Ю. А. Щетинов (гл. IX xix) Левандовский А. А., Щетинов Ю. А. Россия в XX веке: Учеб для 10-11 кл общеобразоват учреждений. М.: Просвещение, 1997. 384 с: ил. Isbn 5-09-007612-Х. Учебник

Вид материала

Учебник

Содержание § 38. Политика белых правительств Белое движение и интервенты.

Подобный материал:

• Г. В. Английский язык за два года;[Текст] Учеб для 10 11 кл общеобразоват учреждений, 89.09kb.
• Учебник для 10 класса общеобразовательных учреждений, 5883.1kb.
• Учебник для 9 класса общеобразовательных учреждений, 5363.91kb.
• Безух Ирина Сергеевна 2010-2011 уч год пояснительная записка, 226.86kb.
• Данилов А. А., Косулина, 5424.85kb.
• «Производная. Применение производной», 24.17kb.
• Литература – 6 класс – 68 ч. Учебник, 175.76kb.
• Тема урока: Реформы Н. С. Хрущева: " Черное или белое?" Цели урока, 103.37kb.
• Учебно-методический комплекс Литература. 7 кл. Учеб для общеобразоват учреждений., 38.42kb.
• Тематическое планирование уроков алгебры и начал анализа 10 класс, 279.38kb.

§ 38. Политика белых правительств

Идеология белого движения. Официально суть этой идеологии определялась ее творцами как «непредрешенчество». Вожди белого дела не «предрешали», т. е. не провозглашали заранее и формально не навязывали народу свою позицию по ключевым вопросам о будущей форме государственности России и ее социально-экономическом строе. Окончательное разрешение этих вопросов, по их публичным заверениям, оставалось после ликвидации советской власти за «соборной волей народа».

«Непредрешенчество», указывал позднее А.И.Деникин, было «результатом прямой необходимости». Оно давало различным антибольшевистским силам, участвовавшим в белом движении, «возможность сохранять плохой мир и идти одной дорогой, хотя и вперебой, подозрительно оглядываясь друг на друга, враждуя и тая в сердце — одни республику, другие монархию, одни Учредительное собрание, другие Земский собор, третьи «законнопреемственность». Удобная и легковесная, ни к чему не обязывающая «непредрешенческая» кладь, надеялись белые вожди, не обременит армии на их пути к Москве, а «если там,— следует еще одно признание Деникина,— при разгрузке произошло бы столкновение разномыслящих элементов, даже кровавое, то оно было бы, во всяком случае, менее длительным и изнурительным для страны, чем большевистская неволя».

Однако удержаться вождям белого движения в рамках «непредрешения» никак не удавалось, ибо, по их собственным словам, «жизнь стихийным напором выбивала из этого русла, требуя немедленного разрешения таких коренных государственных вопросов, как национальный, аграрный и другие».

Практические действия белых правительств. Все белые правительства поспешили отменить большевистский Декрет о земле. Что же они предлагали крестьянам взамен?

В апреле 1919 г. правительство адмирала А. В. Колчака издало Декларацию о земле, где объявлялось о праве крестьян, обрабатывающих чужую землю, снять с нее урожай. Обещая затем наделить землей «безземельных и малоземельных крестьян», правительство выражало готовность «вознаградить прежних владельцев» и грозно предупреждало: «Впредь никакие самовольные захваты ни казенных, ни общественных, ни частновладельческих земель допускаться не будут, и все нарушители чужих земельных прав будут предаваться суду». Венчало Декларацию заявление о том, что «в окончательном виде вековой земельный вопрос будет решен Национальным собранием».

Эта колчаковская Декларация была таким же топтанием на месте, как в свое время аграрная политика Временного правительства. Она не давала ничего определенного ни крестьянам Сибири, не знавшим гнета помещика, ни хлеборобам других районов страны.

Еще меньше могли удовлетворить крестьянство действия правительства, возглавляемого А. И. Деникиным. Своим постановлением оно потребовало предоставить владельцам захваченной земли треть всего урожая. Кроме того, в нем признавалась необходимость «сохранения за собственниками их прав на землю», допускалась передача крестьянам лишь малой части помещичьей пашни, и то «обязательно за выкуп».

Спустя годы белые генералы провал своей аграрной политики на юге России старались объяснить «классовым эгоизмом помещиков». Крупные землевладельцы, писал Деникин, насильно восстанавливали «при поддержке воинских команд свои имущественные права, сводя личные счеты и мстя крестьянам», до предела накалив тем самым обстановку в деревне. Но фактически вся вина помещиков заключалась лишь в одном: они слишком торопились провести в жизнь то, что провозглашено было самим «царем Антоном», как называли в народе Деникина.

Генерал П. Н. Врангель стремился в максимальной степени учесть печальный опыт социально-экономической политики А. В. Колчака и А. И. Деникина. Но и он не решился серьезно затронуть помещичье землевладение. В его «Приказе о земле» (май 1920 г.) за прежними владельцами сохранялась «часть земли», однако ее точный размер не устанавливался, а должен был «в каждом отдельном случае» определяться «местными земельными учреждениями», находившимися под контролем белых властей, иначе говоря — тех же помещиков.

Одновременно за фасадом «непредрешенчества» повсеместно шло восстановление прежних бюрократических структур, действовавших на базе царского законодательства. К власти возвращались политики, уже давно доказавшие свою полную несостоятельность. Заводы и фабрики переходили в руки прежних владельцев. Были запрещены или строго ограничены в своей работе профсоюзы и социалистические партии. Жестко пресекались любые выступления рабочих в защиту фабрично-заводского законодательства, и без того сильно урезанного властями. Владельцы предприятий и торговцы, получая огромные правительственные субсидии, использовали их в своекорыстных и спекулятивных целях, обогащались сами и коррумпировали чиновничий аппарат. Мемуары белых деятелей полны обличений «состоятельной буржуазии и спекулятивных кругов, жиреющих от доходов и барышей, но не желающих ничем жертвовать и реально помочь армии», хотя та «спасала их жизнь, достояние и привилегии». Один из штабных колчаковских генералов предложил даже установить для «богатых классов» своего рода финансовую разверстку. «Печально идти в этой части по стопам комиссаров, но нет иных способов расшевелить нашу богатую буржуазию, не испытавшую еще, как следует, всех прелестей большевистской выездки»,— с безысходностью констатировал он.

Не находили белые правительства взаимопонимания и с национальными меньшинствами на окраинных территориях России. Там давно зрело недовольство бюрократическим гнетом центра, что выражалось в стремлении к сепаратизму и автономии. Выдвинутый вождями белого дела лозунг «единой и неделимой России» быстро разочаровал национальную буржуазию и интеллигенцию, первоначально симпатизировавших белым, не говоря уже о рабочих и крестьянах. Нежелание А. И. Деникина и Н. Н. Врангеля удовлетворить требования автономии Войсковых кругов Дона, Терека и Кубанской Рады в конечном счете лишило Добровольческую армию доверия и ее самого верного союзника — казачества.

В результате такой внутренней политики белых правительств возрастало недовольство подавляющей части населения на контролируемых ими территориях бывшей Российской империи. «Если подсчитать наш актив и пассив, то получается самый мрачный вывод: every item dead against you (решительно все против нас),— записал в сентябре 1919 г. в своем дневнике управляющий колчаковским военным министерством барон А. П. Будберг.— За нас офицеры, да и то не все, ибо среди молодежи много неуравновешенных, колеблющихся и честолюбивых, готовых поискать счастья в любом перевороте... За нас состоятельная буржуазия, спекулянты, купечество, ибо мы защищаем их материальные права; но от их сочувствия мало реальной пользы, ибо никакой материальной и физической помощи от него нет. Все остальное против нас, частью по настроению, частью активно». При таких обстоятельствах белые режимы уподоблялись холмам зыбкого песка. При первых же серьезных встрясках они расползались, погребая под собой генералов-диктаторов—смелых и мужественных военачальников, но некудышных политиков.

Вначале белогвардейцы имели перед Красной Армией явное преимущество по числу опытных военных кадров. Только в деникинской армии находилось около двух третей всех генералов, полковников и подполковников старой русской армии, в своем большинстве, по словам самого А. И. Деникина, убежденных монархистов. Это позволило белым создать в первые месяцы гражданской войны собственные вооруженные силы почти полностью на классовой основе. Там преобладали офицеры, юнкера, добровольцы из имущих слоев населения. Такие части были хорошо организованы, обучены, дисциплинированы, проявляли большую стойкость и упорство в боях. Но война затягивалась, расширялась, и белые генералы были поставлены перед необходимостью формировать массовые армии — главным образом за счет принудительного призыва крестьян. Это неизбежно вело к потере социальной однородности, к возникновению и обострению антагонизма внутри армий, что, в свою очередь, резко снижало их боеспособность.

Крестьянство не просто отказывалось от службы у белогвардейцев, дезертировало или сдавалось в плен при каждом удобном случае. Оно охотно бралось за оружие и обращало его против своих недругов. «В тылу разрастаются восстания,— писал тот же барон А. П. Будберг.— Так как их районы отмечаются на 40-верстной карте красными точками, то постепенное их расползание начинает походить на быстро прогрессирующую сыпную болезнь. Какой толк нам в стоянии вдоль линии железных дорог разных союзников, когда весь организм охватывается постепенно этой красной сыпью*. Такая картина наблюдалась не только в Сибири, но и в прочих тыловых районах белых армий.

Всего в партизанском движении участвовало до 300 тыс. человек. Оно в основном контролировалось подпольными комитетами большевиков под руководством Москвы (еще в январе 1918 г. при наркомате по военным делам РСФСР был учрежден Центральный штаб партизанских отрядов, позже преобразованный в Особое разведотделение). Действовало также немалое число партизанских формирований, возглавляемых анархистами и эсерами.

У генералов, оказавшихся неспособными проводить эффективную социально-экономическую политику, оставался единственный метод «наведения порядка» на подвластных землях — террор. Источники свидетельствуют, что он энергично проводился против всех несогласных с действиями белых правительств в самых разных формах: арестах, бессудных расстрелах, в том числе заложников, рейдах карательных отрядов. «Жестокости были такого рода,— констатировал командующий американскими экспедиционными войсками в Сибири генерал В. Грэвс,— что они, несомненно, долго будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа».

Белое движение и интервенты. Отношения между двумя этими ведущими антибольшевистскими силами при внешнем благополучии развивались весьма драматически. И главная причина коренилась в различном видении ими будущего России. Правящие круги Антанты крайне неодобрительно относились к идее белых возродить государство в границах 1917 г. Вместе с тем их ближайшая цель — свержение большевистской власти — совпадала. Лидеры белого движения отчетливо понимали, что без поддержки союзников им в этом деле не обойтись. И потому, затаив глухое раздражение, они поступались — как им казалось, временно — стратегическими интересами Российского государства, принимая помощь от интервентов, заключая с ними кабальные военные, политические и финансовые договоры.

В январе 1919 г. Верховный правитель России А. В. Колчак подписал соглашение, обязывавшее «высшее русское командование согласовывать ведение операций с общими директивами, сообщаемыми генералом Жаненом, представителем высшего международного командования». Последний, кроме того, получил право «производить общий контроль как на фронте, так и в тылу». Под вынужденным покровительством А. И. Деникина на Украине без устали трудились торговые и экономические миссии западных стран. Предприимчивые англичане успели скупить за бесценок ряд сахарных заводов, примеривались к заводам чугунолитейным и судостроительным. Преемник Деникина генерал П. Н. Врангель в виде компенсации за помощь позволил интервентам экспортировать 3 млн. пудов хлеба, сотни тысяч пудов соли, рыбы, табака, шерсти. Суда с награбленным добром караванами шли и из дальневосточных портов. США, к примеру, учредили даже комиссию по эксплуатации богатств этого края России. Только за три месяца 1919 г. иноземцы вывезли более 3 млн. шкурок пушнины, много иных ценностей. Всего же ущерб, нанесенный ими хозяйству Дальнего Востока, превысил 300 млн. рублей золотом.

Интервенты воспользовались также золотым запасом России, который был захвачен в Казани эсерами, а затем «наследован» А. В. Колчаком (по неуточненным данным, он равнялся 40 тыс. пудов золота и платины). В обеспечение поставок и займов Верховный правитель официально передал американцам, англичанам, французам и японцам около 9 тыс. пудов золота в монетах и слитках. Много золота бесследно исчезло в карманах белых деятелей и находящихся в Сибири иностранцев. А в сумятице колчаковского разгрома главный представитель Антанты в Сибири генерал М. Жанен попытался наложить руку сразу на весь еще внушительный остаток государственного запаса (21422 пуда золота) и вывезти его из России. Лишь действия красноармейских частей и партизан сорвали этот замысел.

В итоге против белого дела оборачивалось и то, что поначалу давало ему главную силу — блок с зарубежными противниками большевизма. В ходе гражданской войны этот блок, основанный на началах подчинения и зависимости, все ощутимее подрывал позиции российской контрреволюции. Она поднималась на борьбу под лозунгом единства и свободы России, защиты ее суверенитета, попираемого большевистской властью с ее бесславным Брестским миром. Но очевидное намерение белых вождей сыграть на патриотизме русского народа оказалось обреченным на провал, ибо входило в противоречие с их собственными делами.

Проследив, что происходило в годы «русской смуты» в красном и белом тылу, нам будет легче уяснить глубинные причины победы большевиков.

Вопросы и задания

1. Назовите цели белого движения и методы их достижения. 2. Интересы каких социальных и политических сил выражали белые? 3. Проанализируйте политику белых правительств. Какой отклик вызывала она у населения? 4. Можно ли говорить о бесконфликтном характере взаимоотношений белых и интервентов? Приведите конкретные факты в обоснование своего ответа.