Введение что такое наука о языке?
| Вид материала | Документы |
Содержание3. Полисемия слова 4. Омонимия слов |
- Т. П. Возможно ли «объективистское» религиоведение?, 75.66kb.
- План Введение применение алгоритмов для формирования орфографической зоркости у учащихся, 423.87kb.
- Что есть политика и что – наука о политике (Опыт нетрадиционного обзора), 261.95kb.
- Десять нерешенных проблем теории сознания и эмоций. Эмоции, 306.48kb.
- Говор Надежда Николаевна учитель Нововаршавской гимназии. Нововаршавка 2009 год. Содержание., 428.02kb.
- Наука относится к числу социальных явлений, постоянно изменчивых в объеме и даже сути, 1542.88kb.
- В. А. Филимонов введение в системный анализ стенограммы лекций 1 и 2 (сентябрь 2001, 210.33kb.
- Тема: Что такое вич? Что такое вич- инфекция? Что такое спид?, 31.26kb.
- Итоги 19 что есть что? 28 Заключительный опус!?, 650.14kb.
- Введение, 4285.12kb.
Иногда расхождения между языками касаются не отдельных слов, а целых
лексических микросистем. Например, в системе терминов родства в некоторых языках
оказываются существенными семантические дифференциальные признаки, не играющие
роли в рассмотренной выше (§ 105) русской системе. В частности, современному
русскому слову дядя во многих языках соответствует по два слова: 1) лат. patruus, 6oл-.
чучо, польск. siryj (также и др.-русск. старый) — для брата отца и 2) лат. avunculus, болг.
вуйчо, польск. wuj (и др.-русск. уй) — для брата матери. В саами (лопарском) языке для
дяди по отцу (а также для тетки с материнской стороны) существенным является еще
один признак — 'моложе или старше отца' (для тетки — 'моложе или старше матери').
Иногда, напротив, оказывается несущественным признак, казалось бы, очень важный, например признак пола 1 . Так, в малайском языке рядом с общим обозначением saudara 'брат или сестра' (включающим также двоюродных. братьев и сестер) нет однословных обозначений отдельно для брата и отдельно для сестры, но зато есть особые слова, с одной стороны, для младших, с другой стороны, для старших братьев и сестер (без различия пола), а кроме того, еще разные слова для понятий 'старшие сестры' и 'старшие братья' (включая двоюродных). В венгерском языке вплоть до XIX столетия также не было слов со значением 'брат' (соврем fiver) и 'сестра' (соврем, nouer)2 , a употреблялись только (существующие и сейчас) отдельные слова для старшего и для младшего братьев, а также для старшей и для младшей сестер.
§ 108. На основании такого рода различий между языками в cjcnfdt словаря и в
значениях слов (а также и аналогичных различий грамматического порядка) была
выдвинута «гипотеза лингвистической относительности». Ее сторонники — американцы
Э, Сепир (1884—1939) и особенно Б. Уорф (1897—1941) — утверждают, что не только
язык, но и само «видение мира» оказывается у разных народов разным, что каждый
народ видит мир через призму своего языка и потому мыслит и действует иначе, чем
другие народы.
Правильны или неправильны эти утверждения?
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
1 В русском языке, как мы видели, синкретизм признака пола наблюдается только в дополнительных
членах системы {родители и ребенок. — дети). Это же можно сказать о нем. Geschwister 'братья и или
сестры".
2 Эти слова представляют собой поздние образования — сложные слова: их второй компонент ver в
самостоятельном употреблении значит 'кровь, кровный родственник', а первый компонент указывает на
мужской или женский пол соответственно.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Если говорить о з а к о н а х, по которым протекает мышление, то они, как мы уже
отметили выше (§ 16), безусловно являются общечеловеческими, интернациональными,
именно таковы принципы отражения действительности сознанием человека, законы
формирования понятий на основе обобщения признаков, законы оперирования этими
понятиями и т. д. Следовательно, не может быть русского, английского, лопарского,
малайского и т. д. мышления, а есть единое общечеловеческое мышление. Вместе с тем
конкретный инвентарь понятий, осознанных коллективом и устойчиво закрепленных в
концептуальных значениях слов, во многом отличается от языка к языку и, в истории
одного языка, от эпохи к эпохе. Однако эти различия, вопреки представлениям Сепира и
Уорфа, не порождаются языком, а только проявляются в языке. Порождаются же они
непосредственно или опосредованно различиями в общественной практике, в культурно-историческом опыте народов. Так, у лопарей в старину существовал обычай, согласно
которому вдова выходила замуж за младшего неженатого брата своего покойного мужа, а
вдовец женился на младшей незамужней сестре своей покойной жены; таким образом,
младшие дяди со стороны отца были для детей «потенциальными отчимами», а младшие
тетки со стороны матери — «потенцнальнымя мачехами». Это их особое правовое
положение и обусловило закрепление за ними специального слова; теперь обычай этот
давно оставлен, но возникшее благодаря ему отдельное обозначение сохранилось и
поныне.
Конечно, во многих случаях мы не можем конкретно объяснить различие между
языками различиями в общественной практике, но это не меняет дела в принципе. Ведь
отражение действительности — не пассивный, а активный процесс. Отражая мир, человек
определенным образом систематизирует и моделирует его, в зависимости от своих
практических потребностей. К тому же сама многогранность объективной действительности, многообразие признаков предметов и явлений, наличие всесторонних
связей между ними дают реальные основания очень по-разному группировать и объеди-нять эти предметы и явления в классы, выдвигая на передний план то один, то другой из
признаков. Рука в целом объективно представляет собой известное единство, но вместе с
тем кисть руки объективно отличается (по выполняемым функциям и т. д.) от остальной
части; пальцы рук и ног объективно имеют сходные черты и так же объективно
отличаются друг от друга и т. д. Разные человеческие коллективы могли по-разному
сгруппировать данные опыта и соответственна закрепить эту группировку в значениях
слов своих языков.
Хотя мы сейчас во многих случаях не можем конкретно объяснить практикой
происхождение того или иного различия между языками, мы в принципе знаем, что в
филогенезе, т. е. в истории становления и развития человека, человеческого мышления и
языка, дело обстояло именно так: общественная практика всегда была здесь первична, а
различия между языками — вторичны. Другое дело — в онтогенезе, т. е, в
индивидуальном развитии отдельного человека. Рассматривая роль языка в становлении
понятийного мышления индивида, мы должны признать, что каждый новый член
общества и каждое новое поколение, вступая в жизнь, усваивает знания о мире при
посредстве и потому в значительной мере, действительно, через призму родного языка.
Однако и последнее обстоятельство не создает каких-то непроходимых
перегородок между народами. Ведь понятие выражается, как мы знаем, не только с
помощью отдельного слова, но и в сочетаниях слов (§ 103). В английском языке нет
слова, соответствующего по значению русскому сутки, но то же самое понятие без труда
передается словосочетаниями day and night 'день и ночь' или 24 hours '24 часа'. Если,
говоря по-английски, нужно разграничить понятия 'голубой' и 'синий', к слову blue
прибавляют определения light 'светлый', или Cambridge 'кэмбриджский' (для голубого) и
dark 'темный', или Oxford 'оксфордский' (для синего). В принципе все переводимо с
любого языка на любой другой, и каждая мысль может быть так или иначе выражена на
любом языке.
3. ПОЛИСЕМИЯ СЛОВА
§ 109. До сих пор мы говорили о значении слова так, как если бы каждое слово имело только одно, хотя и многогранное, но все же единое значение. На деле, однако, случаи однозначности, или моно-семии, слова не так уж типичны. Моносемия сознательно поддерживается в терминологической лексике (ср., например, значения морских терминов: бак, ют, гротмачта, фальшборт, ватерлиния, водоизмещение, зюйдвест, норд-ост и т. д.), она иногда встречается и в лексике бытовой (ср. значения слов подоконник, табуретка, подстаканник). Но для подавляющей массы слов языка типична многознач-ность, или полисемия. В большинстве случаев у одного слова сосуществует несколько устойчивых значений, образующих семантические варианты этого слова. А потенциально любое или почти любое слово способно получать новые значения, когда у пользующихся языком людей возникает потребность назвать с его помощью новое для них явление, еще не имеющее обозначения в соответствующем языке.
Так, в русском языке окно — это 'отверстие для света и воздуха в стене здания или
стенке транспортного устройства', но также и 'промежуток между лекциями или уроками
длительностью не меньше академического часа', а кроме того, еще иногда и 'разрыв
между облаками, между льдинами'; зеленый—это название известного цвета, но также и
'недозрелый', и 'неопытный вследствие молодости' (например, зеленый юнец);
вспыхнуть—это и 'внезапно загореться', и 'быстро и сильно покраснеть', и 'внезапно
прийти в раздражение', и 'внезапно возникнуть' (вспыхнула ссора).
Присматриваясь к приведенным примерам, мы видим, что представленные в них
значения неравноценны. Некоторые встречаются чаще, они первыми приходят в голову
при изолированном упоминании данного слова. А другие появляются реже, только в
особых сочетаниях или в особой ситуации. Соответственно различают относительно
свободные значения слова и значения связанные.
Например, «цветовое» значение прилагательного зеленый наиболее свободно: его
можно встретить в самых разных сочетаниях, так как многие предметы могут быть
зеленого цвета; значение 'недозрелый' менее свободно: оно встречается лишь в
сочетаниях с названиями фруктов, плодов и т. п.; третье же значение является очень
связанным: оно представлено только сочетаниями зеленый юнец, зеленая молодежь и,
может быть, одним-двумя другими.
§ 110. Между отдельными значениями многозначного слова имеются определенные смысловые связи, и эти связи делают понятным, почему довольно разные предметы, явления, свойства и т. д. оказываются названными посредством одного и того же слова. И часовой промежуток между лекциями, и просвет между облаками или льдинами в некотором отношении похожи на окно в стене дома. Неспелый плод обычно действительно бывает зеленым по цвету, а неопытный юноша чем-то напоминает недозрелый плод. Благодаря такого рода связям все значения многозначного слова как бы выстраиваются в определенном порядке: одно из значений составляет опору для другого. В наших примерах исходными, прямыми значениями являются: для окна—'отверстие... в стене здания...', для зеленого— значение цвета, для вспыхнуть—'внезапно загореться'. Остальные значения называются переносными. Между ними, в свою очередь, можно различать переносные первой степени, т. е. восходящие непосредственно к прямому, переносные второй степени, производные от переносных первой степени {зеленый в смысле 'неопытный'), и т. д.
Правда, не всегда отношения между значениями так же ясны, как во взятых примерах. Первоначальное направление связей может не совпадать с их осознанием в позднейший период развития языка. Так, в прилагательном красный исторически исходным было значение 'красивый, хороший' (ср. от того же корня: краса, прекрасный, украсить и т. д.), а «цветовое» значение возникло как вторичное на его базе. Для современного же языка значение цвета является, несомненно, прямым, а значение 'красивый, хороший' — одним из переносных.
Связь между значениями многозначного слова предполагает сохранение в
переносном значении того или иного признака, объединяющего это значение с прямым
(или с другим переносным), но вовсе не предполагает тождества всей совокупности сем,
выделяемых в каждом из значений. Напротив, получая переносное значение, слово, как
правило, переходит в другое семантическое поле, нередко также в другой
синонимический ряд, в другую антонимическую пару и т. д. Так, тетка в переносном
значении уже вовсе не 'родственница', а просто 'не очень молодая женщина' (сохраняется
лишь дифференциальный признак пола и. в существенно измененном виде, признак
принадлежности к 'поколению родителей'); легкий в одном значении антонимично
тяжелому, а в другом — трудному (правда, и прилагательное тяжелый имеет переносное
значение 'трудный'); зеленый в прямом смысле не имеет антонима, а в одном из
переносных получает антоним спелый и т. д. Короче говоря, каждое значение
многозначного слова вступает в свои особые системные связи с другими элементами
лексики.
§ 111. Кроме переносных значений, как устойчивых фактов языка, существует
переносное употребление слов в речи, т. е. «мимолетное», ограниченное рамками данного
высказывания использование того или иного слова в необычном для него значении с
целью особой выразительности, преувеличения и т. п. Переносное употребление слов —
один из очень действенных художественных приемов, широко используемых писателями.
Напомним в качестве примера такие писательские находки, как «пустынные глаза
вагонов» (Блок) или «пыль глотала дождь в пилюлях» (Пастернак). Для лингвиста подоб-ные поэтические «тропы» ] , а также и аналогичные факты бытовой речи важны как яркое
свидетельство неограниченной способности слова принимать новые значения. Но более
существенно для лингвиста рассмотрение тех переносных значений, которые
представляют собой «ходовую монету» в языковом обиходе данного коллектива, которые
должны фиксироваться, и на деле обычно фиксируются словарями 2 , и должны наравне с
прямыми значениями усваиваться людьми, изучающими соответствующий язык.
§ 112. Исследуя переносные значения в общенародном языке и переносное
употребление слов в произведениях художественной литературы, филологи выделили ряд
типов переноса названий. Важнейшими из этих типов можно считать два — метафору и
метонимию.
С метафорой (от др.-греч. metaphora 'перенос') мы имеем дело там, где перенос
названия с одного предмета на другой осуществляется на основе сходства тех или иных
признаков, как это видно в примере с окном, или в третьем значении слова зеленый
('неопытный, молодой'). Сюда же относятся и упомянутые выше переносные значения
слов вспыхнуть, тетка, а также идти в применении к поезду, времени, работе; улечься по
отношению к ветру и т. д. Сходство, лежащее в основе метафорического переноса, может
быть «внутренним», т. е. сходством не внешних признаков, а ощущения, впечатления или
оценки. Так говорят о теплой встрече, о горячей любви или, напротив, о холодном
приеме, о сухом ответе, о кислой мине и горьком упреке.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
' Троп (от др.-греч. tropes 'поворот' и 'оборот речи') — переносное употребление слова и словосочетания
как стилистический прием.
2 В толковых и переводных словарях (о типах словарей см. § 132 и след.) значения многозначного
слова, наиболее четко отграниченные одно от другого, как правило, нумеруются, а более тонкие оттенки
значения разделяются каким-нибудь знаком (например, двумя вертикальными чертами). Методика
выделения значений и оттенков значения разработана пока недостаточно, и поэтому между составителями
словарей в «разбивке» значений одного и того же слова наблюдаются порой сильные расхождения
----------------------------------------------------------------------------------------------------------.
В основе метонимии (от др.-греч. metonymia 'переименование') лежат те или иные
реальные (а иногда воображаемые) связи между соответствующими предметами или
явлениями: смежность в пространстве или во времени, причинно-следственные связи и т.
д. Кроме примера зеленый в смысле 'недозрелый' ср. еще следующие: аудитория
'помещение для слушания лекций' и 'состав слушателей'; земля 'почва, суша, страна,
планета'; вечер в смысле 'собрание, концерт' и т. п.; различные случаи, когда название
сосуда используется как мера вещества (»съел целую тарелку», «выпил полстакана»).
Очень широко распространены и являются регулярными в самых разных языках
метонимические переносы названия с процесса на результат (продукт) процесса (кладка,
прозодка, сообщение), на используемый в этом процессе материал (удобрение), на
производственное помещение (ср. фотография—процесс, продукт процесса и помещение)
и т. д.
Разновидностью метонимии является синекдоха (от др.-греч. Synekdoche
'соподразумевание, выражение намеком') — перенос названия с части на целое (по
латинской формуле pars pro toto 'часть вместо целого'), например с предмета одежды — на
человека (юн бегал за каждой юбкой»), либо с целого класса предметов или явлений на
один из подклассов (так называемое «(сужение значения»), например машина в значении
'автомобиль', запах в значении 'дурной запах' («мясо с запахом»).
§ 113. Сопоставляя факты полисемии слова в разных языках, мы можем отметить как черты сходства между этими языками, так и ряд интересных различий между ними. Так, можно отметить ряд метафор, свойственных многим языкам. Например, глаголы со значением 'схватывать' или 'вмещать' нередко получают значение 'воспринимать, понимать', кроме русск. схватить («ребенок быстро схватывает»), это же наблюдаем в англ. to catch, to grasp, в нем. fassen, шведск. fatta, фр. saisir, comprendre, ит. capire, словацк. chápat' и т. д. Существительные, обозначающие части человеческого тела, переносно употребляются для похожих предметов— ср. англ. the neck of a bottle 'горлышко бутылки', the leg of a table 'ножка стола' (в русском соответственно используются уменьшительные образования, ср. также различные ручки — дверные и т. п., носик, чайника, ушко иголки и т. д.). Нередко встречаются более или менее регулярные «интернациональные» метонимии, например язык 'орган в полости рта' 'система звуковых знаков, служащих важнейшим средством человеческого общения'; совмещение тех же значений находим в др.-греч. glossa, лат. lingua, фр. langue, англ. tongue (ср. выражение mother tongue 'родной язык'), венг. nyelv, эс-тон. keel, финск. kieli, турецк. dil и др.
Выше рассматривалось русское прилагательное зеленый; те же три значения
отмечаем и в нем. gr u_ n; англ. green прибавляет к этим значениям еще одно — 'полный
сил, бодрый, свежий' (например, а green old age букв. 'зеленая старость', т. е. 'бодрая
старость'); фр. vert имеет все значения англ. green плюс еще значение 'вольный, игривый'
и некоторые другие. Немецкое слово Fuchs 'лиса' обозначает не только известное
животное и — метонимически — его мех, и не только хитреца, пройдоху, но, в отличие
от русского слова лиса, еще и лошадь рыжей масти, человека с рыжими волосами,
золотую монету и, наконец (на основании какой-то сейчас уже непонятной ассоциации
смыслов), студента-червокурсника. С другой стороны, переносные значения, присущие
русским словам окно и рыба ('вялый человек, флегматик'), не отмечаются словарями для
соответствующих слов английского, французского и немецкого языков.
§ 114. Полисемия слова не мешает говорящим понимать друг друга. В речевом акте
каждый раз реализуется какое-то одно из значений многозначного слова, используется
один из его семантических вариантов. Окружающий речевой контекст и сама ситуация
общения снимают полисемию и достаточно ясно указывают, какое из значений имеется в
виду: «просторная аудитория» и требовательная аудитория»; «тихий вечер» и «пойдем на
вечер»; «фотография — ее хобби», «фотография измялась» и «фотография закрыта на
обед» или восклицание «настоящий медведь!», произнесенное ребенком, впервые
попавшим в зоопарк, и такое же восклицание, произнесенное (правда, с другой
интонацией) человеком, которому в толпе наступили на ногу. Лишь иногда встречаются
— или специально создаются ради комического эффекта — случаи, в которых речевое
окружение слова и ситуация оказываются недостаточными для снятия полисемии, и тогда
возникает либо нечаянное недоразумение, либо каламбур — сознательная игра слов,
построенная на возможности их двоякого понимания. Нормально же даже небольшого
контекста бывает достаточно, чтобы исключить все посторонние для данного случая
значения и таким образом на миг превратить многозначное «слово языка» в однозначно
используемое«слово в речи».
Полисемия не только снимается контекстом, но и выявляется во всем своем
многообразии с помощью постановки слова в разные контексты. Некоторые считают, что
полисемия и порождается контекстом. Однако очевидно, что слово лиса не потому
получило значение 'хитрый человек', что кто-то употребил это слово в одном контексте с
человеческим именем (т. е. в предложении типа «Иван Петрович — лиса»). Напротив,
употребить слово лиса в подобном контексте стало возможным потому, что согласно
народным представлениям хитрость издавна рассматривалась как типичное свойство лис;
когда возникла потребность в экспрессивном, эмоционально-насыщенном обозначении
для хитрого человека, было естественно использовать для этого слово, обозначавшее
данное животное. В подобных случаях контекст, в котором употреблено слово, лишь под-сказывает слушателю (читателю) выбор нужного (актуального) значения из нескольких
потенциальных, исторически развившихся в многозначном слове и присущих ему в
качестве семантических вариантов в данную эпоху жизни языка.
В принципе полисемия создается общественной потребностью — либо в подходящем названии для нового предмета или явления, либо в новом (например, более
экспрессивном) названии для предмета старого, уже как-то обозначавшегося.
Общественная потребность широко использует неограниченную способность слов языка
получать новые значения.
4. ОМОНИМИЯ СЛОВ