Geum.ru

Мировая политика в условиях кризиса

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


Ближний и Средний Восток
Латинская Америка
Отношения с Россией
Сергей Вадимович Кортунов, профессор
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   35

Африка


Африка занимает весьма скромное место в геополитических построениях Вашингтона. Отмечается необходимость борьбы со СПИДом и малярией, увеличения ассигнований на эти цели. Х.Клинтон на примере Мали, осуществляющего электрификацию сельских районов за счет солнечной энергии, или Малави, развивающего энергостратегию на основе биотоплива, пытается выстроить будущую схему, когда вся Африка начнет продавать Западу кредиты на выброс газа. Для преодоления нищеты и коррупции предлагается расширять торговые отношения, содействовать интеграции в рамках Африканского Союза, к которому, впрочем, предъявляются претензии за бесхребетность по отношению к властям Судана и Зимбабве за грубейшие нарушения прав человека. Дарфур – наиболее острая на сегодняшний лень гуманитарная проблема Африки рассматривается под углом зрения неэффективности ООН, других международных организаций и коллективных действий вообще.

В Африке, несмотря на успех программы Дж. Буша-мл. по борьбе со СПИДом, не отработаны инструменты предотвращения насилия в Демократической Республике Конго, Судане, Зимбабве, отсталом, но взрывоопасном Роге Африке.

Создается впечатление, что США, ограничившись многомиллиардными вливаниями в гуманитарные акции, «перепоручают» ответственность за африканский континент ЕС, прежде всего в военной и политической сферах ответственности. Очевидно, что взамен потребуется большая вовлеченность европейских партнеров в наведении порядка на Большом Среднем Востоке, где эпицентр усилий явно смещается в Афганистан. Кроме того, это «перепоручение» включает в себя достаточно деликатную задачу противостояния Китаю, на протяжении десятилетий успешно внедрявшемуся в Африку и располагающему на сегодняшний день достаточно сильными позициями для конкурентной борьбы за источники сырья и рынки сбыта, в том числе востребованных на этом континенте современных вооружений.

Следует признать, что несмотря на периодические официальные визиты первых лиц ведущих мировых держав, включение африканской проблематики в повестку встреч «восьмерки», черный континент в условиях становящейся многополярности отодвигается на периферию международных отношений и не представляет сколько-нибудь значительного фактора во внутриполитической борьбе в США.


Азия


Положение в Азии и, прежде всего, в бассейне Тихого океана, безусловно, является внешнеполитической задачей такого же масштаба, что и борьба с мировым терроризмом или укрепление НАТО и позиций в Европе.

В Вашингтоне отмечают необходимость сохранения и развития традиционных союзнических отношений с Японией и Австралией, укрепления связей с Южной Корей, которая рассматривается как оплот безопасности Северо-Восточной Азии. При этом Б. Обама и X. Клинтон поддерживают создание некоей структуры, обеспечивающей стабильность и противодействие международным угрозам, взамен практикуемым двусторонним соглашениям, редким встречам на высшем уровне или конкретным договоренностям, как шестисторонние переговоры по атомной программе Северной Кореи.

Обращает на себя внимание место, уделяемое Индии. Растущее партнерство, особое значение сотрудничества в различных сферах – от обмена разведданными до морского патрулирования и использования атомной энергии в мирных целях необходимо трансформировать в более весомую роль в региональных и международных институтах, включая ООН.

При этом остается неясным, каким образом американская дипломатия планирует создание структуры региональной безопасности, т.к. участие КНР, учитывая реальные интересы и противоречия, явно не просматривается. Однако любая организация, образованная без КНР, будет восприниматься последней как имеющая соответствующую направленность, что вряд ли улучшит ситуацию в регионе.

Признавая, что отношения с Китаем это центральная проблема, важнейшие двусторонние отношения XXI века, пришедшая к власти администрация полагает, что несмотря на очень разные подходы и ценности, есть много, чего вместе можно должно достичь, в то время как республиканцы, ожидая ответственного партнерства, отмечают размах военного строительства, провокационные действия, поддержку Бирмы, Судана, Зимбабве и других режимов. Если Китай не двинется к политической либерализации, то отношения с США останутся плавающими.

Большинство аналитиков сконцентрировавшись на неудачах и провалах программы государственного строительства в Ираке Афганистане, оставили без внимания реальные успехи и достижения администрации Дж. Буша-мл. на других направлениях его стратегии в Азии, – в Индии, Индонезии и, особенно, в КНР.

Сильное региональное присутствие в сочетании с дипломатическими инициативами побудили КНР не прибегать к силовым методам, а использовать дипломатические и экономические рычаги реализации своего возросшего влияния. Здесь уместно упомянуть постоянное вовлечение КНР в процесс выработки координированных с США решений по широкому кругу мировых проблем: от ядерной программы Северной Кореи и пиратства в Аденском заливе до гуманитарного кризиса в Судане. Важную роль играли многочисленные «формальные диалоги», в частности, Стратегический экономический диалог по двусторонним и глобальных экономическим и природоохранным вопросам, где интересы США представлял бывший министр финансов Г. Полсон, и Диалог старших должностных лиц по глобальным политическим вопросам и проблемам безопасности, где участвовали бывшие заместители госсекретаря Дж. Негропонте и Р. Зеллиг.

Вопреки широкораспространенным оценкам, США не конкурируют с КНР из-за Африки, Латинской Америки или Юго-восточной Азии. Возникающие проблемы объясняются не борьбой за влияние и ресурсы, а отсутствием прозрачности и координации с основными донорами и международными институтами, такими как Международный Валютный фонд и Мировой Банк. Возражения вызывает практика, например, предоставления безусловных кредитов правительствам, подверженным коррупции.

В упоминавшихся переговорах наряду с традиционными сюжетами торгового дефицита, ситуацией в Тайваньском проливе и правами человека, обсуждались совместные подходы к таким вопросам как Африка, Центральная и Южная Азия, Латинская Америка, Ближний Восток и Северо-Восточная Азия, без чего остановить геноцид в Дарфуре или ядерную программу Северной Кореи практически невозможно. Главное здесь наметившийся отход от традиционного для КНР принципа полного невмешательства во внутренние дела государств, поддерживавших с КНР доброжелательные отношения.

Проблемы заниженного курса юаня, экспортных субсидий и возрастающей неэффективности защиты прав интеллектуальной собственности останутся в повестке будущих взаимных переговоров.

Вместе с тем, несмотря на согласие обеих сторон возобновить Диалог по правам человека в начале 2008 г. после шестилетнего перерыва, прогресс в этой области был неудовлетворителен и ограничен, то же относится и к переговорам между Пекином и представителями Далай-ламы.

Важным результатом явилось решение о либерализации условий пребывания журналистов в преддверии Олимпийских Игр 2008 и распространении этого режима на неопределенное время, а также решение об обязательном рассмотрении смертных приговоров в Верховном Суде, что привело к их снижению в 2007-2008 гг.

Попытки связать права человека с другими сферами сотрудничества, такими как торговля и капиталовложения, не работали в прошлом, и вряд ли заработают теперь.

Возможно самым сложным вопросом в отношениях КНР-США в XXI в. будет согласование усилий по борьбе с всеобщим потеплением. Впервые серьезный диалог начался в 2006 г. на пятисторонней встрече – КНР, Индия, Япония, Южная Корея, США, учитывая, что развивающиеся экономики практически не несли какой-либо ответственности по Киотскому протоколу, имевшему маловразумительный характер. Во время визита Х.Клинтон в Пекин в феврале 2009 г. эта проблема была обозначена как одна из приоритетных.

Более ярким примером готовности КНР участвовать в международных усилиях по поддержанию мира и стабильности является решение от декабря 2008 г. о направлении ВМФ КНР в Аденский залив для обеспечения резолюции СБ ООН, что означает отход от традиционных принципов строгого невмешательства во внутренние дела других государств.

1 апреля 2009 г. на лондонской встрече G-20, Обама и Ху договорились о поддержании контактов на высшем уровне по вопросам экономики и безопасности, начатых президентом Д. Бушем-мл., хотя и с меньшей частотой и в измененном формате, при этом круг обсуждаемых вопросов вышел за рамки традиционных тем – Тайвань, торговля, права человека, и включил в себя Афганистан, Иран, Северную Корею, Пакистан и Судан.

Г. Полсон, уже упоминавшийся министр финансов в администрации Д. Буша-мл, заявил, что его личный опыт доказывает, что решение глобальных проблем более эффективно при участии США на многосторонней основе, при этом многое зависит от позиции КНР по ключевым экономическим, политическим или военно-стратегическим вопросам. Для достижения взаимопонимания крайне важен сложившийся механизм «стратегического экономического диалога» на высшем уровне.


Ближний и Средний Восток


Следует отметить, что выработке конкретного внешнеполитического курса по БСВ предшествовала серьезная дискуссия не только между республиканцами и демократами, но и в самой демократической партии. Со своей программой выступили такие «зубры» как З. Бзежинский и М. Олбрайт.

Обращает на себя внимание более чем спорная трактовка проблемы терроризма, согласно которой события 11 сентября 2001 г. при всей своей трагичности не являются чем-то новым, а реакция Дж. Буша-мл. была неадекватной и непродуктивной.

Представляется, что в этом отражается не столько альтернативное видение международной жизни, сколько продиктованное чисто партийными соображениями стремление снять с клинтоновской администрации ответственность за «невнимание» к нараставшей угрозе национальной безопасности США.

Однако ожидать каких-либо реальных подвижек на этом направлении не приходиться, так как, во-первых, подобный подход неприемлем для республиканцев, во-вторых, не разделяется многими влиятельными демократам, а, в-третьих, в случае какой-либо террористической атаки против Вооруженных сил или гражданского населения, чреват серьезными внутриполитическими последствиями для действующей администрации.

Мир на Ближнем Востоке является объективной потребностью как, и прежде всего, для живущих в этом регионе народов, так и для всех ответственных субъектов мировой политики. Мотивы к поиску решений, приближающих это долгожданное событие, могут быть самыми разнообразными: от религиозных убеждений до желания увековечить свою роль в мировой истории, от общечеловеческих ценностей до основанного на принципах «политического реализма» стремления закрепить свою лидирующую роль. Как правило, имеет место сочетание различных факторов и побудительных стимулов, но, как говорят в таких случаях, важнее всего результат. Вместе с тем вызывает непонимание призыв к администрации Обамы сконцентрироваться на израильско-палестинском мирном процессе, когда Ирак, Афганистан и Иран являются первоочередными задачами не только для США, но и для всего мирового сообщества. Очевидно, что такие авторы подобных предложений как З. Бжезинский и М. Олбрайт находятся в плену устаревших представлений, когда в условиях советско-американского противостояния конфликт, по мировой шкале оценок являющийся периферийным, приобрел судьбоносный характер. Это время прошло, и инерционный интерес к региону, искусственного подогреваемый заинтересованными группами и отдельными субъектами – Ираном, Ливией, Саудовской Аравией, не имеющими, что характерно, общей границы с непосредственными участниками конфликта, неизбежно будет угасать, Что, как представляется, и послужит прологом к урегулированию более чем полувекового противостояния.

После программного выступления Б. Обамы в Каире, где, по определению мировых СМИ, исламскому миру была протянута «оливковая ветвь», наступили суровые будни, где США, связанные бесчисленными договорами, соглашениями и обязательствами, вынуждены поддерживать союзников, отвечать на вызовы, противостоять угрозам. Несмотря на острую критику курса Д. Буша-мл. за «безоговорочную» поддержку действий Израиля по обеспечению собственной безопасности, новая администрация на практике продолжает действовать, исходя из реального складывающейся обстановки и незыблемых обязательств перед Израилем. Что подтверждают визит (октябрь, 2009 г.) госсекретаря Х. Клинтон на Ближний Восток и ее переговоры с заинтересованными сторонами.

В самом сердце геостратегического вызова лежат пять стран с сообщающимися границами: союзник по НАТО – Турция. Ирак, Иран, Афганистан и Пакистан, которыми занимаются три различных бюро Госдепа. США проводят непонятную, вызывающую раздражение политику: оказывая давление на Израиль и Палестину с тем, чтобы допустить к выборам Хамас, и не поддерживая демократизацию в Египте. Очевидно, что недопущение Ирана к ядерному оружию остается приоритетом, санкции будут усилены, не исключается использование силы, но, при этом Обама готов к диалогу.

Отношения с мусульманским миром потребуют нового, творческого подхода к публичной дипломатии, сосредоточения на правах человека (понятия по непонятным причинам отсутствовавшего в лексиконе Буша), эволюции различных аспектов жизни, включая создание рабочих мест. Это урок различных стран – Чили, Индонезии, Филиппин, Южной Кореи, Тайваня и нескольких молодых демократий в Африке.

Пакистан, где усиливается внутренняя напряженность по различным направлениям - политическим, этническим, межконфессиональным, сохраняет свое стратегическое значение благодаря ядерному оружию и противостоянию с движением Талибан. События осени 2009 г. подтверждают особую важность этого государства для достижения устраивающего международную коалицию во главе с США результата в пока не имеющей конца войне в Афганистане. Одно из наиболее значительных последствий войны в Ираке – беспрецедентный рост влияния Ирана и полученная им свобода действий в регионе, что представляет новый вызов США и их союзникам. Этот факт признается как правительствами стран Среднего Востока, так и США, однако, последние считают вновь возникший арабский консенсус достаточным, чтобы нейтрализовать и противостоять Ирану в Газе, Заливе, Ираке и Ливане, что явно напоминает политику «сдерживания» времен «холодной войны».

Несмотря на четкие сигналы администрации Обамы о готовности расширить контакты с Ираном, существует очень мощная оппозиция, пользующаяся двухпартийной поддержкой в Конгрессе.

То, что произошло в ноябре 1979 г. и продолжалось до января 1981 г. навсегда останется в памяти американского народа и, прежде всего, внешнеполитического истеблишмента как одна из самых позорных страниц в истории США. На протяжении почти 14 месяцев более 70 американских дипломатов оставались заложниками «революционных студентов» (одним из которых, вероятно, был теперешний президент ИРИ Ахмадинежад). Счет к Ирану не закрыт, и страна остается «на листе ожидания». Почему Дж. Буш-мл., выбирая мишень для основного удара (Афганистан,. как казалось, – слишком легко и слишком быстро), остановился на Ираке, остается лишь догадываться. Может быть, стремление довершить дело отца, может быть, учитывая «внешнеполитический консенсус», желание оставить иранский вопрос гипотетической демократической администрации, предшественники которой, собственно говоря, и вляпались в кризис с заложниками, за что и заплатили поражением на выборах 1980 г.

Тем не менее, рассматривать любой аспект американо-иранских отношений без учета «невыплаченных долгов» представляется некорректным. Не случайно неоднократные попытки как иранских, так и отдельных представителей внешнеполитического истеблишмента США, наладить контакты и приступить к восстановлению отношений наталкивались на жесткое противодействие высшего политического руководства США, продолжающего жаждать «реванша».

Еще в 2003 г. Н. Грингрич обрушился с обвинениями в подрыве национальной безопасности на Р.Хааса, занимавшего должность директора управления политического планирования в Госдепе, за попытки ослабить санкции против Ирана, несмотря на занесение этой страны в часть «оси зла» президентом Дж. Бушем-мл. Анализируя переговорный процесс между двумя странами, следует говорить не об упущенных возможностей США достичь того или иного компромисса, а о сознательной позиции, оставляющей поле для «окончательного решения».

Среди арабских стран налицо дифференцированный подход к проблеме Ирана, многие из них рассматривают возможную военную акцию США против Ирана как проблему, не меньшую чем потенциальная ядерная угроза Ирана. Некоторые пытаются расширить связи и контакты, некоторые играют на озабоченности США с тем, чтобы укрепить собственные авторитарные режимы и отсрочить необходимые внутренние реформы. Кроме того, наряду с навязываемым США противостоянием суннитов и шиитов, умеренных и радикалов, арабов и персов, для арабских союзников, картина всегда была более многомерной – правители против общества, Левант против Залива, хашимиты против саудитов и т.д.

Администрация Обамы нуждается в новой, послеиракской парадигме, учитывающей местные проблемы и уравновешивающей иранский вызов с другими задачами США.

До сих пор дело сводилось к поставкам оружия региональным союзникам, экономическим санкциям и финансовому давлению, а также попыткам создать дипломатическую коалицию «умеренных партнеров» – страны Залива плюс Египет, Иордания и, возможно Ирак.

Ключевой вопрос – насколько население арабских стран готово к восприятию экстремистских призывов Ирана и насколько президент М. Ахмадинежад способен играть роль Г. Насера. Даже среди шиитского населения Бахрейна и Саудовской Аравии Иран не воспринимается, как политическая модель, а тем более как «руководство к действию». Тем не менее, правители арабских стран крайне болезненно воспринимают критику Ирана, обличения в их зависимости от США и неспособности решить проблему Палестины. Налицо и борьба за лидерство в противостоянии Ирану между Египтом и Саудовской Аравией, и постоянное опасение сделки между Ираном и США за спиной и за счет арабских стран, лишь усилившееся с приходом Б. Обамы.

Руководство Ирана периодически заявляет о «возможности отношений с США» при соответствующих обстоятельствах, осуждая при этом, например, видеообращение Б.Обамы к правительству и народу Ирана в марте 2009 г., что не укрепляет стремление стран Залива к противоборству с Ираном

Вместе с тем, если партнерство арабских стран в сдерживании Ирана более чем проблематично, то в той же мере нереалистично их содействие сближении США с Ираном, о чем говорит достаточно резкая критика предложений сенаторов Х. Клинтон и Б. Обамы, сделанных ими в ходе избирательной кампании 2008 г.

Можно сделать вывод, что арабский Восток заинтересован в ситуации «управляемого кризиса» на грани войны, что укрепляет существующие режимы за счет поддержки США и позволяет откладывать насущные реформы. Это, в свою очередь, ставит вопрос о долгосрочных интересах США в связи с борьбой против подъема суннитского экстремизма и деятельности Аль-Каиды. Стратегической задачей США является изменение представлений о том, что их поддержка оказывается режимам, не народам Среднего Востока. Вызовы, стоящие перед регионом – взрыв рождаемости, кризис с беженцами, продовольственный кризис – открывают США лучшие возможности.


Латинская Америка


Судя по избирательной кампании, Латинская Америка явно не относилась к главным объектам внешней политики США. Проблемы незаконной иммиграции и наркотрафика при администрации Буша-мл. проходили по разряду политики внутренней, а основное содержание отношений США – Латинская Америка сводилось к стремлению расширить интеграцию, успешно развивающуюся в рамках НАФТА, на южных соседей. При этом Маккейн призывает, сделав ставку на Мексику и Бразилию, как самые крупные развивающиеся демократии, усилить борьбу против режима Чавеса и его союзников, вдохновляемых Кубой. Кроме того, в задачу дня входит подписание Договора о свободной торговле в Центральной Америке. Х.Клинтон, отмечая недостаточное внимание администрации Дж.Буша-мл. к Латинской Америке, считает приоритетным усиление экономического и стратегического сотрудничества с Аргентиной и Чили, продолжение взаимодействия с союзниками в Центральной Америке и Карибском бассейне.

Представляется, что в основе подобных представлений об отношениях с Латинской Америкой лежит достаточной сложный комплекс причин как материального, так и политического характера. Во-первых, пусть не высказанное, но достаточно ясное понимание ограниченности сил и средств, невозможности проведения активной политики, включая использование силовых приемов. Большой Средний Восток и Северо-Восточная Азия надолго отвлекли материальные и финансовые ресурсы США от вовлечения в перипетии латиноамериканского континента.

Во-вторых, отсутствие прямой и явной угрозы интересам национальной безопасности США, если не считать таковой революционную риторику У.Чавеса.

В-третьих, сохранение роли ведущего внешнеторгового партнера и инвестора, что обеспечивает прочные позиции в идущем трансконтинентальном диалоге.

И, наконец, отсутствие реальной конкуренции со стороны ЕС, Японии, КНР.

Однако, вопреки ожиданиям и прогнозам, Б. Обама уделяет большое внимание Латинской Америке и Карибам. До вступления в должность он встретился лишь с одним иностранным лидером – президентом Мексики Ф.Кальдероном, а первым гостем в Кемп-Дэвиде был президент Бразилии – Л. да Силва. Госсекретарь Х. Клинтон первым приняла премьер-министра Гаити, а вице-президент Дж. Байден посетил Чили и Центральную Америку. Была объявлена новая инициатива по отношению к Кубе, наконец, Б. Обама эффективно участвовал в Пятой Всеамериканской встрече в верхах.

Администрация Б. Обамы исходит из того, что хотя страны Латинской Америки и Карибов не представляют собой в настоящее время проблем для США, многие из них будут крайне важны в будущем. И дело здесь не в безопасности Западного полушария, внешних угрозах и панамериканской солидарности. Налицо новые причины, обусловившие активизацию американской дипломатии и на южном направлении. Во-первых, необходимость транснационального сотрудничества для решения таких проблем как энергобезопасность, окружающая среда, преступность, наркотики; во-вторых, миграция, требующая комплексного внутри- и внешнеполитического подхода – от образования до здравоохранения, от денежных переводов до водительских удостоверений, от молодежной преступности до пенсионного обеспечения; в третьих, объем экономических связей США с Латинской Америкой, которые необходимо развивать и поддерживать; и, наконец, приверженность общим ценностям и идеалам, подвергшимся испытаниям в Афганистане и Ираке, но остающимся основой для расширения влияния США.

Политика предшествующих администраций была неэффективной и носила, скорей, пропагандистский и риторический характер. В частности, предлагалась нереализуемая идея американской зоны свободной торговли, а вместо укрепления связей с ближайшими соседями, начиная с 2006 г., США приступили к строительству забора на границе с Мексикой, что дало возможность У. Чавесу играть на растущем антиамериканизме.

С начала XXI в. усилились интеграционные процессы на субрегиональном уровне, а также происходила диверсификация внешнеэкономических связей за счет развития отношений с ЕС, а также Китаем, Индией, Ираном и Россией. ОАГ и другие общеамериканские институты ослабли. А многие латиноамериканские страны демонстрировали свою независимость и незаинтересованность в тесном сотрудничестве с США.

Латиноамериканская стратегия Б. Обамы базируется на трех принципах: во-первых, вернуть доверие американского народа и международного сообщества, восстановив динамизм и рост экономики, что особенно важно для соседей США в Северном полушарии – Мексика, Центральная Америка и Карибы, зависящих от капиталовложений, денежных переводов, туризма и торговли. Необходимы совместные усилия для того, чтобы избежать депрессии и сохранить занятость.

Во-вторых, вместо пустых проектов о сотрудничестве от Аляски до Тьера дел Фуэго, предполагается работать по немногим отобранным направлениям – поддержка финансовых институтов и восстановление кредитных и инвестиционных потоков, решение проблем энергетики, окружающей среды и безопасности граждан. Вместо того, чтобы противостоять Чавесу и «боливарианской альтернативе», администрация Обамы готова решать те вопросы, которые позволяют существовать радикальным популистским движениям.

В-третьих, необходимо дифференцированное отношение к различным странам Латинской Америки и Карибов. Страны континента значительно различаются по степени своей демографической и экономической взаимозависимости с США: так на юге, особенно в Аргентине, Чили и Уругвае, она очень низка, а на севере – продолжает возрастать. Серьезные различия существуют и по открытости национальных экономик, где в отрыве идет Чили, за ней Бразилия, Колумбия, Мексика и др., и по степени демократизации общества, и по уровню управляемости, и по вовлеченности более чем 30 млн. коренных жителей – индейцев и афролатинос, в гражданскую жизнь своих стран.

Конференции в масштабе всего полушария или широкие региональные проекты гораздо менее эффективны, чем конкретные инициативы, объединяющие несколько стран для решения общих для них проблем.

Вместо деления континента на дружественные «демократии» и враждебные «диктатуры» администрация признает, что во многих странах слабые политические институты, низкий уровень отчетности и правовой культуры, но, тем не менее, прогресс налицо. Раздел проходит по линии развития, а не идеологических клише.

Для США критическим является, прежде всего иммиграционная политика, о чем уже начались консультации с заинтересованными правительствами, вопрос о расширении торговли предполагает соглашение об охране условий труда и прав трудящихся, без чего США не пойдут навстречу странам Латинской Америки, с другой стороны, обязательным условием является открытие рынков США для возрастающего объема импорта южных соседей. Приоритетом для Б. Обамы в сфере экономики служит энергетическая безопасность – капиталовложения в нефтегазовую промышленность, развитие ядерной энергетики в отдельных странах, производство биотоплива, содействие в разработке альтернативных источников энергии.

Серьезные подвижки наблюдаются в таком чувствительном сюжете как «война с наркотиками». Администрация Обамы исходит из того, что это сложная культурная, институциональная и социальная проблема, которая настолько же связана с провалами развитых промышленных стран, сколько со слабым управлением, преступностью, коррупцией и нищетой в Латинской Америке. Чем честнее США будут относиться к социоэтальным корням и последствиям этого разрушительного явления, тем более вероятно сотрудничество, необходимое для сокращения наркотрафика и уменьшения его размеров и вреда.

Необходимо рассматривать эту проблему в сочетании с более широкими, но взаимосвязанными вопросами – похищения людей, кражи автомобилей, контрабанды. Администрация Обамы готова к новым подходам и откровенным дискуссиям как на много – так и на двусторонней основе.

Новая администрация уделяет специальное внимание отношениям со странами Карибского региона, составляющими около трети населения, принимающими около 50% инвестиций из США, более 70% легального товарооборота, до 85% отправляющихся в США мигрантов, и до 90% наркотрафика.

Возникает проблема соотношения внутриполитических задач и внешнеполитического сотрудничества, т.к. повсеместно усиливается стремление переложить ответственность на «соседа» и отстоять собственную «суверенность», даже в условиях, когда ее реализация реально невозможна, причем общее видение региона должно включать в себя и Кубу, и Пуэрто-Рико.

Первоначальной точкой является Бразилия, которая постоянно развивала свои государственные, частные и даже неправительственные институты, за счет чего снижался уровень абсолютной бедности и неравенства, а также зафиксировались определенные успехи в борьбе с коррупцией, преступностью, насилием, дискриминацией и отсутствием отчетности.

Андская группа – Боливия, Колумбия, Эквадор, Перу и Венесуэла – больна слабостью политических институтов, причем уверенность в том, что свободный рынок и демократические институты неизбежно усилят друг друга, совершенно не соответствуют сложным реалиям региона. Для решения проблем требуется терпеливый, дифференцированный и чуткий подход, что в основном и проявляла американская дипломатия, однако кризис в отношениях с Боливией и Венесуэлой в конце 2008 - начале 2009 гг., приведший к отзывам послов осложнил ситуацию. Администрация Обамы стремится вернуть отношения к неконфронтационному подходу для избежания и ограничения проявлений авантюризма.

Ситуация с Кубой требует немедленного нового подхода США к меняющимся обстоятельствам, т.к. прежняя политика «холодной войны» оказалась не слишком успешной. Следует учитывать как изменения в международной обстановке, смену лидеров на Кубе, эволюцию и поколенческое изменения кубино-американской общины, так и более широкие интересы США, выходящие за рамки избирателей штата Флорида во время очередной выборной кампании. Необходима четкая и достойная программа восстановления дипотношений, а также реалистическое решение вопросов, возникших в связи с национализацией и экспроприацией, осуществленной около 50 лет назад, а также военной базой Гуантанамо.

В современных экономических условиях США не располагают публичными политическими инструментами и экономическими ресурсами для эффективного воздействия на Латинскую Америку в целях преодоления нищеты, неравенства, дискриминации. Сейчас не время для нового «Союза Ради Прогресса», но США могут сделать больше, чем бледные имитации венесуэльских и кубинских образовательных и медицинских программ, объявленных Дж. Бушем-мл. во время турне по Латинской Америке в 2007 г.

США, ЕС, Канада и ОПЕК должны рассмотреть возможность предоставления многостороннего кредита энергоимпортирующим странам, особенно в Карибском бассейне и Центральной Америке, то же относится и к борьбе с последствиями изменения климата. Во всех совместных проектах, будь то молодежная преступность, трафик оружия, людей и наркотиков, отмывание денег и тому подобное, США должны играть лидирующую роль. Особую роль предстоит сыграть усовершенствованному и обновленному Межамериканскому банку развития.

Латиноамериканские страны, на протяжении многих лет подвергавшиеся обвинениям со стороны США в нарушении прав человека, в частности пытках при допросах, с удовлетворением встретили обещание Б. Обамы прекратить аналогичную практику и в течение года закрыть тюрьму на базе Гуантанамо.

Следует активно помогать Аргентине, Бразилии и Чили в их усилиях поддержать Гаити, а также наладить новые отношения с Кубой. Необходимо содействовать расширению роли Канады в межамериканских отношениях и пропускать ее вперед в тех ситуациях, когда ведущая роль США может оказаться контрпродуктивной.


Отношения с Россией


В ходе избирательной кампании вопросы отношений с Россией практически не обсуждались. Общим местом была констатация их значительного ухудшения, при этом ответственность, естественно, возлагалась на Россию. В списке обвинений были и отказ от признания тщательно подготовленного ООН плана по Косово, и попытки использовать поставки энергоносителей как политическое оружие против своих соседей, и противодействие планам дальнейшего расширения НАТО и развертывания системы ПРО в Европе, и, разумеется, события на Южном Кавказе. Будущий президент США использовал обтекаемые формулировки, не связывая себя конкретными обязательствами, но отмечал необходимость активного сотрудничества с Россией, так как главная угроза США – распространение ядерного оружия. Как и предполагалось, после относительно короткой паузы новая администрация приступила к так называемой «перезагрузке».

Показательно сравнение повестки дня, предлагаемой командой Б.Обамы с выводами созданной перед выборами 2000 г. комиссии по американским национальным интересам, куда входили такие известные республиканцы как Брент Скаукрофт, Ричард Армитидж, Кондолиза Райс, главный консультант А.Гора по внешней политике Грэхем Аллисон и другие.

Применительно к России Комиссия выделила следующие жизненные интересы:

● не допущение использования ядерного оружия России против США;

● установление продуктивных отношений с Россией, главным потенциальным стратегическим противником в Европе;

● обеспечение сохранности и безопасности ядерного оружия и ядерных материалов в России.

Исключительно важными были сочтены недопущение гражданской войны или сползание к авторитаризму, недопущение конфликта с насилием между Россией и европейскими постсоветскими государствами, особенно Украиной и Балтией. Важным считалось установление правового порядка, а также решение конфликтов внутри России мирным путем с соблюдением прав человека.

Качественно изменилась ситуация, и, соответственно, проблематика переговорного процесса. Однако, по крайней мере, в ходе избирательной кампании и сразу по ее окончанию по-прежнему доминировало расхожее клише, сводящееся к достаточно примитивной идее о предоставлении России соответствующих стимулов лишь в том случае, если она вернется на путь демократии и откажется от своих имперских притязаний. Когда Дж. Буш-мл. говорил о победе демократии в Ираке, то дискуссия по существу предмета представляется бессмысленной. Что до обвинения в имперских притязаниях, то они странно сочетаются с заявлениями всех претендентов на готовность к мировому лидерству. Очевидно, что подобный подход является не чем иным, как попыткой применить к России схему, успешно отработанную на странах Центральной и Восточной Европы. Очевидно и то, что ни по размерам и возможностям, ни по своим потребностям Россия не вписывается в предлагаемые рамки, а сама попытка выдвижения предварительных условий бесплодна и неконструктивна.

Проблема в том, что реальных «стимулов» для России у США нет, а их изыскание потребует соответствующих усилий, на которые ни действующая администрация, ни американское общество в целом не готовы. С другой стороны у США нет реальных рычагов давления, если не принимать во внимание однажды уже сработавший жупел звездных войн, принявший в современных условиях форму создания ПРО, размещения ее элементов в Восточной Европе и, возможно, в Грузии и тому подобные новации.

Однако, для предложений Б.Обамы, а затем конкретных переговоров с Х,Клинтон были характерны необычный за последние годы конструктивный подход и отсутствие конфронтационного содержания. Не сдавая позиций ни по расширению НАТО, ни по поддержке демократий на постсоветском пространстве, ни по ситуации на Южном Кавказе – за что отвечал вице-президент Дж.Байден – США сумели разработать комплекс достаточно интересных предложений и по новому договору ОСВ, и по укреплению режима нераспространения, прежде всего в связи с Ираном, и, пожалуй, главное для Б.Обамы. сохранению контроля над ситуацией в Афганистане, что, как очевидно, невозможно без задействования ресурсов и возможностей России. Очевидно, руководствуясь этими соображениями, демократическая администрация не перешла, как этого ожидали, в наступление по правам человека, ограничившись, по крайней мере, пока, «фаталистическим» наблюдением за их нарушениями. Это относится не только к России, но и к Латинской Америке, БСВ и другим «проблемным» регионам.

Без подведения под российско-американские отношения прочного экономического фундамента их содержание, по-прежнему, будет определяться военно-стратегической и военно-политической проблематикой, а их уровень – личными отношениями «первых лиц».

Уже завершенные «титановая» сделка и «урановое» соглашение, намеченный, но отложенный в условиях кризиса, прорыв «Северстали» на североамериканский рынок являются достаточно серьезными контрактами по любой шкале оценок. Достигнутые договоренности подтверждают индифферентное отношение бизнесэлиты США к состоянию официальных российско-американских отношений, будь то Косово, Южный Кавказ или другая проблема. Вполне реально дальнейшее расширение взаимовыгодного сотрудничества на отдельных направлениях, как в сфере высоких технологий, так и в сырьевых отраслях. При этом необходимо отдавать себе отчет в порядке цифр, характеризующих это сотрудничество и четко представлять собственное место в общемировом списке лидеров.

Представляется, что с учетом различных геополитических комбинаций, будь то Большой Средний Восток, Северо-Восточная Азия или Балканы, заинтересованность США в сотрудничестве с Россией, по крайней мере, не меньше, чем у России в сотрудничестве с США.

Можно сделать вывод, что перспективы взаимодействия РФ и США на мировой арене более реальны, чем с любым другим центром формирующейся многополюсной системы международных отношений, будь то ЕС, КНР или виртуальный исламский мир.

Предпринятый анализ позволяет сделать определенные выводы.

Во-первых, курс на обеспечение главенствующей роли на мировой арене, с незначительными коррективами сохраняется. Правящий класс един в том, что, учитывая существующие опасности, страна не может позволить себе болезненных рефлексий, отсутствия цели и беспомощности, которые последовали за вьетнамской войной.

Во-вторых, война в Ираке продолжится с акцентом на «иракизацию» конфликта.

В-третьих, борьба с терроризмом, прежде всего, в Афганистане, получит значительный импульс, в том числе за счет мобилизации союзников.

В-четвертых, большее внимание будет уделено отношениям с Европой и укреплению НАТО, на структуры которого ляжет основная ответственность за ситуацию на Балканах.

В-пятых, ключевым объявляется тихоокеанский регион, где безопасность будет поддерживаться при опоре на традиционных союзников – Японию, Австралию, Южную Корею. Центральное звено – отношения с КНР, от которых зависит будущее мировой политики.

В-шестых, американо-российские связи не рассматриваются как приоритетные, но, учитывая взаимную заинтересованность, вернутся к состоянию достаточно конструктивного диалога, прежде всего в военно-стратегической сфере.

В-седьмых, вопреки ожиданиям, заметно возросла активность американской дипломатии в Латинской Америке.

И, наконец, внешняя политика по отношению к Африке сохранит свой периферийный характер.

Для решения поставленных задач у будущей администрации достаточно сил и средств. Однако предполагаемые стратегии достижения этих целей оставляют место для сомнений в их успешной реализации.


Сергей Вадимович Кортунов, профессор,

заведующий кафедрой мировой политики

факультета мировой экономики и мировой политики

ГУ-ВШЭ.