Geum.ru

В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. С. Петербург, Типография М. М. Стасюлевича, 1910 г. Лекции

Вид материалаЛекции
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   55
*(38). В том же 1648 г. посадских требовалось прислать по 1 из города, а в 1616 г. пермскому воеводе предписывалось прислать трех посадских. Но мы не знаем, была ли эта цифра общею для всех городов, или относилась только к Перми Великой. Относительно числа городовых стрельцов, пушкарей и других разрядов низших служилых людей не имеем указаний.

Приведенные цифры не относятся к городу Москве, представительство которого всегда определялось особо. "Царствующий град Москва" пользовался совершенно особым положением в Московском государстве как по числу населения, так и по экономическому его значению. Если Новгород посылал столько же представителей, сколько пять других городов, то Москва, в состав населения которой входило большое число чинов, по всей вероятности, посылала еще более. В 1648 г., когда большие города приглашались прислать по 2 дворянина, Москва должна была выставить по 2 человека из стольников, стряпчих, дворян и жильцов, итого 8 представителей на 2 городовых. По отношению к посадским эта разница еще больше. Все города должны были прислать по одному выборному; Москва же должна была дать: 3-х гостей, по 2 человека из гостиной и суконной сотни и по одному из каждой черной сотни и каждого посада. Посадов и черных сотен в Москве этого времени нам известно не менее 13; таким образом, на одного посадского городового Москва должна была выбрать по крайней мере 20 человек. Это свидетельство должно пополнить известием от 1642 г. Насобор этого года государь велел призвать выборных из многолюдных чинов числом от 7 до 20 человек, из малолюдных от 2 до 6. Разные чины московских служилых людей, сравнительно с городовыми, были, конечно, многолюдные. По этому рассчету число представителей стольников, стряпчих, дворян, жильцов и др. московских чинов легко могло простираться до 50 человек и даже более.

Самые выборы происходили в следующем порядке. Предписание о выборах делалось от имени государя на имя местного городского начальника: воеводы или губного старосты. По получении предписания ему предписывалось собрать всяких чинов людей в церковь, прочитать царскую грамоту и затем велит им произвести выборы по чинам, т.е. каждый чин должен выбрать представителей из своей среды*(39). Принадлежностью к чину решался вопрос как активного, так и пассивного избирательного права: все, входящие в состав чина, - и избиратели, и избираемые*(40). Правительство брало на себя только определение нравственных качеств избираемых, которое и делалось, обыкновенно, в призывных царских грамотах и притом соответственно цели призвания. Это должны быть "добрые и разумные люди, с которыми можно было бы поговорить" (Рум. соб. III, 11З), или "добрые и смышленые, которым государевы и земские дела за обычай" (А. Э. IV, 2б); они должны "уметь рассказать обиды, насильства и разорение, и чем Московскому государству полниться, и ратных людей жаловать, и умели бы устроить Московское государство, чтобы пришли все в достоинство" (А. Э. III, 105), состоявшихся выборах составлялся особый список (протокол), который подписывался всеми избирателями (А. Э. III, 105 и IV, 27) и присылался в Москву в Посольский приказ (Рум. соб. III 113), куда должны были явиться и сами представители (А. Э. III, 77)1 а иногда в Разряд. Выборные, отправляясь в Москву, должны были взять с собою "запасы" (А. Э. IV, 27), пo всей вероятности все нужное для их продовольствия. На кого падали издержки этих запасов, не имеем указаний; вероятно, они раскладывались на всех избирателей, как повинность*(41).

С подобными же порядками относительно определения числапредставителей и подробностей выборов встречаемся и на Западе. Это и понятно. Там, как и у нас, начало представительства своим возникновением обязано личному действию государей, а потому, естественно, число представителей и порядок их избрания зависел первоначально также от усмотрения государя. Даже в Англии до 1406 г. короне принадлежало неограниченное право определять как округ избирателей, так и свойства представителей. Следствием этого было то, что не только представители в разное время призывались в разном числе, но дзже самое право прислать представителя то предоставлялось известному городу или графству, то нег (Сох. 81 сл.)Согласно со всем строем средневекового государства, представительство Франции и Англии было также сословное; в Англии графства присылали рыцарей, города-горожан; во Франции духовенство, дворяне и третье сословие выбирали каждое отдельно и из своей среды. Обыкновенное число представителей также близко подходит к нашему: в Англии графства присылали по 2 выборных, города от 1 до 2; во Франции каждое сословие по з на избирательный округ. Предписание о производстве выборов посылалось на имя местного представителя власти, в Англии на имя шерифа, во Франции - на имя балльи. В этих предписаниях обозначаются, обыкновенно, и нравственные свойства избирателей. В Англии требуется, чтобы это были умные и даже самые умные люди; во Франции - люди доброй нравственности и опытные в делах.

Такова практика наших соборов относительно их состава и порядка созвания выборных людей. Вт, заключение нам остается сказать еще несколько слов по поводу числа, в каком выборные люди являлись на соборные заседания. По отношению к этому вопросу встречаемся в следующим фактом: выборные люди являлись не только в меньшем числе против приглашения, но иногда даже в большем. Первое явление весьма обыкновенно и известно не одному Московскому государству. Но если и в настоящее время, при всех удобствах сообщения и жизни в столичных городах, слышны жалобы на не всегда ревностное исполнение депутатами своих обязанностей, то тем менее должны мы удивляться указанному факту в древнее время, когда переезды соединялись с затруднениями, нам вовсе неизвестными. Самым полным по своему составу был собор 1648 г. В нем приняли участие 73 города, прислав 143-х дворян, и 77 посадов (не считая московских), прислав 83-х посадских, а с московскими торговыми людьми всех представителей третьего сословия было 98 человек. Но и при этом сравнительно полном составе не все города воспользовались предоставленным им правом. Некоторые вовсе не прислали, и в этом числе встречаемся с такими значительными городами, как Кострома и Серпухов, которые не дали дворян, и Нижний-Новгород и Рязань, которые не дали посадских; другие хотя и прислали, но в меньшем числе, чем могли. К этой последней категории относятся, между прочим, Псков, Владимир и Нижний-Новгороде, которые прислали по одному дворянину, когда должны были прислать по два*(42). В призывной царской грамоте в Пермь Великую от 1616 г. до нас дошли даже жалобы правительства на неприсылку выборных людей: Послана к вам наша грамота наперед сего, пишет в Пермь Михаил Федорович, а велено вам прислать к нам, к Москве, для нашего великого и земского дела на совете пермичь посадских лучших и средних трех человек, добрых и разумных и постоятельных людей, тотчас не мешкая ни часу. И вы тех выборных людей к нам и по ся места не присылывали*(43).

В западных государствах, Англии и Франции, можно было бы ожидать более ревностного отношения представителей к предоставленным им правам, как по сравнительно меньшему пространству этих государств, так и по высшему уровню культурного развития их жителей. Но и там трата времени, трудности и издержка переездов, а частию, конечно, и близорукое предпочтение своих личных дел делу общественному, давали себя чувствовать. Даже в Англии многие города и местечки прямо отказывались посылать депутатов, не желая брать на себя издержки, соединенные с их избранием. Неявка депутатов происходила в таких размерах, что правительство. нашло даже нужным установить штраф за неявку. К этому присоединялись еще злоупотребления щерифов: они самовольно задерживали королевские предписания о выборах и не доставляли их в те города и графства, куда они были адресованы.

Любопытное указание на присылку депутатов в большем числе, чем было предписано, находим в актах собора 1648 года. Данные этого собора, относительно которого нам известно и число приглашенных, и число явившихся, особенно любопытны в следующих двух отношениях: они подтверждают выше высказанную мысль о том, что московское правительство не придавало никакого значения числу представителей; кроме того они дают ключ и к разъяснению некоторых цифр наших избирательных соборов. Ha собор 1648 г. большие города должны были прислать по два дворянина, малые - по одному, новгородские пятины были приравнены к малым. А между тем, пять городов прислали по три дворянина и в их числе гор. Тихвин, возникший не ранее XVI века и едва ли успевший к 1648 году сравняться с большими городами. Новгород, вместо пяти, прислал 7 дворян, a некоторые другие города вышли и еще далее из размеров, предписанных правительством: Мценск прислал пять дворян, Рязань - восемь. To же делают и посадские: московская конюшенная слобода прислала трех выборных, вместо одного. Но все эти лишние представители допускаются к участию в соборном деянии и наравне с другими скрепляют Уложение своею подписью. Этим же равнодушием Московского государства к числу надо объяснять и то обстоятельство, что сравнительно ничтожные города, как напр., Алатырь, Арзамас, Ливны, Атамар и другие подобные, прислали по два дворянина, что приглашались сделать только большие города. По всей вероятности, вопрос о том - скольких послать: одного, двух или восемь, решался наличностью охотников поехать в Москву. Если их было много, выбирали более, чем требовало правительство; если их было мало, посылали одного, хотя город был и большой. В виду приведенных соображений нам становится понятной цифра московских стольников, стряпчих и дворян, явившихся в числе 112 человек на избирательный собор 1613 г. Избиратели приглашались произвести выборы для этого собора из лучших людей "по сколько пригоже". Если из Рязани в 1648 году поехали в Москву 8 выборных вместо двух, можно ли удивляться. что среди московских служилых людей, которые и без того всегда находились в Москве, или сравнительно не в дальнем от нее расстоянии, оказалось 112 охотников быть на соборе, и притом по такому важному поводу, как избрание государя? Этим же объясняется и крайнее преобладание московских служилых людей на избирательном соборе 1598 г. касается последнего избирательного собора 1682 г., то он состоялся в древней форме веча города Москвы. Царь Федор Алексеевич скончался 27 апреля, в 12 часу дня, и в тот же день состоялось избрание ему преемника. На это избрание могли быть призваны и, конечно, без всякого выбора только московские чины да те из городовых, которые случайно были в Москве. Тем не менее, избрание Петра Алексеевича называется "избранием всего Московского государства"*(44).

На этой второй ступени исторического развития участия народа в государственных делах, собрания представителей, как у нас, так и в Западной Европе, созывались не периодически, в определенные законом сроки, a всякий раз по особому усмотрению государя и всего чаще в минуты кризиса, когда обыкновенные средства управления оказывались недостаточными. У нас с наиболee живой соборной деятельностью встречаемся в царствование Михаила Федоровича, в эпоху, непосредственно последовавшую за смутным временем, когда восстановление внутреннего порядка, глубоко потрясенного самозванцами, и борьба с иноземцами, еще занимавшими многие части русской территории, требовали напряжения всех сил государства. По имеющимся у нас данным, число общих соборов с 1549 по 1658 г. (год созвания последнего собора от всех чинов) простирается до 17. Между отдельными царствованиями они распределяются следующим образом: при Иване Грозном - 2, при Василии Шуйском - 1; при Михаиле Федоровиче - 10, при Алексее Михайловиче - 4. При Феодоре Алексеевиче было созвано 2, но не всенародных. Кроме того, мы имеем еще 6 избирательных соборов и один, определивший низложение Шуйского*(45).

Как право созвания исключительно принадлежало государям, так от их же усмотрения зависело и определение поводов, по которым они находили нужным вступить в совещание с выборными людьми. Такт. у нас, так и на Западе Самые поводы также общи у нас ст. западными государствами. Всего чаще созываются представители с целью получить от них денежное вспоможение для пополнения истощенной казны. В связи с необходимостью денежных пожертвований им предлагаются и вопросы о мире и войне. Наконец, они созываются и для обсуждения мер относительно устроения земли вообще; сюда относятся и законодательные вопросы. В этом последнем отношении особенно любопытны призывные грамоты 1619, 1648, 1681 и 1682 годов. По призывным грамотам 1619 г., выборные люди созывались "устроить Московское государство", еще не поправившееся от последствий смутного времени. Собор 1648 г. был созван для того, чтобы "государевы и земские дела утвердить и на мере поставить, чтобы Московского государства всяких чинов людям, от большого и до меньшего чину, суд и расправа была во всяких делах всем ровна". Собор торговых людей 1681 г. должен был рассуждать о средствах уравнения податей и служб тяглых людей. Наконец, собору служилых людей 1683 г. был предложен вопрос о лучшем устроений рати. Но выборные люди не ограничивались ответом на предложенные им государем вопросы. Они обращались в почтительной, по понятиям того времени, форме челобития и с самостоятельными заявлениями о своих нуждах. Собор 1621 г. был созван по поводу войны с Польшей. Служилые люди воспользовались этим случаем, чтобы просить государя "разобрать службу", т.е. произвести поверку служилых людей, чтобы из былых от службы не было. Несколько просьб и жалоб на злоупотребления разных органов местного и центрального управления было высказано на соборе 1642 г. Чины собора 1648 г. также подавали государю свои челобитныя. С таким же обычаем встречаемся и в западных государствах. В Англии представители обращаются к королям с петициями. Относительно Франции мы знаем, что обращения выборных к королям в форме жалоб (doleances) делались ими с преклонением колен. При какой обстановке подавались наши челобитные, из актов соборов не видно.

Переходя к порядку заседаний, прежде всего надо заметить, что как у нас, так и в Западной Европе, эпоха возникновения представительства совпадает с эпохой образования сословий. По закону солидарности единовременно существующих явление сословность должна была отразиться и на представительстве. Как мы уже видели, выборы были исключительно сословные; та же сословность проникла и в самые палаты заседаний и определила их порядок, хотя и не в одинаковой мере у нас и на Западе.

Практика наших соборов относительно порядка заседаний не выработалась в одну определенную форму и была очень разнообразна. Смотря по намерениям правительства заседания наших чинов получали то тот, то другой вид. С некоторым единообразием встречаемся мы только в порядке открытия соборов. Заседания наших соборов, как и западно-европейских, открывались, обыкновенно, самими государями. Все члены собора, без различия чинов, сходились для этой цели в одну палату*(46). Открытие совершалось речью, в которой излагались поводы собрания и вопросы, подлежащие его решению. Речь эта нередко произносилась самим государем, а иногда читалась в его присутствии особо для того назначенным лицом. Отступление от этого порядка представляют соборы 1648 и 1681 г.: члены их выслушали государеву речь порознь и только высшие в присутствии самого государя.

Что касается самого хода совещаний, то в западных государствах каждое сословие обсуждало предложенный вопрос отдельно. Первоначальный порядок заседаний является, таким образом, в формe трех отдельных палат: палаты духовенства, дворянства и третьего сословия. В Англии в состав палаты дворян одинаково входили как большие бароны, призываемые лично, так и мелкие рыцари, выбранные от графств. Это разделение прежде всего условливалось особенностями образования сословий в Западной Европе. Члены третьего сословия, только что освободившиеся из-под неограниченной власти феодальных господ, не могли, конечно, заявлять притязаний на места рядом с своими недавними повелителями. Затем оно поддерживалось тем обстоятельством, что сословному различию лиц соответствовало различие собственности и, следовательно, повинностей. Благодаря этому последнему различию, третье сословие не могло принимать участия в обложении дворян, так как предметы обложения были другие, и наоборот. Таким образом, вопрос о денежном вспоможении, один из наиболее частых поводов к собранию представителей, не мог решаться всеми вместе, а непременно требовал разделения. Так как каждое сословие, входившее в состав парламента, говорило только за себя, то иногда для решения вопросов, касавшихся известного сословия, короли ограничивались созванием представителей одного этого сословия. Даже в Англии встречаемся с совещаниями королей то с представителями только торговых людей, если вопрос касался только их интересов, то с представителями одних рыцарей, если дело шло об интересах дворян. Неудобства этого порядка, состоявшие в том, что за сословиями почти не было видно государства, несомненны, но при том направлении, которое приняла средневековая история, они были неизбежны. В Англии это разделение на три палаты начинает выходить из практики только около половины XIV века, когда члены высшего духовенства сливаются с великими баронами в одну палату лордов, а рыцари, выбранные от графств, вместе с представителями городов составляют одну палату общин. Это изменение, положившее начало вошедшей ныне во всеобщее употребление системе двух палат, вызвано тем фактом. что мелкие рыцари, по общественному своему положению, были гораздо ближе к представителям городов, чем к большим баронам. Но изменение это совершилось не разом: прежде чем слиться в одно целое с выборными городов, мелкие рыцари заседали иногда отдельно и от них, и от баронов. Во Франции раздробление на три палаты удержалось до первой революции.

В Московском государстве образование сословий шло иным путем, чем в Западной Европе. Посадские люди никогда не были в зависимости от дворян, а потому у нас не могло представляться невозможным, с точки зрения сословных приличий, соединение всех членов собора для совокупного ответа на речь государя. Что некоторые соборы действительно отвечали на вопросы государя без всякого разделения, это надо вывести из встречающегося в некоторых соборных протоколах приглашения чинам ответить на предложенный вопрос "порознь". Если ответ порознь надо было именно предписать, то, конечно, когда этого предписания не было, чины отвечали без разделения. Этот вывод находит себе и прямое подтверждение в официальных описаниях некоторых соборных совещаний. В соборном протоколе 1618 г. по изложении царской речи читаем; "И государю царю великому князю Михаилу Феодоровичу говорили на соборе митрополиты, архиепископы и бояре... и всяких чинов люди Московского государства, что они" и пр. Или в соборном протоколе 1621 г. также после речи государя читаем: "И митрополиты, и архиепископы, и бояре... и торговые и всяких чинов люди Московского государства били челом на соборе государю" и проч.

Но из того, что ответ давался всеми вместе, еще не следует, что он выработан был без разделения на сословия. Хотя образование сословий совершалось у наст, при иных условиях, чем на Западе, тем не менее и у нас возникли весьма важные сословные различия, который отразились на всем быте населения. Кроме того, высшие чины духовенства и служилых людей, постоянных советников, государя, и по положению своему в обществе стояли неизмеримо выше не только посадских, но и дворян. На соборе 1642 г. дворяне некоторых городов так выражаются о боярах: бояре наши вечные господа и промышленники. В виду этих различий трудно допустить, чтобы дворяне и посадские, хотя они были и в одной палати, стояли, смешавшись с боярами и епископами, и таким образом договаривались об общем ответе. По всей вероятности, чины собора занимали места по сословиям, и сперва члены каждого сословия переговаривались между собой, а потом уже одно сословие, как целое, сносилось с другими; при этом, надо думать, мнение высших чинов имело преобладающее значение. Но если вопрос касался только интересов отдельного сословия, то и у наст. необходимо допустить исключительно сословный ответ и по тем же причинам, как в Западной Европе. В рассматриваемое время у нас тоже сословному различию лиц соответствовало различие собственности и повинностей. Дворяне несли обще обязательную военную службу, посадские - тяглую, повинности духовенства, в свою очередь, отличались от повинностей дворян и посадских. Поэтому, все вопросы о денежном, например, вспоможении и у нас должны были решаться каждым сословием порознь. Подтверждение этому выводу находим в царских грамотах, писанных на основании соборных определений. из которых мы знаем, что дворяне, посадские и духовенство облагались иногда различно: посадские, например, дают пятую деньгу с промыслов, духовенство свои келейные и домовые деньги, дворянство обязывается дать - кто что может, по особой росписи, в которой каждый дворянин обозначал, что он может дать. Если общий ответ о войне, денежном вспоможении и пр. дается всеми вместе, то частности о способах участия в трудах войны обсуждались каждым сословием отдельно. Образчик этому находим в протоколе собора 1622 г. После вышеприведенного общего ответа, в протоколе находим указание на ответы по сословиям: духовенство вызывается молиться Богу о покорении под ноги государя всякого врага и супостата, служилые люди - биться с врагами, не щадя голов своих, посадские - дать денег.

Различие повинностей сделало, таким образом, и у нас необходимым обсуждение вопроса о способах вспоможения правительству каждым сословием особо. Но этим не ограничивается сходство наших порядков с западными. Различное общественное положение духовных властей и высших чинов служилых людей, по степени приближения их к государю, и у нас, подобно Англии, проявилось в том, что иногда бояре, окольничие и думные люди вместе с духовными властями составляют одно заседание*(47), а выборные дворяне и посадские свое особое. Пример этому дает собор 1648 г. Из официального протокола этого собора видно, что заседания его, продолжавшиеся более трех месяцев (начались 5 октября 1648 г., кончились в январе 1649 г.), происходили в двух разных палатах: в одной находились государь, духовные власти, бояре, окольничие и думные люди; в другой, в ответной палате, собирались все выборные люди, как дворяне, так и посадские. Но хотя все выборные люди и находились в одной палате, они не составляли, однако, одного целого: челобитные, которые они подавали государю в течение этого собора, писались особо от дворян, особо от посадских, хотя по содержанию в некоторых пунктах они и были одинаковы (А. Э. IV, 32).

Сословность, определившая порядки наших соборных заседаний, проявилась еще с большею резкостью вт. том, что для обсуждения вопросов, исключительно касавшихся только одного сословия, созывались и у нас, как в Англии, только представители этого сословия. Указания на такие неполные соборы встречаем в царствование Михаила Феодоровича, Алексея Михайловича и Феодора Алексеевича. Хотя по вышеприведенному мнению Михаила Феодоровича на предложение английского посла, Джона Мерика, нельзя было отвечать без совета всего государства, но в действительности ответ был дан только по совещанию с торговыми людьми. Это объясняется сословной разрозненностью Московского государства: и на общем соборе, если бы он был созван по этому поводу, мнение о торговых делах могли дать только посадские люди, так как они преимущественно занимались делом торговли. Как и на общих соборах торговые люди отказывались подавать мнение о военных вопросах, ссылаясь на то, что они люди неслужилые и службы не знают, так могли бы и дворяне, призванные судить о торговом вопросе, отказаться подать свое мнение, ссылаясь на то, что они неторговые люди и торговых дел не знают. Подобно Михаилу Феодоровичу, и Феодор Алексеевич для решения вопроса о средствах уравнения податей и служб тяглых людей созывает только представителей посадов, а для решения вопроса о лучшем устройстве военной службы - только представителей служилых чинов, дворян, стольников и пр. Этот последний собор любопытен в том отношении, что он так же, как и собор 1648 г., состоялся в форме двух палат. Одну составляли выборные люди служилых чинов, собравшиеся 24 ноября (или несколько дней позднее); повод к собранию был им объявлен особо назначенными боярами, которым поручено было руководить и совещаниями выборных. Другую палату составили: духовенство, бояре, окольничие и думные люди, заседание которых открылось 12 января в присутствии самого государя и месяца два позднее собрания выборных людей, когда эти последние пришли уже к решению предложенного им вопроса. Но как на соборе 1648 г. дворяне и посадские не составляли одного целого, так и на соборе 1682 г. духовные власти и члены государевой думы не сливаются в одно: хотя речь государя они слушают и вместе, но ответ на нее дают порознь.

От описанных соборных порядков, которые определялись сословностью Московского государства и в существе сходны с западно-европейскими, надо отличать порядки тех соборов, чинам которых прямо предписывалось отвечать на речь государя"порознь". Такие предписания мы имеем для соборов 1566, 1642 и 1653 гг., на которых обсуждались сложнейшие вопросы внешней политики: на первом - продолжать ли ливонскую войну или согласиться на мир, предложенный польским королем; на втором - принять ли от донских казаков взятый ими у турок Азов; на третьем - принять ли Малороссию в подданство и начинать ли войну с Польшею? В виду особой трудности этих вопросов, правительство обращалось к чинам не с целью придти к соборному их решению, а только для того, чтобы узнать их мнения, оставляя за собой самостоятельное решение вопроса. Судя по дошедшим до нас ответим, подача мнений порознь могла идти даже далее деления на чины. He только каждый чин мог дать свой ответ, но и каждый выборный, думающий несогласно с другими, мог подать свое особое мнение. Это было совершенно согласно и с намерениями правительства, которое хотело только узнать отдельные мнения. В акте собора 1653 года встречаем такое выражение: а "стольники и стряпчие и дворяне московские... допрашиваны ж по чинам, порознь". Подача мнений происходила, таким образом, в форме допроса, причем, конечно, не могло быть обойдено ни одно разноречие. В случаях приглашения отвечать порознь, ответы давались, обыкновенно, письменно. Для этой цели к чинам назначались особые дьяки, на которых, вероятно, и лежала письменная редакция ответа.

Факт постановления приговоров соборами не может подлежать никакому сомнению. В царской грамоте от 1615 г. читаем: "По нашему указу и всей земли приговору велено со всех городов сбирати деньги"; или в царской грамоте от 1616 г.: "А с вас, с Максима и с Никиты и с Андрея и с Петра (Строгановых), власти и всех городов выборные люди приговорили взять 40 т. рублев"; или в царской грамоте 1634 г.: (И в прошлом 1635 г. пo государеву указу и с соборного уложения сбирано на жалованье ратных людей..."; или в царской грамоте от 1637 г.: "И мы, великий государь, приговорили на соборе... стояти со всеми ратными людьми... Но, признавая факт соборных постановлений, необходимо сделать оговорку, с целью ввести его в должные границы. Coборные приговоры являются плодом заседаний не всякого собора; чины некоторых соборов, не приходя ни к какому общему решению, ограничивались одной подачей мнений. Это различие соборов, решающих и только подающих мнения, зависело от намерений правительства. Если государь хотел только осветить свое решение мнениями чинов, их мнения собирались в форме допроса отдельных чинов и даже лиц, как на соборе 1642 г.; если, наоборот, государю нужно было решение собора, совещания получали форму, соответственно этой цели: ответы давались или всеми чинами совокупно или отдельными сословиями, смотря по характеру вопроса, как на соборах 1621, 1648 и 1683 гг.

Из приведенных только что мест царских грамот видно, что существенным элементом решения является участие в нем воли самого государя: "Мы, великий государь, приговорили на соборе...; по нашему указу и всей земли приговору"... Отсюда, нет государевой воли, соглашающейся с приговором всей земли, нет и соборного приговора. Но как возникает, самый приговор земли? Отбирались ли голоса, и если отбирались, то каким порядком? Если оказывалось разногласие, то какое число голосов принималось за решение всей земли? Наши памятники не содержат ни малейшего указания на возможность разделения голосов и на решение каким-либо большинством. Надо думать, что решение было всегда единогласное, что оно являлось плодом соглашения всех. Это мнение подтверждается практикою избирательных соборов, которая в этом случае не могла представлять исключения из общих обычаев. В акте избрания Бориса Федоровича говорится, что он был избран единогласно. Михаил Федорович избран единомысленно, т.е. тоже единогласно, ибо в случае разделения голосов избрание не могло быть названо единомысленным. Само собой разумеется, что это единогласие получалось не сразу; ему предшествовали споры и разногласие. Из акта избрания Михаила Федоровича знает, что, прежде чем пришли к единомыслию, "всякие люди говорили с великим шумом и плачем". Относительно избрания царя, по смерти Федора Алексеевича, духовенством и членами думы решено было, чтобы "тому избранию быть общим согласием всех чинов Московского государства людей". Самое избрание названо также единогласным. Наконец, и в других случаях Московское государство не знало решения большинством. Выборы губных старост и целовальников производились тоже единогласно: избиратели приглашались выбрать их "свестяся все за один". В этом же смысле соглашения всех надо понимать и выражение, употребленное в акте собора 1682 г. Отменяя местничество, Федор Алексеевич говорит, что он делает это "общим советом всех", т.е. выборные служилые люди, духовенство и члены государевой думы высказались в пользу отмены местничества без вся кого разногласия.

Если дела решались без разделения голосов, то понятно, никакого счета голосов и не было. Вопрос обсуждался до тех пор, пока не приходили к какому-либо соглашению, и затем это соглашение, как совет всех, подносили на усмотрение государя. Поднесение это совершалось также в почтительной форме челобитья. На соборе 1621 г., на речь царя, в которой он изложил "неправды и крестопреступления искони вечного врага Московскому государству польского и литовского Жигимонта короля", члены собора "били челом государю, чтобы он за святые божии церкви и за свою государскую честь и за свое государство против недруга своего стоял крепко". Подобно тому, в 1682 г. выборные служилые люди, которым был предложен вопрос о лучшем устройстве военной службы, бьет челом, чтобы служба была без мест. За челобитьем чинов собора, если государь принимал это челобитье, следует соборный приговор, соборное уложение или приговор государя на соборе

Краткий, но полный перечень существенных моментов всего соборного производства сохранили нам протоколы соборов, 1618 и 1682 г. Собор 1618 г. открывается речью государя, в которой, изложив повод созвания выборных приближение к Москве польского королевича Владислава), он объявляет им, что, призвав на помощь московских чудотворцев, обещался в Москве в осаде сидеть и с литовскими людьми биться. Затем государь обращается с следующим увещанием к чинам: "И вы бы, митрополиты, архиепископы, бояре, окольничие, стольники, дворяне и всяких чинов люди за православную веру, за государя и за себя в осаде сидели и против польских и литовских людей стояли крепко и с ними бились". На это чины собора отвечают, что они "все единодушно дали обет Богу за православную христианскую веру и за него, государя, стоять и с польскими и литовскими людьми битися до смерти, не щадя голов своих". За этим ответом следует соборный приговор: "И приговорил государь со властьми, с бояры и со всяких чинов людьми Московского государства: быти на Москве в осаде боярам, окольничим и думным людям"... Тем же порядком шло и решение вопроса о лучшем устройстве военной службы. Вопрос этот сперва был предложен выборным от служилых людей. Такт. как он не мог быть решен немедленно, да и не нуждался в таком спешном решении, выборным предоставлено было время обсудить его и об ответе их приказано было доложить государю. Как скоро выборные чины сошлись на одном ответе и вошли к государю с ответственным челобитьем, государь передал это челобитье духовным властям и членам своей думы. По принятии его теми и другими последовала отмена местничества "со общего совета".

Последствия решения состояли в исполнении соборного приговора. Для этой цели писались особые царские грамоты со ссылкой на соборное определение. Особенно любопытны две царские грамоты в Галич и Новгород от 1619 г., указывающие на весьма широкую деятельность соборов, направленную к устроению земли, в чем так нуждалось Московское государство после разгрома смутного времени. Этими царскими грамотами, составленными на основании соборного приговора, предписывалось: 1) во все города, которые не были разорены, послать писцов; а которые города были разорены, в те послать дозорщиков добрых, приведя их к крестному целованию и дав им полные наказы, чтобы они писали и дозирали правду, без посулов; 2) посадских людей украйних городов, которые живут на Москве и по другим городам, сыскивая, отсылать в те города, где они жили преж сего, и льготы им дать, смотря по разорению; 3) посадским людям, которые заложились за епископов, бояр и всяких чинов людей, быть по-прежнему, где были наперед сего; а на тех людях, за кем они жили, сыскав, доправить всякие подати за прежние годы; 4) на сильных людях, во всяких обидах сыскать боярам таким-то; 5) во всех городах сыскать и выписать, сколько должно поступать денежных и хлебных запасов по окладу; что в приходе, что в расходе, и что в доимке осталось, и что от разоренья запустело; 6) что каких сел и деревень роздано в поместья и в вотчины, и что с них было каких доходов; 7) что по окладу осталось всяких доходов денежных и хлебных и на какие расходы те доходы указаны, и что за расходом останется; наконец, 8) из всех городов для ведомости и устроения прислать к Москве выборных людей, добрых и разумных, которые умели бы рассказать обиды и насильства и разорения и устроить Московское государство