Конституция сахарова
| Вид материала | Документы |
- А. Д. Сахарова «Уроки Сахарова. «Мир. Прогресс. Права человека» Цели конкурс, 51.38kb.
- Реферат по дисциплине: «История науки и техники ХХ века» на тему «Жизнь и творчество, 388.1kb.
- Конституция Республики Греции. М.,2003 Конституция Республики Македония. М.,1996 Конституция, 35.64kb.
- «Детство и юность Андрея Сахарова», 105.51kb.
- Учебно-методический комплекс уфа-2007 Составитель: Сахарова Л. Ю. Удк 339. 138 : 33., 398.87kb.
- Конституция конституция, 122.86kb.
- Гладышева О. Н, 401.82kb.
- Конституция Российской Федерации Конституция Республики Тыва закон, 94.84kb.
- Формы правления в зарубежных странах § Понятия формы государства и формы правления, 514.03kb.
- Конституция республики казахстан, 626.66kb.
Парад суверенитетов
Вслед за Россией декларации о суверенитете приняли парламенты Молдавии (23 июня), Украины (16 июля), Узбекистана (20 июля), Белоруссии (27 июля), Туркмении (22 августа), Армении и Таджикистана (24 августа)…
Раньше, чем Россия, суверенитет провозгласили республики Прибалтики (Эстония – 16 ноября 1988 года, Литва – 18 апреля 1989 года, Латвия – 28 июля 1989 года) и Грузия (26 мая 1990 года).
Но не только союзные республики принимали эти декларации − вслед за ними устремились и автономии. В августе – сентябре суверенитет провозгласили Карелия, Татарстан, Удмуртия, Саха-Якутия.
Это уже грозило развалом не только Союза, но и России.
Союзное государство или союз государств?
Центральным все же оставался вопрос, что же такое «новый Союз», который государственные деятели собирались строить на пространстве умирающего СССР. Это союзное государство или союз государств? По нему, как мы видели, уже были весьма серьезные споры. Горбачев и его единомышленники напирали на первое, – должно быть единое государство, лидеры жаждущих НАСТОЯЩЕЙ независимости республик, естественно, − на второе: союз государств. И вот очередное обсуждение – 20 июля на совместном заседании Президентского совета и Совета Федерации.
Во вступительном слове Горбачев сообщает, что строптивые руководители прибалтийских республик опять отказались участвовать в совещании. Только после того, как им пригрозили, что в их республиках будут созданы «другие структуры власти», на которые Центр и будет опираться, в Москву прибыли представители Литвы и Латвии. Что касается Эстонии, по словам Горбачева, «эстонец, говорят, находится в самолете на пути в Москву».
Председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР Рафик Нишанов (чиновник, тщательно избегающий любых острых углов, всегда всё «округляющий») уведомляет, что на предыдущей встрече представителей республик, − 12 июля, − когда шел разговор на эту тему (Литва и Эстония в ней не участвовали, а Литва была представлена наблюдателем), вроде бы пришли к заключению, что Союз должен быть чем-то средним между федерацией и конфедерацией (что же это такое – среднее?) Но, как можно понять, по мнению самого Нишанова, «нерушимым должен быть принцип первенства, верховенства союзного законодательства перед республиканским».
Не думаю, что представители республик держались того же мнения. В российской Декларации, как мы видели, уже ясно было прописано: верховенством обладают российские законы. То же и у ряда других республик. «Война законов», в ходе которой будет сломано немало копий, мало-помалу начинается…
Надо решать, пожалуй, самый сложный вопрос – о разграничении полномочий. Правда, для России Ельцин вроде бы уже решил и его (вспомните рассказ Исакова, как с подачи Ельцина в последний день российского съезда было принято соответствующее постановление), однако Горбачев и не думает соглашаться с этим постановлением.
Он перечисляет, какие вопросы, по его разумению, должны находиться в ведении Союза: оборона, граница, госбезопасность, оборонная промышленность, обеспечение прав и свобод человека, обеспечение экономического развития в условиях рынка, единая финансово-кредитная система и денежное обращение, общие принципы ценообразования, системы коммуникации, научно-технический прогресс и информация, обеспечение внешнеполитических и внешнеэкономических интересов, сохранение природной среды, предотвращение стихийных бедствий и техногенных катастроф, преодоление их последствий.
Всем понятно, что Горбачев тянет одеяло на себя, хочет для Центра чересчур многого. Здесь перечислено почти все, чем и до сих пор располагали союзные власти. По ходу дальнейшей работы над Союзным договором республики будут все больше, одну за другой, отщипывать функции, на которые союзный президент сделал заявку.
Литовский премьер Казимера Прунскене (Горбачев притащил ее в Москву буквально за уши), как говорится, «в лоб» и довольно наивно задает Горбачеву вопрос, ради обсуждения которого в общем-то и собрались здесь и который только и волнует еще ее и ее сограждан при беседах в Москве (уж она-то не собирается отдавать Союзу оборону, госбезопасность, границы, экономику, внешнюю политику и т.д. и т.п.). Наивность же заключается в том, что этот вопрос Горбачеву уже задавали много раз, но Прунскене, вообще литовцы, не во всех обсуждениях участвовали. Так что вопрос всем известный: то, что подразумевает Горбачев под будущим Союзом, − это союзное государство или союз государств?
Вместо Горбачева, видимо, чтобы облегчить его участь, отвечает Александр Николаевич Яковлев:
− Наша формула − Союз Суверенных Государств.
Все. Точка. Казалось бы, вопрос исчерпан − союз государств: есть государства и есть их союз. Но тут же выясняется, что в понимании Горбачева союз государств − это все-таки не союз государств, это СОЮЗНОЕ ГОСУДАРСТВО. Горбачев разъясняет это, по своему обыкновению, длинно, утопляя смысл в многословии:
− Самый главный вопрос − это наполнение реальным содержанием формулы Союза Суверенных Государств. Конечно, речь идет о СОЮЗНОМ ГОСУДАРСТВЕ (выделено мной. − О.М.), у которого будет новый Центр, освобожденный от несвойственных ему функций, но это не какое-то эфемерное образование.
Ну да, СССР ведь тоже был союзом государств (республик), оставаясь при этом, вопреки элементарному здравому смыслу, государством. Так что и теперь в общем-то ничего не меняется. Союз государств − это просто такое название единого государства.
Против Центра – единым фронтом!
Как уже говорилось, в конце июля в Юрмале состоялась российско-балтийская встреча на высшем уровне. «Прибалты» вновь заявили, что не будут участвовать в переговорах о новом Союзе, но готовы обсуждать межгосударственные соглашения с Россией.
В свою очередь, Ельцин на встрече с латвийскими депутатами, также прошедшей в эти дни, опять-таки сказал, что надо развивать горизонтальные связи, причем независимо от того, будет ли Латвия (а подразумевалось, без сомнения, − и другие прибалтийские республики) участвовать в Союзном договоре или нет:
− Надо разрушить этот вертикальный жесткий стержень. Разрушить − и идти на прямые связи добровольных, суверенных, независимых государств, на договоры, которые не диктовались бы из Центра.
Коснулся Ельцин и вопроса о Союзном договоре, причем опять-таки в не очень благожелательном для Центра ключе:
− Россия, возможно, будет участвовать в Союзном договоре. Но, мне кажется, на таких условиях, на которые Центр или не пойдет, или, по крайней мере, очень долго не пойдет. Поскольку проект, который подготовил Центр, не может удовлетворить Россию, а наверное, и другие суверенные государства. И потому мы подготовили свой вариант, где имеем в виду, что будет договор о создании СОДРУЖЕСТВА СУВЕРЕННЫХ ГОСУДАРСТВ (выделено мной. − О.М.), имеющих основы конфедерации, независимость и, допустим, каких-то два-три объединяющих элемента.
Вот уже когда витала идея содружества. Правда, еще только содружества-конфедерации. Но конфедерации весьма свободной, всего лишь с двумя-тремя «объединяющими элементами» (ну, что-то, надо полагать, в таком роде − безвизовые поездки из одной республики в другую, особый таможенный режим между ними, благоприятные условия торговли внутри содружества…)
Но Ельцин пошел еще дальше. Пока суть да дело, пока не заключен Союзный договор, пока не принята союзная Конституция, он предложил, чтобы перед нажимом Центра прибалтийские республики и Россия держались вместе:
− …Ваш фронт, тот фронт обороны трех прибалтийских республик, был все-таки маловат, и напор Центра был велик. И стала рядом Россия. И Центр уже серьезно забеспокоился. Ему сейчас наступать будет труднее на эту укрепленную цепь обороны.
Так что у Горбачева и его окружения действительно были основания считать, что «конфронтационные» настроения Ельцина после того, как он стал председателем российского парламента, усилились.
«Кредиты давайте только нам»
Швейцарская газета «Базлер цайтунг» 2 августа опубликовала интервью с Ельциным. На вопрос, надо ли поддерживать правительство СССР в экономическом плане, Ельцин ответил:
− В нынешней ситуации я могу сказать, что реальный, единственно возможный способ оказать помощь − это дать гарантированные кредиты руководству Российской республики.
Это тоже, конечно, «напрягло» команду Горбачева. Не могло не «напрячь». Как писал Высоцкий, «Ты, Мань, на грубость нарываешься…» Ельцин явно «нарывался на грубость». Нужна ли она была в данном случае? К чему было без особого повода вызывать раздражение у Горбачева и его окружения? Тем паче, что как раз в этот момент между Горбачевым и Ельциным стали обнаруживаться серьезные точки сопроикосновения сотрудничества – в сфере разработки общей экономической программы.
Но таков уж был характер Ельцина – задиристый, иногда до мальчишества.
Катастрофа все ближе
«Особенно опасными в силу зависимости советской экономики от зернового импорта в это время становятся просроченные платежи по контрактам «Экспортхлеба»… Заместитель министра внешнеэкономических связей СССР − заместителю председателя правительства СССР С.Ситаряну (от 6 августа 1990 года):
«Министерство внешнеэкономических связей СССР информировало Вас, что ВВО «Экспортхлеб» находится в крайне затруднительном положении с оплатой счетов иностранных поставщиков… Иностранные фирмы постоянно обращаются с требованиями произвести немедленную оплату за товары, поставленные в марте − июне с.г., а также возмещения убытков в виде процентов за задержку в оплате, которые из-за больших неоплаченных сумм в настоящее время уже составляют около 4,5 миллиона рублей и увеличиваются на сумму около 16 тысяч рублей за каждый последующий день просрочки».
-------------------------
БОЛЬШОЕ РОССИЙСКОЕ ТУРНЕ ЕЛЬЦИНА
«Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить»
В августе Ельцин, свежеиспеченный председатель российского парламента, совершил поездку по «подведомственной» ему территории – посетил Татарию, Башкирию, Воркуту, побывал в Сыктывкаре, Свердловске, Кузбассе, Приморском крае, на Сахалине и Камчатке.
Пожалуй, наиболее примечательное событие из этого турне случилось в Казани то ли 7-го, то ли 8 августа. Здесь Ельцин произнес одну из своих самых знаменитых фраз, которая с тех пор без конца цитируется, чаще с обвинительным по отношению к Ельцину уклоном. Вот как об этом писала татарская журналистка Венера Якупова:
«Август 1990 года. Активисты Татарского общественного центра узнали, что Ельцин после [Набережных] Челнов будет в Казани в моторостроительном объединении. И решили караулить его у проходной.
Только микроавтобус с высоким гостем подъехал, националы (то есть требующие независимости Татарстана от России. – О.М.) тут как тут. Развернули плакаты и молча стоят.
Ельцин вышел из микроавтобуса и бодро воскликнул:
− О, плакаты! Надо прочитать!
Подошел. У слесаря производственного объединения «Тасма» Рауфа Ибрагимова был в руках плакат: «Мы в Россию не входили!»
Ельцин это прочитал и задумался. А Ибрагимов ему в лицо не смотрит − неудобно! Но краем глаза видит − все замешкались. Даже Шаймиев деликатно отвернулся и молчит.
Ельцин помолчал и двинулся дальше.
А вечером на встрече с общественностью Казани он сказал:
− Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить!»
Это, конечно, была опрометчивая фраза, но вряд ли она случайно вылетела из уст Ельцина. Во всяком случае сам он позднее объяснял ее вполне рациональным образом, − дескать, это был один из вынужденных ходов в противоборстве российского руководства с союзным Центром. Как уже говорилось, 26 апреля 1990 года Верховный Совет СССР принял закон «О разграничении полномочий между СССР и субъектами федерации», который «выравнивал» права автономных и союзных республик. Этим законом из состава России фактически выводились шестнадцать автономий. При этом их руководители получали право участвовать в принятии решений о судьбах Союза. Горбачев, по-видимому, надеялся, что благодаря этому он получит поддержку региональных лидеров в противостоянии со строптивыми «старыми» союзными республиками, прежде всего с РСФСР. Для России же единственным способом сохранить автономии в своем составе было − предоставить им как можно большую свободу. Именно так позднее, в 1996 году, Ельцин объяснял произнесенную им знаменитую фразу:
«Про суверенитет было сказано то, что нужно, в нужном месте и в нужное время. Чем можно было остановить сепаратизм автономий, не имея еще необходимых властных и экономических рычагов, которые были в то время сосредоточены в ЦК и союзных министерствах? Было найдено нестандартное решение, в чем-то похожее на тактику «встречного пожара»: когда горит лес, пожарные, точно рассчитав траекторию, пускают навстречу стене огня встречный пожар. И огонь, захлебнувшись, глохнет. Так вот, начало этой сложной работы часто ассоциируется с моей фразой, сказанной в Казани, − «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить». И наш расчет оправдался».
Точно так же, хотя и несколько другими словами, объяснял эту ельцинскую щедрость по части суверенитета в разговоре со мной и Геннадий Бурбулис:
– В тот момент это была единственная возможность дать России, Российской Федерации надежду на выживание. Мы не можем ничем помочь республикам. У нас нет ни денег, ни ресурсов… Единственно, что мы можем дать руководителям республикам, – что-то такое, что могло бы стимулировать у них внутреннюю мотивацию для самостоятельного поиска путей выживания. И этим «что-то» как раз была идея суверенитета. Тут у Ельцина не только сработал инстинкт политика, но и проявилась реальная практическая мудрость, которая действительно помогла выжить в той тяжелой ситуации.
Через несколько дней при встрече с общественностью Казани в Казанском университете Ельцина напрямую спросили: возможен ли такой вариант, что Татария получит статус союзной республики, оставаясь в составе РСФСР?
− Возможен, − ответил Ельцин. − Вам решать. Можете иметь абсолютно все права. Что из них вы захотите взять, что делегировать России, − никто вас подталкивать не будет.
Трудно, конечно, себе представить, как это может выглядеть, − чтобы одна союзная республика входила в состав другой союзной республики, да еще обладая при этом полной самостоятельностью. Но тогда Ельцин готов был обещать что угодно, лишь бы удержать автономии в составе России.
Фразу насчет неограниченного суверенитета, почти слово в слово, он повторил и в Башкирии, на встрече с общественностью Уфы 13 августа:
− Мы говорим башкирскому народу, мы говорим Верховному Совету, правительству Башкирии: возьмите ту долю власти, которую сами сможете проглотить. И мы согласимся с этой долей, с этим решением…
Позднее Ельцину придется затратить немало сил, чтобы погасить запаленный им «встречный пожар», чтобы не допустить распада России. Возможно, он даже придет к заключению, что сила и направление «встречного пожара» были рассчитаны не очень точно. Но это потом. Теперь же, в августе 1990-го, став председателем российского парламента и объезжая «владенья свои» (напомню строчки из Некрасова: «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои»), он предавался эйфории, не слишком думая о последствиях.
«Семь русских государств»
Любопытное признание, касающееся того, как «перестроить» РСФСР, сорвалось с ельцинских уст во время его выступления в Свердловске 15 августа.
− Первоначальный вариант моей программы − сказал он, − семь русских государств. Но сам потом понял, что это будет серьезная ошибка и этого пока допустить нельзя.
Обратите внимание на это «пока».
Что же это за план − «семь русских государств»? Возможно, Ельцин оговорился, и вместо «семь русских» надо было сказать «семь РОССИЙСКИХ». Тогда еще можно было бы догадаться, в каком направлении двигались его мысли: создать некую структуру, некую федерацию, каким-то образом сгруппировав территориально близкие республики, края, области. Однако при этом пришлось бы ликвидировать образования, созданные по национальному признаку. Кто же ему это позволил бы сделать? Нет, план, если он действительно существовал в голове Ельцина, был, конечно, совершенно нереализуемый. Однако он свидетельствовал, что Борис Николаевич в ту пору мучительно размышлял над тем, какой все-таки в конечном итоге должна стать структура российского государства, размышлял, не останавливаясь при этом и перед совершенно фантастическими проектами.
Это была пробная идея
Впрочем, как сказать… Был ли этот проект таким уж фантастическим? В принципе и тогда уже было ясно, да ясно и теперь, что территориальное деление России не идеально.
– В сущности, мы получили в наследство лоскутное одеяло, – говорил в беседе со мной Геннадий Бурбулис. – По каким принципам формировались так называемые регионы внутри России, – неисповедимо. Чаще всего они формировались волюнтаристски. В результате образовалась нелепая несимметричная федерация − от автономных округов до гигантских краев и республик. Статус каждой республики как самостоятельной единицы весьма двусмысленный. У каждой своя конституция… Каждая вскоре стала претендовать и на самостоятельную международную деятельность и на все прочее. Создать какую-то грамотную систему, чтобы управлять вот этим конгломератом, в принципе невозможно. Так что мы уже тогда искали какие-то варианты более оптимального территориального деления. Так что идея о семи русских, или российских республиках была одной из таких пробных идей…
По словам Бурбулиса, Ельцин примерял здесь свой партийный, обкомовский опыт. Он уже в пору своей работы на высшем партийном посту в Свердловске видел, какую пользу могло бы принести более тесное сотрудничество секретарей обкомов соседних областей, жизнь толкала к этому – к тому, что позднее вылилось в межрегиональные ассоциации экономического сотрудничества. Однако в те догорбачевские и доельцинские времена московское начальство не поощряло слишком тесное сотрудничество и хозяйственное сближение соседей, видело в этом опасность сепаратизма…
Горбачев будет «английской королевой»
Понятное дело, во время своей поездки, при встречах с людьми, Ельцин говорил не только о будущем устройстве России, но и об устройстве Союза. Выступая в Коми 14 августа, он заявил, что Россия отказывается «от союзной структуры… от всех министерств союзных…», все берет на себя.
− Вокруг России будут и другие союзные республики как-то консолидироваться, − сказал он. − . Потому что как только мы приняли Декларацию о суверенитете, так сразу приняла Декларацию Украина, Белоруссия, Молдавия, Грузия…
Насчет Грузии он ошибся. Грузия провозгласила суверенитет чуть раньше, чем Россия, − 26 мая 1990 года.
Это ельцинское намерение как бы подменить собой, Россией, прежний союзный Центр в дальнейшем не раз будет «напрягать» лидеров других союзных республик.
А что же будет с Горбачевым при таком разбегании республик? Будущее союзного президента виделось Ельцину не слишком радужным. И он этого не скрывал. Выступая в Новокузнецке, он заявил, что после заключения нового Союзного договора роль президента СССР будет равнозначна «роли королевы Великобритании».
Вот опять ненужная агрессия по отношению к Горбачеву. Для чего, спрашивается, вновь и вновь настраивать против себя союзного президента? Каким там в будущем окажется роль Горбачева, покажет время. Но сейчас-то они, Ельцин и Горбачев, вполне могут быть не только противниками, но и союзниками – в борьбе с консервативной партийно-советской бюрократией, коммунистическими ортодоксами, с антиперестройщиками, вместе искать способы, как предотвратить экономическую катастрофу (может, вместе лучше получится?)
– Да, действительно у Бориса Николаевича была такая черта – склонность прибегать к формулировкам, которых публичный политик чаще всего избегает, – соглашается со мной Бурбулис, когда я напоминаю ему об этой истории.
«Он занимается демагогией»
Горбачев тоже не отставал от Ельцина в «лестных» оценках, касающихся российского лидера. Анатолий Черняев:
«Пригласил однажды вечером Горбачев меня и Примакова на семейный ужин к себе на дачу. Говорили откровенно, главным образом вокруг Ельцина и Полозкова. Горбачев:
− Все видят, какой Ельцин прохвост, человек без правил, без морали, вне культуры. Все видят, что он занимается демагогией (Татарии − свободу, Коми − свободу, Башкирии − пожалуйста). А по векселям платить придется Горбачеву. Но ни в одной газете, ни в одной передаче ни слова критики, не говоря уже об осуждении. Ничего, даже по поводу его пошлых интервью разным швейцарским и японским газетам, где он ну просто не может без того, чтобы не обхамить Горбачева.
«Прохвост, человек без правил, без морали, вне культуры…» Это ведь тоже перехлест. Правда, Горбачев произносит все это в узком кругу приближенных, в то время как Ельцин поносит его публично. Хотя Горбачев, наверное, догадывается, что и его слова после станут известны широкой публике – через опубликованные дневники, записные книжки, мемуары его соратников. Но это все же будет позднее, когда его слова уже утратят сиюминутную остроту.
Впрочем, после своего антиельцинского выпада Горбачев добавил примирительно:
− Как с человеком ничего у меня с ним (с Ельциным. – О.М.) быть не может, но в политике буду последовательно держаться компромисса, потому что без России ничего не сделаешь.
И это тоже рассчитано, конечно, на дальнейшее оглашение: дескать, Горбачев умел отделять личное от делового, политически значимого.
Оба они старались отделять личное от политически значимого. Но, думаю, не всегда это получалось. Взаимная личная неприязнь то и дело прорывалась наружу, накладывая отпечаток на те или иные действия обоих. Так ведь у всех людей бывает, не только у Горбачева и Ельцина.
Впрочем, эта взаимная неприязнь, конечно, не была у них величиной постоянной, она то усиливалась, то ослабевала. И это тоже отражалось на политическом поведении каждого.