Geum.ru

Михаил янгель воспоминания о первом главном конструкторе кб "южное"

Вид материалаТезисы

Содержание


Александр Бек Моя встреча с М.К. Янгелем
В те далекие шестидесятые
В.А. Пирог
Подобный материал:
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   ...   39

Александр Бек




Моя встреча с М.К. Янгелем



Моя встреча с М.К. Янгелем произошла в 1969 году.

Это было время создания нового поколения систем управления МБР, систем, основанных на применении бортовых цифровых вычислительных машин (БЦВМ) в качестве главного средства обработки всей информации на борту. В одной БЦВМ производились вычисления (или, как говорили, решались задачи) для всех каналов управления и контроля. БЦВМ становилась единым "мозгом" системы управления. Поскольку до этого системы управления МБР создавались на основе аналоговых или дискретных устройств с автономным многоканальным управлением при слабых связях между каналами, переход к такому единому "мозговому центру" как БЦВМ был важным и почти революционным шагом.

И естественно, что Михаил Кузьмич – Генеральный конструктор ракеты стремился понять и оценить как преимущества такого новшества, так и связанные с ним риски.

Будучи в очень дружеских отношениях с Я.Е. Айзенбергом, тогда руководившим теоретическим отделением харьковского Конструкторского бюро электроприборостроения (КБЭ) – головного разработчика системы управления (СУ), Михаил Кузьмич попросил его прислать толкового молодого инженера – специалиста в области применения БЦВМ в СУ. Как он тогда выразился, какого-нибудь "умника" в этой области.

Вот таким "умником" я и оказался.

В то время, когда многие специалисты в области систем управления сильно сомневались в возможностях БЦВМ решить все задачи управления ракетой, я был уверен в успехе. А будучи молодым и энергичным, возможно и переоценивал перспективы применения БЦВМ, но тогда искренне считал, что ничего невозможного нет.

Я хорошо понимал дистанцию между собой и М.К. Янгелем. Но поскольку я знал, что Михаил Кузьмич – человек исключительно интелли-гентный, то никакого страха перед тем, чтобы "предстать пред светлы очи", я не испытывал.

И я не просто не ошибся. Эта встреча превзошла все ожидания и запомнилась на всю жизнь. Я расскажу о ней так, как она происходила – в хронологическом порядке, специально опустив процесс моей подготовки к этой встрече.

Итак, меня провели ведущие конструкторы (не помню кто) в кабинет М.К. Янгеля, где я представился как "человек Айзенберга". Я подробно рассказывал об основных применениях цифровой вычислительной техники на борту. Стоя с мелом в руках у доски, даже что-то рисовал, отвечал на вопросы Михаила Кузьмича.

Разговор продолжался около двух часов. Я полностью потерял ощущение разницы в возрасте и положении. Шла беседа двух инженеров: одного – молодого энтузиаста, одержимого идеей цифровых СУ, и другого – многоопытного сомневающегося аналитика.

Безусловно, я старался не отягощать Главного конструктора "специальными терминами", но меня поразила способность руководителя такого масштаба вникать в техническую суть дела и быстро улавливать самое главное.

В конце разговора Михаил Кузьмич своим удивительно приятным негромким голосом спросил: "Не можете ли Вы все, что мне здесь рассказали, подробно изложить на бумаге?" И вот тут я блеснул (до сих пор приятно похвастать) – достаю из папочки текст на 20 листах и говорю: "Вот, пожалуйста".

На лице Михаила Кузьмича, до этого момента почти бесстрастном, отразилось удивление. Пролистав мой труд, он сказал: "Прекрасно. Но теперь, если можно, то же самое, но в краткой форме – листа на три-четыре". Тут я снова открываю папочку и достаю из нее аннотацию моего доклада на четырех страницах.

Только здесь Михаил Кузьмич улыбнулся и сказал, как бы обращаясь к кому-то третьему, кого не было рядом: "Да, толковые у Яши ребята"
(у Яши – это у Я.Е. Айзенберга). Не было похвалы приятней, чем эта.

И по сей день воспоминания об этой встрече вызывают у меня теплые и вместе с тем грустные ощущения, потому что очень горько, когда такие люди, как Михаил Кузьмич, рано уходят из жизни. Им нет эквивалентной замены. И хотя есть соратники, есть продолжатели его дела, есть, наконец, ГКБ "Южное" им. М.К. Янгеля. Но нет его с нами, и уже никогда не произойдет новой встречи, которая оставила бы неизгладимый след в памяти молодого инженера.


Сентябрь 2001 г.

По материалам газеты "Конструктор"

С.А. Матюшенков


В те далекие шестидесятые


Летные испытания нашей ракеты Р-36 шли очень трудно, сопровождались многочисленными авариями, число которых в начале испытаний превышало число нормальных пусков. И первый пуск, который состоялся 28 сентября 1963 г., был аварийным. Ракета сгорела на стартовом столе. Лишь после двенадцатого старта счет стал равным  66. Обстановка создалась очень тяжелая. Ситуацию усугубляла активная подготовка к пуску нашего конкурента – челомеевской УР-200. Представители смежных организаций-разработчиков систем, применяемых на ракетах Р-36 и УР-200, привозили на "хвосте" слухи о бесполезности наших стараний. Дескать, ракету Р-36 все равно прикроют, приоритет дается ракете УР-200. Это, конечно, портило настроение, оставляло в душе неприятный осадок, но не влияло на наш энтузиазм и трудоспособность.

В августе 1964 г. Михаил Кузьмич принимает смелое решение о начале проведения пусков ракеты Р-36 на максимальную дальность 14 тыс. км (недосягаемую для УР-200) в акватории Тихого океана. При этом в очень критичной обстановке: пуски должны быть проведены в период демонстрации ракетной техники высшему руководству страны. Ракета Р-36, создатели ее и испытатели оказались на высоте: пуски в акваторию Тихого океана были успешными. В то же время пуск ракеты УР-200 был неудачным, а вторая подготовленная ракета так и осталась стоять на стартовом столе (команда на пуск была отменена).

Возвращаясь к 1963 г., нетрудно понять в той ситуации состояние Михаила Кузьмича, что творилось у него в душе! Но внешне Михаил Кузьмич сохранял спокойствие, выдержанность, хотя в поведении постоянно была видна озабоченность.

Его спокойствие действовало успокаивающе, давало надежду, внушало уверенность, поднимало настроение участников испытаний да и не только их.

Вспоминается одна из бесед в то тяжелое время. В перерыве работ как-то сидим в курилке на площадке, судачим о делах, перспективах, заботах и прочей прозе жизни. Подошел Михаил Кузьмич, разговоры затихли.

 Что, хлопцы, приуныли?

Разговор пошел, естественно, о состоянии дел, ближайших задачах и перспективах. Высказали свою озабоченность, беспокойство.

Естественно, по прошествии сорока с лишним лет трудно воспроизвести дословно ту беседу, но смысл и содержание беседы помню до сих пор. Иногда вспоминаю с чувством собственного достоинства о роли и ответственности испытателя ракет, высказанных Михаилом Кузьмичом.

 Не беспокойтесь – убеждал он нас. – Мы переломим ситуацию в свою пользу. Хорошо, что это вас волнует. Но для этого нам необходимо еще аккуратнее, внимательнее, дисциплинированнее относиться к порученному делу.

Работа испытателя самая ответственная. Ведь ошибка проектанта, конструктора, производственника может быть исправлена на последующем этапе: доработкой, заменой узлов и пр. У вас такого этапа нет. Вы крайние, последняя ступень, самая ответственная – ваши ошибки исправлять уже некому! Это накладывает на вас особую ответственность. Поэтому вы обязаны не оставлять без внимания и устранения любую кажущуюся "мелочь". Ведь, мелочей в нашей работе не бывает!

Вы завершаете труд тысяч людей, создавших это чудо техники.

Жизнь испытателя интересная, но имеет свои издержки – работа не "от" и "до", а "сколько надо" без учета времени, отрыв от дома, гостиничный не всегда достойный быт, да и известности не много, ведь работаете вдали от коллектива КБ – не "на виду": немногие представляют ваши трудности и радости.

Но все это компенсируется великим чувством удовлетворения после очередного пуска, чувством принадлежности к великому делу создания новой техники.

Старт и полет ракеты, в подготовку которой ты вложил частицу своего труда – ни с чем не сравним!!!


Апрель 2006 г.


В.А. Пирог