Е. Н. Чернозёмова

Вид материала

Документы

Содержание Круглый стол

Подобный материал:

• Навчальна програма факультативу для учнів 10-11 класів Зерцало юності, 494.29kb.
• Навчальна програма факультативу для учнів 10-11 класів Зерцало юності, 493.97kb.
• Е. Н. Черноземова, 10927.02kb.
• Редакционная коллегия: академик раен, кандидат исторических наук Л. В. Шапошникова,, 5346.62kb.
• Черноземова Е. Н. История английской литературы: Планы. Разработки. Материалы. Задания., 2910.66kb.

КРУГЛЫЙ СТОЛ


Л.В.Шапошникова, Генеральный директор Центра­Музея имени Н.К.Рериха:

Я хочу сказать несколько слов, и эти слова будут выражать мое личное мнение, которое бывает далеко не совершенным. Поэтому я предлагаю вам вести себя смелее и возражать, если что­то не понравится.

Сегодняшняя конференция некоторым образом отличается от предыдущих своим более широким охватом в докладах проблемы, вынесенной для обсуждения. Я хочу сказать, что эта конференция прошла успешно и, с моей точки зрения, был совершен всеми нами еще один шаг вперед. Докладов на этой конференции было больше, чем на предыдущих, потому что и сама тема привлекла многих и то, что к рериховским идеям и наследию подходит большее количество людей – и ученых, и художников, и духовных дея­телей, и многих других – все это сыграло свою роль.

Было прочитано большое число докладов, и я, по крайней мере, прослушала их с большим интересом. Мне очень понравилось, что эти доклады содержали новые подходы к решению проблемы, и в результате, если брать общий итог конференции, проблема Центрально­Азиатской экспедиции Рериха была рассмотрена со многих сторон, что было сделано впервые. Поэтому, с моей точки зрения, конференция имеет историческое значение в исследовании рериховского движения; и 2008 год, несмотря на то, что он високосный, все­таки нам принес интересные открытия и находки.

Конечно, единого мнения у нас нет. Прослушав доклады, а на этот раз мне удалось прослушать почти все, скажу, что они принесли нам разные мнения. Я считаю, что это нормально, потому что, если бы мы все одинаково мыслили, творческого процесса не получилось бы. Надеюсь, что творческий процесс, изначально отличавший конференцию, продолжится и на Круглом столе.

Сначала я хотела бы остановиться на том, что мне не понравилось: были сделаны некоторые попытки механического соединения Живой Этики с современной наукой. Это неправильно по сути своей, поскольку Живая Этика несет в себе новую систему познания – ту систему познания, которая лежит в основе космического мышления. Что касается науки, то теперь достаточно много ученых, которые понимают и принимают идеи Рерихов и заинтересованы теми деяниями, которые они совершали в течение своей жизни. И это очень хороший признак.

Был еще момент, когда один из докладчиков употребил выражение «культура самосознания». Я не поняла, что это такое. И если у докладчика есть возможность, я хотела бы, чтобы он мне это разъяснил. «Культура самосознания» почему-то была объявлена главным моментом в деятельности Центрально­Азиатской экспедиции. Но в Центрально­Азиатской экспедиции главным было то, о чем многие подробно и правильно говорили, определяя ее задачи.

Я не могу сказать, что были слабые доклады. В большинстве они качественные, хорошо научно подготовленные. Лишь один-два – менее содержательные. И такое соотношение радует.

Хочу еще обратить ваше внимание на следующее. Когда говорили о концепции Рериха, которая прошла через всю экспедицию и была связана с идеями Живой Этики, при осмыслении, что же, в конце концов, с эволюционной точки зрения привнесли Рерихи на этом этапе, мы упустили энергетическое мировоззрение – я говорю «мы», потому что я тоже об этом подробно не говорила. То мировоззрение, на котором, как сказал Рерих, основывается Живая Этика. Потому что весь Космос составлен из различных энергий, и эти космические силы, которые действуют и на Земле, вступают в энергетический обмен и в конечном счете дают нам основу для дальнейшего расширения сознания.

И, оценивая значение Центрально­Азиатской экспедиции Рериха с точки зрения ее энергетики, конечно, следует сказать о так называемой закладке магнитов. В некоторых докладах прозвучало, что это структура, которую «можно пощупать». Это было косвенно выражено, и я увидела, что этот процесс не всегда правильно понимают. На самом деле эта структура пространственная, энергетическая, которая создает свое поле. И не только культурное поле – она создает и социальное поле, поле бытия для следующего вида человечества, с учетом тех особенностей, которые принесет с собой этот вид. Вот это правильный подход, и его тоже надо, помоему, знать. Эта энергетика и является главной, первичной, для всего, что несет человек в себе и, конечно, для его сознания. Для того, чтобы происходил какой­то процесс, связанный с нашим бытием, с какой­либо областью нашего творчества, высшая космическая материя дает импульс для создания нужной энергетики. И именно Рерихи оказались вестниками этой материи, вернее, космической эволюции. На маршруте экспедиции они заложили структуру магнита, которая, как сказано в Живой Этике, призвана трансформировать идеи пространства, то есть самого Космоса, в действие. Действие может быть любого рода – это зависит от тех, кто его осуществляет.

Одно замечание. Некоторые докладчики пытались нас убедить в том, что Рерихи повысили свой уровень сознания, идя по маршруту Центрально­Азиатской экспедиции, проходя через все трудности, которые им пришлось преодолевать. Я бы не сказала так. Потому что Вестник космической эволюции уже приходит с достаточным уровнем сознания, чтобы заниматься теми поручениями и той миссией, которая носит космический характер. И это совершенно точно. Другое дело, энергетику Елены Ивановны повышали для того, чтобы эта пространственная структура несла очень мощный заряд. Почему? Закладка магнитов проходила во всей истории человечества и по­разному. Но в ХХ веке процесс закладки был на крайне мощных энергиях – через посредство осколка метеорита, огненных центров Елены Ивановны и удивительных картин, написанных по ее видениям на маршруте Н.К.Рерихом. Таким образом, все, что там происходило, формировало энергетический накал тех пространств, которые будут участвовать в дальнейшем развитии космической эволюции. Вот то, что я бы хотела еще раз вам повторить.

Поскольку у нас были разные мнения, я думаю, что мы их сегодня выслушаем, примем, если нужно, участие в возможной дискуссии. Это было бы хорошо, потому что в прошлом году то, что произошло, произвело на меня не лучшее впечатление, поскольку выступающие выслушали друг друга и разошлись. Я надеюсь, что сегодня это не произойдет, поскольку тема коснулась многих в отличие от темы прошлой конференции, которая была потруднее. Конечно, восприятие сегодняшней темы, понимание этой темы в первую очередь зависит от уровня сознания человека, от уровня понимания философии космической реальности, которая лежит в основании Центрально­Азиатской экспедиции и всех деяний рериховской семьи.

Вот то, что я хотела сказать. На этом я заканчиваю вводное слово и готова предоставить микрофон первому выступающему.


Е.П.Маточкин, кандидат искусствоведения, г.Новосибирск:

Мне бы хотелось развить те идеи, которые заявила Людмила Васильевна в докладе на конференции, на основании тех материалов, с которыми я вас ознакомил сегодня. Осмыслить приведенные мною факты я попытаюсь с позиций метаистории и энергетического мировоззрения.

Николай Константинович очень много внимания уделял каменному веку – и в картинах, и в литературных произведениях. Везде, где бы он ни путешествовал, он зарисовывал петроглифы и пришел к выводу, что они такие же и в Сибири, и в Скандинавии, и в Синьцзяне. Везде его поражала общность, как он писал, общечеловеческих чувствований. К сожалению, в 1926 году на Алтае, в Уймонской долине ему не пришлось видеть рисунки, поэтому чисто алтайских петроглифов на картинах у него нет. Но вот в последние годы выяснилось, что в этом районе они действительно существуют. Я хотел обратить внимание на то, как эти рисунки создавались, для чего, и что с ними связано. Этот феномен, кстати, дошел и до наших дней. Например, заслуженный художник России И.И.Ортонулов сотрудничал с великим человеком – с Алексеем Григорьевичем Калкиным, который наговаривал ему сюжеты картин. Одна из них судьбоносного значения, о том, чтобы Высшие Силы помогли Алтаю в наше тяжелое время. И точно так же раньше создавались петроглифы на скалах. Они, конечно, создавались не только и не столько как самовыражение художника. Это был отпечаток родового сознания, сакральное действо, изображения на скалах носили ритуальный характер. И община, племя своей энергетикой пытались оживить эти образы, чтобы они внедрились в пространство, к высшим божествам, и с их помощью воплотились в жизнь. Эта практика существовала тысячелетия, она существует и сейчас. Я почему вам показывал и древние, и современные рисунки? Потому что и сейчас существуют природные храмы на Алтае, где рядом с искусством неолита или ранней бронзы соседствуют рисунки, которые создаются буквально в наши дни. В прошлом году я там был, и этих рисунков не было, а в этом году они появились. То есть процесс общения с пространственными энергиями до сих пор на Алтае существует. И это делается не напрасно: люди ждут и так или иначе получают соответствующий ответ.

Русский космизм многое привнес в понимание этих процессов. Например, Флоренский сказал, что существует пневмато­сфера – сфера вещества, проработанная духом. Так вот, можно сказать, что на Алтае эта сфера вещества, проработанная духом, очень обширна, просто огромна. Здесь множество скал с петроглифами, твердой материи, которая несет на себе эти намоленные рисунки. Когда вы входите в церковь, вы, конечно, ощущаете, что этим иконам люди поклонялись несколько веков, и ощущаете душевный трепет. А когда вы видите рисунки и подходите к ним... Особенно когда я первый раз подхожу к новооткрытым рисункам, которым несколько тысяч лет, которые также намолены, в которых отложилась человеческая энергетика, это производит на меня колоссальное впечатление. Конечно, если соответственно настроишься.

Так вот, повторяю, что на Алтае сфера вещества, проработанная духом, существует. Видимо, потому, что это край пока еще девственной природы. Не Западная Европа, задымленная трубами и оскверненная современной цивилизацией, это еще действительно девственный край, в котором еще жив культ гор, где самым главным нравственным императивом считается – прийти с чистыми мыслями. И эти чистые мысли, обращенные к боже­ству, – замечательное наследие язычества, и оно до сих пор присутствует на Алтае.

Сфера вещества, проработанная духом, проявляется там и сейчас. На Алтае раньше, чем у всех тридцати коренных народов Сибири зародилось современное профессиональное изобразительное искусство – в лице Г.И.Чорос-Гуркина, который учился одновременно с Н.К.Рерихом. И первые их произведения были, между прочим, очень похожи – и по цветовой гамме, и по некоторым образам.

И сейчас этот процесс одухотворения вещества на Алтае продолжается. Надо полагать, что те художественные, энергетические идеи, которые закладывались в течение тысячелетий, продолжают существовать. Николай Константинович отмечал, что «среди изображений этих по технике можно различить целый ряд наслоений, от древних до новейших, доказывающих внутреннее существование какого-то культа». То есть он тоже отмечал, что процесс этот идет в течение тысячелетий. И в настоящее время также присутствует эта перекличка древности и современности. И каждый исследователь, сталкиваясь с этим, задает себе многие вопросы. Меня, например, часто интересовало, как может быть прослежена преемственность, если традиция шаманистической резьбы была прервана, а в современных изваяниях она снова налицо. Если считать, что она передается только визуальным путем, то это ничего не объясняет. А если считать, что есть некая сфера вещества, сфера энергетики, которая присутствует в данном месте, тогда все становится на свои места: художник чувствует воздействие высших сфер и его вдохновляют эти образы. Можно сказать, это архетипические образы, которые сформировались в определенной среде в определенное время. И А.Г.Калкин подчеркивал, что обращение к архетипическим образам приливает чистую энергию. И все это, конечно, связано с Центрально­Азиатской экспедицией Николая Константиновича. И его работа на Алтае, может быть, и не осознается нами во всей глубине, но все его мысли, которые он высказал по поводу Алтая, до сих пор будоражат воображение своей перспективой. А то обстоятельство, что он писал свои произведения на Алтае и внес в процессе творчества энергетический вклад в сферу вещества, проработанную духом, заложило мощный магнит для многих отраслей, как говорила Людмила Васильевна, и в социальных сферах, и в других. Это очень ощущают художники Алтая. Когда с ними беседуешь, видно, что они очень любят, уважают и ценят творчество Николая Константиновича, и каким-то путем – не в цитатах, не в стилистике – в их творчестве ощущается это влияние. И тот первый шаг, который Николай Константинович сделал в иллюстрировании монголо­тибетского эпоса – это, в общем­то, для народов Азии огромный художественный шаг. Потому что воплотить в изобразительном искусстве мифологическую картину, символику эпоса, устного эпоса, который существует в течение не одного века, – это огромная проблема. И надо было найти особые формы, чтобы адекватно воплотить героический эпос на плоскости в художественной форме на основе реалистического искусства. Реалистического, конечно, с учетом всех современных достижений и тех художественных идей, которым Николай Константинович следовал в течение всей своей жизни. Центрально­Азиатская экспедиция, которая была хотя и короткий срок на Алтае, сыграла огромную роль и заложила в энергетику чистого пространства духовной сферы над Алтаем некие магниты, влияние которых проявится впоследствии. О сфере вещества, проработанной духом, надо, конечно, мыслить в широком масштабе. Ведь квантовая механика нам открыла, что вещество надо понимать в аспекте дуализма. То есть, материю можно представлять не только как вещество, не только как, например, свет в качестве квантов, но и в качестве волн. И также любой предмет может быть представлен в волновом виде. Поэтому вещество, проработанное духом, возможно представить в виде вибраций. Конечно, не электромагнитных, а какой­то, скорее всего, другой природы, о которой писал Чижевский и осознать которую – дело будущего. Во всяком случае, у метаистории, у метанауки одним из объектов изучения, наверное, как раз и будет это вещество, проработанное духом. И в будущем эти наслоения, этот вклад экспедиции, конечно, раскроется и принесет планете и Алтаю, в частности, свои большие результаты.

Спасибо.


А.Г.Назаров, доктор биологических наук, академик РАЕН:

Уважаемые коллеги! Как и Людмила Васильевна, я прослушал все, за исключением двух, доклады, начиная с открытия выставки и заканчивая сегодняшними.

Я хочу поделиться своим мнением о прошедшей конференции. С моей точки зрения, это некий переломный этап в нашей коллективной работе, в нашем коллективном сознании, важнейший шаг по тому пути, на который мы вступили в 2003 году. Я имею в виду конференцию 2003 года, которая закончилась принятием совершенно ясного практического решения о необходимости организации в Международном Центре Рерихов науч­ной ветви – исследований по проблемам рериховедения. И вы знаете, что это решение полностью отвечает заветам Святослава Николаевича Рериха, которые передала нам Людмила Васильевна Шапошникова, – о том, чтобы в музее, создания которого он добивался, было бы, по крайней мере, две основных ветви: музейная и обязательно научная ветвь – она тогда отсутствовала. Итак, с 2003 года прошло 5 лет. На каком месте нашего пути мы находимся? Вы помните, сколько было за эти годы публикаций, а вот тема Центрально­Азиатской экспедиции хотя и затрагивалась, но не столь широко и не столь, может быть, глубоко. Но тут подо­спел юбилей экспедиции. 80 лет – серьезная дата... И мне кажется, что сегодняшняя конференция в значительной мере восполнила упомянутый пробел. Как научный работник, как профессор, как человек, работающий в Академии наук много лет, хочу сказать, что такого уровня доклады из региональных организаций я лично слышу впервые. Мы услышали ясные и хорошо подготовленные выступления ни по одному, ни по двум, ни по трем, а, как совершенно верно сказала Людмила Васильевна, по самому широкому кругу вопросов. Я не буду выделять ни одного – это было бы некорректно, но я хочу затронуть некоторые моменты, о которых просто необходимо сказать, и сказать именно сейчас.

Сегодня я обедал в трапезной Храма Христа Спасителя и встретил одного своего знакомого, священника. Я преподавал по приглашению ректора Иоанна Экономцева в православном Университете Святого Иоанна Богослова – три года заведовал кафедрой экологии человека. Я изнутри смог посмотреть, ощутить этот клир, хотя это был экологический факультет, он все­таки более «светский», чем другие... Хочу сказать, что стоило мне только написать статью о неправильном понимании дьяконом Кураевым представлений о ноосфере Вернадского, которые в его подаче были просто чудовищные, и опубликовать ее, и доложить на Рождественских чтениях – все. Конечно, можно было и дальше работать, но я понял, что вокруг меня возникло уже такое охлаждение! А что говорить о Рерихах?! Вы знаете про отношение к ним Русской Православной Церкви. Надо говорить прямо то, что есть. Кураев с его малограмотными и изуверскими взглядами далеко не одинок... Но вот вчера я услышал здесь доклад одной молодой женщины об образе Христа, который отражен на маршруте Центрально­Азиатской экспедиции в творчестве Николая Константиновича и Елены Ивановны, и скажу, что это безусловное достижение в рериховедении. Почему? Потому что такие исследования носят доказательный характер. Нравится кому-то, не нравится, но вот, пожалуйста, существуют такие­то картины, такие­то знаки; существуют свидетельства, что Исса или Христос, действительно, почти с огромной долей вероятности прошел обучение на Востоке. Это уже говорит о некоем глубоко научном подходе, с которым мы можем выступать и быть доказательными, чтобы нам поверили, чтобы нас воспринимали нормально. Пусть попробуют опровергнуть.

Что, мне кажется, мы должны сейчас сделать? Мне лично, как одному из руководителей и представителей нашего научного сообщества, ясно и понятно одно – эта конференция дала нам некоторые направления, по которым мы должны глубже, сильнее, лучше сосредоточить нашу научную деятельность. Понимаете? Нужно научную деятельность развивать. Потому что, если этого не будет, нас никто не будет принимать. И именно с этой целью Людмила Васильевна, а еще раньше Святослав Николаевич, говорили о необходимости научного звена, и Людмила Васильевна осуществила это. Я не буду говорить по каким – тут несколько направлений, но они обозначились. Еще в прошлом и позапрошлом году они не так были ясны, а сейчас прошло пять лет – это сжимание, спрессование времени, которое связано с быстротой поглощения информации, развитием общества в целом, наверное, сказалось и здесь. Вот пятилетний период, пожалуйста, – мы видим, безусловно, качественный шаг вперед, несмотря на различные колебания.

Далее я хочу сказать про идею, о которой мы говорили и не раз, – нам нужно ввести экспедицию Рериха, а вместе с ней и тот огромный пласт открытий и исследований на этом пути, в нормальное экспедиционно-географическое сообщество – наряду с другими экспедициями. И мы, заверяю вас, будем делать для этого все возможные усилия. Выступавший перед вами директор Института истории естествознания, заместитель председателя Географического общества Алексей Владимирович Постников предложил внести и мы вносим в Резолюцию пункт: обратиться к научным, издательским и другим причастным к этому делу организациям с призывом исправить вопиющую несправедливость. Как это так, ни в одном энциклопедическом словаре (я уж не говорю об учебниках), ни в одном серьезном издании среди крупнейших экспедиций вообще нет экспедиции Рериха?! Невероятно, но факт. Так быть не должно!

Далее. Мне кажется, что проблема рериховедения не может решаться только в Москве. Я для себя сделал такой вывод, послушав доклады. Она, по существу, обращена и к времени, и к пространству, и к людям. И наша конференция как раз показала, что очень много интересного, значительного идет из тех регионов, где, казалось бы, едва слышали о Рерихах. На самом деле там есть сильные, деятельные рериховские организации и прекрасные направления работы. Кроме того, мне лично кажется, что ввести экспедицию в ряд крупнейших, придать ей то значение, которого она давно заслуживает, – мало! Если мы не сделаем следующий шаг, о чем уже было сегодня сказано на конференции, а именно – не передадим смысл и значение экспедиции молодым поколениям, ребятам­подросткам и детям, мы не сдвинемся. Потому что пройдет еще несколько лет, и они уже станут взрослыми. И меня лично поразили и очень обрадовали сегодня выступления двух наших коллег из Санкт-Петербурга и из Москвы. Прекрасные выступления, которые дают нам возможность представить, что это не закрытая тема, что можно и нужно серьезно увлечь ею ребят. Какие интересные были сообщения, как интересно отзывается юношеское или детское сердце на трудные и увлекательные глубины экспедиционных исследований, на эту действительно вершину рериховского гения, и как они оценивают все это. Я рад и считаю, что мы должны работать в этом направлении и отразить эту проблему в нашей Резолюции.

И, наконец, последнее. Мне кажется, как любая крупная конференция, наша не может отрешиться и от серьезных общественных задач, которые стоят сейчас. Вы знаете – все в коммерции, все в деньгах, все пытаются купить, продать: природу, святые места... Уже не существует святого. Вчера мы смотрели здесь фильм об урочище Укок, ну это же просто немыслимо! Через объект всемирного наследия, который принят на охрану ЮНЕСКО, губя его, – официально, «законно», хотят проложить трубопровод в Китай. И я считаю, что мы правильно вчера приняли решение (единогласно!) и попросили записать в нашу Резолюцию, что мы должны обратиться к властям, поднять свой голос в его защиту – голос общественности, голос совести.

В заключение я скажу, когда мы встречались со Святославом Николаевичем у академика Александра Леонидовича Яншина, – четыре раза мне посчастливилось быть на этих встречах, а один раз разговаривать с Рерихом – у нас был разговор по экологии. (Я это хорошо помню, потому что у нас была при Яншине комиссия против переброски рек. Я был ее ученым секретарем, только что защитившимся молодым доктором наук.) Когда Святослав Николаевич узнал, что хотят затопить огромные пространства, вы знаете, он даже как­то растерялся, не поверил. Понимаете, он не поверил, что такое возможно.

И когда мы говорили о Чернобыле, это был 1986 год, у него была такая же реакция, только, может быть, еще более острая. Совесть великого гражданина России завещает нам не молчать, когда нужно сказать во весь голос.