Geum.ru

Елена Стоянова Сфера чистой воды Зверь

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

До утра


Запоздалый лучик солнца коснулся небритой щеки. Миша поморщился и открыл правый глаз. Рядом с квадратом окна на стене образовалась грушевидная тень.

- Доброе утро.

- Доброе? – у Миши были веские основания задать этот вопрос. В ответ он услышал короткий смешок, но не понял – сочувственный или оптимистичный. – Как у нас дела?

- Вы поставили передо мной очень трудную задачу. Вы же понимаете, что на ее решение могут уйти годы.

- У меня слишком мало времени. Поторопитесь, пожалуйста.

Прошел уже месяц с тех пор, как появилась проблема. Еще две недели с момента, когда проблема превратилась в задачу. Но решение все еще не было найдено. Более того – неизвестной оставалась даже формула или примерный алгоритм. Значит, сегодня ночью это опять произойдет. То же, что и предыдущей. То же, что и вот уже полгода происходит каждую ночь…

Но до ночи далеко – и может быть этот день станет последним кошмаром. Миша перевернулся на спину и зевнул, издав непристойный рев. Здесь хорошо – никто не будет шикать на тебя и рассказывать о правилах хорошего тона и придворном этикете. Если бы не ночные приключения… Теперь Миша так их называет. Он даже привык и, возможно, ощутит легкую утрату, когда волшебная формула отыщется.

- Я есть хочу. – Проще было нажать на кнопку. Тут же прибежит кроткая девушка вся в белом и робко спросит, не произнося ни звука. От нее можно требовать чего угодно. Да-да, и это тоже. Она вся в его распоряжении. Но не проще ли сразу сказать, зачем он собирается нажать на кнопку. – Где завтрак?

Завтрак принесут минимум через 5 минут. Вернее – теоретически минимум 5 минут требуется на приготовление такого завтрака, каким бы он остался доволен: глазунья с вареной колбасой, поджаренной до коричневой корочки, бутерброды с шоколадным маслом и крепкий кофе. Возможно, не стоит пить кофе в таких обстоятельствах, но привычка – вторая натура. А курить сейчас нельзя вообще – поэтому он обходится пусть и не натуральным, зато крепким горьким кофе. Теоретически при наличии всех ингредиентов под рукой на это уходит минимум 5 минут. Ася справлялась за две. В течение этих двух минут, с момента первого крика о завтраке, Миша будет орать, требуя, чтобы завтрак доставили немедленно.

- Я жрать хочу! Я голодный! Завтрак давай!

Эта тихая девочка – единственная возможность выплеснуть негативную энергию, немного выпустить пар. С дядей в очках ссориться нельзя – в его руках волшебная формула, тайный алгоритм, который сможет облегчить его ночи.

Горячий завтрак подоспел через минуту 45 секунд. Ася бьет все рекорды. Яичница не дожарена.

Вот уже третью неделю Миша ест только в полвосьмого и только эту дрянь. Вот уже третью неделю после завтрака Миша швыряет недопитый кофе об стену. Вот уже десятый день он пьет из металлической кружки, больно обжигая губы. Он злится – и от этого немного забывает, почему он здесь. Каждая капля злости дает облегчение и забытие. Поэтому левая скула Аси так густо замазана крем-пудрой и белые рукава больше не закатаны над голубеющими запястьями.

Кружка звенит, ударяясь о тумбочку. Ася в своей коморке вздрагивает. Кажется, она вообще не издает звуков.

Она придет только через полчаса и принесет тазик, мыло и полотенце. Она боится лишний раз заходить и тревожить его. Теперь можно немного расслабиться и подумать. А, кажется, еще так недавно это был всего лишь сон. Гадкий сон, дурной сон – всего лишь сон. Когда уже почти коснулся земли – вдруг открываешь глаза и оказываешься здоровым и невредимым. Ты уже не мешок раздробленных костей на мостовой – а сравнительно цельный индивид. Лежишь себе в мягкой постельке, потеешь и тянешься к выключателю. Хуже, если включаешь свет и над тобой – это под тобой, пропасть, с вполне обозримым дном, которое несется тебе навстречу, стремительно опускается прямо на лицо, обдавая смогом и жаром промышленного города, перегаром ночных улиц и вонью свалок подворотен. Глаза уже нельзя открыть шире, рукой пошевелить уже не выйдет. Куда-то из-под спины ушла надежная твердая кровать – и ты спешишь навстречу мостовой.

Да… за окном моросит дождик, умывая листья – на большее он не способен. Это какой-то недо-дождик. Все здесь недо… Потолок как бы белый, кровать как бы металлическая, Ася как бы послушная. Миша даже не знает, что Асю зовут Ася. Отличная тема для размышлений не в тему.

- Как тебя зовут? Иди сюда. Поговори со мной. – Скучно. Раньше казалось – целую вечность можешь пробыть наедине с собой. Более того – такими лишними были все вокруг. Всё вокруг. А теперь каждая мелочь, каждая муха, за которую мог бы зацепиться взгляд, каждое слово, за которое могла бы зацепиться мысль – на вес золота. Ася точно придет – это ее работа. Она не произнесет ни звука – но придет. Сядет, куда он ей скажет, и сделает все, что он захочет. Пока она дрожащими от страха руками заправляет выбившуюся прядь за розовое слегка оттопыренное ухо, Миша стучит кулаком в стену. Ему нельзя этого делать. Ему не нравится это делать – но и это как-то отвлекает от мыслей о формуле, ночи и всех этих недо-снах.

Он досконально изучил свои пальцы ног. Раньше он не замечал, как странно они выглядят на белой простыне. Если сверху накрыть белой простыней, а пальцы оставить открытыми – только бирки не хватает. Миша уже несколько дней вообще не вставал с кровати. Позавчера – из-за светлой комнаты. Вчера – из-за лени. Сегодня… сегодня только началось – может, удастся побороть там что-то и выти вдохнуть немного кислорода – мало ли когда еще придется. Может, эта ночь будет последняя и для него. Трещинки на потолке вон там, на половину второго от лампочки, похожи на злое старушечье лицо. Три карты, три карты? Или сундучок с закладными? Что за секрет в этих спрятанных в морщинах слепых глазах.

- Михаил. К вам пришли.- Миша не любит очкариков. Но за очкариком следует господин в черном костюме. Сейчас начнется.

Все начинается, как только последний солнечный луч дотронется до подоконника и сползет по склеенной вазе. Вот тогда все начинается. Сперва мягкие тени ползут по стенам и полу, крадутся, едва касаясь бокового зрения. А потом под мерный скрип качелей под окном…

- Опять ты. – Ася заходит с тазиком теплой воды и мягким розовым полотенцем. Зачем здесь умываться? Перед кем надо быть чистым? – Уйди отсюда. Оставь меня. Вали, я сказал!

Ася хлопает глазами, держит вздох, крепко сжимает тазик – еще мгновение и разрыдается. Она не может уйти. В 9:00 умывание.

- Я не буду умываться! И бриться не буду. Ты опять нарываешься? – Миша нашел наконец повод взбеситься. Еще полминуты этого покорного вздрагивания – и он набросится на нее и убьет этим тазиком. Вчера он швырнул им об пол, но сегодня она так просто не отделается. Погоди у меня, тупая девчонка. Миша чувствует, как пальцы рук наливаются кровью, как соленая красная жидкость гонит в голову адреналин, как громко и часто стучит сердце, больно дотрагиваясь до левой груди.

– Уходи. – уже сквозь плотно жатые зубы он выдавливает последнее предупреждение. Но она остается. Немигающим взглядом Ася упирается в одну точку за головой Миши, за изголовьем кровати, за стенкой, за пределами здания – в какую-то необъяснимую точку, абсолютное равновесие, универсальное спокойствие. Руки ее не дрожат, костяшки пальцев побелели, так сильно она сжимает ручки тазика. Губы плотно сжаты в блеклую нитку. Ася делает шаг вперед, твердый и решительный, как та точка. Миша нервно сглатывает, теряя остатки рассудка. Грохот, плеск воды, звон стекла, короткий вскрик, глухой стук тазика, снова грохот, протяжный стон – и все стихло.

Миша сидит на подоконнике, вжавшись лицом в облезлые прутья решетки. Его трусит крупная дрожь. Кисти скрючены судорогой. Ветром в комнату задувает мелкие капли дождя. Ася сидит на полу в луже воды. От затылка по шее тянется тонкая алая ленточка крови.

- Что у вас тут? Ай-ай-ай!

- Только не надо делать вид, что вам не все равно.

- Мне не все равно. Зачем вы это?

- Я не знаю. Так вышло. Как ваши успехи?

- Вы мешаете мне работать. Своим поведением…

- Как ваши успехи. – это был не вопрос, а требование разъяснений.

- Мы не слишком продвинулись с позавчера.

- За такие деньги…

- Дело не в деньгах

- Дело в вашей бездарности.

- От ваших оскорблений… Постарайтесь держать себя в руках.

Попробовали бы вы держать себя в руках. Эта девочка… Эта дурочка конечно ни в чем не виновата. Расшибив голову профессору Миша снял бы напряжение намного более ощутимо. Как приятно ложатся легкие прохладные капли на горячий лоб. Как чисто стекают слезами по щекам. Как сладко касаются губ, смывая соленые запекшиеся пятна… а шум дождя так ласково утешает, уговаривает, убаюкивает, успокаивает лучше всяких горьких лекарств и колючих уколов.

- Когда я получу отчет?

Профессор обернулся и бросил через плечо:

- Когда будут результаты.

- Пожалуйста, поторопитесь.

Миша понимал, что ни просьбами, ни угрозами процесс ускорить нельзя. Более того – вполне может быть, то этот процесс вообще не начинался, а еще вероятнее – что и нет вовсе никакого процесса. Может это все тоже там… или наоборот – все то уже настолько здесь…

В странных пустых мыслях, суть которых Миша не мог припомнить, прошло еще около получаса. Чтобы немного отвлечься, Миша слез с подоконника, с трудом расправляя затекшие ноги, подошел к тумбочке и взял из ящика засаленную тетрадь. Надпись корявым почерком «Тетрадь по русской литературе Романова Леонида» не соответствовала содержанию помятой грязно-зеленой обложки. Это был личный дневник Миши, уже второй за эту неделю.


День 154

Погода ни к черту. Уже несколько дней подряд идет дождь. Сегодня снова разбил окно. Нового до вечера не поставят. Не люблю сквозняк. По ту сторону ветра… Что по ту сторону ветра? А ничего. У ветра нет сторон – это же не тумбочка. И не луна. И даже не полночь. У ветра есть две стороны – откуда он дует и куда. И какая же из них «та», а какая «эта»? может быть по ту сторону – это сзади ветра. Когда мчишь на велосипеде с горы навстречу воздушному потоку – где будет «по ту сторону»? сзади тебя, где турбулентность и штиль? Или на сантиметр вперед носа, который уже прорвал стену ветра и очутился по ту сторону?

Я схожу с ума. Я схожу с ума. Мне кажется, что меня преследует одна и та же мысль. Какая – не могу понять, потому что одна и та же мысль постоянно разная. Она специально маскируется, чтобы ее не узнали. Это не зеленая коробочка, и не белая обезьяна. Хотя она была и обезьяной и коробочкой. А если стараться не думать одновременно и о коробочке, и об обезьяне – получается белая обезьяна в зеленой коробочке…

Миша старательно выводит буквы, вспоминая когда-то любимое занятие – каллиграфию. От это слово напишем «болдом». А букву «и» непременно «италиком». Немного «готики» добавим в местоимения. А дату и подпись оформим официально – «консолем». Вот интересно – как на самом деле называются эти штрихи, шрифты и техники? После каждого слова приходится заново слюнявить карандаш для глаз – графитового простого или тем более шариковой ручки здесь не существует. Смотришь в окно – вроде обычное небо, обычная сырость, из парка пахнет грибами – а здесь будто другое измерение. И писать приходится косметическим карандашом.

Дверь скрипит, как всегда, если открывать очень медленно и трясущимися руками. Заходит поднос с металлической кружкой и большим блюдом. За ним заходят тощие локти и мягкие белые башмаки с бесшумными подошвами. Потом заходит Ася с перебинтованной головой. Судя по неверным движениям, ее все еще слегка покачивает.

- Как тебя зовут? – Почему-то за несколько недель Мише ни разу не приходил в голову этот вопрос. Ему вообще не приходило в голову, что она умеет разговаривать. Вопросы типа «Чего приперлась», или «Чего надо» не предполагали ответа.

- А-а-ася.- Протянула Ася. Голос у нее был низкий и глухой. Она скосила глаза куда-то в угол. Подняла плечо, закрывая лицо от атаки. Потом медленно опустила руки – поднос упал, дребезжа и звеня столовыми приборами. – А что?

- А меня… - Как ей представиться? Михаил или Мефи? Если она оттуда – значит… - А меня никак не зовут. Видишь – я не нужен тут никому. Меня не зовут никак. Ася – это Анастасия?

Ася медленно развернулась и тихо вышла, переступая через разбитую посуду. Все равно Миша не стал бы это есть. Нет аппетита. Откуда он возьмется – лежишь тут целый день… А вдруг это последний день – и приходится провести его так… Вот так вот – как последние… сколько там уже… На вонючих простынях, вроде свежих, но все равно вонючих. И этот дождь еще – от сырости они еще сильнее воняют. Прачечной воняют, казенщиной, чужой жизнью, и даже чужой смертью воняют.

- Ася. Ася. Я знаю, ты меня слышишь. – Миша надрывался, хватал зубами простыню – а вдруг это последний день. – Ася! Ася! Он колотил в двери – но никто не открывал. Дверь открывалась вовнутрь, но ручку сняли после попытки Миши проникнуть в лабораторию и самому разобраться. – Ася. Ну где же ты? Где лекарства? Ася!

Миша попытался ногтями зацепиться за край двери и потянуть на себя. Если бы еще ногти хоть немного выступали за пределы пальцев… Вот зачем ему разрешают сгрызать ногти. В школе его били за это по рукам. В институте он курил. А теперь можно грызть ногти – уже не хочется, но от этого никуда не уйдешь.

- Ася, ну где же ты.

Миша отошел от двери. Потом взял разбег в три шага – больше комната не позволяла – и ударил плечом. Обиженно стукнул дверь ногой, отходя к окну. Потом проверил, не вынимаются ли прутья у кровати. А может карандаш… Карандаш с тихим треском сломался пополам, успев поцарапать ладонь. На окнах ручек тоже не было. А вот этот гвоздик мог бы пригодиться. Тяжело пальцами раскачивать гвоздик – но дело того стоит. Прижмем его ногтем, вот так – а теперь в другую сторону… Нет, это не кажется – гвоздь правда поддается. Он уже немного шатается. Еще неделя – и можно будет его достать. А вдруг это последний день. И там, в лаборатории… Профессор совсем не торопится. И он специально запер Асю, чтобы она не смогла помочь. В виске тянет – значит уже три часа. Пора бы принять лекарство. Ну где же ты, Ася…

Сегодня на улице дождь и солнце не бросит лучик на подоконник. А вечер все ближе – и неизвестно когда это начнется. Лучик не даст сигнал – и Миша не успеет напрячься и подставить руку к глазам, чтобы продержаться хотя бы на полчаса дольше. Ася… хотя бы на полчаса больше по эту сторону…

- Как вы тут? – Здесь все передвигаются бесшумно – даже толстый профессор. Когда он проник в комнату? Он знает про гвоздь?

- Где Ася? – Злодей и с ней что-то сотворил. Скорее всего, они заодно – все заодно против него. Поэтому даже дверь открывается вовнутрь.

- Я запретил ей к вам входить. Она нужна мне живой.

- Для ваших дурацких опытов?

- Голубчик, вы бредите. Я принес вам лекарства. Задержался, надо было кое что проверить. Зато теперь могу вам отчитаться частично.

- Валяйте. – Если бы эти отчеты хоть как-то помогали. Последнее время Мише кажется, что это только способ его запутать и увести подальше от решения. Ведь пока он работал один – все происходило четче и быстрее. Он сам обнаружил проблему, сформулировал задачу, но как только подключились эти хваленые специалисты – дело застряло и теперь…

- Вы же помните, в чем наша главная трудность? В определении пространства. Так вот, вы попали во временную лакуну, когда… м…. место времени в хронотопе вашего имагинатива занимает пространство. Но это было бы еще ничего, если бы место пространства заняло время. Но у нас с вами случай особый – пространство при этом остается на месте…

- Идите вы, профессор… Ради этого вы держите меня здесь столько времени? Я это знал еще полгода назад, когда ничего не началось. Когда были только сны. А вы мне преподносите такие простые вещи как плод многочасовых трудов лучших специалистов? Вы издеваетесь! Уходите и не возвращайтесь, пока не узнаете что-то действительно полезное. Например, куда время девалось, а лучше – как его вернуть назад.

Миша вскочил и уже протянул руку, чтобы взять профессора за шкирку и вытолкать – но тот проворно увернулся, оказался сзади Миши. Щелкнула пружина – и лезвие с кривыми зазубринами блеснуло в лунном свете. Профессор взлетел на тумбочку и присел для прыжка. Миша юркнул под кровать, нащупал кнопу телепорта и сгруппировался для перемещения. Началось.


- Вы достали рецепт?

- Он еще не готов.

- Ваше время истекает.

- Я ничего не могу поделать.

- Вы понимаете, какой опасности подвергаете всех нас?

- Я делаю все, что в моих силах.

- Не забывайте о гвозде.

- Я над этим работаю.

- Стратегические запасы закончились. Вы долго не продержитесь. Нам нужны союзники. А еще мама просила купить молока в долг. Вы попробуйте – вдруг получится.

Миша лежал, очерченный пентаграммой, на лысой поляне. Над головой сияло симметричное созвездие. От земли шел густой пар, будто там внутри вскипала вода. Миша сильно вспотел на совещании и теперь с удовольствием принял бы душ – но это только если удастся дожить до утра. Да и то придется обойтись тазиком с чуть теплой водой. При условии, что очередной припадок не разоблачит его совершенно. Еще десять ударов сердца – и жрецы придут его сжигать. Будем надеяться – сегодня у них тоже ничего не выйдет. На девятом ударе сердце замирает в попытке оттянуть бескровную расправу. Нарочно замедляя торжественный шаг, люди в желтых шортах спускаются на поляну. В руках у них желтые полотна и длинные восковые свечи. Сейчас у второго справа, на нижнем углу пентаграммы, свеча поломается ровно пополам. Все сильно удивятся – как это так? Мало кому известно, что Рут нарочно подпилил свечу и несколько недель тренировался так повернуть кисть, чтобы свеча вроде бы не наклонилась, а вдруг переломилась пополам, и при этом осталась гореть. Желтые шорты неестественно драпируются из-за тяжелого пояса на бедрах. Сам по себе пояс не был бы таким тяжелым, если бы на нем не висела большая фляга с перебродившим вином и длинный кинжал. Ритуал заключается в том, что жрецы подожгут медиатора, совершат возлияния – а потом перережут веревки, он встанет и скажет, где свет. Чушь полнейшая, ели учесть что веревки можно резать только когда все допьют вино, оставшееся после скудных возлияний. Скудных – потому что жрецы – законченные пьяницы. Если присмотреться – даже в неверном свете свеч можно увидеть, насколько несвежие у них шорты, неопрятные ногти на руках, грязь на голых ногах. Это отвратительно – поэтому зрители приходят сюда только посочувствовать очередной жертве. Другими словами – вот уже много дней никто не приходит посочувствовать, потому что дел и так хватает, а жертва в который раз внеочередная. Еще три удара – и тот, что стоит вверху пентаграммы, прямо у Миши над головой, подаст сигнал. Жрец в желтых шортах с малиновой полоской слегка подпрыгивает на месте. Наверное, сегодня получится. На совещании Мише ничего не пообещали, а профессор не торопится. Но нет – только правая пятка почувствовала приближение голодного огня – раздался знакомый свист. Жрецы с визгом разбежались, смешно виляя толстыми бедрами. На поляну из густого кустарника вырвался Ено, бешено размахивая крыльями, схватил одной лапой Мишу за горло, ничуть не опасаясь задушить, и взвился в черное небо. Отрывистый свист его крыльев не смог заглушить глухой треск удара рогом о ветку симметричного созвездия. Ено судорожно повел плечами и полетел дальше. Они описали круг над лысой поляной и снова спустились в ее центр, где вокруг очага с голубым пламенем восседали Трое. Ено был верным слугой поэтому, как ему ни хотелось, он не позволял себе задушить и съесть Мишу. Вернее – он себе вполне позволял. И даже последние пару раз нарочно хватал за горло – вдруг случайно задавит. Но Трое знали свое дело. Миша едва не терял сознание от недостатка кислорода, но все же оставался жив. Он присел на маленький стульчик, обитый кроличьим мехом просто так – это была прихоть левого из Троих. Он пытался как-то смягчить, скрасить существование. Симметричное созвездие – тоже дело его рук, как и крутые рога полосатого Ено. Из троих думал только один, другой читал мысли Миши и записывал точечками на скалку из мягкого дерева. Миша специально думал яркими картинками, вкусами, голосами из того, другого мира – но Трое все равно ухитрялись его понимать. А тот, который думал, даже каким-то образом доносил до Миши свои идеи. Сегодня он хотел опреснить воду, которая не лежит и не сидит. Миша подумал, что было бы интересно лежачую воду оставить соленой, сидячую или стоячую сделать наполовину соленой, а уж идущую и бегущую опреснить и спрятать поглубже под землю. Трое предложили достать соль из всей воды, а потом в стоячую и сидячую добавить. Но Мише показалось легче опреснить только бегущую. Так они спорили, обходя полянку – на ходу Мише лучше думалось. Правда Троим было очень неудобно думать на ходу. Один вообще не участвовал в беседе и мог бы спокойно посидеть, но тот, который записывал, боялся не расслышать некоторые мысли Миши, поэтому приходилось описывать круги по поляне, иногда квадраты, а порой и вообще треугольники.

- Все мужики козлы. – Весело сказала девочка, заправляя за ухо белокурую прядь.

- Кто это тебе сказал? – Миша сидел на остове карусели и смотрел, как дети резвятся, не замечая развалин детской площадки. Замечают площадку – но не понимают, что все должно быть не так. Что вот этот ржавый урод должен крутиться, подгоняемый сильной ногой. А вот это кривое хриплое чучело – качели. А вон те столбики с рваным верхом – турник. Девочки прыгают в классики, расчерченные углем на побелевшем от вековой сажи асфальте.

- Никто не сказал. Я сама знаю – все мужики козлы.

Подружки смеются, с завистью наблюдая, как худые смуглые ножки ритмично взлетают над клетками и безошибочно попадают на нужные числа. Дыхания хватает еще и на разговоры.

- А откуда ты знаешь?

- А я вчера сама видела. С бородкой козлиной, с рогами разными и с копытами. Подбежал, схватил капусту – и в подвал.

Тут девочка оступилась и упала, больно поранив коленку. Подружки бросились ее утешать, тайно злорадствуя. Миша подошел, поднял ее на руки и, глядя в миндальные глаза, серьезно так сказал:

- В полшестого тебе надо быть дома.

Лучик солнца мелькнул на подоконнике и пополз вверх по ножке кровати, по свесившемуся краю простыни, по руке в пижаме, дополз до щеки Миши и громко чмокнул. Миша приоткрыл глаза. Порыв ветра с парой вчерашних капель ворвался в разбитое окно. Миша закрыл глаза, быстро поставил девочку на пол, чтобы она не упала еще раз, и сонно потянулся.

- Доброе утро.

- Сегодня оно по-настоящему доброе? Или вы снова издеваетесь, профессор.


Симферополь

2006

Фокус


Фокус взвизгнул и оторвался от земли. Киа подтянула тугой пояс и покрепче взялась за руль. Она покажет этим... Этим самоуверенным самцам, что ум не зависит от приоритета в мышлении того или иного полушария. Она докажет, что можно управлять космической машиной 21 поколения и без рудимента в области живота. Киа не в первый раз выжимает до упора педаль газа - она знает свое дело. Кометное облако - не помеха. Слепящий луч новой суперновой – детские шалости по сравнению с ее МИССИЕЙ. Киа знает свое дело - сегодня ей снова предстоит спасти вселенную. Кто на этот раз станет врагом №1? Что придет из черной бездны за ее трепещущим девичьим сердцем - и падет от сильной твердой руки?.

- Киа? Киа? Кто разрешил взлет?

- Очень плохая связь. Ай, я не слышу тебя. Очень плохо слышно...

- Киа, я отлично тебя слышу! немедленно возвращайся!

- шшшшшшш, ничего не слышно, шшшшш, пи-пи-пи, шшшшшшшшшшшш, нет связи. Ай? это ты, Ай?

- Киа...

Опять эта непослушная девчонка возомнила себя супер-героем. Что она задумала на этот раз?


Понедельник, 3-е число 6-го месяца.

Погода ясная. Звезды все как на ладони. Через час взойдет солнце. Еще через 15 минут зайдет второе. Пятая луна в зените. Эта смешная дурочка снова не отзывается на наш сигнал. Мы прибыли на планету 4609 и обнаружили здесь заброшенную станцию. Ей, наверное, лет 40. Скорее всего, была отправлена сюда в середине эры 117. Теперь здесь никто не живет. Зато на планете обнаружены какие-то металлические конструкции. Более того - наш сигнал был принят, мы получили ответ в виде странных звуков, распознанных Мамой как человеческий голос. А утром... хотя одно солнце только недавно закатилось... В общем, сегодня, если ориентироваться по приборам, а не по пейзажу, я нашел это существо. Сначала мне показалось, что какой-то зверек мелькнул между камней. Естественно - мы не просто для галочки облетаем все эти нежилые планеты. Хотя - некоторые все же для галочки. Или скорее для значка... Мил, например... О чем это я... Ах, да. Так вот. В наши обязанности входит не только засвидетельствовать упадочность какой-либо формы организации в галактике. Я, например, с интересом отмечаю всякие интересные факты. Старик дразнит меня "Лермон". Не знаю, что это означает... Другие ребята думают, что я зря трачу время на накопление ненужной информации... Так о чем я?... Не бывает ненужной информации. Бывает дублированная информация - это действительно лишнее. Мы наконец нашли границу возможностей человеческого мозга - вся информация туда вполне умещается, но дублирование информации - это уже слишком... А эта девчонка... Она мелькнула меж камней, как какой-то рыжий заяц. Мотнула шерстью огненного цвета - и скрылась в какой-то одной ей известной щели. Я не из любопытства последовал за ней. И я не знал, что это самка. Ребята говорят - погнался за самкой. Да если бы я знал, что это самка... По данным статистики на нашей планете самки составляют 90 процентов населения. С горя самцы... Я и не думал о самке. Научный интерес, долг перед обществом, нуждающимся в новой информации, подвиг меня на эту изнурительную погоню. Я несколько часов шел по следу. И она, то есть тогда еще "оно", просто что-то непонятное, именно этим привлекательное... Только я настигал это - оно тут же ускользало. Учитывая чужеродность ландшафта, я проявил необычайную ловкость... В конце концов, она забралась на самодельную башню с антенной и остатками аппаратуры, перетасканной со станции. Там мне было не достать ее - даже ребенок понял бы, насколько небезопасна эта конструкция. Даже если гравитация планеты допустит равновесие антенны - высокое напряжение при неудачном положении рук может передать непереносимый заряд организму и... Даже так близко глядя на нее и оторвав край ее неудобного странного облачения, я и не думал о том, что это может быть самка. Непонятное живое существо, странный зверек - вот что это было. Я уже несколько часов пытаюсь выйти с ней на связь. Но как всякий низко-интеллектуальный организм она отказывается идти на вербальный контакт. Мил пошел посмотреть на этот экземпляр, сидящий на антенной башне, и сразу же сообщил нам, что это самка. Потом напомнил нам, почему мы пошли на такую рисковую службу, и отказался участвовать в налаживании контакта с представителем инопланетной фауны. Эта девчонка все еще не выходит на связь.

- Мил, почему ты так относишься к самкам? Они же не виноваты, что оказались более выносливыми в естественном отборе.

- Они специально затеяли такие критерии отбора, по которым самцы обречены на вымирание. Лер, неужели ты не понимаешь! Спроси у этой девчонки, почему на всей планете осталась только она? спроси, почему другие если живы, не попадаются на глаза и не выходят на связь? Где их самцы?

- Мил, ты неправ. Мы должны радоваться, что хоть что-то удалось здесь найти. Согласись, скучно три цикла колесить по галактике и каждый день свидетельствовать очередную нежилую планету.

- Лер, мы знали, на что идем. Все мы знали. И ты знал. Пойдем обедать - я чувствую недостаток кальция. И фосфор на исходе.


Среда, 5-е число 6-го месяца.

Девчонка живет в 5-й каюте. Старик почему-то отдал ей комнату, которую занимал я. Мил говорит - это потому, что я ее нашел, что я нарочно искал самку - и пусть я почувствую, почему самки выживают, а самцы... Никогда не забуду этого страшного зрелища - целое поле, усеянное трупами. Самцы лежат навзничь. Синий Эус не греет, как обычно, а зло печет. Они не стонут, не пытаются прикрыться от палящей синевы. Они мертвы. Между тел этих несчастных медленно ходят Они, орошая слезами соленую от крови землю. Они скорбят - но уже не воскресить убиенных их руками... В тот год племя Зон уничтожило все племя Лосов в стране 676. Кадры транслировали по открытому каналу целую неделю. Их помнят все. Но все равно... Мил не прав. Эта девчонка не имеет никакого отношения к тем кадрам. Но Мил ненавидит всех самок. Вообще-то Мил - профессионал. Он любит свою работу и умеет ее делать - по профессии Мил флорист. Но во второй декаде предыдущего цикла ситуация 46 уничтожила на нашей планете все виды, с которыми он работал - и Мил подался в наш отряд. Наша задача - убедиться, что форма организации нашей планеты - самая лучшая. Поэтому мы планомерно исследуем все системы галактики, чтобы доказать упадочность любой другой формы... Простите, стучат.


- Я собрал вас сегодня, чтобы обсудить важный вопрос. Кто она? - Старик сегодня серьезен как никогда.

- Ничего себе! оказывается это "Она"! - Фуо родился методом клонирования синтезированной из всех образцов команды ДНК. Но не был похож ни на одного из своих "отцов" или "матерей". Он был рожден женщиной, специально командированной для этой цели к нам, в районе 123 планеты. Фуо - гермафродит и ему в новинку любые половые вопросы. Вот и сейчас он оживился, услышав о гендерной проблеме на борту до наружной свинцовой прошивки мускулинного аппарата.

- Лер бы не потратил столько времени и сил, если бы это был "он". - Мил решил расквитаться со мной за все наши давнишние конфликты. И за место секретаря, которому суждено остаться в списке Свидетелей, и за 5-ю комнату, и за светлые волосы - мои, которые бы так пошли к его собольим бровям. У него были такие же до ситуации 46. А теперь зеленоватое темя пугает всех новичков над красивым правильным, хотя и грубоватым лицом.

- Мил, давай обойдемся без эмоций. - Старик изо всех сил пытается провести нормальное совещание раз цикл - но вопрос слишком горячий, чтобы держать всех в рамках строгой Эло-этики.

- Позвольте мне доложить? - Ним был холоден и точен как всегда. - Киа Вита - человек женского пола. Рост 15 ам, вес 23 ак, объем груди...

- Уже интересно...

- Я продолжу? Язык - неопознанный диалект. Обучаемость 157 по шкале Тао. Известных инфекций, патологий и вирусов не обнаружено.

- Идеальная самка!

- Здравствуйте, разрешите войти. - Все заседатели круглого стола переглянулись – это не был знакомый голос кого-либо из экипажа. Это также не был визг и нечленораздельное мычание подобранного на нежилой планете существа. Тихий уверенный жесткий голос, меццо-сопрано. Еще несколько секунд замешательства - и все встали. Все, кроме Мила. Он небрежно повернулся через спинку кресла и привычным оценивающим взглядом смерил нежданного гостя.

- Здравствуйте. Мы как раз решаем ваш вопрос. - Старик умело спрятал удивление и возмущенную дрожь в голосе. Он любил порядок и определенность во всем, особенно в сфере формальностей. И посторонний в зале собрания команды никак не вписывался в повестку дня. А если учесть, что не просто не вписывался, но не вписывалась...

- Разве я задавала вопрос?

- Разве "разрешите войти" это не вопрос? - наивность Фуо заслужила резкой улыбки Мила, моего легкого вздоха и учащения пульса Старика.

- Оставим грамматические детали. Мы решали проблему присутствия вас, извините...

- Киа.

- Киа, очень приятно - Тор. Так вот, Киа, мы обсуждали проблему вашего присутствия на "Фокусе". Мы - не туристический лайнер. У нас важная задача, и ваше появление...- Старик не решался произнести оскорбительные для ее гордого взгляда слова.

- Не вижу проблемы. Я вполне осознаю нашу задачу и еще не успела разуверить вас в моей компетентности. - Форменная наглость, которая закончилась бы карцером для кадетов, если бы не столь необычные обстоятельства ее произнесения.

- Ну... вы и подтвердить ее не успели!

- Готова выполнить любое задание уровня не выше 008

- Ого - вырвалось у кого-то. Все молчали, потупив глаза. Чтобы не засмеяться. Каждый из нас не меньше двух циклов готовился к сдаче нормативов на первый уровень. А для заявленной сложности потребовался бы опыт двух Стариков.

- Хорошо. Завтра нам предстоит высадиться на планете 672. Ходят слухи, что именно на нее совершил аварийную посадку "Оскар" в позапрошлом цикле. Вы же знаете, что на нем летели генетически селекционированные воины? Так вот - если выдержите перегрузки, вы назначаетесь вторым разведчиком. Всем спасибо за внимание. Совет окончен.

Видели бы вы эти глаза...


Суббота, 8 число 6-го месяца

Сегодня мы послали в центр сообщение, что Моса в нашем экипаже нет. Больше нет. Мос был третьим разведчиком. Он всегда ходил третьим разведчиком, потому что никто лучше Моса не мог обеспечить надежный тыл. Ширина плеч позволяла ему держать сразу двойной набор оружия и если Мос стоит за твоей спиной - значит бояться нечего. Мос имел слишком низкую квалификацию, чтобы участвовать в совете и получать награды. Зато это был лучший третий разведчик в истории отряда. Мы все тяжело переживаем эту утрату. Первым двум бояться было нечего, пока Мос стоял, но когда он упал и датчик пульса погас на радаре...

От волнения мысли путаются и Они не успевает их оцифровывать. Это даже забавно, если вдуматься. Люди сегодня совершенно отказались от того, что раньше называлось "личной жизнью", отбросили тайну. На этот раз случилась не революция, а эолюция. Сначала разговоры вслух. Древние мобильные телефоны с плохой слышимостью, старинные микрочипы с реальной передачей звука и тембра. Люди орали о своих проблемах на улицах, общественном транспорте. Выходя на балкон с "трубкой", они не боялись быть услышанными - какое вам дело до "личной жизни" незнакомого парня в семейных трусах, который высоким скрипучим голосом выясняет планы на вечер своей любовницы, пока жена в соседней комнате договаривается с подружкой сходить на дискотеку. Дальше - больше. В погоне за модой непомерно расширились окна домов. Окно поглотило стену. Побольше бы света! А зачем этот свет и кто придумал что его должно быть много - это уже все равно. Пропаганда честности и открытости довела до мыслечита: чтобы тебя услышали, не обязательно открывать рот и ворочать языком. Маленький аппарат с широким приемником распознает сигнал твоего мозга и озвучит его "твоим" голосом. Очень удобно - экономится масса полезной энергии. Ее потом можно применить на усвоение информации или переваривание необходимой для жизни пищи. И естественно любая информация, каждый новый факт отправляется в БАЗУ, где информация проверяется на оригинальность и структурируется для удобного усвоения.

О чем это я... Мос... Он шел третьим и как всегда без запинки выполнял все требования устава в деталях. Старик, глядя на его ровный пульс, одобрительно улыбался. А мы улыбались, глядя на Старика - Мос был его любимым воспитанником. Придя в экипаж юным громилой, Мос вырос в доброго товарища и профессионального третьего разведчика. И в четверг он как всегда уверенно и весомо ставил тяжелые ботинки на следы маленьких подошв Киа. А она в свою очередь смело, хотя и с явной дрожью в коленях, шла след в след с Милом, в тот день первым разведчиком. "Ты уже и так свое дело сделал" - сказал Мил в четверг на рассвете и пошел вместо меня первым разведчиком на эту странную планету. Странную, потому что она овеяна легендами. Потому что слишком много «очевидцев» и слишком мало настоящих фактов. Мы не ожидали, что поверхность окажется твердой но скользкой. возможно, если бы ожидали - Мос сейчас пил бы с нами энергетический витаминный напиток и с укоризной смотрел на наглую девчонку. Голубая слизь тонким слоем покрывала тропу. Все равно по тропе было идти приятнее и по инструкции правильнее. Мил опускал каждую ногу по три раза: первый раз стремительно, резко, но не нагружая; второй раз давя со всей силы, но как можно медленнее. И только третий раз ставил спокойно всей ступней, оставляя четкий устойчивый след. В случае опасности первый разведчик должен включить сигнал - поэтому правую руку Мил держит на кнопке пульсометра. Левой он сжимает датчик движения и тепла. Второй разведчик делает всю самую необходимую работу - глазеет по сторонам, собирает образцы живой и мертвой материи - по максимуму собирает информацию. Киа как горло врага давит универсальный серч и целыми горстями загребает образцы чего попало. Ее пульс под чутким контролем гордыни. Но по жестам и действиям нетрудно догадаться, как сильно она переживает свой первый боевой опыт. Первый в составе нашего отряда. Насколько первый вообще мне пока что неизвестно. Третий разведчик несет оружие на случай нападения, которое нельзя предотвратить и нельзя остановить переговорами. Но он тоже должен смотреть под ноги. Скользкая тропа, небо смешного зеленоватого оттенка, Киа в белом костюме не по размеру и не по статусу (женский костюм нашелся всего один, она настаивала на мужском, но Старик слишком внимательно целую ночь читал устав)... Мос оступился. И тут началось. На радаре мы видели только, как пульс Моса остановился, Мила подскочил, а Киа споткнулся.


- Что же все-таки произошло? - Старик несмотря на ужас ситуации - за цикл мы не потеряли ни одного специалиста - все же действовал по регламенту.

- Я во сем виновата. - Киа потупила взгляд. В младшей школе этот жест признали бы раскаянием в содеяном и признанием. Но Старик не учился в школе. Его вел Учитель - поэтому он грубовато отрезал:

- Соберем факты. Мил, какова твоя версия?

- Моя версия в подробностях изложена в моем рапорте в центр, отправленном вместе со свидетельством об отсутствии Моса. - Мил был на удивление спокоен.

- Мы желаем все ее услышать, Мил. - Не знаю, насколько это соответствовало положенной форме - но наверняка соответствовало на все 100.


…


Симферополь

2006