Конституция сахарова
| Вид материала | Документы |
- А. Д. Сахарова «Уроки Сахарова. «Мир. Прогресс. Права человека» Цели конкурс, 51.38kb.
- Реферат по дисциплине: «История науки и техники ХХ века» на тему «Жизнь и творчество, 388.1kb.
- Конституция Республики Греции. М.,2003 Конституция Республики Македония. М.,1996 Конституция, 35.64kb.
- «Детство и юность Андрея Сахарова», 105.51kb.
- Учебно-методический комплекс уфа-2007 Составитель: Сахарова Л. Ю. Удк 339. 138 : 33., 398.87kb.
- Конституция конституция, 122.86kb.
- Гладышева О. Н, 401.82kb.
- Конституция Российской Федерации Конституция Республики Тыва закон, 94.84kb.
- Формы правления в зарубежных странах § Понятия формы государства и формы правления, 514.03kb.
- Конституция республики казахстан, 626.66kb.
Он предупреждал о готовящемся путче
Что на самом деле стояло за демаршем Шеварднадзе? Сам он позднее уверял, что предупреждал именно о подготовке путча. Так, в интервью телеканалу «Киев» 10 октября 2008 (возможно, были и другие, более ранние, его выступления аналогичного содержания), объясняя, почему он, министр иностранных дел, знал то, чего не знал даже президент, Шеварднадзе сказал:
– Понимаете, у меня было много очень осведомленных сотрудников и знакомых (по-видимому, имелись в виду дипсотрудники, одновременно находившиеся на службе в лубянском ведомстве. – О.М.) Ведь как, допустим, готовили людей в КГБ? Приметив грамотных, умных ребят в средней школе, с ними начиная с восьмого-десятого класса уже работали: они взрослели, оканчивали Дипломатическую академию и становились агентами. Эти интеллектуалы буквально все знали, поэтому у меня было больше информации, чем у Горбачева. Горбачев, допускаю, о путче не ведал, но я-то был в курсе и, когда подал в отставку, сделал известное предупреждение.
Если быть точным, он сначала заявил об угрозе установления диктатуры и лишь потом – об отставке. Но это, разумеется, несущественно.
Непонятно все же, почему Шеварднадзе, располагая такой важнейшей информацией, не прибег к самым эффективным способам противодействия – не передал эту информацию лично Горбачеву, с упоминанием конкретики (фамилий, намечаемых сроков переворота и т.д.), а выступил публично и довольно неопределенно.
Подозреваю, ничего конкретного он все же не знал, знал обо всем лишь приблизительно, больше догадывался…
Вместо договора − постановление
Хотя выступление Шеварднадзе всех взбудоражило, продолжалась и дискуссия о проекте Союзного договора.
«Российская газета» так писала об итогах обсуждения:
«Если суммировать все сказанное в прениях по проекту Союзного договора, а главное, суммировать весомость аргументов «за» и «против», то вывод будет однозначным − предложенный проект неприемлем».
Тем не менее, в выступлении председателя Совета Национальностей союзного парламента Рафика Нишанова, который подвел итог дискуссии, прозвучало скорее обратное: он расценил ее «как плодотворную, конструктивную, с большим продвижением вперед».
− Полезным было многообразие взглядов, позиций, − сказал Нишанов. − Работа над проектом в основном завершена, в субботу он будет роздан делегатам, а в понедельник документ можно и принять.
Рафик Нишанович был известен как человек, для которого главным было − подавать все в максимально обтекаемой и оптимистичной форме, обходя какие бы то ни было острые углы.
Однако проект Союзного договора так и не был принят − ни в понедельник, как планировал Нишанов, ни во вторник, ни в среду… Союзному договору предстояла еще долгая и трудная судьба.
Вместо Союзного договора было принято постановление об общей концепции этого договора и порядке его заключения. В нем говорилось, что обновленный Союз должен быть основан на волеизъявлении самих народов.
Чтобы выявить эту волю, Съезд, по предложению Горбачева, решил провести всесоюзный референдум − спросить трудящихся, желают ли они жить в этом самом едином обновленном Союзе или им хочется чего-то другого.
Кстати, Съезд избрал (правда, лишь со второй попытки) вице-президента этого будущего единого и обновленного Союза (кто бы сомневался, какими будут результаты плебисцита) − «зрелого политика, способного участвовать в обсуждении и принятии важных решений государственного масштаба», как его аттестовал Горбачев, − Геннадия Янаева.
Что-то быстро Горбачев переключился с одной кандидатуры вице-президента на другую – с Шеварднадзе на Янаева. Не уверен, что о первом он думал всерьез. Шеварднадзе – крепкий, самостоятельный политик. Такой на посту вице-президента не нужен. Это номинальная, декоративная должность. Должность чиновника по особым поручениям, не обладающего никаким политическим весом. Так что Янаев, скромный профсоюзный деятель, только что произведенный в члены Политбюро, не входивший даже в ближний круг президента, тут в самый раз.
Пройдет чуть более полугода, и этот «зрелый политик» в полной мере проявит свою зрелость, возглавив – пусть, формально, – государственный переворот.
Еще один всесоюзный референдум было решено провести по вопросу о земле − допустимо ли отдавать ее в частные руки? Поскольку российский парламент уже принял, около месяца назад, закон «О земельной реформе», допускающий это, Ельцин и его единомышленники в российском руководстве расценили намеченный референдум как очередное бесцеремонное вмешательство Центра в дела России: ведь до его проведения российский закон как бы признается приостановленным, а в случае отрицательного решения референдума и вовсе отправляется в корзину, на аграрной реформе ставится крест.
Раз от разу взаимное раздражение накапливалось.
Союз остается союзом «социалистических» республик
Очень болезненно восприняло большинство союзных депутатов попытки изгнать из названия СССР явно устаревший эпитет «социалистические» в применении к республикам. «Российская газета»:
«Одному депутату, родившемуся в Союзе, мать завещала там же и умереть (подразумевалось, естественно, − в Союзе Советских Социалистических Республик. − О.М.) Он просил Съезд не нарушать наказ матери… Депутат Федотова солидаризовалась с требующими скорейшего подписания договора потому, что «женщины страны очень этого желают»… Сильно опасалась депутат за «любимую аббревиатуру − СССР», как бы не выхолостили из нее социалистичность».
В общем много было граждан, чьи «социалистические» желания и пожелания требовалось уважить.
Как мы видели, Союзный договор на съезде так и не приняли, но «любимую аббревиатуру» депутата Федотовой − СССР, с расшифровкой «Союз Советских Социалистических Республик» − специальным постановлением оставили. Особенно рьяно за это выступал председатель Верховного Совета Лукьянов. Он и в дальнейшем будет отважно бороться за сохранения первородного названия Союза, хотя в конечном счете вынужден будет отступить.
Кстати, вместе с постановлением о сохранении «социалистического» Союза на съезде было принято и постановление о его сохранении как обновленной федерации равноправных СУВЕРЕННЫХ республик. В дальнейшем слово «суверенных» будет все энергичнее и настойчивее вытеснять из предлагаемого названия Союза слово «социалистических», несмотря на завещания депутатских матерей, страстные желания «женщин страны» и энергичные противостоящие этому усилия спикера Лукьянова.
Съезд отвергает диалог с республиками
Как уже говорилось, в последние месяцы республики, одна за другой, принимали декларации о суверенитете. Естественно, лидеры − это мы тоже видели, − требовали от Центра, чтобы он признал эти декларации и начал полноценный и равноправный диалог с ними. Однако Центр, имея в виду союзную исполнительную власть, не торопился с этим. А что же власть законодательная?
Вопрос о признании республиканских суверенитетов поднимался на съезде неоднократно. Депутат Эдуард Козин предложил Съезду принять заявление:
«Съезд признает декларации о суверенитете, независимости, принятые парламентами республик... Съезд приветствует суверенные республики... призывает их к конструктивному сотрудничеству».
Однако Съезд 25 декабря вызывающим образом отверг это предложение: «за» проголосовали лишь 419 депутатов (18,7 процента). Иными словами, главный союзный законодательный орган страны вступил в противоборство с республиками на стороне центральной исполнительной власти. По-видимому, это, как и многое другое, определило его дальнейшую печальную судьбу. Республики и не подумают отказываться от своего суверенитета. Так Нурсултан Назарбаев в одной из бесед с журналистами во время съезда прямо сказал, что для республик главное не решения Съезда («они не будут выполняться»), а решения республиканских парламентов и прежде всего − их декларации о суверенитете.
Россия объявляет Союзу бюджетную войну
Боевые действия продолжала и другая сторона.
24 декабря на встрече с народными депутатами СССР от России Ельцин заявил:
− Решение (Съезда. − О.М.) о референдумах по вопросу об СССР и частной собственности на землю «зарубило» три российских закона... На месте Горбачева я бы сейчас не вступал в конфронтацию с республиками.
По словам Ельцина, если Центр возобновит конфронтацию, Россия может принять и ответные меры:
− 70 миллиардов рублей из России уходят в Центр. Мы решили эту артерию перекрыть и передать Центру только 23 миллиарда рублей. Пусть Союз подумает, нужно ли ему 18 миллионов аппаратчиков, надо ли ему 100 миллиардов рублей на оборону и 24 миллиарда – на космос.
Как видим, в то время была возможность на официальном уровне потребовать сокращения непомерно великой чиновничьей рати, непомерных расходов на армию и производство оружия… Другое дело, что в российской истории такие требования – я не говорю о том, реализуются они в дальнейшем и не реализуются, – бывают лишь мимолетными эпизодами. И армия чиновников, и оборонные расходы продолжают и продолжают распухать…
26-го, еще до окончания съезда, эта угроза Ельцина реализовалась: Россия приняла собственный бюджет, в соответствии с которым Союзу перечислялась «усеченная» сумма.
Горбачев был взбешен. Выступая на съезде в заключительный день его работы, 27 декабря, он высказал все, что он думает по поводу действий российских парламентариев:
− Это развал, и не только экономики, но и Союза!.. Я подбираю слова парламентские, а тут ведь можно и другие применять... Через два-три месяца все будет развалено, и весь народ окажется на улице...
И пригрозил:
− Здесь я буду действовать как президент, и не удивляйтесь, если будет так.
Было не очень понятно, какие свои действия Горбачев тут имел в виду. Рычагов для укрощения республиканских бунтарей у него становилось все меньше. Впрочем, кое-какие еще оставались. Горбачев предложил съезду принять резолюцию об отмене российского бюджета.
«Коммерсант-weekly» так писал по поводу этого нового всплеска противостояния:
«В марте… уходом Литвы из Союза начался обвал Империи… В декабре самая большая республика Союза прибегла в своем споре с Союзом к последнему доводу: фактически прекратила финансирование Центра. Сильно девальвировав при этом несомненные тактические успехи Горбачева на съезде (постановления о референдумах, утверждение Янаева). Существенно при этом, что Россия − в отличие от Литвы − бунтует не одна (если быть точным, Литва тоже тогда не пребывала в одиночестве. − О.М.) Президент Казахстана Назарбаев не поддержал предложенную Горбачевым резолюцию, отменяющую российский бюджет. И предложил всего лишь просить Россию «в порядке исключения продлить финансирование Союза на I квартал, с уважением просить, как хотите просить».
Принять резолюцию, предложенную Горбачевым, Съезд так и не решился − ограничился лишь тем, что принял к сведению его сообщение «о положении, сложившемся с формированием бюджета на 1991 год».
Правда, несколько позже, в феврале 1991-го, Верховный Совет СССР, с подачи премьера Валентина Павлова, своим постановлением «вернул» в союзный бюждет недоплаченные ему Россией деньги. «Война законов» продолжалась.
Кто победил?
Как и при настоящих боевых действиях, в обиход входила привычка оценивать, кто на данном этапе победитель, кто побежденный. Хотя мнения противоборствующих сторон тут, разумеется, редко совпадали. Итоги завершившегося съезда пресс-секретарь президента Виталий Игнатенко оценил как безоговорочную победу Горбачева:
− Горбачев на этот раз получил почти все, что он хотел. Он, конечно, выиграл этот съезд вчистую.
Газеты отмечали, что с формальной точки зрения это действительно так: было принято большинство президентских предложений − об изменениях в Конституции, о проведении референдумов, о ротации Верховного Совета, об избрании Янаева вице-президентом… Но в общем-то это все были достаточно мелкие, не принципиальные победы. В главном же Горбачев проиграл − он не сумел добиться одобрения Союзного договора.
Более того, и в выступлениях, и в кулуарах съезда выяснилось, что ключевые политические фигуры − лидеры республик, − очень по-разному смотрят на будущее Союза. «Независимая газета»:
«Борис Ельцин, продолжающий упорно строить «собственный союз», в кулуарах ясно дал понять, что в ближайшее время возможно заключение четырехстороннего соглашения между крупнейшими республиками страны − Россией, Украиной, Белоруссией и Казахстаном».
Но «честолюбивый и мобильный» президент Казахстана Нурсултан Назарбаев готов вступить не только в «союз четырех», но и присоединиться к «мини-союзному» договору республик Средней Азии, то есть к «союзу пяти».
Как видим, помимо «союза четырех», намечалась еще одна обособленная межреспубликанская структура. Впрочем, вряд ли намечалась кем-то всерьез. Скорее, – как некий козырь в политической игре, которую затевал прежде всего тот же Назарбаев, вовлекая в нее и республики Средней Азии.
Кстати, об этих республиках. Та же «Независимая газета»:
«IV Съезд отличался от предыдущих еще и тем, что на нем лидеры этих, еще недавно как будто бы во всем согласных с Центром республик, отчетливо заявили о своих особых позициях. Среднеазиатские президенты по-прежнему сторонники Союза, но каждый из них понимает его по-своему. Неожиданную поддержку у них нашла идея Ельцина о составлении Союзного договора самими республиками…
Что бы ни говорили лидеры новорожденных суверенных образований о роли Центра в будущем Союзе…, но Центру в этих схемах остается гораздо меньше места, чем хотелось бы его лидерам. Учитывает ли команда Горбачева, что вирус самостоятельности в подходе к договору охватил практически все республики?.. Итак, на подходе четырехстороннее соглашение. Референдум не удастся провести как минимум в четырех-пяти республиках. Еще шесть заявляют о своем собственном видении договора».
Вот такая вот «победа» Горбачева.
Намечена схема будущего СНГ
Как видим, в декабре 1990 года, на IV съезде народных депутатов, то есть ЗА ГОД ДО ОКОНЧАТЕЛЬНОГО РАСПАДА СОЮЗА И ОБРАЗОВАНИЯ СНГ, фактически была намечена схема того, как это произойдет. Поначалу строится конструкция из трех или четырех самых крупных республик. Скорее, в самый первый момент – из трех, поскольку хитрый Назарбаев наверняка захочет оставить себе некоторое время для маневрирования и выявления обстановки. Однако вскоре он не только присоединится к троим, но и вовлечет в новый «Союз» среднеазиатские республики, подверженные его гипнотическому влиянию. Далее к этой восьмерке примкнут, по крайней мере, еще три республики – Азербайджан, Армения, Молдавия. Все, дело будет сделано.
Эта схема просматривалась очень хорошо, и только слепой мог ее не разглядеть.
Идея, согласно которой создание нового Союза надо начинать с образования небольшого ядра с последующим пополнением, будет в дальнейшем периодически выныривать на поверхность, вызывая раздражение Горбачева. Пока наконец не материализуется окончательно в декабре 1991-го в Беловежье.
Схема «тюркского» союза – среднеазиатские республики плюс Казахстан – виделась менее отчетливо и скорее составляла «теоретическую» альтернативу «союзу четырех».
Катастрофа все ближе
«В результате опроса, который был проведен в декабре 1990 года ВЦИОМом, выяснилось, что 56 процентов населения страны считают экономическое положение страны критическим, 37 процентов − неблагополучным… На вопрос, что ожидает Советский Союз в ближайшие месяцы, 70 процентов ответили, что ждут ухудшения ситуации. Более половины населения (54 процента) СОЧЛИ ВОЗМОЖНЫМ НАСТУПЛЕНИЕ В 1991 ГОДУ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ КАТАСТРОФЫ (выделено мной. − О.М.), 49 процентов − массовой безработицы, 42 процента − голода… Основные проблемы, беспокоящие людей, − выживание, обеспечение семьи продуктами и необходимыми товарами повседневного спроса, повышение цен, обесценение денег. Больше всего граждан СССР волновало резкое ухудшение снабжения продуктами, исчезновение из продажи мыла, одежды, тканей, обуви и других товаров повседневного потребления».
---------------------------
ГРОЗА НАД БАЛТИКОЙ
Последняя попытка усмирить смутьянов
В начале января 1991 года резко обострилась обстановка в Прибалтике. Этого можно было ожидать. К этому все шло. Центр не мог не предпринять очередную − может быть, последнюю − попытку усмирить балтийских смутьянов. Нетрудно было видеть, что именно в Прибалтике начинаются и расходятся все шире трещины, разваливающие «единый и неделимый».
Можно предположить, что уже где-то осенью Горбачев пришел к заключению, что без применения силы Союз не сохранить. Соответственно, началось его самоотстранение от демократических сил (которые в общем-то и были его главной опорой в осуществлении перестройки) и все большее, хотя, естественно, маскируемое, тяготение к силовикам, к ВПК.
Основная проблема для Горбачева заключалась в том, что было совершенно непонятно, как он сможет применять силу при подавлении «сепаратистских» устремлений в республиках и при этом сохранить сложившийся едва ли не у всего мира свой образ цивилизованного политика, почти демократа, проповедника «нового мышления», в котором нет места насилию.
Единственным способом совместить несовместимое было − прибегнуть к силе, но при этом остаться в тени: я, мол, тут не при чем − это все делается без моего ведома местными политиками, военными…
Собственно говоря, такой способ уже был применен Горбачевым и в Тбилиси, и в Баку… Тогда он обеспечил себе алиби: перед тбилисскими событиями − отъездом за границу, в Баку карательные действия как бы оправдывались развернувшимися там погромами: их надо было пресечь. Но сила была применена не только против погромщиков – еще и против «сепаратистов», даже главным образом против них. Здесь никакой подготовкой алиби Горбачев не озаботился. Видимо, было какое-то другое рассуждение. Говорят: хотел посмотреть, как отреагирует мир. Но предугадать реакцию мира было несложно: реакция будет отрицательной, резко отрицательной. Скорее, Горбачев понадеялся, что в самих республиках найдутся какие-то «антисепаратистские» силы, которые все возьмут на себя − останется только их поддержать, прикрываясь Конституцией. Но и при этом − не выходить из тени. Дескать, пусть сами друг с другом разбираются. А поддержка, понадеялся, понадобится не слишком кровавая. Если же военные переусердствуют, − пожурить их потом: ну зачем же вы так неаккуратно, ребята! Главное − добиться результата, отстранить от власти желающих выскочить из Союза, если даже не отстранить − заставить их действовать «по закону» (а закон о выходе из Союза был так составлен, что черта с два кто из него выскочит).
Первым делом − захватить «почту, телефон, телеграф»
Информагентства вели подробные репортажи о драматических событиях, развернувшихся в Прибалтике с начала января. Весьма скрупулезно описывали эти события, в частности, корреспонденты агентства «Постфактум», на чьи сообщения я в значительной мере и опираюсь здесь при изложении того, что происходило в ту грозную пору в прибалтийских республиках. Подробно писали об этом также многие газеты.
В пеpвые же дни нового года некие «вооруженные подразделения» − так говорилось в репортажах − взяли под свой контроль ряд учреждений в Риге и Вильнюсе. 2 января в столице Латвии ОМОН, подчиненный непосредственно Министерству внутренних дел СССР (в народе этих «правоохранителей» называли «черными беретами» − в соответствии с их головными уборами), захватил республиканский Дом печати. Захват был осуществлен «по просьбе» ЦК компартии Латвии (на платформе КПСС). Руководство этой партии заявило, что считает Дом печати исключительно своей собственностью и будет решительно защищать свое право на нее, охраняя от любых посягательств.
Вообще-то для решения вопросов собственности существуют судебные процедуры, но большевики и их наследники всегда предпочитали обходиться без них, прибегая к бесхитростному рейдерству, если говорить современным языком. К тому же это было не просто «перераспределение собственности». В воздухе чувствовалось приближение грозных событий, а тут, в соответствии с большевистской традицией, главное, первоочередное − захватить «почту, телефон, телеграф», взять под контроль каналы информации.
Газеты, − центральные и республиканские, − издававшиеся в Доме печати, в самом деле перестали выходить: журналисты и работники типографии отказались работать под дулами автоматов.
В запросе, который депутаты союзного парламента от Латвии направили министру внутренних дел Пуго, обращалось внимание на то, что из себя представляют люди, взявшие «под охрану» Дом печати:
«Вооруженные формирования, именующие себя ОМОНом и захватившие Дом печати, за неоднократные беспрецедентные нарушения общественного порядка и совершенные различные преступления Верховным Советом Латвийской Республики признаны преступной организацией, лишенной всяких полномочий на территории республики, и Министерству внутренних дел СССР предложено их расформировать. В отношении многих членов этого подразделения в прокуратуре республики возбуждены уголовные дела, и об этом известно и руководству МВД СССР».
Депутаты потребовали «немедленно вернуть в казармы особый вооруженный отряд внутренних войск СССР, пока в результате его действий еще не пролилась человеческая кровь», дать на заседании союзного парламента ответ, «кто конкретно из должностных лиц Министерства внутренних дел СССР без согласования с высшими органами власти и управления Латвийской Республики дал приказ о проведении вооруженной акции в городе Риге силами милицейского отряда особого назначения», привлечь к ответственности «членов милицейского отряда, допустивших грубые нарушения законности во время проведения вооруженной акции (незаконное применение оружия, угроза оружием и избиения, обыски и т. д.)»
Однако ни Пуго, ни другие союзные руководители не прореагировали на этот запрос.