Geum.ru

Информационно-библиографический отдел



СодержаниеВеликая Отечественная война
Русская деревня
Христианские мотивы
Подобный материал:

1   2   3   4   5 Хамида Исмайлова «Мбобо». Несколько неожиданное и не банальное начало романа привлекает и обращает на себя внимание. «Я – нагулянный сын Москвы. Мать моя – уроженка какого-то сибирского городка, то ли Абакана, то ли Тайшета, носившая в паспорте это странное имя – Москва (хотя все звали ее за глаза Марой, Марусей), понесла меня от одного из дружественных спортсменов-африканцев в год московской Олимпиады, а может быть и раньше, на стадии подготовки к ней. Она была лимитчицей, и их выставили дружинниками в Олимпийской деревне. «Нас выставили, а нам вставили!» – объясняла она позже спьяну. Так и получился я – смесь бульдога с носорогом: Кирилл по имени Мбобо. Мать моя умерла, когда мне было восемь, я сам – немного лет спустя, попав под метропоезд. Вот и вся моя московская жисть. А все остальное – одни тленные, позднего цветения воспоминания…»

Таким образом, повествование ведется, собственно, от лица покойника, о чем автор время от времени напоминает, описывая червей, гниль и прочие признаки тлена. Но это впечатляет не очень. Каждая глава романа названа именем одной из станций московского метро и посвящена именно ей. Вот, например, описание станции метро «Сокол»: «Глядя мысленным взором на ее геометрически безупречную форму – два идеальных лепестковых сопряжения, свивающиеся в цветок купола, я думал о том, что метро – это подсознание советского строя, его коллективное бессознательное, его архетип… Строительство столь великолепных станций среди тьмы червоточных тоннелей было подсознательным намеком на райское обустройство жизни – пусть под землей, на месте общепринятого ада. Иными словами, коммунизм строился в экспериментальных условиях, вдали от спутникового вражьего глаза, и в этом смысле смею утверждать, что лучший музей коммунизму и Советам – это московское метро, а один из тронных залов этого музея – станция «Сокол». Наверное, в авторе говорит ностальгия, ведь москвичи не так часто смотрят вверх, на архитектуру метро, все больше вниз, себе под ноги. Отсюда же, от ностальгии, видимо, и неоднократное упоминание московских улочек и переулков.

Сам сюжет романа достаточно прост: его герой, мальчик-полукровка, сирота, рассказывает немного о своей жизни, о чувствах и переживаниях, в основном связанных с метрополитеном. О реальных событиях говорится мало, упоминается лишь, что учился он неплохо, несмотря на явно неблагополучную семью – (пьющая мать и меняющиеся «отчимы»). Конец романа трагичен.

В романе «Время женщин» (Звезда, № 3) автор – Елена Чижова говорит не от себя, а от лица своей прабабушки, своей бабушки, умершей в блокаду, и своих родных, которые погибли в Ленинграде в 1937–1938 годах. Главная героиня романа – лимитчица Антонина Беспалова, которая приезжает в Петербург и работает на заводе. Ее соблазняет питерский стиляга, от которого она рожает дочь. Вскоре героиня узнает о том, что неизлечимо больна, и хочет определить маленькую дочку в приют, но три соседки по коммунальной квартире – одинокие «дореволюционные» старушки не дают ей этого сделать и берут заботу о девочке на себя.

Великая Отечественная война – одно из самых ужасных испытаний, выпавших на долю русского народа. Ее тяжести и кровопролития наложили огромный отпечаток на сознание людей и имели тяжелые последствия для жизни целого поколения. Со времени окончания войны прошло шестьдесят пять лет. Но многие авторы продолжают писать о ней.

Действие повести Игоря Николаева «Лейтенанты» (Звезда, № 9) происходит во время Великой Отечественной войны. Главный герой, лейтенант Николаев, попадает в непростые обстоятельства, когда ему, только что попавшему на фронт, приходится принимать ответственные решения, руководить солдатами, обучать их. Конечно, не обходится без неприятных и тяжелых испытаний, которые подстерегают людей на войне.

Опубликованный в пятом номере журнала «Наш современник» рассказ Ивана Евсеенко «Каратели» возвращает нас во времена Великой Отечественной войны. В этом небольшом по объему произведении емко изображена судьба старого солдата и партизана Ивана Родионовича Калиновского, который до конца своих дней не мог простить развязавшего войну врага. Автор горячо спорил с ним, и только по прошествии многих лет понял, что слова Калиновского: «Ты что, думаешь, в будущем невозможны новые концлагеря, новые Освенцимы и Бухенвальды, новые распятия, новые расстрелы и поголовное истребление ни в чем не повинных людей?!» – были пророческими. «По всей земле, – пишет он, – ведутся большие и малые войны: есть и новые концлагеря, и новые распятия, и новые тысячи и сотни тысяч расстрелянных, потопленных, заживо погребенных и сожженных мирных людей, есть и еще много чего пострашней... А вот озера на месте страны, развязавшей преступную войну, что-то нигде не видно! Не видно и ни одного осинового кола на могилах карателей-убийц! Все они по большей части обихоженные, прибранные... И пока озера и осинового кола нет, не будет на земле ни мира, ни покоя...» Горькие слова, но сила их в правде.

Немало и других публикаций этого майского, «победного», номера «Нашего современника» затрагивают тему Великой Отечественной войны, например, рассказы «Знак» Василия Килякова и «Последняя пуля» Валерия Тихонова.

Рассказ Виктора Мануйлова «Выжить и победить» (Наш современник, № 10) раскрывает трагические страницы Великой Отечественной войны. Сначала смущает большое количество технических подробностей в описании боев, орудий, но потом понимаешь, что это необходимо. Это неотъемлемая часть образа главного героя. Ты начинаешь видеть его глазами, чувствовать так же, как он… Точность военной детали отнюдь не свидетельствует о документальном характере рассказа. Потому и несколько неправдоподобная живучесть комбата воспринимается без тени сомнения.

Сергей Михеенков в цикле солдатских историй «Когда мы были на войне» (Наш современник, № 6) без затей пересказывает фронтовые были, которые поведали ему участники Второй мировой. Здесь и относительно большие эпизоды, и детали, которые в целом представляют собой опыт документирования памяти. Интересно и профессиональному историку, и обычному читателю. Много фактов, которые не так легко сложить в одну картину. Немецкие противотанковые пушки не могут пробить броню КВ, и советский танк, расстреляв боезапас, давит оккупантов гусеницами, но в небе почему-то мало наших самолетов, а на передовой происходит что-то странное.

1941 год, 21 июня, на германской границе: «Однажды к нам прибежал солдат из соседнего гарнизона, рассказал, что весь караул перебит литовцами… Литовцы были злые, нахальные, говорили, что завтра, мол, немцы вам покажут…»

1941 год, 22 июня, на румынской границе: «Приказ: на отход. Бойцы недоумевали: почему без боя? Мы что, с румынами, что ли, справиться не можем? А отход дело такое… Сперва пошел, а вскоре, глядишь, и побежал уже… Так и бежали без боя, драпали не сопротивляясь. Управления никакого не было… Неразбериха. Паника».

Героиня рассказа Владислава Федотова «Russisch мама» (Нева, № 5) – простая русская женщина, мать, которая потеряла на войне мужа и сына. И вот, видя колонну пленных немцев, она вдруг понимает, что не испытывает к этим чужим мальчишкам никакой ненависти, а наоборот, лишь сострадание. И, выбрав себе одного такого незадачливого юного «врага», она начинает его подкармливать, как собственного сына. В голодном Ленинграде, только что освободившемся от блокады, это был, наверное, высший человеческий подвиг. И в душе молодого пленного немца пробуждаются ответные сыновние чувства. Рассказ очень пронзительный и неординарный.

Русская деревня всегда находилась в центре внимания наших писателей. В произведениях авторы говорят о социально-экономической среде сегодняшней деревни, о духовной жизни колхозного крестьянства, о нравственно-психологических конфликтах.

Рассказ Германа Садулаева «Partyzanы & Полицаи» (Дружба народов, № 7) начинается с того, что двое друзей приезжают в белорусскую деревеньку Спорово поохотиться на уток. Охота проходит удачно – друзьям удается настрелять много дичи. Но в какой-то момент они натыкаются на не слишком дружелюбных местных жителей (дружелюбными они становятся после того, как им показывают водку), которые рассказывают им удивительную историю о своей деревне. Из рассказа выходит, что Спорово – это чуть ли не центр Вселенной, место, где люди всегда жили как хотели. Особенно споровцам удалось развернуться в годы Великой Отечественной войны. Дело в том, что до деревни практически невозможно было добраться – железной дороги не было, как не было даже маленькой тропинки. Поэтому в деревне воцарились сначала анархия, потом капитализм, потом коммунизм, а потом и вовсе неизвестно что. Рассказ Садулаева написан с юмором.

Роман Романа Сенчина «Елтышевы» (Дружба народов, № 3), посвящен описанию современной сибирской деревни и угасанию в ней целого семейства.

Семью обыкновенных государственных служащих (отец – капитан милиции, дежурный по вытрезвителю, мать – библиотекарь, один сын – бездельник, другой сидит) выселяют из ведомственной квартиры: отец семейства вынужден уволиться из органов в результате должностного преступления. Единственным выходом оказывается переезд в деревню, к тетке, которая доживает свой век в разваливающейся лачуге. Сперва Елтышевы думают, что эта робинзонада – временная мера, после понимают, что застряли надолго, потому что возможности вернуться в город нет, и пытаются наладить крепкий деревенский быт и жизнеспособное хозяйство. Как будто Елтышевы не бездействуют. Начинают строить новый дом, трудятся на огороде, пытаются найти работу, пробуют торговать на базаре.

Но с первых страниц не покидает ощущение безысходности, тщетности усилий. В начале романа капитан милиции Елтышев, утративший от бессмысленности провинциальной жизни и служебной рутины не только способность к состраданию, но и чувство самосохранения, запирает подвыпивших граждан в комнатке вытрезвителя. Они задыхаются от ядовитых испарений (в комнате стоит ведро с хлоркой). Это не только завязка, но и смыслообразующая метафора романа. Замкнутое пространство. Выхода нет.

Елтышевы не найдут работу, не построят дом, а умрут, один за другим. Мать заболеет, отец станет убийцей – от его руки погибнет Артём. Вернувшегося из тюрьмы Дениса найдут мёртвым.

Нашему обществу поставлен диагноз: психологическая усталость и социальная апатия. Неверие в собственные силы. Только отчаяние и озлобленность. Нестоличной России некому помочь. Но и отступать некуда. Подошли к самому краю.

Ну а кто наверняка не согласится с Сенчиным, так это доктор филологии из Саратова Наталья Леванина, которая в рассказе «Случилось еще не все…» (Москва, № 6) описывает деревню Камышовку с ее целебным воздухом, незамысловато-душевными жителями и райским покоем для интеллигентного неврастеника-горожанина. Злая жена отправила на житье в эту самую Камышовку чудаковатого мужа-пенсионера, в прошлом вузовского преподавателя. А он там прижился. Напоследок уже и жить без деревни не может.

Владимир Пронский в своем романе «Казачья засека» (Наш современник, № 1) показал жизнь нынешней провинции. Автор заявляет о себе как писатель, которому далеко не безразлична судьба сельчан. Руководит автором гамма чувств: беспокойство и боль за современную деревню, всё возрастающая потребность отдать ей заслуженный долг и, наконец, главное – обратить внимание всего общества на чудовищное её положение. Автор уверенно раскрывает характеры сельчан, потому что знает этих людей не из книг. Задача писателя не из лёгких – показать «местные» типы во всей их полноте. Характеры людей рассматриваются через призму любовного треугольника – негаданной любви на виду всей слободы. На этом сюжете всё и выстраивается. Главный герой повести, Андрей Бунтов, вопреки своей фамилии, не способен на серьёзный бунт, зато смог одолеть своего главного врага – склонность к пьянству. Бунтов, вопреки, казалось бы, широко известным чертам русского национального характера, которые не дают «беспечной радости бытия», предстаёт перед читателем в начале романа легкомысленным, хрустя солёными огурцами, взятыми тайно от жены на закуску. Он не очень тяготится своим положением безработного. Автор предложил в качестве главного героя живого человека из плоти и крови и не стал его идеализировать. Потому он не всегда красив, этот «красивый мужчина» Бунтов, так сильно полюбившийся полукровке Розе Устиновой – переселенке из Средней Азии. В чём же, всё-таки, пафос романа? Жизнь простого человека. Человеческая личность выдвигается мерилом и критерием всего происходящего в стране. Так и должно быть. Русский человек показан в повседневной жизни, в быту, горестях и радостях среди окружающих его людей. Автор хочет обратить внимание на отдельного живого человека, признавая его смыслом и целью всех общественных процессов, государственной политики, идеологии и т.п. Пронский строит сюжетную линию в романе на главном для человека, не отягощённого какими-либо социальными амбициями, на его чувственном, биологическом начале, страстности и душевных порывах. Это довольно трудно – всмотреться в глубины, казалось бы, заурядного характера деревенского жителя. Что ещё можно узнать из романа «Казачья засека» о крестьянской семье? То, что продолжается массовый отток молодёжи в города. Давно уже известно: выросшие в деревне молодые люди всеми правдами и неправдами стремятся жить в городе, несмотря на то, что половину заработка большинству из них приходится отдавать за аренду жилья. Этот социальный факт подаётся в романе как само собой разумеющееся. Дети приезжают, как правило, к родителям в отпуск или на выходной, чтобы запастись сельхозпродуктами. С ними приезжают и внуки. Иногда внуки приезжают в деревню отдохнуть на каникулы. Утешает тот факт, что с прежней деревней героев Пронского объединяет трудолюбие и любовь к земле.

В романе представлены антиподы – Андрей Бунтов и Пичугин. Жизнь обоих протекает вроде бы в объективно схожих условиях, а между тем они в корне различные, даже противоположные люди. Бунтов стремится жить честно, по законам трудовой нравственности и этики. Другой, Пичугин, напротив, всегда норовит «грешить и лгать», искать выгоды за счёт другого. Его настигает заслуженное возмездие, вполне в современном духе. Его находят убитым. Может, автор даёт таким образом понять, что нынешняя деревня теряет ясность и строгость нравственных критериев, понятия о честном и бесчестном, добром и злом? Теряет, как и городские жители, как и вся страна в целом. Отчего нравственная ущербность так прочно прижилась в нашей деревне? Автор не пытается ответить на этот вопрос. Потому и нет в романе крупных характеров, которые могли бы обнажить больные вопросы деревни. Ведь Бунтов, при всех победах над своими пороками, далеко «не орёл».

Без сомнения, автору доступны все грани сельской жизни. Глубоко вникая в бытовые, повседневные факты, автор схватывает их комизм, нелепость, грубоватость и т.п. Разные аспекты деревенского бытия предстают в сочетаниях комического и трагического, курьёзного и лирического, высокого и примитивного – всё, свойственное жизни. А жизнь круто меняется. Вот уж и язык у сельских жителей стал вполне городским. Чего стоят такие «новоязы», как «чудо в перьях» или нелепое в русской деревне армянское имя Карина, пусть и «привезённое» переселенцами, и т.п. Создаётся впечатление, что у героев вообще нет речевого своеобразия как следствия деревенской жизни и преемственности. Оно незаметно исчезло, так как «всеобщая грамотность» в виде телевидения, всякой аудио- и видео аппаратуры компьютеров, уже проникла в деревню и полонила «тянущихся к цивилизации сельских жителей».

В итоге Владимир Пронский остаётся верным своим принципам и приводит читателя к истине, что целесообразность и цельность крестьянского быта должно видеть только в его прочных связях с землей и природой в целом.

Рассказ Юрия Мещанинова «Чудо» (Москва, № 10) тоже оптимизма не прибавил. Автор изобразил оренбургскую деревню, где все колхозы и совхозы развалились, а мужское население пьет беспробудно. Может быть, именно для того чтобы уберечь население от пьянства, решают пожилые жители деревни возродить церковь (надо сказать, что инициаторами возвращения к вере стали люди неверующие, что само по себе невозможно, идея изначально была обречена на провал). Построили церковь, пригласили батюшку, а вечером на радостях напились. Конец рассказа не очень понятен, но оставляет ощущение какого-то непоправимого ужаса: «Вдруг набатно, безысходно забарабанили в раму. Иван Федорович подскочил к окну – там темная, неохватная спросонья незрячими глазами бездна, в которой, казалось, до утра ни радости, ни скорби не может быть, жизни не может быть, одна пустота».

В рассказе «Таланиха» (Наш современник, № 9) у вологжанина Александра Цыганова случился в деревне переполох. Приехали «реставраторы», чтоб за бесценок скупить иконы у старух. Где искать спасенья? Но бабок берет под защиту Витька-офицер, поселившийся в деревне незадолго перед этим и живший бирюком. Вершит суд и расправу над алчным племенем. Герой, одно слово.

Протоиерей Владимир Гофман в рассказе «Командировка» (Наш современник, № 1) повествует о том, как батюшка был командирован епархиальным начальством в сельский храм на Крещение, где нет постоянного священника. Сначала загрустил, а потом матушка вдруг вызвалась с ним ехать, и в итоге собралась душевная компания, и все получилось славно и удало. Православный умилительный сентиментализм. Между тем деревня действительно умирает, и лишь несколько старушонок составляют ее население. Вот и вся паства.

Персонаж рассказа Виктора Левенгарца «Старик Захар» (Нева, № 5) приезжает в деревню, чтобы отдохнуть от городской суеты. Когда-то в этих местах воевал его отец. В деревне героя ждет радушный прием. Он останавливается в гостинице, где всем заправляет бойкая и слегка ворчливая хозяйка. А вскоре он знакомится с местным художником – стариком Захаром, человеком удивительной судьбы. Захар тоже воевал и был тяжело ранен. Из-за контузии он перестал различать цвета, но словно вопреки этому начал писать картины. Постепенно нормальное зрение к нему вернулось, и фронтовик смог всецело отдаться любимому занятию (правда, кроме этого он еще работал трактористом). Характер старика прописан скупо, но ярко. Левенгарц рассказал о самородке, эдаком современном Левше, который бескорыстно трудится ради собственного удовольствия. Таких людей, к счастью, все еще можно встретить и в глубинке, и в больших городах.

Действие повести Владимира Пшеничникова «Черты лихого лета» (Москва, № 10) разворачивается в оренбургской деревне и делится на две части. Первая половина повести, очень неспешная, подробная, знакомит с героями, их жизнью, характерами. К одной из жительниц полузаброшенной деревни, бабке Марии, приезжают в гости из города внуки и правнуки. На радостях почти вся деревня собирается отпраздновать приезд городских земляков. Кульминацией повести стал ураган, разразившийся под вечер и наделавший немало бед. Не справившись с буйством природы, погибает один из персонажей повести. Развязкой произведения должен был стать отъезд вдовы погибшего из деревни к своей матери, но получилась развязка нелепой и грустной: пожилые местные жительницы, сцепившись языками, разругались насмерть, и уехала вдова, ни с кем не попрощавшись и оставив свой дом на разграбление, что и случилось практически сразу после ее отъезда. Остались в деревне лишь несколько старух да глухой деревенский дурачок.

Есть в прозе года произведения, авторы которых говорят о современной российской армии.

В повести Дмитрия Шеварова «Петрофит» (Дружба народов, № 3) солдаты охраняют секретный военный объект где-то в тайге. Они должны двигаться вокруг объекта «со скоростью старой караульной собаки».

И вдруг в этом отлаженном механизме наступает сбой: одна смена не вернулась с круга, вторая, третья… Вооружённые солдаты исчезают в какой-то чёрной дыре.

Пока лейтенант Гусев примет решение, автор успеет рассказать предысторию событий. Нет привычной для современной армейской прозы дедовщины. Лейтенант Гусев для своих солдат (они шестнадцати национальностей и по-русски понимают плохо) то ли отец, то ли воспитатель детского сада. Вот такой симпатичный, немного чудаковатый герой.

Сюжетные линии, ход повествования произведений, в которых описываются кавказские конфликты, события афганской войны, приобретают драматические очертания.

Первый номер «Октября» открывает рассказ Олега Ермакова «Блокнот в чёрной обложке». Тема афганской войны – незаживающей раны целого поколения – по-прежнему остаётся здесь одной из главных. Для тех, кто прошёл мясорубку Афгана, эти строки будут своими, реалии армейского быта и бытия – заново пережитыми, выстраданными, настолько достоверно, документально всё показано. Впрочем, судя по данным СМИ, многие «достопримечательности» срочной военной службы никуда не делись, а кое-что и прибавилось.

Олег Ермаков в рассказе представил героя, который хитростью избежал назначенной ему судьбы и теперь пребывает в каком-то тягостном оцепенении, как будто вместе с судьбой из него вышла сама жизнь. Судьба – это отправка в Афганистан. Но от этой общей для всех солдат в среднеазиатском лагере участи героя спасает его отец, каким-то манером отмазавший сына и тем спасший его от неведомых ужасов (герою потом мнится, что – от участия в узловом моменте истории). Парень вернулся домой, стал журналистом в местной газете.

Он мог бы стать собкором «Комсомолки» или редактором какого-либо крупного издания, а навсегда стал «рабом чернильным», кропает какие-то «статейки-подтирки» в малотиражной газете. Почему так вышло? Это предстоит домыслить читателю, и вопрос этот отнюдь не праздный: каждый ставит себе планку, и, вопреки природным задаткам и предпринимаемым мерам, часто цель оказывается недостигнутой.

Ударом карающей судьбы оказался для Глинникова кулак механика Бориса, бывшего афганца, раскусившего его с первого слова. Однако и после этого он не понял своей вины. Чувствовал только, что, не отправившись с остальными «спартанцами», «предпочёл прозябание на обочине». Он заплатил за жизнь, за «свободу» жалкой никчёмностью, неспособностью к настоящему делу – вот оно, истинное возмездие.

Рассказ очень актуален: и потому, что двадцать лет, прошедших после вывода войск из Афганистана, – совсем небольшой срок, и потому, что по-прежнему остро звучит вопрос, как, где и сколько служить, чему учить в армии молодёжь. И потому, что в нашей жизни – «королевстве кривых зеркал» – подчас очень сложно разобраться, где ложь, а где истина.

В первом номере «Нового мира» напечатан цикл рассказов Аркадия Бабченко «Маленькая победоносная война». Они – о войне в Чечне. Яркий текст. Острый нерв свидетельства. Фактурная точность. Четкость и честность слова. Восемь рассказов. От автора: «Человеку невоевавшему не объяснить войну, точно так же, как слепому не объяснить ощущение зеленого, а мужчине не дано понять, что значит выносить и родить ребенка. У них просто нет необходимых органов чувств. Войну нельзя рассказать или понять. Ее можно только пережить. Но все эти годы ты ждешь. Чего? Не знаешь и сам. Ты просто не можешь поверить, что все закончилось просто так, без всяких последствий. Наверное, ты ждешь объяснения. Ждешь, что кто-то подойдет к тебе и скажет: «Брат, я знаю, где ты был. Я знаю, что такое война. Я знаю, зачем ты воевал». Это очень важно – знать зачем… Но никто не рассказывает. И тогда ты – вчерашний солдат, прапорщик или капитан – начинаешь рассказывать сам. Берешь ручку, бумагу и выводишь первую фразу…».

Продолжает военную тему во втором номере «Невы» Олег Ермаков в отрывке из книги «Арифметика войны», названном «Шер-Дарваз, дом часовщика». Афганистан, Апрельская революция и следующее за ней советское военное вторжение. Герой книги – юноша Джанад, студент, приехавший в Кабул из провинции учиться, человек исключительной честности, благородства, ума. Вместе с другом своим Кемалем, студентом-богословом, они мучительно всматриваются и вдумываются в обстоятельства, приведшие к Апрельской революции. Их родина стремительно нищает. Рассказано об этом так: на базарах, на автобусных стоянках, на перекрестках – всюду можно было встретить нищих. Да и многих кабульцев с первого взгляда нельзя было отличить от нищих: одеты кое-как, в залатанные рубашки, коротковатые шаровары, на ногах сандалии из автомобильных покрышек, от холода кутаются в рваные байковые одеяла. Старики собирают подпорченные фрукты на базарах. Газеты меж тем пишут, что «золотой корабль революции должен переплыть кровь» (никогда не видевших кораблей афганцев эти слова поражали особенно сильно). Начинают неизвестно куда исчезать люди, на площади у президентского дворца пылают костры: это горят «дела» освобожденных заключенных. Как, однако, схожа стилистика революций в разных странах и как неотделима любая революция от войны!.. Сам Джанад ни к какой из враждующих партий не принадлежит: «Моей партией была партия книги». Сейчас, когда у него на глазах разгорается война и люди гибнут сотнями, ему представляется, что Бог оставил этот мир и скрылся в книгах. В своих размышлениях герой словно взбирается на гору и с огромной высоты смотрит на мир, погрязший в бесплодных спорах, дрязгах, постыдных мелочах: ведь если душа сильнее смерти, она должна быть и сильнее мира, где смерть правит.

Повесть Евгения Лукина «Танки на Москву» (Нева, № 2) – о первой чеченской войне. Она не станет для читателя художественным открытием, но привлечет последовательно выраженной честной позицией. Без оглядки на политкорректность. Суть повести выражена в эпиграфе из Ахматовой: Всё расхищено, предано, продано…

Преданы русские жители Чечни, преданы мирные чеченцы, преданы российские солдаты и офицеры. Они преданы государством, преданы генералом Лебедем, преданы главнокомандующим и президентом – Ельциным.

Христианские мотивы присутствуют в прозе современных авторов. Это вещи, в которых духовный поиск отчетливо сопрягается с чувством вечности, с попыткой нащупать путь к Богу.

Главные темы рассказа Романа Назарова «Очарованный якут» (Дружба народов, № 4) – путь к Богу, поиски Бога в себе. В рассказе два главных героя –рассказчик по имени Роман и якут Радий Николаевич. Главная мысль содержится уже на первой странице, во вступлении, в словах бывшего однокашника рассказчика: «Будь на стрёме. Бог может прийдти к человеку в любую минуту. Ты сразу узнаешь Его, какой бы облик он не принял. Только не проспи». И Он приходит к Роману. В облике бомжа-якута, затерянного на просторах России. Он обращается к рассказчику: «Мама у меня умерла, Рома. Мама умерла, и земля из-под ног ушла». Он продал квартиру и поехал к отцу в Петербург, но отец тоже умер, а деньги постепенно истратились, судьба носила Радия Николаевича по всей стране. Но что-то такое есть в нём, что заставляет Романа поверить и начать помогать ему. Четыре дня Роман (сам безработный) бегает по городу и пытается занять у знакомых денег на железнодорожный билет Радию до Якутии. И через отношение людей к Радию Роман видит всех своих близких, друзей и знакомых в новом, истинном свете. Многие, на кого Роман особенно надеется, с руганью выставляют его и Радия вон, демонстрируя неверие и презрение. А едва знакомые люди охотно откликаются и легко отдают Роману под честное слово несколько сотен рублей. Наконец он собирает требуемые полторы тысячи рублей и отправляет Радия в Тюмень, где тот, специалист по деревообработке, надеется найти работу. И «что-то невыносимо сладкое и экстатическое» охватывает Романа. «Состояние свободы и блаженства. Силы, возможности исполнить задуманное. Стою, сияю, вероятно, излучаю? И ещё такое непосредственное живое ощущение, что Господь Бог обнял меня и поцеловал мою душу». Эти четыре дня полностью преображают Романа.

В ряде произведений присутствуют детективные сюжеты.

В новелле Ульяны Гамаюн «Каникулы Гегеля» (Новый мир, № 12) – немножко мистики, немножко туманной расплывчатости, непонятно, когда и где происходит действие. Язык тонок и изящен, как сложный узор. Вот пример: «Инспектор прокашлялся и без особого успеха задвигал губами. Прокашлялся ещё раз, отчаянно округлил «о», вытянул в дудочку «у», зашипел согласными, но ничего, кроме кропотливого бульканья, выдавить не смог.

Сюжет новеллы таков: в маленьком отеле, в котором всего трое постояльцев, происходит убийство. Расследовать его приезжает Инспектор. Все постояльцы кажутся ему подозрительными. А убийцей оказывается…

Роман Игоря Ефимова «Обвиняемый» («Звезда», № 7) завершает тетралогию, которую сам автор называет «Новым Вавилоном». В центре повествования американский профессор философии Грегори Скиллер. Как преподаватель он не знает себе равных и пользуется бешеным успехом у студентов. Для своих занятий он умеет находить оригинальные темы и всецело отдает себя любимому ремеслу. Но не все спокойно в его жизни. Опытный сердцеед Скиллер подчас не может разобраться в своих многочисленных связях. К тому же внезапно он попадает в поле зрения полиции как подозреваемый в жестоком убийстве двенадцатилетней девочки. Скиллер находит в себе силы не впасть в меланхолию, но новая беда уже поджидает его. Убийство девочки не единственное преступление, описанное в романе. Здесь собран целый клубок зловещих событий и обычных жизненных перипетий, из которых, словно картинка из кусочков мозаики, складывается ткань повествования. Остальным героям романа на разных этапах также приходится пережить нечто труднообъяснимое, что позволяет сравнить произведение с растревоженным муравейником.

Молодой осетинский писатель, психолог Денис Бугулов предложил вниманию читателей свой новый роман «Синь», опубликованный в пятом номере «Дружбы народов». Основная его тема – любовь, ненависть, человеческие отношения, поиск своего «я». Роман четко делится на две половины. Одна написана от лица мужчины, другая – от лица женщины. Конец романа, где герой-мужчина, совершив непреднамеренное убийство, скрывается с места происшествия, оставив свою подругу лежать мертвую на полу, а потом весь остаток произведения и всю оставшуюся жизнь убеждает себя в том, что поступил правильно, уравнивает его в низости и непорядочности с героиней-женщиной.

Действие рассказа «Улики» Марины Бувайло (Знамя, № 3) происходит в Германии и Австрии. Героиня, одинокая молодая женщина, поэтесса, в творческом кризисе, с ней настойчиво пытается познакомиться юноша-эмигрант, пишущий стихи и рвущийся назад в Россию, чтобы состояться как поэт. Героиня постепенно вовлекается в жизненные перипетии этого юноши, ситуация развивается поначалу неспешно, втягивая в сюжет соседку-проститутку, затем местную журналистку левых настроений, потом некоего профессора-эмигранта и т.д.

Постепенно развитие сюжета набирает силу, и ближе к концу рассказ напоминает классический триллер с похищениями, звонками, шифрованными записками, контрабандной перевозкой юноши через границу, а на периферии повествования уже проступают контуры всевидящего КГБ, немецкой полиции и международной наркомафии.

Среди современных писателей есть авторы, в чьих произведениях – совершенно автономный, по своим законам существующий мир, часто страшный от бедственного и безнадежного положения его жильцов. Эти писатели создают так называемую женскую прозу.

Примерно половина объема повести «Внуки Черубины» Русины Волковой (Нева, № 5) посвящена биографическим подробностям известных литераторов Серебряного века – Николая Гумилева, Анны Ахматовой и, как следует из названия повести, Черубины де Габриак. Но изучать биографии персонажей на основе этой повести не следует, потому что она, совершенно в духе Серебряного века, насквозь пронизана мистификациями. Впрочем, основное в характере действующих лиц, а также в сути конфликта между Гумилевым и Дмитриевой-Габриак, автором написано верно. Вторая сюжетная линия повести – это «Школа обольщения» для девушек из хороших семей. Хоть и написаны эти главы с большим юмором, но нынешним девушкам стоит, пожалуй, прочесть их повнимательнее и кое-что взять на вооружение. Это уже даже без всяких мистификаций. Замечательное дамское чтение в лучшем смысле этого слова.

В повести ереванской писательницы Гоар Маркосян-Каспер «Электра выходит замуж» (Нева, № 9) оживает мир античности, получает новое дыхание один из традиционных сюжетов древнегреческой трагедии. Используя жениха, Электра мстит матери Клитемнестре за убийство отца Агамемнона, и в этой ситуации каждый ее участник предстает не тем, кем казался на первый взгляд.

Электра сильная, смелая женщина, унаследовавшая от отца все, что связано с честью, долгом, достоинством, отвагой, гордостью, а от матери – красоту, дерзость, ум, злопамятность, упрямство. Она готова отомстить за отца, даже убив родную мать, на что не способен Орест – брат Электры. Найдется ли мужчина, достойный такой женщины, способный укротить вулкан в ее душе, растопить лед в ее сердце, воин сильный, бесстрашный, которому позволит войти в свое одинокое царство дочь Агамемнона? Произведение, написанное прозой, соединяет в себе высокий стиль стихотворных строк Гомера, трагедий эпохи классицизма и бытовую лексику, просторечие. Соединяются также сюжеты, связанные с понятиями долга, чести, кровной мести, с сюжетами, где раскрывается психологиия человека, говорится о трусости, боязни «запачкать руки», показном величии.

Десятистраничный рассказ Дениса Гуцко «Витенька» (Дружба народов, № 11) лишь по форме малый прозаический жанр, по событийной насыщенности – почти роман. На десяти страницах за несколько ночных часов героиня переживает трагедию. Но настанет утро, миллионы служащих поспешат на рабочие места, и Марина снова будет в форме для важных переговоров, как будто ничего не произошло, не было никакого Витеньки…

В повести Марии Лосевой «Цыганские сны» («Знамя», № 4) автор признается, что любит воображать себя цыганкой. Ну а далее делится результатами этой игры. Широко и страстно живущая героиня Лосевой, рассказчица-цыганка, бесхитростно повествует о самых ярких страницах своей жизни. Она ищет клад с таинственным названием «бешь», который оказывается всего лишь старой октябрятской звездочкой; спасается от буйного брата-алкоголика при невольной помощи грабителей, забравшихся в квартиру соседки; опекает собаку и знакомится с влиятельной дамой из «новых русских»; вступает в романического свойства отношения с коллегами в больнице, где работает медсестрой.

Повесть Виктории Лебедевой «В ролях» (Октябрь, № 12) – история современной «душечки», которую ведет по жизни зыбкая мечта о красивой жизни. То, что произошло с героиней, первой красавицей маленького сибирского городка Выезжий Лог, вроде бы для читателя вовсе не ново: обличительное повествование о том, что происходит, когда человека губят нынешние социальные представления о благе. Любочка идет по жизни легко, особенно не задумываясь о последствиях. Времена менялись, но она этого не замечала. Но обличительный тон повести смягчен впечатлением непосредственности, которой автор наделил этот образ.

В повести Анны Русских «Мужская логика, или Белая Ворона на сайте знакомств» (Нева, № 8) показана еще одна женская судьба. Если не везет, так уж не везет везде и во всем. Родилась рыжей, но при этом является не яркой женщиной, как это обычно бывает, а серой мышкой. С родителями было тяжело жить, в институте недолюбливали однокурсники, не везло на личном фронте, неудачно вышла замуж, бросила институт, «проглядела» сына, себя запустила, со всех сторон злые взгляды и языки. Решила искать счастье на сайте знакомств. Сначала все было не то, потом появился Филипп, в которого влюбилась. Но он ее не любил и предал. «Спасибо тебе, Интернет, спасибо, сайт знакомств. Ты открыл мне неведомую ране, бездонную, призрачную вселенную, загадочно-манящую, увлекательно-блистательную, но лживую, как мираж, а также откровенно грязную. Помог научиться ценить свой собственный мир, не похожий ни на чей другой. Открыл глаза на то, что мужчины тебя уважают только тогда, когда ты живешь по их логике: абсурдной, нелепой и подчас жестокой».

Дмитрий Долинин предложил вниманию читателей повесть «Иллюзион» (Нева, № 5). В повести две сюжетные линии – производственная и личная. В производственной с большим знанием дела повествуется о кинематографическом процессе, и это неудивительно, ведь автор – профессиональный кинооператор. Отсюда и столь глубокое знание предмета. Да и личная линия написана неплохо, включая и физиологически подробное, но не вполне достоверное описание чисто женских проблем.

Как всегда актуальна тема любви.

Повесть «Безмолвная жизнь со старым ботинком» Ульяны Гамаюн (Новый мир, № 9) – это повесть-воспоминание о детстве в маленьком южном городке у моря. Главное здесь место и состояние души. Безмятежное созерцание, невозможное под северным небом.

Действие происходит в маленьком приморском провинциальном пыльном городке. Спокойную скучную жизнь нарушает приезд в городок странной троицы: двух художников и умирающей от туберкулеза красавицы. Эти герои образуют классический любовный треугольник: он любит ее, она живет с другим, который изменяет ей с местной красоткой. Героиня в отчаянии бежит к морю, а сострадают ей три других персонажа – местные мальчишки, которые, влюбившись в нее, становятся романтическими и утонченными. Яростный порыв ветра уносит шляпу героини в море, мальчишки кидаются за шляпой, и двое из них тонут. Есть еще, правда, небольшой эпилог, в котором коротенько описывается дальнейшая судьба оставшихся в живых персонажей. Несомненным плюсом повести является ее прекрасный язык – легкий для восприятия, очень красивый и несколько даже несовременный.

Известный питерский писатель-фантаст Андрей Столяров выступил в новом амплуа – на читательский суд им представлена повесть о любви «Свете тихий» (Нева, № 7). История отношений уже немолодых мужчины и женщины, в жизни которых не всё так гладко, как хотелось бы, но у которых было самое главное – любовь. Журнальный вариант повести состоит из множества диалогов, в которых герои рассуждают о жизни, о любви, о вере и о Боге: «Полторы тысячи лет назад в одном из греческих монастырей начали петь гимн, названный «Свете тихий». Это благодарность богу за то, что он дал прожить еще один день. Так, вообрази, уже тысячу пятьсот лет и поют. И если б не пели, то мир, вероятно, был бы другим». И далее: «...каждый сам выбирает, на чьей он стороне: там, где поют «Свете тихий», или там, где ошалело, как в стаде, ревут тысячи голосов». Главный герой, осуждая выбор «ошалело ревущих», в итоге сам перешёл на их сторону, предпочтя любви деньги, известность, устроенный быт.

Своему объемистому роману «Кругами рая» (Звезда, № 1, 2) петербургский прозаик Николай Крыщук дает подзаголовок «роман-кино», чем информирует читателя, что написанное произведение в рамки обычного романа не укладывается. Сюжет таков: два взрослых человека – отец, профессор филологии, и сын, журналист, – любят одну женщину, до поры до времени об этом не догадываясь. Вообще оба они – из породы беспрерывно влюбляющихся, их жизнь – калейдоскоп встреч, разочарований, бурных романов и расставаний. Правда, в этом семейном марафоне сын явно вырывается вперед: он изрядно запутался в своих прошлых и нынешних привязанностях и даже резонно предполагает, что милая 13-летняя девочка, его добрая знакомая, ничего не знающая о своем отце, – его собственная дочь. Так это или не так, не знает, похоже, никто, включая и мать означенного ребенка.

«Наш современник» (№ 7/8) публикует роман рязанца Бориса Шишаева «Время любви». Известный в области кардиохирург Велешев теряет сначала мать, а потом жену. После первого потрясения он возвращается в родное село, после второго – обретает новую любовь, которая, однако, доставляет немало волнений.

Еще одно произведение о любви – Юрия Оноприенко под названием «Несбыточный роман» (Наш современник, № 9). Каждый мечтает о любви, о человеке, который всегда будет рядом несмотря ни на что, который с тобой является «ягодкой даже не одного поля, а одного корешка». Но прежде чем эта мечта сбудется, может пройти немало времени, совершено много ошибок. Но главное – верить, ждать, бороться за свою любовь… Любовный треугольник: актриса, певица, поэт – все чистые, сильные личности. В романе вообще не будет негодяев и бед (болезней да автокатастроф). Главная беда и одновременно недостижимое счастье – любовь.

Главный герой рассказа Владимира Курманаева «Самоубийца» (Нева, № 8) вспоминает историю своей любви и записывает ее. Но у него это выходит с трудом, ведь он практически мертв. Герой убил свою любовь, убил любовь в себе. А он сосредотачивал ее в своем пространстве и времени, поэтому «любовь» и «жизнь» для него понятия синонимичные. «Она любила меня и ждала чего-то. Но ведь и я ее любил. Мы были сама любовь. И этого было мало. Нужна была какая-то внутренняя деятельность любви. Она предавалась ей редко, но всякий раз с необычайной легкостью. Я же постоянно был в этой деятельности, пребывал только в ней. И не мог двинуться с места. Любовь наша являлась спонтанно, иногда. Мы вдруг становились одно целое. И смотрели друг на друга или на что-нибудь третье. А потом вновь появлялся холод, сугробы, и я начинал что-то такое искать в себе, что, я знал, во мне было, и находил, и опять продолжал искать. Я находил по частям, собирал осколки. А в ней это уже было».

Об ушедшей безвозвратно любви пишет в рассказе «В полдневный жар» (Нева, № 10) Надежда Горлова. Когда-то мальчик Рустам был беззаветно влюблен в девочку Аллу. Алла давала ему понять, что между ними ничего не будет, и Рустам трогательно принимал это. Шли годы, менялась жизнь. Герои выросли и разошлись в разные стороны. Рустаму удалось сохранить свою любовь; Алла вышла замуж, но быстро разочаровалась в своем замужестве. А вскоре погиб Рустам. И выяснилось, что та любовь, которую в детстве ребята воспринимали как нечто несерьезное, и была тем единственным, ради чего стоило жить. Рассказ Горловой написан от лица младшей сестры Аллы, которая сама любила Рустама, но скрывала это ради чужого счастья. Хрупкий мир неопытных подростков здесь резко контрастирует с циничным миром взрослых. До чего же отличаются друг от друга эти миры, хотя их и населяют одни и те же люди!

Повесть Леонида Зорина «Габриэлла» (Знамя, № 11) пронизана горькими нотками. Советский писатель Безродов приезжает в Прагу в гости к своему переводчику. Он знакомится с его женой, красавицей Габриэллой. Угасшая, как ему казалось, жажда жизни вспыхивает в нем с новой силой. Но лишь на короткий миг. Овладев роковой женщиной, он возвращается на родину. А вскоре в Прагу въезжают советские танки. Безродов осознает, что, хочет он того или нет, но он является частью той силы, которая сметает на своем пути любые попытки сделаться свободным. Проходит без малого четверть века. Писатель становится свидетелем другого события – свержения памятника Дзержинскому. Но теперь он уже ни во что не верит. Ему кажется, что он был счастлив лишь тогда – в пражской гостинице, оставшись наедине с прекрасной женщиной. Безродов понимает, что политика не должна вторгаться в личную жизнь и в искусство. Но от прошлого невозможно откреститься; вот почему мучительные угрызения совести сопровождают его и дальше.

Повесть Олеси Николаевой «Касьян» (Знамя, № 1) написана в ироничном ключе. Юмор здесь в отличие от предыдущего произведения исключительно добрый. Главный герой Андрей Витте (потомок графа Сергея Юльевича Витте) безуспешно ищет свою вторую половинку. Сам он не без оснований считает себя аристократом и интеллигентом. Но с женщинами Андрею категорически не везет. То и дело на горизонте возникает очередная красавица, но в итоге она почему-то оказывается или аферисткой, или умалишенной. А самый смешной эпизод повести посвящен встрече с замужней дамой, которая приняла героя за врача, хотя он всего-навсего пришел к ней чинить батарею парового отопления. Разнообразные приключения Андрея Витте и составляют сюжетный костяк небольшой повести Николаевой. Повесть написано легко и прочитывается на одном дыхании.

Повесть Елены Тахо-Годи «Друг бесценный» (Звезда, № 1) – это своеобразный психологический этюд на извечную тему любви-нелюбви. Поименованный друг бесценный, которого героиня и любить особо не любит, и оттолкнуть не отталкивает, – атлетический красавец и бонвиван, давным-давно женатый и этого не скрывающий. Да и она, в свою очередь, не таит, что не испытывает к нему того чувства, когда мечтаешь о ребенке от любимого мужчины и умираешь от тоски и страсти. Да нет, ей вообще ничего как будто бы от своего «друга бесценного» и не надо, хотя чисто по-человечески она к нему, конечно, привязана; а тут еще со всех сторон жужжат сочувственные голоса: дескать, судьба не сложилась, женское счастье не задалось... Мучительные размышления обо всем этом переплетаются у героини с религиозными поисками – тоже, увы, тщетными... Автор тонко и психологически достоверно излагает драму существа неординарного, глубокого, очень искреннего и оттого страдающего.

Пьеса-сказка Анны Батуриной «Ванькина шабашка» (Урал, № 1) посвящена теме весьма насущной. Поскольку это все же сказка, добро здесь, как и положено, побеждает зло. А сюжет таков: на очень жадного и богатого человека не разгибая спины трудятся дружные строители (судя по именам, выходцы из Средней Азии и с Кавказа). Случается так, что один из них влюбляется в хозяйскую дочь. Девушка отвечает ему взаимностью. Ну а дальше все происходит так, как и должно быть в сказке (с поправкой на нашу действительность).

Филолог Владимир Андреев предложил вниманию читателей повесть «Здравствуйте, доктор!» (Звезда, № 6). Автор рассказывает историю двух друзей – Егора и Димы. Рассказывает довольно подробно, с экскурсами в детство и попытками психоанализа. У обоих были свои проблемы, как в детстве, так и в юности, но годам к сорока Дмитрий смог разбогатеть, а Егор – нет. Дмитрий дважды женился и разводился, а Егор был женат однажды, хоть и не сказать, что счастливо. Именно неурядицы с женой побуждают его писать письмо доктору-психоаналитику. Впрочем, письмо тоже остается недописанным и становится лишь поводом вспомнить детство, как свое, так и жены. Постепенно, размышляя обо всех житейских мелочах и сопоставляя различные факты, Егор догадывается, что жена ему изменяет, но не хочет верить этому до последнего, то есть до того момента, пока сам не застает вполне недвусмысленную ситуацию. Изменяет! И с кем? С другом Дмитрием! И – ничего. Попереживал немного да и улетел за границу по приглашению на работу. Но не долетел, поскольку самолет разбился. А жена его с другом зажили счастливой, наверное, жизнью. Вот такой немудрящий сюжет. Собственно, ни о чем. Сложилось такое впечатление, что героя своего Андреев убил потому, что уж не знал, как повесть закончить.

Из наиболее заметного в прозе сезона – маленькая повесть Леонида Зорина «Юдифь» (Знамя, № 1). Герой повести – агент советской разведки, профессиональный шпион-убийца. Он влюбляется в женщину еврейской национальности. Она отвечает ему взаимностью, но роман в условиях эпохи перерастает в болезненную страсть – урывками, клочками. Героиня стойко выдерживает все испытания, не изменяя себе, а вот герой, по сути, проживает какую-то чужую жизнь, продав себя целиком государственной службе.

В прозе года особый интерес представляют произведения, в которых авторы обращаются к фантастике и мистике.

Роман Павла Крусанова «Мертвый язык» (Октябрь, № 6) начинается с шествия голых людей по улице Марата. Организовал это безобразие не первой молодости бунтарь Рома по прозвищу Тарарам (прозвище вполне соответствовало его образу жизни). Но это только начало. Бунт против так называемого бублимира (мира, похожего на дырку от бублика) только начинался. Тарараму нужно было обзавестись единомышленниками. Их он нашел быстро – двух симпатичных девушек-студенток и молодого парня Егора. Вот тут-то и начались самые настоящие приключения и бесконечные рассуждения о смысле жизни. В Музее-квартире Достоевского друзья нашли нечто, что позволило им по очереди пройти своеобразный обряд очищения. После этого их чувства значительно обострились. А закончилось все очень неожиданно.

В рассказе Аллы Боссарт «Проводник» (Октябрь, № 6) представлена замысловатая история о пьющей Зинке, прежде балерине, и ее дочке Юле, которая приобрела чудесную способность общаться с животными, рыбами и птицами. Зинка пропадает в Москве, Юля на Урале, но игрой сюжетных возможностей они соединяются, хотя Юле приходится для этого обернуться совой. Душевная история со сказочным финалом.

Под конец года, в 11-12-м номерах «Москвы» вышла в свет антиутопия на тему будущего России. Это роман Сергея Смирнова «Дао Дзе Дун».

Действие романа происходит в недалёком будущем – в 2020-м году. Закончен кризис, и наступила эпоха Равновесия. Преступность побеждена, создана образцовая инфраструктура, изменился климат, практически преодолена смертность. На Земле остается всего два центра, откуда происходит «инвестирование Всего, Что Заслуживает Инвестирования».

Тем не менее сначала это будущее кажется весьма неприглядным. Массовая китаизация нашей жизни (ходовая валюта в стране – юэн), перемещение центра деловой жизни с Запада на Восток – в Шанхай, разделение людей на чёткие несоприкасающиеся касты (креаторов, т.е. людей творческих, и аутов, т.е. обслуживающий персонал), полное засилье рекламы и подчинение ей же, жизнь ради продвижения новых продуктов и постоянное приобретение их, корпоративные войны с погружением проигравших в длительные криопаузы.

Но постепенно оказывается, что на самом деле всё не совсем так. Оказывается, что ауты, обслуживающий персонал креаторов, на самом деле не совсем обслуживающий персонал. Постепенно открываются все новые грани будущего. Далее автор вводит читателя в мир аутсорсеров. Затем оказывается, что и это еще не высший уровень существующей жизни. Есть еще и третий, закрытый мир так называемых больных нейролепрой, который на деле оказывается прибежищем богатейших людей, истинных теневых правителей мира, среди которых оказываются Владимир Алипкович, Билл Гейтс, Глеб Деританин, Дауд Кердашев, Роман Фриксельберг и т.д. Эти олигархи управляют денежными потоками вообще без телодвижений, а только силой мысли.

Но и на этом не исчерпываются тайны будущего в представлении Смирнова. Герой романа вынужден отправиться на Луну в поисках веры, чтобы изменить этот и без того вроде бы почти идеальный мир. Все это звучит абсурдно, но нас самом деле, читая роман, постепенно понимаешь правильность действий героев. Оказывается, что без веры не хватает в жизни чего-то очень важного.

Страхов не долетел до Луны, но на Земле остался его сын, который, возможно, завершит дело отца, как принято было говорить в романах времен соцреализма.

Что касается формы, языка и стиля романа, то поначалу персонажи романа кажутся какими-то неодушевленными, но постепенно, по мере продвижения сюжета они как бы обрастают плотью, обретают характеры, начинают размышлять как обычные люди, скучать, тосковать, даже любить.

Главный герой сказочной повести Андрея Степанова «Звездный Бобо» (Нева, № 3) – демон шестой категории, мелкий шайтан Бобоназаров. Он работает на рынке, так как с небес его выгнали. Кроме того, он влюблен в дочь своего начальника, более могущественного демона, – красавицу Лейлу. Красавица поставила маленькому Бобо условие: если он принесет ей Ешкина-кота, она полюбит шайтана. И Бобо отправляется на поиски. Сказка Степанова незамысловата, рассчитана скорее на взрослых, чем на детей, хотя детям от нее никакого вреда не будет. Здесь затрагиваются проблемы экологии, религии, национальной нетерпимости и политики. Но сказка остается сказкой, и за всеми проблемами, поднятыми неравнодушным автором, можно увидеть историю о борьбе добра со злом, в которой добро непременно победит. Написана повесть увлекательно и не без юмора.

В один прекрасный день домашний кот Василий, проживающий в доме на бульваре Карбышева, поймал странного зверька. Хозяйка сразу определила, что это не что иное, как карбыш (существует, оказывается, такая порода). А на Песчаной улице вдруг с неба на людей посыпался песок. На Масловке по мостовой потекло подсолнечное масло. И в это же время на шоссе Энтузиастов появились энтузиасты со своими лозунгами. Таков зачин одного из трех рассказов Галины Корниловой (Знамя, № 4). Другие два ему не уступают. Так, в рассказе «Смерть чиновника» некий чиновник не пожелал мириться с тем, что он умер. Чтобы случайно не улететь на небо, он надел ботинки с металлом в подошве и спокойно отправился на важную экономическую конференцию, где ему предстояло читать доклад. Вот только вышла из всего этого сущая чепуха...

В повести Геннадия Вексина «Собиратель фактов» (Нева, № 3) случайная находка перевернула жизнь холостого, поджарого, подвижного, лёгкого на подъём героя под лаконичной аббревиатурой Ю. Б. В Карельских лесах, в старых остатках времён финской войны он нашёл обруч, который, если его надеть на голову полностью, менял панораму зрения. Перед глазами Ю. Б. возник трёхмерный цветной образ мира. Ни герой, ни читатели не понимают до конца предназначения этого предмета. Повествование принимает загадочный характер. Ю. Б. старается не связывать ни с кем свою жизнь, ревниво дорожит свободой. Его очаровательная подруга любит его, но он только пользуется этим и лишь принимает её преданность. И неожиданно для себя теряет её.

Параллельно автор рассказывает историю трёх финских юношей и девушки, которая произошла 70 лет назад. Среди этой четвёрки есть двое возлюбленных – Матти и Энни. Именно Матти подарили этот всевидящий обруч, открывающий новые возможности. Автор рассказывает о последних днях владельца обруча. Всевидящий обруч также даёт беспредельное зрение, но не приносит гарантии счастья, не спасает от смерти, не ограждает от одиночества.

В 7-8-м номерах «Москвы» опубликован роман-антиутопия Александра Самоварова «Организованный хаос». Роман, соответственно жанру, переносит читателя на несколько десятков лет вперед. Человечество сделало огромный скачок вперед в области медицины. Люди живут теперь лет до 200, практически не болея. Открыты новые неиссякаемые источники энергии. Практически выполнено одно из условий коммунизма – деньги ликвидированы, товары и продукты распределяются по потребностям. Появилась новая формация людей, обладающих сверхъестественными способностями. Началась кампания по благоустройству вселенной. Все люди были разделены по категориям и отправились на вечное поселение каждый в свой округ: наркоманы, алкоголики, интеллигенты, коммунисты, фашисты – для каждой «категории» населения свой округ со всеми удобствами. И вот на фоне такого мироустройства и разворачивается сюжет романа. Журналист-алкоголик Иван и его подруга, дочь сенатора Алиса, путешествуют по округам с какой-то им самим поначалу не ясной целью (позже эта цель объясняется довольно просто). Постепенно им становится понятно, что в этом мире что-то не так, а роман приобретает черты памфлета. Очень остро и зло описан президент и его окружение. В уста президента автор вложил философское осмысление политического устройства мира. Очень по-современному звучат и рассуждения о порядочности и подлости в политике. Ярко описан мятеж против президентской власти, особенно его заключительная часть, где и победители и побежденные все равно кормятся с одного стола, и кормятся вполне неплохо. Некоторые из умозаключений романа звучат очень актуально и очень невесело. Постепенно становится понятен и главный смысл романа, главные вопросы, мучающие его героев: «Что такое свобода, в чем смысл жизни человека, человечества, что такое счастье?». На некоторые из этих вопросов автор устами своих героев пытается дать ответы. Это что касается счастья. Со свободой получилось сложнее. В эпилоге романа героям предоставлена полная свобода в буквальном смысле: их высаживают в малонаселенной части земли, практически на необитаемом острове. Казалось бы – куда свободнее? Живи и радуйся! Но тут оказалось, что свобода подразумевает не только лежание на диване, но и добывание пищи насущной, а это оказалось одному из героев не под силу, да и желания у него не было. Что ни говори, в алкогольном округе жить было куда проще. Но постепенно все утрясается, и герои становятся родоначальниками нового племени – племени свободных людей. На этом роман заканчивается, хотя можно догадаться, что впереди народ ждут еще немало неожиданностей, испытаний и разочарований.

В романе Андруса Кивирякха «Ноябрь, или Гуменщик» (Дружба народов, № 8) барское поместье и окрестности населяют люди и всякая нечисть, причем присутствие сверхъестественного для крестьян вполне естественно – накрыть стол для покойников в День поминовения усопших, поболтать с домовым, обернуться волком так же нормально, как причаститься воскресным днем в церкви. Одно другому не противоречит, наоборот – это непременные составляющие народной жизни. Местные крестьяне ленивы, хитроваты и вороваты. Тащат у друг друга и барона, дурят Старого Нечистого и его подчиненных, сами порой остаются в дураках. Забавно, а иногда и очень смешно. Но и смех здесь гоголевский, то есть сквозь слезы – фантасмагорическая пелена скрывает нешуточное: любят, умирают, страдают герои «Ноября…» по-настоящему, всерьез.

В прозе этого года представлены интересные дневниково-очерковые повествования.

Андрей Василевский предложил вниманию читателей пьесу «Виталий» (Новый мир, № 12), написанную по мотивам дневника советского писателя Виталия Василевского всего для двух действующих лиц, и собственно действия в ней нет вообще. Смысл заключается в читке на два голоса дневников писателя. Сами дневники (за 1935-1941 годы) довольно интересны: в них множество рассуждений о писательском труде, воспоминаний о современниках и собратьях по перу.

Эссе Игоря Волгина «Сага о Достоевских» (Октябрь, № 1) продолжает начатую в № 11 за 2006 год «Сагу о Достоевских» – детальное, насыщенное историческими наблюдениями и подтверждающими их фактами повествование о роде Достоевских. Начало публикации было приурочено к 500-летию рода Достоевских, ведущих свою историю с 1506 года, и 185-летию со дня рождения писателя. «Сага о Достоевских» станет частью готовящегося под редакцией Игоря Волгина дополненного и уточненного переиздания «Хроники рода Достоевских» М. В. Волоцкого (1933). Часть, вышедшая в свет в 2009 году, посвящена семье Федора Михайловича и Анны Григорьевны Достоевских. Знакомство, счастливый брак, беспрецедентный случай в истории литературы и его смысл для обоих супругов – в центре внимания автора. В заключительной части – история детей Достоевских.

Повесть «Сударь кот» Сергея Дурылина (Москва, № 2, 3) пронизана биографическими мотивами. Литератор вспоминает детство, давно ушедший мир купеческой Москвы, в котором все было, как кажется с высоты прожитых лет, светло и радостно.

Последний в этом году номер «Москвы» порадовал рассказом сибиряка Василия Аксенова (тезка известного писателя В. Аксенова, автора романов «Московская сага», «Остров Крым») «Золотой век». Рассказ настолько велик по объему, да и по содержанию, что вполне мог бы называться повестью. Автор с большой теплотой и явно ощущающейся ностальгией пишет о своем детстве в сибирской деревне, вспоминает милые мелочи из детства, которые порой цепляются за нашу память прочнее, чем иные значимые события. Детство – это и есть «золотой век» каждого из нас, который не вернуть.

Очередные фрагменты новой книги Владимира Новикова «Блок», которая готовится к изданию в серии ЖЗЛ, опубликованы в Новом мире», № 4 (другие фрагменты публикации – «Новый мир» № 2 за 2008 год и в № 4 за 2009 год). Книга обещает быть очень интересной, поскольку замечательно в ней все: время – начало века, литературная обстановка – Серебряный век, наконец, сама личность героя – Александр Блок – загадочный, печальный, с усталыми глазами, рано умерший красавец, не обретший счастья в личной жизни, поэт, пишущий трагические стихи о любви и смерти… Книга хороша тем, что автор ее не зацикливается на какой-либо одной стороне жизни поэта – личной или творческой. Одинаково подробно и интересно пишет он обо всем. И, несмотря на подробности, личная жизнь Блока описана весьма целомудренно и бережно. Автор не берет на себя роли судьи, например, когда описывает любовный треугольник Блок – Менделеева – Волохова. Интересны также и страницы, посвященные взаимоотношениям Блока и Ксении Садовской, Блока и Любови Дельмас.

Но, конечно, главное в книге – это рассуждения о поэтическом творчестве.

В «Новом мире» №7-8 опубликованы главы из книги Захара Прилепина «Леонид Леонов. Игра его была огромна». Очень интересно описано детство писателя, его происхождение, его корни. А главы о 30-х годах читаются просто на одном дыхании, как захватывающий детектив. Писатель Леонов, ныне практически забытый, предстает совсем в новом свете. Бывший белогвардеец, не уехавший из страны после революции, а ставший видным советским писателем, он вовсе не был апологетом Советской власти и в своих романах и пьесах как бы обращался к высшему руководству страны, писал своеобразные зашифрованные послания к Сталину, рискуя быть расшифрованным и наказанным. Зачем он это делал? Не мог молчать? Ему нравилось играть со смертью? Ведь если бы выплыло на всеобщее обозрение его белогвардейское прошлое, то вряд ли он дожил бы до седин.

Своим героям Леонов зачастую дарил факты своей биографии (как делают, собственно, многие писатели), а себе присвоил биографию вымышленную.

Видно, что Прилепин любит своего героя, однако он не идеализирует Леонова. Писатель Леонов жил по законам своего времени, участвовал в писательской жизни страны, порой не самым лучшим образом (впрочем, из нашего времени судить легко), подписывал «расстрельные» письма, которые означали неизбежную скорую гибель кого-нибудь из товарищей по перу. Но были ли у него варианты? Ведь его собственная писательская судьба не отличалась гладкостью и ровностью. Его то хвалили, то запрещали, а в 30-е годы это могло окончиться чем угодно, вплоть до ареста и расстрела.

n