, как только могла, и тихо пошла из кабинета.

— Да, и вот что, Ан-дре-а! — Сердце у меня так и подскочило. — Сегодня вечером вы должны быть на банкете и встречать гостей. Это все.

Я взглянула на Эмили; она была так же растеряна, как и я.

— Я правильно расслышала? — шепнула я, Эмили кивнула и жестом поманила меня к себе.

— Я этого боялась, — проговорила она с видом хирурга, сообщающего членам семьи пациента, что у их мужа и отца обнаружен рак легкого в последней стадии.

— Но она не может требовать этого всерьез. Сейчас уже четыре часа, банкет начинается в семь. Там все будут в вечерних туалетах, я не могу туда пойти. — Я снова, не веря своим глазам, посмотрела на часы и попыталась припомнить ее точные слова.

— Да нет, она вполне серьезно, — проговорила Эмили, снимая телефонную трубку, — я помогу тебе, идет? Разыщи, пока она не ушла, эту заметку из «Вашингтон пост» — Юрий заедет за ней через пятнадцать минут, ведь ей надо еще сделать прическу и макияж. А я достану тебе платье и все остальное. Не волнуйся, мы с этим справимся. — И она принялась названивать по телефону и вполголоса отдавать приказания.

Я застыла на месте, тупо уставившись в пространство, но она, не глядя на меня, махнула рукой, и я вернулась к реальности.

— Иди, — шепнула она с несвойственным ей сочувствием. И я пошла.

— Тебе нельзя в таком виде в такси, — сказала Лили, когда я неумело, словно первый раз в жизни, начала тыкать щеточкой в ресницы, — это же вечернее платье. Господи, да вызови ты машину!

Она еще немного понаблюдала за моими мытарствами, потом выхватила у меня неуклюжую щеточку и сама накрасила мне ресницы.

— Наверное, я так и сделаю, — вздохнула я, все еще внутренне бунтуя против того, что мне предстоит провести вечер пятницы закованной в строгое платье, приветствуя не отличающихся хорошими манерами нуворишей из Джорджии и Северной и Южной Каролины и старательно изображая любезность на своем кое-как накрашенном лице. На все про все — найти платье, сделать макияж, приготовиться, перекроить свои планы на выходные — у меня было только три часа, и в запарке я совершенно упустила из виду собственную транспортировку.

Работа в одном из самых престижных журналов мод в мире (сколько девушек были бы готовы ради нее на что угодно!) имеет свои преимущества, и к 4.40 я уже была счастливой обладательницей шикарного длинного черного платья от Оскара де ла Ренты, которое великодушно одолжил мне Джеффи, добрый дух нашей кладовой и большой любитель всяких женских штучек. («Детка, если тебе нужно вечернее платье, лучше Оскара тебе не найти. А сейчас не стесняйся, снимай брючки и примерь-ка это, доставь Джеффи удовольствие». Я принялась расстегивать кнопки, и он задрожал. Я спросила, неужели его так возбуждает мое полуобнаженное тело, а он ответил, что, конечно же, нет, просто это отвратительно, когда так видны резинки от нижнего белья.) Отдел моды раздобыл пару серебристых босоножек моего размера от Маноло, а Саманта из отдела аксессуаров подобрала эффектную серебристую сумочку на длинной цепочке от «Юдит Либер». Я было проявила интерес к сумочке-косметичке от Кельвина Кляйна, но она только фыркнула и протянула мне «Юдит». Стеф колебалась, предложить ли мне к платью ожерелье-ошейник или подвеску, а Элисон, новоиспеченный редактор отдела красоты, созвонилась с маникюршей, которая работала по вызову.

— Без пятнадцати пять она будет в конференц-зале, — сказала мне Элисон по внутреннему телефону, — у тебя ведь черное платье, да? Пусть она возьмет Шанель, рубиновый красный цвет. И пусть запишет на наш счет.

Вот так, в состоянии, близком к массовой истерии, вся редакция собирала меня на предстоящее вечером торжество. Все это, конечно, происходило не от того, что они так уж сильно меня любили и готовы были за меня костьми лечь, — нет, скорее это был их шанс доказать Миранде свой вкус и свое мастерство.

Лили закончила свой благотворительный сеанс макияжа, а я на мгновение задумалась, насколько хорошо сочетаются длинное, до пола, вечернее платье от Оскара де ла Ренты и дешевенькая помада «Бон белль». Может, и не очень хорошо, но я отвергла все предложения вызвать на дом профессионального визажиста. Коллеги пытались настаивать — и даже не слишком деликатно, — но я была тверда как кремень. В конце концов, всему есть предел.

На десятисантиметровых каблуках я кое-как проковыляла в спальню и поцеловала Алекса в лоб. Он на мгновение открыл глаза, улыбнулся мне и снова опустил веки.

— Я наверняка буду дома к одиннадцати, так что мы с тобой поужинаем и выпьем чего-нибудь, идет? Жаль, что так вышло, правда. Если ты все-таки решишь прогуляться с приятелями, позвони мне, чтобы я знала, хорошо?

Алекс, как и обещал, пришел ко мне сразу после работы, чтобы провести со мной ночь, и вовсе не был в восторге, когда я сказала ему, что он-то может спокойно отдыхать, но на меня сегодня пусть не рассчитывает. Он сидел на балконе, читал завалявшийся экземпляр «Вэнити фэар» и потягивал пиво, которое Лили держала в холодильнике специально для гостей. Сначала я объяснила ему, что сегодня не смогу провести с ним вечер, и только потом заметила, что Лили поблизости нет.

— Где она? — спросила я. — У нее сегодня нет занятий, и по пятницам она не работает.

Алекс глотнул пива и пожал плечами:

— Думаю, она здесь. Дверь у нее закрыта, но я видел тут какого-то парня.

— Какого еще парня? Как он выглядел? Что за парень? — Я подумала, что к нам забрались воры, А может, это Мальчик-Фрейдист наконец-то получил приглашение?

— Я не знаю, но вида он весьма отталкивающего. Татуировки, пирсинг, майка — в общем, полный комплект. Понятия не имею» где она только такого подцепила. — Он сделал еще один безмятежный глоток.

Я тоже не имела понятия, тем более что хорошо помнила, что прошлым вечером оставила ее в компании вежливого парня по имени Уильям, у которого не заметила ни татуировок, ни пристрастия к пирсингу.

— Алекс, не дурачься! Ты мне тут рассказываешь, что по моей квартире ходит какой-то бандит, который, может, вообще проник сюда незаконно, — а тебе и дела нет? Но это же не смешно! Мы должны что-то предпринять. — Я вскочила со стула, и, как всегда, в голове у меня мелькнула мысль, что от резкого перепада веса балкон может рухнуть.

— Энди, да ладно тебе. Он явно не бандит. — Алекс перелистнул страницу. — Он, может быть» чокнутый панк, но не бандит.

— Здорово, это черт знает как здорово. Ты, может, оторвешь задницу от стула и выяснишь, что происходит, или так и будешь сидеть здесь всю ночь?

Он не смотрел на меня, и я вдруг поняла, как он расстроен и рассержен из-за того, что поломались все наши планы. Но ведь и меня совсем не радовала необходимость идти на работу, и разве я могла что-нибудь изменить?

— Понадоблюсь — позови.

— Хорошо же, — прошипела я, распаляясь, — только не вини себя, когда найдешь мое расчлененное тело в ванной на полу. Да, правда, стоит ли беспокоиться…

Я ворвалась внутрь, ища следы присутствия странного парня. Единственной уликой явилась валяющаяся в раковине пустая бутылка из-под спиртного. Неужели она умудрилась выдуть целую бутылку водки? Я постучала в дверь. Тишина. Я постучала чуть громче и услышала, как мужской голос констатирует тот совершенно очевидный факт, что кто-то стучит в дверь. Так и не дождавшись ответа, я повернула дверную ручку.

— Эй? Здесь кто-нибудь есть? — крикнула я; сначала я решила не заглядывать в комнату, но через пять секунд передумала. Глаза различили скомканные джинсы на полу, свисающий со стула лифчик, переполненную пепельницу, из-за которой в комнате воняло, как в общественной курилке, и только затем я увидела свою лучшую подругу: она лежала на боку, спиной ко мне, совершенно обнаженная. Болезненного вида парень с каплями пота над верхней губой и копной немытых волос был с трудом различим на фоне ее сине-зеленого одеяла: замысловатые татуировки по всему телу служили ему неплохим камуфляжем. В бровь продето золотое колечко, обилие металла в ушах, две бусинки поблескивают на подбородке. К счастью, он был в трусах, но таких грязных и затертых, что мне почти — почти! — захотелось, чтобы он был без них. Он затянулся сигаретой, с важным видом выдохнул дым и помахал мне.

— Эй, — протянул он, — подруга, дверь не закроешь?

Что? Подруга? Что позволяет себе этот грязный австралиец: курит крэк в постели моей Лили! Что он, всегда так себя ведет? Я не замедлила спросить об этом у него самого.

— Ты куришь крэк? — кричала я, забыв и приличия, и страх.

Он был ниже меня ростом и наверняка весил не больше шестидесяти кило; самое плохое, что он мог мне сделать, — это дотронуться до меня. Я содрогнулась, подумав о том» сколько раз и как он трогал Лили, которая до сих пор посапывала у него под боком.

— Да что ты о себе возомнил? Это моя квартира. Я хочу, чтобы тебя здесь не было. Сию же минуту! — завопила я. Мою ярость подогревал недостаток времени: у меня был всего час, чтобы привести себя в порядок перед самым ответственным вечером за всю мою карьеру, и иметь дело с гнусавым австралийцем не входило в мои планы.

— Деточка, остынь, — выдохнул он и снова затянулся, — не похоже, чтобы твоя подружка хотела, чтобы я ушел…

— Она бы еще как захотела, чтобы ты ушел, если бы только она была в нормальном состоянии, ты, козел! — закричала я, покрываясь холодным потом при мысли, что Лили — а так наверняка и было — занималась сексом с этим парнем. — Я заявляю от нас обеих: катись к чертям собачьим из нашей квартиры!

Я почувствовала руку на своем плече, резко повернулась и увидела Алекса, он внимательно наблюдал за происходящим.

— Энди, иди-ка в душ, а уж с этим я как-нибудь разберусь. Никто не мог бы назвать его «качком», но в сравнении со

слюнтяем, который сейчас водил своими колечками по обнаженной спине моей лучшей подруги, он выглядел настояшим атлетом,

— Я. Хочу. Чтобы. Его. Здесь. Не было, — внесла я окончательную ясность.

— Я знаю это и думаю, что он уже уходит, правда, парень? — Алекс говорил увещевающим тоном, каким иногда пытаются успокоить собаку, если подозревают, что она бешеная.

— Паца-а-а-ан, ну зачем эти наезды? Мы тут позабавились с Лили немножко — и все. Она прицепилась ко мне в «О-баре» — спроси кого хочешь, все скажут. Просто упрашивала пойти с ней.

— Это вполне может быть, — все так же миролюбиво сказал Алекс, — она очень ласковая девушка, но когда выпьет слишком много, не понимает, что делает. Короче, как ее друг, я прошу тебя сейчас уйти.

Панк смял в пепельнице сигарету и дурашливо вскинул руки.