История Христианской Церкви
| Вид материала | Документы |
- М. В. Бахтин история христианской церкви, 3038.41kb.
- Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
- История Христианской Церкви. Это довольно элементарная переработка дореволюционных, 2476.97kb.
- Предварительные сведения, 358.18kb.
- История Христианской Церкви учебное пособие, 3774.95kb.
- История Христианской Церкви, 6303.63kb.
- История Русской Церкви»); Голубинский Е. Е. («История Русской Церкви»); Карташев, 56.27kb.
- Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
- Ю. К. Рогова "Эллинисты" и апостол Павел, 104.28kb.
- История Русской Церкви экзаменационные билеты. III ядс история Русской Православной, 373.95kb.
ГЛАВА 11
Встреча в Болонье
Мы оставили папу и короля в последний раз в Болонье,
где они совместно проводили зимние месяцы. Карл Пятый
вступил в город 5 ноября с большим великолепием и пыш-
ностью. Клеменс, получив известие о приближении короля,
заранее поспешил в Болонью и встретил своего гостя блес-
тящим образом. Двадцать пять кардиналов вышли встре-
чать его до самой границы городской области, чтобы оттуда
сопровождать его. Множество испанской и итальянской
знати сопровождало его со своими великолепными колес-
ницами и отборными конями, придавая шествию особый
блеск. Папа был чрезвычайно рад видеть бывшего своего
противника в качестве послушного сына и приветствовал
его трижды; король склонился перед папой в должном
почтении, впервые он опустился перед „святым отцом" на
колени и покорно поцеловал его ноги, затем поднялся и
поцеловал его руки, а потом уста.
Так встретились оба главы римского христианства. Когда
торжественные приветствия закончились, тотчас начались
переговоры о средствах и путях искоренения возникшей в
Германии ереси. Верный своему характеру, папа предлагал
чрезвычайно жестокие меры, но Карл, более осторожный и
мудрый в государственных делах, чем Клеменс, выдвинул
свое намерение созвать всеобщий собор, чтобы заняться
неотложными вопросами, возникшими в церкви, ради
устранения беспорядков. Папа же, боявшийся таких пуб-
личных, открытых действий, чрезвычайно стремился отго-
ворить короля от его намерений. Он предупреждал, что его
такое лояльное отношение сделает еретиков еще более над-
менными и нахальными и что состояние Германии уже без-
надежно и станет еще хуже, если к вероотступникам не при-
нимать чрезвычайных мер и не низложить их острием меча.
Однако Карл Пятый уже достаточно испытал, что проте-
стантские вожди не поддаются на угрозы и не дают запугать
себя, поэтому настаивал на своем предложении созвать сво-
бодный церковный собор. Папа был недоволен. Он был
разгневан из-за упорства врагов католицизма и римского
вероисповедания, его огорчало сопротивление со стороны
короля, направленное против достижения его планов. Вад-
дингтон в отношении переговоров в Болонье отмечает:
„С одной стороны стоял вождь и воин, естественный
представитель жесточайших принудительных мер по собст-
венному произволу, с другой стороны - церковный вождь,
призванный быть миротворцем, представитель религии
Божьей благодати. Но если при этих переговорах имели
место хоть какое-либо благочестие или страх Божий, какая-
либо справедливость или уважение к правам и благопо-
лучию человечества или же, наконец, малейшее внимание к
простым и ясным предписаниям Христа, то они нашлись не
у служителя мира и любви Христа, но у воинственного пра-
вителя мира. Из уст первосвященника исходили лишь пред-
ложения насилия и кровопролития."
Клеменс, хорошо зная слабость и разногласия тогдашних
евангельских вождей, искал возможности склонить своего
коронованного друга к немедленному приведению в испол-
нение постановления Льва и вормского эдикта. Но Карл не
был человеком, которого легко можно было склонить и
сдвинуть с позиции однажды принятого решения. Через
своего канцлера Гаттинару он на отдельной конференции
объявил о своих намерениях и планах. По его поручению
канцлер тогда заявил:
„Король с глубокой скорбью следит за раздором и разно-
гласиями, которые происходят при его правлении, оже-
сточение которых не уменьшается, но, наоборот, грозит
большим обострением. Среди всех обязанностей, которыми
наделило его провидение, нет ни одного другого, которое
было бы ближе к его сердцу, чем обязанность восстановить
мир в церкви. При этом ему кажется, что нет более подхо-
дящего средства для благополучия церкви и более достой-
ного для папы и христианских вождей, как созыв всеобщего
и свободного собора, чтобы десницей Божьей положить
конец распрям. Этот собор должен быть созван немедленно
и состоять из выдающихся богословов от всех наций и наро-
дов. Принятые на нем и одобренные папой постановления
впредь должны стать твердо установленным учением хрис-
тианства и, если того потребуют обстоятельства, вводимым
силой мирской власти."
Ничто не могло оказаться для папы более неприемле-
мым, чем подобное предложение. В его памяти были свежи
воспоминания о прошлых соборах в Пизе и Констанце, на
которых были низложены папы Бенедикт Тринадцатый,
Грегор Двенадцатый и Иоанн Двадцать Третий. У него было
много личных оснований опасаться такого всеобщего собо-
ра христианства. „Великие соборы, - отмечал он поэтому, -
могут еще более распространить народные мнения. Не сино-
дальными решениями, но острием меча должно разрешить
спорные вопросы". Король, однако, оставался непоколе-
бимым, так что Клеменс видел себя вынужденным по край-
ней мере оговорить декларативную часть постановлений.
Рейхстаг в Аугсбурге
Все же Клеменс не терял надежды мало-помалу склонить
короля к исполнению своих планов. В тайных беседах с глазу
на глаз он обрабатывал короля так долго, что тот, наконец,
оказался несколько сговорчивее. В одном Карл оставался
тверд, заявляя, что было бы преступлением через немецкие
законы осудить подчиненных втайне и истреблять их воен-
ной силой. К великому раздражению папы, в январе 1530
года он послал письмо в Германию, в котором сообщал, что
определил месяц апрель для проведения большого рейхстага
в Аугсбурге.
Между тем Карл все еще оставался в Болонье, поскольку
он имел желание быть коронованным папой, как это делали
многие его предшественники. 22 февраля он хотел быть
коронованным серебряной короной, как король над Лом-
бардией, 24 февраля - золотой короной, как римский ке-
сарь, определив это торжество на день своего рождения, а
также на годовщину битвы под Павиа, да и вообще этот
день он почитал своим счастливым днем. Мы упоминаем об
этих фактах потому, что Карл стал другим человеком, когда
он закрепил свое торжественное коронование клятвой,
которая состояла в том, что он будет прилагать все свои
силы для защиты папского достоинства и римской церкви.
И все же, несмотря на свою клятву, Карл был не в состоя-
нии действовать против реформаторов таким образом, как
желал этого папа. Уже тринадцать лет Господь, несмотря ни
на какие совещания короля и папы, защищал Реформацию
с недосягаемой силой, и через Его благодать она настолько
укрепилась, что никакая человеческая сила не могла уже ее
искоренить. В тот момент мы так же видим десницу благого
Провидения в действии в том, что Бог воспользовался
соперничеством между Карлом Пятым и Францем Первым,
длившимся долгое время и давшим повод туркам достичь
такого положения, что они стали угрожать восточным гра-
ницам Германии, для того, чтобы Реформация мирно и пло-
дотворно могла развиваться и расти. Это было Его делом, и
Он бодрствовал над ним.
Аугсбургское исповедание
Как только стало известно желание кесаря созвать рейхс-
таг, курфюрст из Саксонии обратился к виттенбергским док-
торам, чтобы они подготовили документ об исповедании
веры. До того времени со стороны реформаторов не было
определенного исповедания веры, и поскольку кесарь нахо-
дился в плену всеобщих предрассудков и был увлечен лже-
толкованиями папистов, то Иоанн единственным средством
борьбы против предрассудков считал открытое публичное
представление истинных принципов Реформации и цели,
которые она преследует. Лютер при помощи Меланхтона,
Померануса и Ионы представил семнадцать пунктов, которые
были предъявлены лютеранской стороной в собрании в
Швабахе (1529), подвергнув их новой тщательной проверке и
затем вручил их в пасхальную неделю курфюрсту, который
тогда пребывал в Торгау, отчего они носят так же название
торгауские символы. Меланхтон, взяв за основу эти пункты,
по приказанию князей изготовил более точное, проработан-
ное и совершенное сопоставление учений и обычаев проте-
стантов и причины их противоборства Риму и католической
церкви. Этот письменный документ затем получил большую
известность под названием „Аугсбургское исповедание".
Материал для этого исповедания был дан Лютером, а его
проверка и проработка попала под более мягкое перо
Меланхтона. „Я, - говорил Лютер, - родился быть неисто-
вым бойцом. Я очищаю землю, вырываю сорняки, напол-
няю и ровняю дороги. Но обрабатывать землю, засеять ее,
рассаживать, поливать и удобрять ее, это, через благодать
Божью, дело Филиппа Меланхтона." Поскольку главной
целью, ради которой кесарь созывал рейхстаг, было восста-
новление единства веры, то исповедание должно было быть
изложено как можно более мягко, без оскорбительных,
задевающих выражений, насколько это позволительно на
основании верности Богу и Его слову! Курфюрст повелел
теологам между пунктами, которые любой ценой должны
были быть выдержаны в истине, отличать те, которые необ-
ходимо было по возможности смягчить или же полностью
изменить. Пока знаменитому исповеданию истины, каковое
почиталось всеми протестантами, придавались подходящие
выражения, так же и изъяснение принципов их веры пода-
вались в более мягкой форме, поскольку все были заинте-
ресованы в мирном исходе дела.
Чем ближе становился день, когда должен был собраться
рейхстаг, тем сильнее проявлялась тревога евангельских вож-
дей относительно намерений кесаря и безопасности курфюр-
ста. Он был самым первым и самым сильным из немецких
вождей и выступил ради своей веры в Бога и ради интереса к
делу Реформации против папства, его защита Лютера могла
вызвать месть короля. Однако Иоанн не разделял эти опасе-
ния, он был первым из князей, появившимся в Аугсбурге.
Открытие рейхстага было отложено на 1 мая, а второго
мая курфюрт уже вошел в город. В его свите были выдаю-
щиеся теологи Саксонии, шестьдесят рыцарей сопровож-
дало шествие. Не было только Лютера. Его оставили в
Кобурге, поскольку курфюрст опасался, что его присутствие
вызовет такое возбуждение ненависти в стане папы, что
приведет со стороны кесаря к насильственным мерам. Он
был проклят папой, осужден кесарем и повсеместно почи-
тался единственным зачинщиком раскола, который затра-
гивал всех людей. И в то же самое время Иоанн счел необ-
ходимым держать его вблизи, чтобы постоянно получать от
него советы.
В то время Лютер составил оба свои катехизиса: большой
и малый, которые поныне пользуются большим авторите-
том в лютеранских церквях. Находясь в замке в Кобурге,
изолированный от всех событий, он получал точные сведе-
ния о происходящем и в многочисленных письмах оттуда
выражал свои мнения и давал наставления. Незадолго до
открытия рейхстага он опубликовал свое „Строгое преду-
преждение к собравшемуся в Аугсбурге духовенству", цель
которого заключалась в защите позиций реформаторов от
предъявленных им лжеобвинений, и в том, чтобы выставить
беззакония и преступления папства как причину, вызвав-
шую противоборство с их стороны.
12 мая в Аугсбург прибыл Филипп из Гессена в сопро-
вождении ста девяноста рыцарей. В то же самое время
кесарь достиг города Инсбрука в Триоле в сопровождении
великого множества князей, кардиналов, легатов и немец-
кой, испанской и итальянской знати. Доктор Робертсон,
одаренный биограф Карла Пятого, сообщает нам, что
кесарь по пути в Аугсбург был глубоко погружен в размыш-
ления. Он имел множество возможностей наблюдать обще-
ственное мнение немцев относительно спорных пунктов.
Везде он встречал весьма возбужденных и ожесточенных
людей, которые навязывали ему свои убеждения, так что он
в чрезвычайно крайних случаях, когда никакие средства
уже не помогали, находил себе убежище в суровой строго-
сти. По всей вероятности, именно по этой причине он
надолго задержался в Инсбруке, чтобы изучить обстоятель-
ства Германии и подробно взвесить свои ближайшие шаги к
исполнению своих планов.
Между тем, со всех сторон прибывало множество людей,
чтобы принять участие в аугсбургском рейхстаге, ожидаемом с таким напряженным вниманием. „Князья, епископы,
делегаты, рыцари и дворяне, солдаты в блестящих унифор-
мах входили во все ворота города и наполняли улицы, пло-
щади, гостиницы, церкви и дворцы. Весь цвет Германии
должен был собраться там. Тяжелое положение страны и
христианства, присутствие и дружелюбное поведение Кар-
ла, страсть к сенсациям, большие театральные зрелища,
живой эмоциональный нрав немцев - все это влекло нем-
цев, побуждая их оставить родные места и отправиться в
Аугсбург. Никому не нужно было опасаться, что его сочтут
бездельником, потому что со всех частей государства в зна-
менитый город стекалось великое множество людей."*
Знаменательно то, что в тот момент, когда ведущие ре-
форматоры собрались в Аугсбурге и когда в любую минуту
мог разразиться шторм над Реформацией, благородный
ландграф из Гессена сделал еще одну, последнюю попытку
примирить два великих лагеря протестантов. И хотя Лютер
лично не присутствовал, тот дух, который он показал в Мар-
бурге, был деятелен в его сторонниках, проявившись в той
же непримиримости. Лютеране заявили ландграфу, что они
никогда не признают за братьев тех, кто так упрямо пребы-
вает в закоснелом заблуждении, и что если бы они объеди-
нились с цвинглистами, то навлекли бы на себя ненависть,
чего не хотели бы, и таким образом нанесли бы ущерб делу
Реформации. Ландграф никак не мог понять, как это одно-
единственное заблуждение (фактически оно и было тако-
вым) или же один неясный вопрос могли стать достаточным
основанием для исключения всякого прощения. Однако все
его доводы разбивались о непреклонный дух лютеран. Ни-
что не могло побудить их иметь хоть какое-либо общение с
цвинглистами.
Пока кесарь еще не прибыл в Аугсбург; он появился там
только 15 июня, а город уже кишел от посетителей, проте-
стантские вожди решили допустить своих проповедников
на кафедры в первых церквях. Правда, при таком поступке
они опасались вызвать на себя недовольство кесаря, но
поскольку как курфюрст, так и ландграф полагали, что
нельзя упускать подобной возможности, то Иоанн ежеднев-
но дозволял своему саксонскому проповеднику проповедо-
вать при открытых дверях доминиканской и катеринской
церквей, тогда как Шнефф, каплан Филиппа из Гессена, по
поручению своего господина проповедовал Евангелие в
кафедральном соборе. Так при благом водительстве Божьем
в этой местности перед многочисленными и вниматель-
ными слушателями проповедовалась Благая Весть о спасе-
________________________
* Мeрль д'0бине, т. 4, стр.129.
нии через веру, а не через дела закона. Большая часть из
прибывших в Аугсбург и без того были настроены по-люте-
рански.
Это со стороны обоих бесстрашных вождей было отваж-
ным шагом, а так же стало средством огромного влияния на
враждебно настроенных против протестантов папистов, что
полностью перевернуло их мысли и взгляды. Католическое
духовенство Аугсбурга, да и вообще все собравшиеся там
вожди католичества были чрезвычайно озабочены и изум-
лены. Они ожидали, что протестанты, подобно приго-
воренным преступникам, едва ли осмелятся поднять свои
головы, как только цвет католического духовенства приб-
лизится к воротам города; на самом же деле было совсем
наоборот! Однако что же оставалось им делать? Аугсбург-
ский епископ приказал своим священникам так же гово-
рить к народу. Однако римские священники были плохими
проповедниками. Они хорошо знали, как проводить мессу и
произносить молитвы, но проповедовать Евангелие было
уже не в их компетенции. Паписты чрезвычайно озлоби-
лись и поспешили известить короля о происходящем. Тот
сразу же из Инсбрука послал приказ, чтобы возмутительные
проповеди были немедленно прекращены. Курфюрст отве-
тил, что для него невозможно заставить замолчать Слово
Божье или же самого себя лишить утешения и радости
слушать его. „Что касается требования, - так закончил он
свое письмо к кесарю, - что мы должны прекратить наши
проповеди, то в них проповедуется чистая истина Божья,
которая чрезвычайно необходима нам именно в этот
момент и которую мы не должны повреждать."*
Протестанты ожидали, что такой прямодушный ответ
ускорит прибытие кесаря в город. Меланхтон постоянно
был занят обработкой конфессии. Робкий по характеру и
мучимый тревогой, он тщательно взвешивал любое выра-
жение, смягчал и многократно варьировал его, прежде
чем окончательно записывал. Он трудился с таким перена-
пряжением всех сил, что его слабое тело грозило надор-
ваться. Лютер почитал это излишним и сделал ему строгое
_________________________
* Мерль д'0бине, т. 4, стр. 133.
замечание. 12 мая он писал ему: „Я приказываю тебе и всем
твоим сотрудникам, чтобы ты под страхом быть отстра-
ненным от дела пощадил свое здоровье! И в отдыхе про-
славляется Бог, поскольку Он субботний покой предписал
так строго."
В то время как друзья Реформации готовились в Аугс-
бурге к предстоящей битве, Лютер в Кобурге так же не без-
действовал. Многочисленные письма и сочинения исходили
из его крепости, второго Вартбурга, пробивая себе дорогу по
многим направлениям во многие места. Именно в это время
возник триумфальный гимн Лютера „Господь - убежище,
покров... "Кобургский замок находился на вершине холма и
комната Лютера располагалась на верхнем этаже здания, и
большинство своих писем он датировал так: „Из рейхстага
ворон и галок". Недовольный тем, что рейхстаг отодвигался
со дня на день, он писал одному из своих друзей, что сам
созвал рейхстаг в Кобурге. „Мы уже посреди рейхстага, -
писал он в своем самобытном юмористическом стиле, - ты
можешь увидеть здесь королей, герцогов и других высоко-
поставленных господ, которые заняты решением важных
государственных дел и с неустанным усердием выкрики-
вают свои решения и учения на ветер. Они живут не в тех
пространствах, которые называются замком. Небо - их
балдахин, зеленеющие деревья - разноцветное пристанище
для их ног и концы света - их границы. Они пренебрегают
пышностью из злата и шелков, роскошными колесницами и
блеском оружия. У них у всех одно одеяние, расцветка и вид.
Их короля я не видел и не слышал, но поскольку я под-
слушал их переводы, то в этом году они намереваются пред-
принять беспощадную борьбу против наилучших плодов
земли. Мне же мниться, что это не иначе, как софисты и
паписты с их проповедями и сочинениями, которых я
должен иметь перед собой целую толпу, чтобы мне слышать
их милые голоса и проповеди". Это письмо он заканчивал
словами: „Это забавная, но необходимая шутка, чтобы ото-
гнать от себя мысли, которые атакуют". Он уже неделями
боролся подобной борьбой, как это было однажды в Варт-
бурге. Его сила воображения постоянно рисовала перед ним
ужасные картины, телесные страдания и ночные сновиде-
ния мучили его беспрестанно. Но его сильный дух триум-
фально проходил через все эти искушения.
Карл Пятый. Прибытие в Аугсбург
Гаттинара, канцлер кесаря, умер в Инсбруке. Его смерть
казалась большой потерей для дела Реформации. Он был
разумным человеком, уравновешенным и мягким, решитель-
ным противником кровожадных планов папы. Он имел
большое влияние на кесаря и был единственным человеком,
который мог бесстрашно противоречить папе. Когда Ме-
ланхтон услышал о его смерти, то в страхе воскликнул: „С его
смертью исчезли все человеческие надежды протестантов."
Карл Пятый оставил Инсбрук по истечении двух дней
после смерти Гаттинары. Он достиг Мюнхена 10, а Аугсбур-
га - 15 июня. С чрезвычайным великолепием продемон-
стрировал он свой въезд в город. „Никогда не было видано
такого великолепия," - говорили повсюду. Курфюрст и дру-
гие государственные вельможи уже в три часа пополудни
оставили город, чтобы встретить кесаря. Приблизившись к
Карлу на расстояние пятидесяти шагов, все они сошли с
коней. Кесарь намеревался сделать то же самое, но они
тотчас подскочили к нему, чтобы удержать его в седле. Но
Карл не дал удержать себя, соскочил с коня и приблизился
к вельможам с приятной улыбкой на устах и сердечно
пожал им руки. Только римский легат продолжал гордо
возвышаться на своем коне. Он находился с двумя карди-
налами на возвышенном месте и, чтобы произвести на со-
бравшихся большее впечатление, простер свои руки и „раз-
дал благословения". Тотчас кесарь, король, правители,
испанцы, короче говоря, все склонились перед ним на коле-
ни, и только протестанты продолжали стоять перед пап-
ским полномочным, как однажды Мардохей перед Аманом.
Это было первой горькой пилюлей, которую должны были
проглотить сторонники папы. Карл сделал вид, что не заме-
тил, однако, вне сомнения, он был чрезвычайно изумлен
мужеством и твердостью протестантов. Он вновь вскочил на
своего коня, и процессия двинулась дальше. Впереди ехали
на конях две тысячи отборных всадников-телохранителей
кесаря.
Карлу Пятому тогда было тридцать лет, он отличался
гордой манерой держать себя, привлекательной осанкой,
был бледный лицом, с привлекательным, располагающим к
себе нравом. Голос его был слаб, и вообще всем своим
видом он более походил на придворного, нежели на кесаря
или воина. После въезда в город он тотчас направился в
кафедральный собор. В великой церковной роскоши зем-
ного богатства великий кесарь пал на колени возле алтаря и
простер в молитве свои руки к небу. Когда же он снова под-
нялся, церковный служитель подал ему под колени поду-
шечку, шитую золотом, но он отклонил ее и вновь опустил-
ся на голый каменный пол церкви. Все собрание последо-
вало его примеру. Только курфюрст Иоанн из Саксонии и
ландграф Филипп из Гессена остались стоять. Ради своей
службы они должны были присутствовать, но они действо-
вали бесстрашно ради их веры в Бога и в Его Слово.
Главенствующие на рейхстаге
Уже до начала совещания рейхстага мы мельком видели
выдающиеся противоборствующие силы с обеих сторон. Во
главе папистов, кроме кесаря, стояли его брат Фердинанд,
эрцгерцог австрийский и король венгерский и богемский,
папский легат Кампеггио, оба посла Помпинелла и Ферге-
рио, курфюрст Иоахим из Бранденбурга, герцог Георг из
Саксонии и Вильгельм из Баварии. Все были воинствую-
щими приверженцами католицизма и принимали активное
участие в переговорах. Их выдающимися теологами были
Фабер, Эк, Кохлеус и Вимпина.
На стороне протестантов стояли Иоанн, курфюрст из
Саксонии, и его деятельный сын, Иоанн Фридрих; Филипп,
ландграф из Гессена, Георг, маркграф из Бранденбурга, гер-
цоги Эрнст и Франц из Люнебурга, военачальник Вольфганг
из Ангальта, граф Альберт из Масфельда и граф Филипп из
Ганновера, не считая делегаций из различных свободных
городов страны. Среди них ученые богословы, выдающиеся
люди, особенно Меланхтон, Иона, Спалатин, Шнефф и
Агрикола. Кроме них были так же швейцарские теологи,
далее Бучер, Гедио и Капито из Страсбурга.
Наступил момент, когда основы протестантизма должны
были пройти испытание огнем. Уже под вечер своего перво-
го дня пребывания в городе кесарь пригласил к себе кур-
фюрста из Саксонии и ландграфа из Гессена и повторил
приказ прекратить проповеди. После долгого молчания
Филипп ответил: „Мы просим Вас, Ваше величество, отка-
заться от этого требования, ибо наши проповедники возве-
щают чистое слово Божие, как это делали старейшие отцы
слова Божьего, и не можем отречься от Евангелия по доб-
рой совести." Карл, которому этот ответ очень не понравил-
ся, сказал через своего брата Иоанна (сам он плохо понимал
по-немецки), что он не откажется от своего требования. Тут
ландграф сгоряча воскликнул: „Кесаревское владычество
совести не может быть господином и правителем над нашей
совестью." Маркграф из Бранденбурга, молча слушавший
этот разговор, не мог уже более сдерживать себя и сказал,
приложив при этом тыльную сторону ладони к своей шее,
глубоко проникновенно: „Я готов пасть перед кесаревским
величеством и предоставить ему свою голову на отсечение,
нежели отказаться от проповеди Слова Божьего и отречься
от Бога." Карл, который хорошо понял смысл этих слов в
сопровождении движения руки, тотчас ответил на своем
плохом немецком: „Господа, нет голова отсечь! Нет голова
отсечь!" Казалось, он был глубоко тронут и выдвинул пред-
ложение заставить замолчать проповедников обеих сторон
и ему одному иметь право избирать проповедников на про-
тяжении работы рейхстага. Это предложение так же было
отменено спустя несколько дней. Прежде чем они разо-
шлись, Фердинанд поднял другую тему разговора, через
которую он надеялся поразить протестантов. В ближайший
день, а именно в праздник тела Христова, надлежало про-
извести с просфорой великое превращение. Ранее при та-
ких обстоятельствах все участники рейхстага принимали
участие в вечере, и, исходя из этого, Фердинанд предъявил
требование, чтобы протестантские лидеры и на этот раз
подчинились воле короля и приняли участие в трапезе. Сеть
была расставлена искусно. Фердинанд хорошо знал, что
стоящие перед ним князья примкнули к учению Лютера о
действительном присутствии тела Христова в хлебе и что
им будет легче подчиниться воле кесаря, чем цвинглистам.
В то же время, ему было небезызвестно, что в случае не-
подчинения, гнев кесаря возгорится в высшей степени. На
мгновение немцы были ошеломлены, но тотчас пришли в
себя и ответили: „Христос не устанавливал преклонения
перед трапезой!" Кесарь впал в великое возбуждение, на-
стаивал на своем требовании и дал им времени на раздумье
до утра.
В установленное время они вновь явились пред лицо кеса-
ря. Тот же повторил свое требование, а эти вновь медлили
подчиниться. Он при этом выразил свои угрозы, но безус-
пешно. Карл, не ожидавший такого противоборства, при-
шел в ярость. Легат сделал все, чтобы увеличить эту ярость.
Наконец, маркграф из Бранденбурга взял снова слово и ска-
зал: „Вы знаете, как мои предки и я защищали Ваш высоко
благородный дом с опасностью для собственной жизни. Но
в Божьих делах я предпочитаю отвергнуть все человеческие
притязания, чего бы это мне ни стоило, каковы бы ни были
последствия этого, ибо написано: „Должно повиноваться
больше Богу, нежели человекам". За это учение, которое я
познал и принимаю за слово Божье, и за вечную истину я
готов подвергнуться любой опасности. Если будет сказано,
что всякий, кто уповает на это спасительное учение, будет
предан смерти, я готов охотно претерпеть ее." Мудрость
Божья здесь вновь явно была выставлена на свет тем, что
королевский гнев она обратила во славу Своего великого
имени. Кесарь, король, легат и многие другие должны были
услышать истину, нравилось им это или нет. Протестант-
ские лидеры повторили вновь, что вечеря предназначена
для благословения христиан, но ни в коем случае не для
того, чтобы проносить хлеб и вино в роскошной процессии
по улицам как предмет преклонения для толпы. Далее они
утверждали, что во всем Слове Божием нет ни одного пунк-
та, где бы устанавливался праздник тела Христова, и громко
сожалели о том, что повеление Господа так непозволитель-
но извращается.
Наступило время для начала процессии; кесарь и его сто-
ронники потеряли всякую надежду на успех и оставили зал
совещаний. Князья, полные надежды и радости, возврати-
лись в свои покои, торжество вынуждены были праздно-
вать без них. Поражение кесаря и триумф протестантов
приводили в ярость легатов папы. Однако тот долго не пере-
ставал лелеять надежду... Хитрость Эдуарда не достигла
цели, но он снова расставлял сети, надеясь поймать в них
своего противника. Открытие рейхстага было назначено
на 20 июня и должно было быть торжественно отпразднова-
но при участии высокого военачальника.
Курфюрст из Саксонии, государственный маршал, по
долгу своей службы был обязан возглавлять подобные тор-
жества. „Прикажи ему, - советовал Кампеггио кесарю, -
выполнить свой долг при проведении святой духовной мес-
сы, которой будет открываться рейхстаг." Этим он хотел
вынудить курфюрста не только присутствовать при проведе-
нии римских церемониалов, но и заставить его принимать в
этом активное участие. В первое мгновение курфюрст наме-
ревался не подчиниться этому требованию, однако по уго-
ворам и доводам своих друзей, что в этом случае он будет
исполнять не религиозное, но мирское назначение, он
наконец решился на участие в торжестве. Но прежде он зая-
вил кесарю, что при своем участии не может идти ни на
малейшие уступки в религиозном смысле.
Через благословенное руководство Промыслителя кур-
фюрст еще раз должен был именно на тожестве засвидетель-
ствовать самому папе, как римская церковь злоупотребляет
против истины Божьей. На виду многочисленной челове-
ческой толпы государственный маршал с мечом в руке, имея
на своей стороне друга маркграфа, остался стоять прямо в то
время, как все пали на свои колени, как только священник
поднял поднос с освященной просфорой. Эти двое осмели-
лись оказать отпор объединенным враждебным силам папы
и кесаря. Хотя данный случай не имел за собой последствий,
он заслуживает того, чтобы непременно упомянуть это, по-
скольку в нем засвидетельствована решительность, с какой
протестанты вступили в борьбу, а так же потому, что это ока-
зало великое влияние на душу Карла, который еще не был
знаком с принципами и характером учения своих противни-
ков. Для него было совершенно новым встретить такое ре-
шительное противостояние в религиозных спорных вопро-
сах. Тотчас по окончании мессы он покинул церковь, сел в
свою колесницу и отправился в зал для совещаний, где
должны были проходить заседания рейхстага.
Открытие рейхстага
Великая битва, которую начал безвестный саксонский
монах, в тот момент объединяла сорок два правителя, мно-
жество посланников, графов, дворян, епископов, городских
депутатов и других противников кесаря, так называемого
защитника веры. Это было блистательнейшее, сиятель-
нейшее собрание. Совещание было открыто пространной
речью, которую прочитал от имени кесаря граф из Пфальца.
Речь касалась главным образом двух вопросов: войны с
неверными турками и религиозного раскола в Германии.
Под предводительством своего султана Солимана турки взя-
ли Белград, завоевали Родос, осадили Вену и угрожали всей
Европе. По этой причине было необходимо срочно пред-
принять действенные меры, чтобы остановить их дальней-
шее продвижение. Постоянно главной темой кесаря был
раздор и раскол церкви на религиозной основе. Отмечалось,
что речи и утверждения протестантов оказались враждеб-
нее, чем это предполагалось ожидать в ответ на кесаревские
призывы и увещевания. Но Карл после того, как написал эти
призывы и наставления, был коронован папой. Он поклялся
защищать его и римскую церковь, и многие тайные перего-
воры с глазу на глаз с Клеменсом в Болонье сделали свое
дело, восстановив его дух против Реформации. Его стиль
речи сильно изменился. Он сожалел, что вормсский эдикт не
был выполнен и что позднейшие попытки подавить сопро-
тивление не имели успеха. Возвратившись в Германию после
долголетнего пребывания в Испании и Италии, он намерен
был лично рассмотреть это дело, выслушать жалобы и пре-
тензии с обеих сторон.
Легат больше всего желал скрыть переговоры от общест-
венности, чтобы иметь дело с простодушным мягким Ме-
ланхтоном и другими лидерами протестантов, надеясь
уловить их таким образом с помощью лукавства своего крас-
норечия. Однако вожди протестантизма и слышать об этом
не хотели, хотя Меланхтон по своей врожденной робости
также желал иметь тайное совещание. Они требовали, что-
бы рейхстаг тотчас перешел к рассмотрению религиозных
вопросов. Потому кесарь повелел 22 июня в среду (рейхстаг
был открыт в понедельник) курфюсту и его друзьям на сле-
дующем открытом заседании, которое должно было состо-
яться в пятницу, изложить исповедание веры, а так же при-
вести доказательства о злоупотреблениях и бесчинствах
церкви, в которых они ее обвиняют, и о планах реформ.
Правители использовали предоставленные им два дня для
ободрения и укрепления друг друга. Они собрались у кур-
фюрста 23 июня, в четверг, чтобы в последний раз тщатель-
но обсудить свою конфессию, или, как они тогда это назва-
ли, апологию, и предать все их дело в совместной молитве в
руки Господни. Это было время больших беспокойств и
постоянных молитв. На следующий день собрался рейхстаг,
но вскоре выяснилось, что паписты всеми средствами иска-
ли возможности помешать чтению апологии. Много време-
ни было потрачено на выступление легата Кампеггио, кото-
рый от имени своего господина папы требовал от кесаря
искоренить лжеучение еретиков и спасти таким образом
христианство. Когда он, наконец, закончил, то в зал были
введены посланники из Каринтии и Украины. Они так же
отняли немало времени, излагая свои жалобы на мерзости и
зверства фанатичных турков и умоляя защитить их земли от
большой угрозы. Между тем было уже поздно, когда, нако-
нец, поднялись вожди протестантов, чтобы представить
свою апологию. Тогда кесарь заявил, что сегодня уже позд-
но. Вне сомнения, Карл действовал в единодушии с папски-
ми легатами, и паписты ликовали, уже не опасаясь прочте-
ния протестантской конфессии. Но протестантские лидеры
не позволили так легко отделаться от них. Они решительно
были намерены вложить свои тезисы исповедания не иначе
как в уши всех собравшихся на рейхстаг.
Между обеими сторонами началось ожесточенное сло-
весное фехтование, т.е. определенно говоря, между силами
света и тьмы. Отец лжи привел в действие все рычаги, что-
бы если ему и не удастся предать смерти свидетелей исти-
ны, то по крайней мере омрачить свет и воспрепятствовать
открытому возвещению истины. Однако горсточка верую-
щих героев по благодати Божьей победоносно противостала
всем проискам силы тьмы. „Передайте ваше исповедание в
письменной форме, - сказал наконец Карл, - и будьте уве-
рены, что это будет публично продискутировано и вам будет
дан ответ". Протестанты отвечали: „На кону стоит наша
честь, наши души в опасности, мы открыто были обвиняе-
мы, потому открыто и должны держать ответ!" Чем упорнее
противостоял им Карл, тем решительнее и напористее
наступали протестанты. Они убеждали кесаря, что не имели
никаких иных побудительных причин, кроме названных, а
потому не могут передать письменного документа прежде,
чем им будет разрешено публично выступить перед всеми.
Карл был удивлен такому наступлению и видел себя
вынужденным пойти на уступки. Так, он сказал им: „Завтра
я готов выслушать вашу конфессию, но только не здесь, но в
капелле пфальцграфского дворца." Князья были довольны
этим и возвратились в свои жилища, полные благодарности
своему Господу, в то время как легат и его сторонники в
великой тревоге ожидали следующего утра.
Капелла, в которой кесарь согласился выслушать аполо-
гию, было значительно меньше зала заседаний и вмещала в
себя самое большее двести человек. Враг хотя бы таким
образом стремился воспрепятствовать распространению
света, желал, чтобы немногие услышали их выступление, но
имел весьма мало успеха. Не только сама капелла, но и все
боковые пространства в ней, а так же весь двор были пере-
полнены внимательнейшими слушателями.
25 июня 1530 года, в день, который является важнейшей
датой в истории Реформации и всего христианства, лидеры
протестантской партии предстали перед кесарем. Кристоф
Байер и Брук, оба канцлера курфюрста, расположились
около трона кесаря, один держал в руках немецкую, другой
латинскую конфессию. Кесарь желал, чтобы была прочи-
тана латинская конфессия, однако курфюрст напомнил ему
о том, что они находятся в Германии, а потому необходимо
прочесть это и на немецком языке. Карл согласился с этим.
Курфюрст и его спутники желали прослушать оглашение
документа стоя, но кесарь попросил их сесть. Тогда Байер
начал читать внушающую страх конфессию. Как рассказы-
вают, он читал медленно, торжественно и ясно, громким,
полнозвучным голосом, чтобы его могли слышать не только
в боковых комнатах, но и во дворе. Потребовалось два
часа, чтобы прочитать большой документ, но в продолжение
всего времени царило острейшее внимание и полнейшая
тишина.
Когда Байер закончил, выступил Брук и передал кесарю
документ на обоих языках, немецкий экземпляр был сопро-
вожден словами: „Через благодать Бога, Который защитит
Свое дело, эта конфессия восторжествует над вратами ада."
Тут же стояли подписи лидеров протестантства. Карл пере-
дал немецкий экземпляр архиепископу из Майнца, тогда
как латинский взял себе. При этом он предостерег кур-
фюрста и его сторонников в том, что он тщательно взвесит
их дело.
Впечатление, которое произвело чтение на слушающих,
как и должно было ожидать, было чрезвычайно мощным.
Свободная от предвзятости часть слушателей была изумле-
на от такого ясного сдержанного учения протестантов, и
„многие особы, полные мудрости и рассудительности, -
пишет Зекендорф, - сделали весьма благоприятные выводы
из того, что они выслушали, и объявили, что ни за какие
деньги они не захотели бы лишиться возможности прослу-
шать это чтение." Архиепископ из Зальцбурга, когда чтение
было закончено, сказал всем, что реформация мессы
необходима, что свобода есть мясо - пристойна, требование
устранить многочисленные человеческие заповеди справед-
ливо, но чтобы какой-то бедный монах проводил всю
Реформацию от начала до конца, этого никак не должно
позволять, по крайней мере он не желает даже слышать о
реформе через такое ничтожное средство! Настолько высо-
комерно и предвзято человеческое сердце. Архиепископ
должен был бы помнить, что Бог избрал немудрое мира,
чтобы посрамить мудрых и разумных, избрал немощное
мира, чтобы посрамить сильных... „чтобы никакая плоть не
хвалилась пред Богом" (ср. 1 Кор. 1,26-29). Великое дело
Духа Божьего было признано архиепископом необходимым
и добрым, однако он отверг это на том основании, что Бог
для этой цели употребил безвестного бедного монаха.
Конфессия коснулась многих сред, у многих была раз-
бужена совесть. Сила истины властно проявилась на свет.
На мгновение казалось, что она торжествует. „Все, что ска-
зали лютеране - воскликнул епископ из Аугсбурга, - есть
святая истина, мы не можем отречься от этого!" Герцог
из Баварии, главная опора Рима в Германии, выслушав кон-
фессию до конца, сказал Эку: „Ну, доктор, ранее вы вызы-
вали во мне совершенно иное мнение об этом учении и
деле. Однако сможете ли вы сейчас опровергнуть конфес-
сию курфюрста на здравом, веском основании?" - „Нет, -
ответил Эк несколько приглушенно, - на основании посла-
ний апостолов мы не можем этого сделать, разве что на
основании сочинений отцов церкви и решений соборов".
„Таким образом, надо полагать, - оскорбленным тоном воз-
разил герцог, - лютеране основывают свое учение на Писа-
нии, тогда как мы основываем свое на голом человеческом
слове."
Радость Лютера не знала границ, когда он получил изве-
стие о том, какую милость оказал Господь его друзьям. „Я
рад сверх всяких возможностей, - писал он, - что я дожил
до этого часа, в который Христос был исповедуем такими
свидетелями в таком собрании; воистину великолепное
исповедание!.. Наши противники думали благополучно
достичь цели тем, чтобы кесарь своим всемогуществом
запретил наши проповеди, но не видят ли эти жалкие люди,
что единственный чтец исповедания перед рейхстагом про-
поведал больше, нежели, возможно, десять проповедников
едва ли смогли это сделать... Христос не молчит на рейхста-
ге. Слово Божие не может быть связано узами. Если оно
запрещается быть проповеданным с кафедры, то оно будет
проповедано во дворцах! Если бедные проповедники не
должны говорить, то заговорят правители и великие вель-
можи!"
Через два дня после прочтения конфессии Карл созвал
имперское сословие, то есть представительный государст-
венный орган, который был твердым приверженцем Рима,
на чрезвычайное совещание для решения вопроса: „Какой
ответ должно дать на конфессию." Возникло три разных
мнения. Думающие по-папски соответственно духу, кото-
рым была одержима римская церковь, предлагали ни что
иное, как непосредственное возмездие. „Мы абсолютно не
хотим принимать во внимание утверждения наших против-
ников, - говорили они, - давайте приведем в исполнение
эдикт вормского совещания против Лютера и его привер-
женцев и силою оружия заставим их отказаться от их
заблуждения и вернуться в лоно римской церкви." Вторая
группа, которая в основном состояла из одних государст-
венных сановников, предлагала устроить исследование кон-
фессии со стороны нейтральных беспристрастных мудрых
людей, а окончательное решение вопроса предоставить во
власть кесаря. Третья, наконец, состоящая из людей, при-
держивающихся традиций и церковного учения, советовала
сначала публично открыто опровергнуть конфессию, а про-
тестантов принудить подчиняться уже принятому церковно-
му чтению и церемониям до тех пор, пока следующий собор
не примет иного постановления. Последнее предложение с
согласия кесаря было окончательным. Фабер и Цохлеус,
верные воины Рима и заклятые враги Реформации при со-
действии немногих ученых богословов, но весьма предан-
ных папству монахов, должны были подготовить в течение
шести недель опровержение конфессии.
Уделим здесь немного времени, чтобы обратить наше
внимание на знаменитую конфессию, которая с того вре-
мени завоевала большую известность и была возведена в
догматы веры в большей части протестантского христиан-
ства. Читатель однако да не ожидает подобной рецензии
пространного сочинения. Мы желаем ограничить себя крат-
ким обзором ее содержания. Вся конфессия состоит из
двадцати восьми статей или глав. В первых двадцати одной
главах дано исповедание протестантской веры, а в послед-
них семи главах рассматриваются заблуждения и нечес-
тивые обычаи римской церкви, которые и побудили проте-
стантов выйти из ее рядов.
Исповедание веры
Или же тезисы веры. Они следующие: Триединство. -
Наследственный грех. - Личность и дело Христа. - Оправда-
ние. - Святой Дух и Слово Божие. - Необходимость и прием-
лемость дел. - Церковь. - Недостойные члены. - Крещение. -
Вечеря. - Покаяние. - Исповедание. - Обычай причащения. -
Служение в церкви. - Церемонии. - Гражданские организа-
ции. - День суда и грядущее состояние. - Свободная воля. -
Причины греха. - Вера и добрые дела. - Молитвы и обраще-
ние к святым.
Главы о заблуждениях и злоупотреблениях
Этому в конфессии отведено семь глав, как отмечалось
уже ранее, они касаются следующих пунктов: Месса. -
Вечеря и двойной образ. - Тайная исповедь. - Различие
между пищей и преданиями. - Священнический обет. -
Церковная власть.
В десятой главе лютеране убедительно учили, что истин-
ное тело и кровь Христа на вечере присутствуют в суб-
станции хлеба и вина, которые делятся и принимаются
людьми. Вследствие этого, решительные защитники кон-
субстанционного учения из реформированной партии
(цвинглисты) отказались подписать конфессию и города
Страсбург, Констанц, Линдау и Мемминген ввели особен-
ное предписание этого исповедания, конфессию четырех
городов, прозванной конфессией тетраполитаны. В основ-
ном она почти полностью была созвучна с аугсбургским
исповеданием, и только в учении действительного присутст-
вия тела и крови Христа в трапезе вечери полностью расхо-
дились с ней. Кесарь, однако, противостоял тому, чтобы эта
статья расхождения была прочитана так же открыто.
Позднее Цвингли все же послал свою конфессию Карлу,
отчего ярость сторонников папы достигла апогея.
Беспокойство протестантов
Шестинедельный срок ожидания для протестантов на
самом деле был временем серьезного испытания и пре-
вратностей. Со всех сторон они были окружены самыми
различными и многими затруднениями. Рим прибегнул к
своему многократно испытанному средству уговоров и запу-
гивания. Выдающиеся лидеры протестантства по одиночке
вовлекались во всевозможные переговоры, чтобы склонить
их к отречению. Когда это не удалось, то пытались всякого
рода угрозами запугать их и поколебать их твердость. Сам
кесарь обратился к средству лукавства и насилия по
отношению к курфюрсту из Саксонии и маркграфу из Бран-
денбурга. Так, к примеру, он угрожал курфюрсту лишить
его сына Фридриха чести курфюрста, если он не откажется
от лютеранской ереси. Ландграфа из Гессена он пытался
сразить заманчивым предложением королевской короны.
„Что бы Вы сказали мне, если бы я Вас вознес до королев-
ского положения? - спросил он его. - Однако, - присовоку-
пил он тотчас, - если Вы будете продолжать противиться
моим приказам, то я буду поступать с Вами, как подобает
поступать римскому кесарю со своими противниками."
О поступках и поведении кесаря его биограф Робертсон
делает весьма верные следующие замечания: „От теологов,
в среде которых его усилия были весьма безуспешны, Карл
обратился к вождям. Однако и среди них, как бы они ни
желали достичь взаимопонимания и обрести благосклон-
ность кесаря, он не нашел склонности отречься от их
убеждений. В тот момент нравы людские были охвачены
ревностью за дело религии, что для нас едва ли постижимо,
ибо мы живем в такое время, когда влечение к действиям
давно улеглось, прекратилось стремление, которое было вы-
звано первыми благовестиями истины и восстановлением
свободы совести. Эта ревность в то время была настолько
сильной, что она заставляла правителей совершенно
забывать о своих политических интересах, хотя они по идее
должны были бы занимать первое место в их помышле-
ниях. Курфюрст из Саксонии, ландграф из Гессена и другие
вожди протестантства, хотя они были привлекаемы обеща-
ниями привилегий, о которых они так давно мечтали ранее,
отказались с похвальной твердостью, достойной подража-
ния ради земной выгоды отречься от того, что они почитали
делом Божьим."*
Заботы и тревоги Меланхтона
Когда Карлу не удалось уговорить ведущих вождей, легат
и все его заместители с их заместителями приложили все
старания к тому, чтобы привлечь на свою сторону ведущих
_______________________________
* Робертсон. Карл 5, т. 2, стр. 383.
теологов, особенно Филиппа Меланхтона. Меланхтон чув-
ствовал себя на рейхстаге между кесарем и вождями проте-
стантства весьма неуютно и, будучи робким по своей приро-
де, прилагал все усилия смягчить требования протестантов
ради достижения согласия. Он был польщен показным
дружелюбием и вниманием легата, обеспокоен мыслями о
возможности возникновения гражданской войны и напуган
все возрастающими угрозами с папской стороны. Таким
образом, на некоторое мгновение он потерял присутствие
духа и стоял уже на краю отречения. „Меланхтон был так
перепуган, - пишет д'0бине, - что он полагал, что обязан
восстановить мир любой ценой и стремился все свои пред-
ложения сделать более обтекаемыми, насколько это только
было возможно." Однако в его оправдание мы должны
отметить, что его положение было на самом деле чрезвы-
чайно тяжелым. Ответственность за формулировку конфес-
сии лежала почти только на его плечах. Притом это было
весьма нелегким заданием; с одной стороны, выискать
всевозможные основания для оправдания образа действий
реформаторов, а с другой стороны, избегать всего того, что
могло бы оскорбить папистов и вызвать в них раздражение.
Он находился в таком положении, где превратился в
мишень для нападков врагов и упреков со стороны друзей.
Он в одно и то же время имел дело с правителями и теолога-
ми и лукавыми римскими послами. Мирный, склонный к
робости дух Меланхтона не дорос еще до такой борьбы и
превратностей. У него не было ни непреклонного характера,
ни религиозного усердия его учителя. Он был чрезвычайно
ученым, весьма одаренным человеком и искренним хрис-
тианином, но более подходящим для учебных аудиторий,
нежели для открытых боевых действий. Поскольку он был
необычайно скромным, то в своих полемических сочине-
ниях он весьма редко прибегал к резким выражениям. В
своем страстном желании воздвигнуть примирение между
обеими сторонами, он шел католикам на такие уступки,
которые Лютер никогда не признал бы верными и с которы-
ми даже и правители не были согласны. Следующее письмо
к легату ясно показывает, насколько Меланхтон лишился
мужества и стал колеблющимся. „Мы не имеем ни одного
учебного тезиса, который бы был отличен от римской церк-
ви, - писал он к Кампеггио, - мы почитаем всеобщий авто-
ритет римского папства и готовы оказать ему послушание,
если оно не отвергнет нас и по милости, которую обычно
оказывает по отношению ко всем народностям, многое про-
пустит мимо или же покроет снисходительностью, если мы
не сможем в некотором отношении более измениться...
Хочешь ли ты оттолкнуть от себя тех, кто приближается к
тебе с мольбою о помощи? Хочешь ли ты преследовать их
огнем и мечом?.. Мы в Германии именно на том основании
весьма ненавидимы, что защищаем догмы римской церкви
с непреклонным постоянством. С Божьей помощью мы
останемся верными Христу и римской церкви, хотя бы она
и отвергла нас." Так унизился Меланхтон, глава евангель-
ских теологов пред лицом Рима и всего христианства. Одна-
ко был Некто, зорко следящий за интересами Реформации.
Он даже слабость Своего служителя обратил в исполнение
Своих намерений и прославил Свое великое имя.
Меланхтон был настолько лишен мужества, что сделал
предложение курфюрсту, чтобы тот выставлял требования
лишь о допуске празднования вечери в обеих формах и о
священническом браке. И если бы эти два требования были
приняты, то, говоря по-человечески, произошло бы прими-
рение с Римом, а делу Реформации был бы нанесен огром-
ный ущерб. К счастью, однако, легат был горд и ослеплен,
чтобы уступить хотя бы на волосок. А тем временем глаза
Меланхтона мало-помалу открылись. Постыженный своей
слабостью и малодушием, которые он проявил по отноше-
нию к легату, он остановился. И когда паписты начали
упекать, что он о единстве с ними только лицемерит, чтобы
лишь прикрыть ересь, сокрытую в конфессии, и когда они
начали нападать по этому поводу лично против него, то в
нем нашлось столько мужества и упования, что он смог
вновь смело противостоять им.
Письма Лютера к Меланхтону
Лютер все еще находился в Кобурге, но он был подробно
информирован обо всем, что происходило, и посылал пись-
ма. своим друзьям одно за другим, особенно курфюрсту и
Меланхтону. В его письмах веял совершенно иной дух, чем
в письмах боязливого ученого. Однако Ваддингтон очень
верно подмечает: „Уютное и возвышенное одиночество
Кобурга было намного благоприятнее для чисто духовных
впечатлений и сочинений, чем густо переполненные залы
аугсбургского дворца. Постоянное соприкосновение со сла-
бостями и тревогами друзей, неустанная деятельность и
бдительность, необходимые по причине постоянно кующе-
го оковы и интриги врага, смогли бы пошатнуть даже более
решительного человека, чем Меланхтон, и будь сам Лютер
поставлен лично в условия такого долгого испытания, то и
его это вывело бы из самообладания, если б и не лишило
мужества."
Следующие выдержки из некоторых писем Лютера,
которые он написал в то тяжкое время, являют его перед
нами вновь человеком веры, которого мы потеряли в Мар-
бурге, и открывают его истинно христианские принципы и
его здравое суждение.
„Это твоя философия, дорогой мой Филипп, - писал он к
Меланхтону, - мучит тебя, но не твоя теология... Собствен-
ное „я" есть твой наибольший враг, и ты, таким образом, сам
вкладываешь в руки сатаны оружие против себя... Я со своей
стороны абсолютно спокоен за наше общее дело. Бог имеет
власть воскресить мертвого, так Он может и твое дело, будь
оно уже проиграно, вновь выправить и дать одержать побе-
ду, и если мы становимся негодными быть Его орудием, то
Он это совершит через других. Однако если уже мы не
можем найти в Его обетованиях утешение и мужество, то
кто же на целой земле сможет иметь в этом часть?"
Спустя два дня он снова писал: „Что мне не нравится в
твоем письме, это то, что ты говоришь, что в этом деле ты
преследовал мой авторитет. Я не хочу быть твоим погонщи-
ком в таких обстоятельствах и не хочу быть почитаемым за
такового. Если оно не является так же твоим делом, то
пусть оно будет названо моим, по крайней мере я так хочу.
Если это дело касается одного меня, то я бы хотел один дей-
ствовать в нем... Конечно же, я остаюсь верным тебе, всегда
вспоминая тебя в своих просьбах и молитвах, духовно я
всегда с тобой и желал бы также и телесно быть с тобой...
Однако тщетны усилия писать к тебе так, потому что ты,
следуя правилам твоей философии, упорно стремишься рас-
критиковать эти дела своим разумом. И так ты до смерти
мучаешь себя, не замечая, что дело находится совершенно
вне области твоего разума."
13 июля он снова писал к своему сыну по вере: „Я пола-
гаю, до этого времени ты вполне достаточно и более, чем
достаточно, испытал, что велиал (дьявол) никакими сред-
ствами не может быть примирен с Христом, так что нет
никакой надежды относительно вопроса учения ожидать
согласия и единодушия на совещании... С моей стороны я
не уступлю ни на йоту, напротив, я готов все претерпеть и
испытать ужаснейшие лишения. Чем более наступают ваши
враги, тем отважнее противостойте им! Нам будет послана
помощь свыше тотчас, как только мы оставим все и будем
оставлены всеми, не ранее." Спалатину он писал: „Если бы я
не боялся искушать Бога, то давно был бы с вами!"
21 июля Лютер написал к Ионе: „Я рад, что Филипп
начинает познавать через испытания характер Кампеггио и
итальянцев. Такая философская натура, как его, не поверит
прежде, нежели сама не испытает. Со своей стороны, я не
верю ни исповеднику кесаря, ни какому-либо другому
итальянцу. Мой друг Кайетан, например, так был обрадован
обо мне, что ради меня готов был пролить кровь, а именно
мою. Итальянцы негодяи. Если какой-либо итальянец добр,
то это наилучший человек из всех людей, однако это такое
же редкое чудо, как черный лебедь... Я бы желал стать
жертвой этого последнего собора, как некогда Ян Гус в Кон-
станце."
Из этих немногих цитат ясно вырисовывается картина,
что Лютер никакого участия в покорных письмах Меланх-
тона к легату не имел. Напротив, все составители истории
единодушно заявляют, что письма Лютера были употреб-
лены Богом, чтобы укрепить и поправить его друга в Аугс-
бурге в чрезвычайно критический момент. Хотя папские
дипломаты пустили в ход все средства и в их распоряжении
находились богатейшие источники поддержки, они все же
не смогли похвалиться успехом, чтобы хоть один-единст-
венный протестант был побежден ими! Курфюрст из Саксо-
нии стал более всех объектом ревностных усилий кесаря и
папистов. Если бы его удалось победить, то бой можно было
бы считать проигранным. Но Господь укрепил Своего слугу
и сделал его способным стойко противостоять врагам и три-
умфально побеждать всякое лукавство и все его происки. „Я
должен отречься либо от мира, либо от Бога, - отвечал он
решительно, - и мой выбор недвузначен. Бог меня, недо-
стойного, вознес до положения курфюрста, в Его руки я
предаю себя, да поступит Он со мной, как Ему заблагорассу-
дится. Я хочу исповедовать моего Спасителя!" Воистину
благороднейшее решение! Необходимым борцом света про-
тив власти тьмы выступает Иоанн. Плотские бастионы не
имеют никакой силы против духовного оружия в руках
твердой веры. Здесь курфюрст и его друзья остались без-
упречными победоносцами. Бог бы желал, чтобы они на-
всегда сохранили это нравственное величие. Но увы! В день,
когда они снизошли на арену мирской битвы, чтобы воевать
со своими противниками их же оружием, их постигло
падение и поражение. Вскоре мы рассмотрим большую раз-
ницу между этими двумя видами оружия.