Geum.ru

Б. С. Орлов проблематика осмысления прошлого

Вид материалаДокументы

Содержание


СССР: исследования во времена «оттепели», «застоя», «перестройки»
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   22

СССР: исследования во времена «оттепели», «застоя», «перестройки»



Парадоксальность ситуации заключается в том, что осмысление прошлого в СССР (тоталитарного в оценке одних историков, диктаторского – в оценке других) происходило в самом этом «прошлом». Оно началось после смерти Сталина в 1953 году и прошло несколько разных по политической окраске этапов, которые публицисты и литераторы охарактеризовали как «оттепель», затем как «застой» и, наконец, как «перестройка».

Началось все со съезда КПСС в 1956 году, на котором новый глава правящей партии Н.С. Хрущев выступил с докладом. В нем он подверг резкой критике репрессивные действия Сталина. Это было поистине шоком как для членов партии, так и для населения, затронутого и незатронутого этими репрессиями.

После первых эмоциональных потрясений началась пора осмысления. Обсуждался главный вопрос – что же произошло? Был ли это «культ личности» человека, который захватил руководящий пост в партии и своими действиями исказил ленинскую политику партийной демократии, саму суть социализма, как об этом говорилось в докладе Хрущева? Или таковым было логичное развитие системы, построенной на властвовании одной единственной партии, которая при этом насаждала в население свою идеологию, а несогласных сажала в тюрьмы или уничтожала? Сторонники первой точки зрения обращались к «ленинским нормам жизни», к осмыслению его последних статей, где он, помимо прочего, говорил о необходимости пересмотра «всей точки зрения на социализм». Вторые, а это, как правило, были люди за пределами партии, ставили под вопрос целесообразность и жизнеспособность всей системы как таковой.

Дискуссия между сторонниками этих основных точек зрения пришлась на конец 50-х – начало 60-х годов (отсюда и сложившееся позднее название участников этого негласного спора – «шестидесятники»). Этот краткий период до отставки Н.С. Хрущева в 1964 г. назовут «оттепелью», и в нем было несколько эпизодов, заметно повлиявших на общественное сознание. Один из них – публикация в журнале «Новый мир» произведения А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Другой эпизод – документальный фильм М. Рома «Обыкновенный фашизм». В первом с художественной изобразительностью были показаны функционирование концлагерной системы (это тема получит развернутое рассмотрение в книге «Архипелаг ГУЛАГ») и способ выживания в ней простого человека, во втором – наглядный показ различных сторон функционирования политического режима в нацистской Германии.

Зрителям фильма «Обыкновенный фашизм» бросалось в глаза документально подтвержденное сходство поведения людей при их встрече с вождями. Особенно поражало то, с каким обожанием тянули руки немецкие женщины в сторону стоящем на трибуне Гитлера на одном из митингов, то есть человека, который в нашей официальной пропаганде, в карикатурах представал как исчадие ада.

Как мне представляется, именно после этого фильма люди стали задумываться над сходствами политических режимов в СССР и Германии, над причинами такого сходства.

После отставки Н.С. Хрущева начался так называемый «застойный период», когда резко сократились возможности для публичного обсуждения этих тем в печати, журнальных статьях, книгах, фильмах. В это время стали прибегать к «эзоповской» манере, когда волнующие общество темы подавались в иносказательной форме. Появился своеобразный термин «аллюзии», когда, скажем, публицист рассматривал в своей статье происходящее в Китае (к примеру, статьи Ф.М. Бурлацкого в «Новом мире»), а читатель все это относил к происходящему в нашей системе. Начальство, ведующее пропагандой, все это прекрасно понимало и зорко следило за тем, чтобы эта «тоталитарная тематика» не просачивалась в произведения искусства, в публицистику, в научные издания.

Тем не менее в период крайне ограниченного доступа к литературе, в которой затрагивалась проблематика фашизма, тоталитаризма, определенную роль играли информационные издания ИНИОН. Так, в 1973 году вышел сборник «Буржуазные и реформистские концепции фашизма», в котором читатель мог познакомиться с рефератами работ Э. Нольте, Х. Арендт, К.Д. Брахера, Дж. Грегора и других западных исследователей. В 1979 г. в ИНИОН был издан аналитический обзор известного пермского историка П.Ю. Рахшмира «Новейшие концепции фашизма в буржуазной историографии Запада», в 1991 г. уже без грифа «Для служебного пользования» Ю.И. Игрицкий подготовил сборник «Сталин и сталинизм» (Зарубежная литература), а два года спустя в двух томах он же издал сборник с рефератами работ зарубежных политологов «Тоталитаризм: что это такое?»

В 1981 г. в издательстве «Наука» вышла брошюра П.Ю. Рахшмира «Происхождение фашизма», в том же издательстве совместная работа А.А. Галкина и П.Ю. Рашмира «Консерватизм в прошлом и настоящем», и позднее (1989 г.) переиздана монография А.А. Галкина «Германский фашизм», опубликованная в 1967 г., в которой исследованы все аспекты существования нацистского режима, и которая на долгие годы стала основным учебным пособием по данной проблематике.

В этот период литературным, историческим, да и гражданским событием стал роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». В нем без всяких «аллюзий», а напрямую было показано сходство политических режимов в нацистской Германии и в Советском Союзе. Правда, сам роман был запрещен, главный идеолог КПСС Суслов говорил, что он может увидеть свет только через 200-300 лет, но он уже в списках гулял по стране, и читатель имел возможность задуматься над суждениями писателя. Вот его характеристика власти Сталина: «Одно его слово могло уничтожить тысячи, десятки тысяч людей. Маршал, нарком, член Центрального Комитета партии, секретарь обкома – люди, которые вчера командовали армиями, фронтами, властвовали над краями, республиками, огромными заводами, сегодня по одному гневному слову Сталина могли обратиться в ничто, в лагерную пыль, позванивая котелочками, ожидать баланды у лагерной кухни» (Гроссман, с. 87).

Или вот что говорит в романе оберштурмбанфюрер Лисс,идеолог, философ по образованию, вызванному к себе узнику концлагеря коммунисту с дореволюционным стажем Мостовому: «Когда мы смотрим в лицо друг друга, мы смотрим не только на ненавистное лицо, мы смотрим в зеркало». И поясняет: «В чем, в чем причина нашей вражды, я не могу понять… Адольф Гитлер не фюрер, а лакей Стиннесов и Круппов? У вас нет частной собственности на земли? Фабрики и банки принадлежат народу? Вы интернационалисты, мы проповедуем расовую ненависть? Мы подожгли, а вы стараетесь потушить? Нас ненавидят, а на ваш Сталинград смотрит с надеждой человечество?.. Чепуха! Пропасти нет! Её выдумали! Мы форма единой сущности – партийного государства. Наши капиталисты не хозяева. Государство дает им план и программу. Государство забирает их продукцию и прибыль. Они имеют шесть процентов от прибыли для себя – это их заработная плата. Ваше партийное государство тоже определяет план, программу, забирает продукцию. Те, кого вы называете хозяевами, рабочие – тоже получают заработную плату от государства». И заканчивает Лисс эту часть рассуждений так: «На земле есть два великих революционера: Сталин и наш вождь. Их воля родила национальный социализм государства» (Гроссман, с. 95).

Время «Перестройки», начавшееся с приходом к высшей партийной власти М.С. Горбачева, открыло для исследователей весь поток литературы, в которых в том или ином виде рассматривалась суть тоталитарных режимов. Более того, само партийное руководство КПСС, прежде всего в лице М.С. Горбачева и А.Н. Яковлева сочли возможным охарактеризовать режим времен правления Сталина как тоталитарный.

В годы Перестройки состоялось и первое научное обсуждение проблем тоталитаризма. Его инициатором стали молодые московские философы. По их инициативе в 1989 г. прошла конференция, по результатам обсуждений был издан сборник «Тоталитаризм как общественный феномен». Позднее в своей работе «Преодоление прошлого. Споры о тоталитаризме» В.П. Любин, предприняв исследование вариантов тоталитаризма в СССР/России, Германии и Италии, писал, что по существу это была первая попытка всестороннего осмысления сущности тоталитаризма, предпринятая отечественными учеными (Любин, с. 43).

Автор предисловия к сборнику А.А. Кара-Мурза так оценил значение состоявшегося обсуждения: «Внятная артикуляция в отечественной культуре проблемы тоталитаризма – верный признак и, можно надеяться, залог общественного выздоровления» (Кара-Мурза, с. 6).

На этой конференции мною была предпринята попытка анализа сходств и различий политических режимов в СССР и Германии в 30-е годы. Тогда же я попытался выделить три основных признака, присущих любой тоталитарной системе: иерархическая система управления, увенчанная фигурой вождя; идеология, поддерживающая в населении убежденность в оправданности такой системы в сочетании с репрессивным аппаратом, устраняющим проявление инакомыслия и, тем более, инакодействия; наличие харизматического лидера, демонстрирующего собой и своими поступками правильность избранной цели и способов продвижения к ним. Стоит отнять любой из этих признаков, и тоталитарная система начинает рассыпаться, что, впрочем, и стало происходить после смерти Сталина. (Орлов, 1989, с. 97).

Тогда, в летние месяцы 1989 года, молодые философы на своей московской конференции и представить себе не могли, что через два года после августовского путча 1991 года начнется стремительный распад Советского Союза, и осмыслить придется не просто тоталитарное прошлое времен сталинизма. но и вообще прошлое Советского Союза в рамках уже новой страны – Российской Федерации, задумываясь в том числе над оценкой происшедшего, которую дал второй президент РФ, говоря, что прекращение существования СССР было крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века.