Geum.ru

«Византийская ночь. Мальчик из Фракии»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   24
Часть 4. Дурные вести


1

Шум разбудил Амвросия рано утром. Шмыгнув забитым носом, он поправил льняное покрывало, чтобы назойливые комары не могли его достать. Заливавшиеся всю ночь лаем собаки стихли.

– Куда ты собрался, милый? – донесся до мальчика встревоженный голос Ирины.

– Меня зовет Всегорд. Что-то случилось. Ты ведь знаешь, он любит поспать. Без дела никогда не послал бы за мной. Гонцы от князя. Где мой плащ? Еще прохладно.

«Дали бы мне поспать», – вздохнул Амросий. До поздней ночи он просидел у костра с часовыми. Даже Идарий не смог столько слушать их болтовню и побрел домой.

– Удачи, милый!

Дверь скрипнула. Амвросий перевернулся на другой бок и снова заснул. Разбудил его крик Деяна. Друг стоял возле ложа и требовал пробуждения:

– Купаться идем! День то какой! Скоро таких не станет. Вода теплая, словно молоко.

– Да, сейчас, – нехотя согласился Амвросий.

– Уже петухи все охрипли тебя будить, а ты все спишь!

– Тише ты, Домового рассердишь. Встаю.

Амвросий надел свою алую тунику с черным узором. Провожая друга, он мог увидеть Дельфину. Ему хотелось выглядеть хорошо. Хотелось понравиться. Он умылся и даже приложил торчавшие волосы.

– Хорош! Перун на золотой колеснице, – шутливо похвалил Деян.

Маленький римлянин сердито фыркнул.

– В молоке искупаешься, еще краше станешь!

– Пускай блоха тебя укусит за язык.

– Хо! Этого никогда не будет.

Мальчики вышли на улицу. Во дворах копошились люди. Вереницей рабы откуда-то переносили мешки к княжеским закромам. Складывали у входа длинной постройки. С телег скатывали бочки. Молодые пастухи-невольники гнали коров. Один из них, обгоняя друзей, бросил пытливый взгляд на Амвросия. Прошел дальше. Доски поскрипывали под ногами. С севера дул прохладный ветерок.

– Давно дождя не было. Вот так нет его, а потом возьмет да и прольется! – пожаловался Деян. – Сейчас ему самый срок. Вот если бы раньше дожди пошли, мы бы без урожая остались. Всю рожь бы побило. Или вот если град…

– Нам князь новых хлебов навоюет, – похвастал Амвросий.

– Это он вам навоюет, а нам чего?

– Вас то кто дома держит?

– Вот он, хлеб и держит. Его же растить надо. Это, брат, тоже дело. Заботы одни.

Амвросий понимающе кивнул.

– Идарий с нами не пойдет. Дело у него, – уточнил Деян.

– Чего так?

– Дома держат. Говорят: хватит бродить, делом займись. Отец его в походе, а братья одни не справляются. Меня выгнали.

– Может вечером отпустят?

– Мать у него больно сердитая. Не отпустят, если сам не уйдет.

– Это он может.

Прошли городские ворота. Спустились к озаренной восходом воде. У берега покачивались лодки, привязанные к кольям. Разулись. Прохладный песок щекотал ступни. В серой тени деревьев сбросили одежду. Пошли к воде, мягкой и теплой. Шагнули в реку. Поплыли, разнося брызги.

– К тому берегу! – закричал Деян.

– Чего? – отозвался Амвросий.

– Плывем на ту сторону!

– Нет. Давай к этой отмели. Там мальков много.

Поплыли. У берега распугали маленьких рыб. Бросились обратно.

– Я на тот край! – закричал Деян.

– Ну а я здесь, еще поныряю. Хорошо!

Склавин брасом поплыл к другому берегу. Выбрался из воды. Кряхтя, поднялся на обрыв. Бросился с высоты в реку. Снова поплыл. Амвросий нырял в камышах. Старался подольше не подниматься наверх. Цеплялся за водоросли, чтобы не всплывать. Устав, Деян выбрался на песок у обрыва. Сел. Вытянул ноги. Принялся строить песочную крепость. Возвел стены, башни как у городища. Слепил дома. Крикнул:

– Плыви сюда, Амвросий!

Юный римлянин вынырнул и помотал головой. Сплюнув, ответил:

– Это ты греби сюда. Чего там сидеть?

– Не знаю. Поплывешь?

– Погоди! Отдохну на суше.

Тяжело дыша, Амвросий выбрался из реки. С приходом осени вода сделалась прохладней. Он чувствовал, что почти замерз. Попрыгал. Пригладил спутанные волосы. Сбросил рукой капли. Теплый воздух медленно согревал дрожащее тело.

– Эй, римский пес! – услышал мальчик знакомый голос. Он обернулся и замер.

Доброгаст стоял на пригорке с гордо задранной головой. Кулаки его упирались в бока. Рот искривился в надменной усмешке. Старый недруг с презрением смотрел вниз. На нем была новая туника Амвросия. Старая рубаха лежала рядом смятая в ком. «Как он посмел взять мою вещь? Разве я ему разрешал?» – подумал Амвросий. Брошенные слова тоже были неприятны. Обида горечью стояла в горле.

– Вор! Отдай мою тунику! – закричал маленький римлянин.

– Что? Твою? Я взял ее по праву победителя! Это моя добыча!

– Вор! Тебя изобьют. Ты нарушил закона предков.

– Я не брал чужого, – нервно отозвался обидчик. – Мы склавины победили вас, римский навоз. Все ваше теперь принадлежит нам. Себе оставьте только собственную вонь. Захотим, все станете рабами.

От неясной боли слезы выступили на глазах Амвросия. Что-то вчерашнее, почти стертое и забытое вырвалось на волю, лишило сил. Пальцы мальчика нервно скрючились. Руки безвольно упали вниз. Он растерялся. Лицо его исказило отчаянье. Уста дрогнули. Приоткрылись.

Доброгаст почувствовал слабость врага и не утихал:

– Боишься? Сморщенный червяк! Так мы будем тебя отныне называть с Мечиславом. Келагаст уже побежал за ним, чтобы всей дружиной посмеяться над тобой. Римский червяк! Червяк!

– Отдай мою тунику, – захлебываясь в горе проревел Амвросий. Побеждая дрожь в ногах, принялся подниматься на пригорок. Скользил в песке. Делал новый шаг.

– Ты еще не забыл, какое на вкус заячье дерьмо?

– Отдай!

– Нет! Возьми себе это старье. Подходит для раба.

Амвросий споткнулся. Сделал неуверенный шаг. Доброгаст отступил. Оглянулся: не бегут ли друзья посмотреть на его успех? Он был доволен собой. Маленький римлянин не славился злобой. Вряд ли он осмелился бы постоять за себя как настоящий воин, как гот или склавин. Его можно было задирать. Доброгаст чувствовал это.

– Что случилось? – донесся издали голос Деяна.

С тревогой он наблюдал за происходящим. Река отделяла его от событий. Он не мог разобрать фраз, но угадывал недоброе.

– Помоги! – изо всех сил отозвался Амвросий.

Кусок глины полетел в него в ответ. Больно ударил в плечо.

– Трус! – закричал Доброгаст.

– Верни!

Деян все понял. Метнулся в сторону. Схватил толстую палку. Потянул и не смог поднять: она оказалась частью вросшего в песок мертвого дерева. Схватил другую, поменьше. Отшвырнул. Вспомнил, что предстоит плыть. Вихрем понесся к воде. Бросился в нее. Поплыл размашисто, быстро, как только мог.

Доброгаст снова отступил. Амвросий стоял перед ним с заплаканными глазами. Мечислав и Келагаст приближались. Размахивали руками. Смеялись, тыча пальцами в растерянного врага.

– Испугался? Трус! Или это ты от холода пустил слезы?

– От холода, – надрывно отозвался Амвросий. – Отдай!

– Пусть тебя согреет Марена107! Будешь у нее спать под сугробом с зайцами.

– Станешь грызть гнилую кору вместе с ними, – насмешливо добавил Келагаст.

– Эй, Доброгаст, стукни его, наконец! – сказал Мечислав. Скрестил руки на груди. Остановился за спиной товарища. Усмехнулся с презрением. – Стукни и победа твоя! Перун свидетель.

Доброгаст прищурился. Сделал шаг вперед. Амвросий вытянул руки. Постарался схватить обидчика за рубаху. Тот крепким ударом отбил попытку. Маленький римлянин почувствовал боль. Рассвирепел. Не задумываясь, рывком бросился он на врага и вцепился в тунику у его горла. Доброгаст захрипел и ударил противника по лицу. Все зазвенело в голове Амвросия. Он отшатнулся. Пальцы его разжались.

– Он мог порвать твою одежду, – сказал Мечислав.

От обиды и боли Амвросий заревел. Зубы его скрежетали. Глаза переполнились слезами. Он чувствовал, что одно веко опухло и остро ноет. Голова стала тяжелой и только образы ужаса разрезали разум. Ноги дрожали. Чтобы не упасть, мальчик сел на траву. Что-то слабое и дурное в нем говорило: «Беги! Нужно бежать».

– Идем! – сказал Мечислав. – Мы не вмешивались. Ты победил честно.

– Стойте, хулители Сварога! – закричал Деян, выходя из реки.

– Еще не все, – усмехнулся Мечислав.

Деян схватил толстую палку, слишком большую в сравнении с ним. Доброгаст отступил за спину Мечислава. Выражение победы вмиг сменилось на его лице тревогой. Келагаст растерянно озирался. Решимость нового противника испугала всех, кроме вожака задиристой шайки.

– Амвросий, вставай! Мы их побьем. Найди камень покрупней.

– Я один его… – неожиданно отозвался римлянин.

– Не лезь, – крикнул Деяну Мечислав. – Я же не лезу. Пусть сами, раз еще не все.

2

Амвросий встал с земли и с ревом бросился на Доброгаста. Мечислав и Келагаст отступили, настороженно поглядывая на Деяна. Тот прислонил палку к одинокому дереву. Оделся, не сводя глаз с происходящего. Доброгаст посмеивался, отступал:

– Ты чего, бешенный? А? Тебе говорю!

Противник не отвечал. Кулаки его были сжаты. Глаза яростно смотрели в пустоту. Не видели никого. Один из них был полузакрыт, делая лицо еще более жестоким.

– Отдай мою тунику. Убью!

– Бычок какой, – перебарывая страх хихикнул Доброгаст.

– Убью! – с тяжелой злобой повторял Амвросий.

Сплавин отступал, позволяя разъяренному врагу делать новые шаги. Неожиданно Амвросий стукнул противника в плечо. Тот взвыл и ответил тяжелым ударом, пришедшимся римлянину в грудь. Амвросий не почувствовал боли. Он рванулся вперед и, схватив Доброгаста за горло, бросил на землю. Алая туника треснула.

– Зверь! – с удивлением прошептал Мечислав.

– Защити нас, Хорс! – тихо взмолился Келагаст.

Никто не подзадоривал дерущихся. Они пыхтели и вскрикивали нанося друг другу удары. Внезапно Доброгаст вырвался из-под Амвросия и побежал. Римлянин бросился за ним. Теряя волю и силы юный склавин опустился на корточки и обхватив руками ноги прижался к дереву. Спрятал побелевшее лицо. Настигнув обидчика, Амвросий обрушил на его голову груму ударов.

– Он его убьет! – завопил Келагаст. – Оставь, оставь нашего брата!

Деян и Мечислав глядя друг на друга со злобой, оттащили Амвросия от молча сносившего удары противника.

– Хватит! – закричал Мечислав. – Ты победил! Ты сильнее его!

– Перун свидетель… – произнес Деян спотыкаясь.

Амвросий опустил руки, ободранные в поединке до крови. Взгляд его все еще был бессмысленно застывшим. Зубы сжаты. Дыхание то пропадало, то усиливалось, перерастая в рычание. Нагое тело мальчика было в ссадинах. Он явно не ощущал его. Не чувствовал боли.

Неожиданно Доброгаст сбросил порванную тунику и побежал. Амвросий дернулся в стремлении преследовать врага, но Мечислав и Деян снова схватили его. Дрожащей рукой Келагаст протянул маленькому римлянину его вещи.


3

Молодой склавин спрыгнул с дерева. Одним ударом раскроил голову аварскому всаднику. Кровь хлынула на желтый халат. Залила полноватое лицо, побежала по длинным усам. Соскользнув с коня пораженного врага, воин схватил животное под уздцы. Неподвижным взглядом погрузился в тревожные глаза жеребца. Прошептал успокоительно:

– Тихо, тихо. Боги тебя мне отдали.

Две длинных стрелы врезались в шею другого всадника. Третьего и четвертого свалили дротики. Никто из аваров не успел ничего понять. Разведчики могучего кагана умерли без слов и без схватки.

Склавины раздвинули ветки. Вышли из живых укрытий. Спустились с деревьев. Поймали лошадей. Стащили с коней мертвых, выворачивая ноги из стремян, странных, непривычных приспособлений. Перебросились фразами. Быстро разделили добычу: мечи, кривые луки со стрелами, копья и кожаные легкие доспехи. Бросили жребий на то, кому взять спорных коней. Срезали черные косы мертвых. Сорвали украшения и одежды.

В зелени тонула лесная округа. Стук дятлов и эхо неуловимых голосов вновь ожили в ощущениях людей. Былая сосредоточенность ушла. Остались приятное утомление и пустота внутри. Тела кочевников уложили в ряд. Отсекли головы и руки.

– В твоей земле, Леший, мы смоляне живем и тебя чтим. Ты в каждой травинке, грибе и птице. Ты в нас. Прими тела наших врагов, соедини их с лесом. Обрати в прах. Головы и руки их мы побросаем в болото. Так души умерших не смогут найти тел для мести, – произнес широкоплечий воин с седой бородой.

– Благодарим тебя, Леший! – ответили ему соплеменники. – Слава Перуну-воителю!

– Сильные руки наших врагов станут болотным железом. Из него мы выкуем крепкие мечи, наконечники стрел и копий. Без пощады они поразят любого недруга.

Склавины разломали лепешки и поделились друг с другом. Несколько кусочков положили под дуб в подношение Лешему.

Дозорный глава Хранигорд отослал двоих соплеменников на передовой пост. Подозвал движением руки коротконогого юношу, получившего пегого жеребца. Хитро посмотрел на остальных.

– Кто еще не верит, что авары идут с оружием в наш край?

Несколько молодых смолян опустили русые головы. Бородатые ветераны сложили руки на груди, заулыбались.

– Ты чего смеешься, Милан? Ты же спорил со мной?

– Спорил. Хотел твою мудрость показать, чтобы все увидели.

Хранигорд покрутил светлый ус. Округлил щеки в улыбке. Прищурил карие глаза. Подумал с насмешкой: «Кто храбр тот и нагл. Ни смерти, ни гнева Сварога не боится. Отважней Милана среди смолян нет. В том и мое слово».

– Так что делать? – спросил невысокий парень.

– Поскачешь к старшинам.

Юноша погладил коня.

– Слушай меня, Радомир!

– Слушаю, слушаю, отец.

– Скажешь старикам: авары прийти готовятся; разведчиков их мы побили. Раньше весны не сунутся – по всему видно. Больших сил кагану быстро не собрать, да и холода близятся. Еще передай: наши лазутчики говорят, будто конных мало придет. Двинут авары больше пеших воинов. Поведет их не сам Баян. Он вроде как далеко собирается, такие слухи ходят. Добро?

– Ясно, отец!

– Все запомнил?

– Запомнил.

– Скачи! Ты славно бился. Перун видел сегодня твою твердую руку. Дай ему аварские косы, Милан. Пускай покажет!


4

Амвросий заболел. Он не помнил, как добрел до дома, как нашел свое ложе и упал на него. Не знал он также, когда мысли вернулись к нему и он осознал случившееся. Боль пришла постепенно. Заныла. Проникла в каждую мышцу. Вокруг были люди. Они о чем-то говорили, встревоженными голосами спрашивали о чем-то Деяна. Амвросий силился понять их слова. Ничего не выходило. Он закрыл глаза и провалился в пустоту.

Весь другой день мальчик пролежал почти неподвижно. Вставал редко. Стонал тихо. Ел только куриный бульон. Кормила его Ирина. Он видел, как она умелыми руками привела в порядок его алую тунику. Боль стала привычной и начала проходить.

Вечером появился Валент. Он подошел к мальчику. Мягко положил ему на лоб теплую ладонь. Сказал медленно, следя за тем, понимают ли его:

– Ты поправишься. Ты дрался как лев. Как обезумевший лев.

Амвросий представил себе этого таинственного зверя, виденного только в изображении. Легкая пустота в голове рассеялась. Взгляд ожил. Мальчик попробовал улыбнуться. Спросил:

– Лев сильнее волка? Сильнее медведя?

– Да, – произнес Валент. – Сейчас я приду с книгой и почитаю тебе.

Ирина подала Амвросию куски отваренной птицы. Он набросился на них с остервенением зверя. Глотал пищу не пережевывая. Пил из глиняной чаши теплое пряное вино. Вдыхал запах корицы.

Вернулся Валент. Развернул свиток.

– Завтра мне придется уехать. Но сегодня я буду возле тебя. С запада могут прийти авары. Нужно еще и еще укрепить крепости. Сейчас осень и они вряд ли решатся на поход, но весна принесет не меньше тревог. Мы закрываем горные проходы. Племена уже собирают силы. Будущий год тихим не будет.

– Война? – спросил Амвросий.

– Да. Самое неприятное, что именно здесь. Благо, не сейчас. Может, отведем беду. Такие вести… Зато к вечеру приедет Рыва. Он тебя навестит. Рад? Вижу. Теперь слушай.

Мальчик приготовился. Поерзал и с внимание посмотрел на приемного отца. Тот заботливо провел рукой по густым волосам ребенка.

– Битв с тебя достаточно. Это история любви. Я совсем недавно нашел ее среди новых книг. Тех, что передал Феодагат. Мне она знакома. Для тебя – станет открытием. Все о чем пойдет речь, произошло очень давно, на греческом острове в Эгейском море.

– Начинай же! – взмолился раненный.

– Теперь я вижу, что ты поправляешься.

– Читай! Мне тоже хочется послушать, – сказала Ирина, садясь рядом. Живот у нее стал уже очень большим.

«Скоро буду с братцем», – подумал мальчик. Он и вообразить не мог девочку. Родиться должен был только мужчина.

Валент начал. Его баритон изящно выписывал каждую фразу. Римлянин мастерски подбирал нужную интонацию. Слова красиво складывались. Плыл удивительный рассказ.

– Лонг «Дафнис и Хлоя»: «Город на Лесбосе есть – Митилена, большой и красивый. Его прорезают каналы, в которые тихо вливается море, мосты украшают из белого гладкого камня. Можно подумать, что видишь не город, а остров…»

Магия далекого мира околдовала Амвросия. Он живо представил себе Лесбос, горы и луга его. Низкорослый виноград, не тянущийся лозой вверх по ветвям деревьев, но растущий подле ног. Гроздья никогда не вкушенного фрукта представлялись мальчику крупными, ягоды – сочными и сладкими. Даже вкус вина застыл на его языке.

Валент продолжал:

– «Вслед за другими Дафнис и Хлоя, забыв своих коз и овец, вместе на помощь своими руками пришли, виноград собирать помогая: Дафнис в корзинах носил виноградные гроздья, в точила бросая, давил и в бочки вино разносил. Хлоя ж жнецам готовила пищу, им для питья наливала вино от прошлого года и обрезала низко растущие гроздья…»

– Как Доброгаст? – неожиданно прервал чтение больной.

– Он не столько побит, сколько испуган. Отец отослал его к родичам.

Мальчик удовлетворенно кивнул головой. Победа не радовала его. Только успокаивала. Вспоминать произошедшее не хотелось. Он снова желал оказаться на острове, переживая вместе с героями книги удивительные приключении.

Валент опять стал читать. Пастухи нашли двух детей, вскормленных козой и овцой. Мальчик и девочка выросли, вместе стали пасти скот. Их звали Дафнис и Хлоя. Вскоре они полюбили друг друга, но не знали, что делать: не могли ни открыться друг другу, ни вкусить радостей своего счастья. «Как это похоже на мою любовь к Дельфине. Знает ли она, как я дрался? Придет ли навестить меня?», – подумал Амвросий. Его беспокоило, не сказал ли Деян лишнего? Не навредил ли ему?

– «Хлоя не стала уже более ждать, но, вспыхнув от радости, слыша его похвалу, да и сама давно желая Дафниса поцеловать, быстро вскочила и его наградила своим поцелуем, бесхитростным, безыскусственным, но таким, что он смог в нем всю душу зажечь…»

«Как это чудесно! – подумал Амвросий. – Вот бы мне набраться храбрости и поцеловать Дельфину. Прекрасную Дельфину! Но может она сама осмелиться сделать это? Может быть, все случится как в книге? Что если она сегодня придет сюда? Что я ей скажу? Смогу ли я ей рассказать о том, как люблю, как люблю ее. Но если она чиста как Хлоя и не знает даже слова «любовь»? Что мне делать тогда?»

– Есть ли бог, который помогает в любви? – спросил мальчик.

– Есть. Этот бог ты сам.

– Но я ведь не бог?

– Откуда ты знаешь, бог ты или нет?

– У меня нет жрецов и я не всемогущ.

– Никто не всемогущ. Даже боги, в которых мы верим или в существование коих сомневаемся. Почему бог не уничтожит зло? Старик Эпикур учил: «Бог или хочет уничтожить зло и не может, или может, но не хочет, или не хочет и не может, или хочет и может. Если он может и не хочет – он завистлив, что равным образом далеко от бога. Если он хочет и не может – он бессилен, что не соответствует богу. Если же он не хочет и не может, то он завистлив и бессилен. Если же он и хочет, и может, что только и подобает богу, то откуда зло и почему он его не уничтожает?»

Амвросий задумался. Мысль философа поразила его. Он повторил ее про себя. Постарался запомнить хорошо. Но сейчас его интересовало другое: не узнав ответа, он желал только слушать продолжения рассказа. Валент понял это.

Дафнис тоже не знал слова «любовь».

– «Дух у меня захватило, сердце выскочить хочет, тает душа, и все же опять хочу я ее поцелуя: уж не зелье ли какое было на Хлоиных губах?»

Амвросий слушал, затаив дыхание.

– Нельзя мальчику такие книги читать. Не по христианской морали, – робко заметила Ирина. Погладила свой круглый живот.

Валент улыбнулся.

– Можно, – сказал он. Продолжил чтение.

Осенью Дафнис и Хлоя веселились на виноградном празднике. Старый пастух рассказал им о боге любви – Эроте, что пасет влюбленных со своим луком. Пускает стрелы и зажигает чувством сердца.

– «Эрот – бог любви, сильнее самого Зевса; царит он над миром, над богами, людьми и скотиною; нет от Эрота лекарства ни в питье, ни в еде, ни в заговорах, одно только средство – целоваться, обниматься и нагими, прижавшись, на земле лежать».

– Эрот! Вот как зовут бога, который поможет мне! – закричал больной, поднимаясь на постели. – Эрот!

– Поможет в чем? – полюбопытствовала Ирина.

– Известно в чем. Слушайте дальше, – ответил римлянин.

Амвросий кивнул: дал понять, что не намерен рассказывать. Он хотел еще узнать, какими дарами можно умилостивить этого бога, но решил подождать. Без Ирины Валент быстрее рассказал бы об этом. «Эрот всевластный!» – мысленно повторил мальчик. Принялся слушать дальше.

Беда вмешалась в счастье влюбленных. Городские бездельники угнали стадо и похитили девушку. Но сельские боги отозвались на страдания влюбленных. Вмешательство их вернуло Дафнису Хлою. В другую весну жена соседского помещика увлекла Дафниса на укромную поляну, обещая научить его тому, чего не хватало влюбленным. Когда Дафнис лег с ней, то сама природа научила его всему, чему нужно.

– «Только помни, – сказала она на прощанье, – мне-то это в радость, а Хлое в первый раз будет и стыдно, и страшно, и больно, но ты не бойся, потому что так уж природою положено».

Но Дафнис побоялся сделать Хлое больно. Любовь их тянулась по-прежнему: в ласках, объятиях, поцелуях и нежной болтовне.

– Что же дальше? – спросил Амвросий.

– Милый, зачем ты читаешь эту книгу ребенку?

– Я взрослый! – возразил мальчик.

– Это книга о чувствах. Она лучшая из написанных о любви для всех возрастов.

Валент прокрутил свиток.

Другим летом к Хлое стали свататься женихи. Горе раздирало Дафниса. Он был рабом. Добрые сельские нимфы помогли юноше108. Он отыскал клад. Родители Хлои согласились на брак влюбленных. Но осенью красавец понравился приживалу помещика, развратному и коварному человеку. Только вмешательство приемных родителей Дафниса спасло будущее влюбленных. Приемный отец юноши рассказал своему господину, как нашел мальчика и показал вещи, что обнаружил подле него. Дафнис оказался сыном помещика. Вскоре все узнали, что Хлоя тоже из богатой семьи.

– Разве мог мужчина влюбиться в мужчину? – спросил Амвросий.

– Это грех, – сказала Ирина.

– В те времена, когда римский мир был языческим и даже до него, в эпоху эллинов, считалось, что любовь возможно как между мужчиной и женщиной, так и между мужчинами. Порочной признавалась лишь связь женщин. Теперь христиане называют греховным и то, и то.

– Теперь это грех, – уточнила Ирина.

– Ясно. Но, какова мораль книги?

– Боги помогают влюбленным. Все в мире помогает им.

– Разве это всегда так?

– Так. Просто нужно уметь добиваться любви, создавать ее своими усилиями. И еще…

– Что? – с нетерпением спросил Амвросий.

– Уметь дарить всю чистоту чувств. Это важнее всего.

– И молится Иисусу, – добавила Ирина.

– Читай, – попросил мальчик и улыбнулся.

Он был доволен. Один день раскрывал для него столько секретов. Греческий бог любви наверняка был могущественнее Ярилы109. Волхвы того приняли от Амвросия двух зайцев и пшеничный хлеб. Дали древесный амулет со священным ликом, таким же какой имел идол. Обещали покровительство Ярилы. Но сколько мальчик не ждал, Дельфина не проявляла пылких чувств. Не действовали ни амулет, ни заклинания волхвов.

Дафнис и Хлоя поженились. Радости их не имела конца «и тогда-то узнала Хлоя, что все, чем в дубраве они занимались, были только шутки пастушьи». Жизнь влюбленных была долгой. Детей их вскармливали на чистых лугах козы и овцы. Нимфы, Эрот и Пан веселились, глядя на согласие и любовь110.

Ирина заплакала, опустив голову на плечо мужа. Амвросий насупился, размышляя над всем, что узнал.

– Оставить тебе свиток? – спросил Валент. – Мне уже нужно идти. Ждет Всегорд.

– Да, – ответил мальчик.

Ночью ему снились чудесные сны.


5

Рыва появился только на другой день. Дела задержали его в пути. Войдя в дом, он басом приветствовал хозяйку:

– Да одарит Макошь щедро тебя и твой дом, Ирина! Прими от меня угощение. Сухой виноград тебе и нашему отважному воину.

– Спасибо, Рыва, проходи! Ты голоден?

– Нет. Разве с княжеского двора уйдешь голодным? Ты хорошеешь.

– Хм! – улыбнулась девушка. Сверкнула игривыми очами.

– Где наш герой?

– Там. Возится с книгами. Что это ты еще принес?

– Тихо!

Амвросий отложил свиток. Приподнялся на ложе. Он чувствовал себя хорошо. Тело по-прежнему болело, а читать одним глазом было утомительно. Но он знал: его дух здоров, а плоть быстро обретет прежние силы.

– Пусть Перун будет твоим щитом, отважный! – крикнул мальчик старому другу.

– Щит не мне, а тебе надобен. Меч у тебя есть, а щита нет. Потому и лежишь раненый, – шутливо ответил гость.

Амвросий усмехнулся. Тяжелые шаги варвара приближались. Странный писк приближался вместе с ними. «Что это? Мыши так не пищат», – подумал мальчик.

– Ну? – сказал Рыва, войдя в комнату. – Ты цел? Поколотил его?

– Поколотил.

– Молодец.

– Чего это у тебя рука за спиной?

– Чего?

Рыжебородый воин расхохотался:

– Подарок тебе.

– Подарок? – удивился больной.

Рыва показал руку. На огромной шершавой ладони сидел маленький рыжий котенок. Он смотрел на мир узкими синими глазами, дрожал и пищал одновременно. Голос у него был звонкий, хотя и слабый. «Вот откуда такой странный звук», – понял мальчик. Ему стало жаль оторванное от матери существо.

– Ты на него так не смотри. Он не моей породы, – сказал Рыва. Пригладил рыжую бороду. – Не моего рода-племени. И подарок этот не от меня.

– Как это? – не понял Амвросий.

Рыва выкатил губы. Потом приподнял котенка за шкирку и протянул Амвросию. Зверек пискнул, высунул розовый язычок. Мальчик осторожно принял живой подарок. Погладил с заботой. Сунул за пазуху.

– Я тебе изюму принес для каши. На юге его страсть как любят. Тебе тоже на пользу пойдет. Потчует тебя Ирина кашей на меду?

Мальчик улыбнулся:

– Есть такое.

– Теперь и с изюмом попробуешь. Знаешь что это?

– Конечно!

Пушистый комочек высунул голову из-за ворота рубахи и пропищал. Мальчик погладил его через льняную ткань. Подумал: «Надо бы покормить». Зверек немного поерзал и успокоился. Перестал пищать и царапаться.

– Ты теперь на войну?

– Пока здесь остаюсь. Дальше видно будет.

Рыва присел рядом с мальчиком.

– Живи у нас! – предложил Амвросий.

– Посмотрю. Дел много. Неспокойно. Может, авары к нам еще до холодов сунутся. Может через зиму…

– Даврит всех разобьет. Перун нам поможет!

Рыжебородый широко улыбнулся. Показал крепкий оскал:

– Это ты верно сказал. Души врагов мы выпустим погулять на свободе. Пусть боги дадут тебе быстрее поправиться. Ты хорошо себя показал. Может быть, я возьму вас с Идарием в поход на другой год. Может такое статься. Князь наш храбр, но он далеко.

Взгляд мальчика загорелся. Темные брови приподнялись. Амвросий живо представил, как одним взмахом меча поражает двух свирепых врагов. Он даже вообразил их лица: темные от загара, со злыми карими глазами и жидкими бородками. Еще один удар и авары, звеня кольчугами, валятся из седел.

– Только никому... Ни единым словом… Еще на воде написано.

– Буду молчать, – прошептал Амвросий.

Котенок почему-то опять пискнул. Царапнул грудь мальчика.

– Вынь его оттуда. Задохнется.

– Хорошо, – согласился больной.

– Ешь побольше. Мясо ешь. Теперь сытые времена. Сильным вырастешь. Вон как за лето вытянулся, окреп. Год другой пройдет, настоящим дружинником станешь. Поправляйся, а я на днях тебя опять навещу. Ты встаешь уже?

– Да! Завтра с Деяном пойдем рыбу удить.

– Молодцы. Ты его сухим виноградом угости. Он такого не пробовал. Общинники, они к простоте привычные. Смелые, когда надо, а все равно до княжеских бойцов далеко им. Сварог с тобой! Мешок я Ирине отдал. Там надолго хватит.

– Пусть тебя боги защищают!

Рыва потрепал юного друга по голове. Поднялся. Поправил пояс с длинным мечом. Еще раз взглянул на Амвросия рыжеватыми как ржавчина глазами.

– Коней береги. Вон они у вас какие красавцы. С рабов глаз не спускай. Увести могут. На одного Вазилу не полагайся111. Не только Валент, но и ты в доме хозяин. Про аваров никому не говори. Глядишь, в этот год все обойдется.

«Ну вот, учить принялся», – подумал Амвросий.

Котенок вновь зашевелился. Мальчик вынул его и положил на груду свитков. Он перетаскал их недавно из кабинета отца именовавшегося еще библиотекой. Свалил книги на ложе. Просматривал один за другим, разыскивая что-нибудь интересное. Иногда попадались картинки. Юный римлянин разглядывал их, воображая, как нанесла их на лист неведомая рука.

Рыжий зверек вытаращил от испуга глаза. Попробовал сделать шаг. Остановился с поднятой лапой, не понимая ничего. Мальчик заметил, что кончик ее был белым. Зверек широко раскрыл рот, но не произнес ни звука. Амвросий провел по мягкой спинке подарка рукой. Почесал за большим ухом. Пушистый хвост котенка вытянулся, поднялся трубой. Малыш неловко присел и замурлыкал.

– Вот глупая тварь, – сказал Рыва. Зашагал прочь. – Будь здоров!

Мальчик с восхищением проводил взглядом друга. Бородач казался воплощением воинственного Перуна, быстрым, сметливым, могучим. Рыва был весел в кругу товарищей, но наверняка страшным в бою. Неожиданно вспомнив то, о чем собирался спросить, маленький герой прокричал:

– Рыва, скажи, кто дал тебе кота!?

«Или кошку?» – растерянно предположил Амвросий.

Рыжебородый варвар высунул голову из низкого дверного прохода. Прищурился. Хитро подмигнул юному воину, ждущему ответа:

– Ты разве не знаешь?

– Нет, – растерянно произнес мальчик. Вытянулся от любопытства. Заморгал глазами с черными пушистыми ресницами.

– Маленькая рыжая девочка дала мне его у входа. Волосы яркие как пламя. Очень бойкая и симпатичная.

– Огняна?

– Не знаю как ее имя.

– Сестра Доброгаста? Но зачем?

Рыва потер мохнатый подбородок.

– Ты такой глупый? – спросил он серьезно.

– Но я не знаю… Она что-то сказала? Что?

– Мне? Нет.

– Но…

– Разберись сам.

– Хорошо, – твердо ответил мальчик. – Сила Сварога, да будет с тобой.

– Сила Сварога!

Гость удалился быстрым шагом. Проходя мимо лошадей в стойлах, он шлепнул по крупу молодого коня. Крикнул:

– Вихрь, тебя так зовут112!? Вижу твой норов.

Амвросий вздохнул. Котенок свалился с ложа. Мяукнул. Принялся обнюхивать и обшаривать округу. «Что за чертовщина! Зачем это Огняна вздумала подарить мне этого кошака? Разве она не знает что с ее братом мы враги?» – подумал мальчик. Ни один ответ не приходил ему на ум.

Вскоре появилась Ирина, а с ней и несколько других женщин, живших по-соседству. Они дали зверьку молока.

– Если его не съедят мыши, то он их скоро съест сам, – пошутила круглолицая Забава, жена княжеского дружинника. Слава о ней шла, как о мастерице шить и гадать.

– Забава, расскажи, как ты по тени Чернобога все наперед видишь? – спросила одна из подруг. – Секрет ведаешь или сам Чернобог тебе все шепчет?

– Да он за мной ухажером был, пока я Бронислава не полюбила, – хихикнула Забава. Прищурилась на правый глаз. – Хороша кошака. Я тебя Ирина по кошачьим повадкам гадать научу. Будет эта кошка спутником в твоем колдовстве…

– Скажи! – вмешался Амвросий. – Что это значат, когда тебе кошку дарят?

– Известно что. Кто кошек любит, тот и жену любить станет.

– Жену? – удивился Амвросий.

«Не хочу я на ней жениться. Вот еще! Что придумала…» – утвердительно сказал себе мальчик. Маленькая веснушчатая девочка совсем не казалась ему подходящей как предмет обожания. «Дельфина, вот кто похож на Хлою. Да поможет мне всевластный Эрот», – заключил он. На сердце его снова стало тепло.

Больного накормили горячей кашей. Вечером мальчик уже не лежал. Он ходил по дому, играл с котенком, пек пшеничные лепешки вместе с Ириной. Ел их горячими с салом и чесноком. Размышлял.

Потянулись новые осенние дни.


6

Тени от срубов падали ломаными фигурами на вытоптанную землю. Из-под бревен пучками пробивалась трава. Влажный воздух прилипал к коже. Одежда мокла, пропитывалась последним теплом.

С десяток красивых коней топтались перед воротами больших княжеских конюшен. Животные фыркали, отмахивались хвостами от изумрудных мух. Юные склавины, сидевшие без седел на лошадях, хранили ленивую неподвижность. Щурились на солнце.

– Действительно хороши, – согласился Валент.

– Ну, а вчера спорил. Погоди, у нас тут такие табуны будут, восточный каган позавидует! – самодовольно сморщился Всегорд113. Пробежал взором по юным лицам всадников. Их русые волосы выгорели на солнце. Кожа потемнела от загара. Босые ноги торчали из льняных штанов. Тела выглядели худыми и крепкими.

– Издалека гнали? – крикнул всадникам Твердоруб, конюший Даврита. Показал сбитые клыки в странной ухмылке.

– Этих то? Нет! Их нам за холмом передали. Таки еще целые табуны идут. Ты бы поглядел! – откликнулся парень с едва пробившейся щетинкой. Высоко махнул березовой веточкой.

– Посмотрю еще. Не горит.

– Ладно, загоняйте! – скомандовал Всегорд. Потянулся. Ныла спина. Подумал: «Небось, отлежал. К вечеру пройдет, а до охоты совсем сгинет. А парни хороши, слава Перуну! О лучших и не мечтал».

Телами своих коней, резкими взмахами и голосами юноши погнали животных в раскрытые ворота.

– Вон того, пегого оставь. Слышь!? Я его для чего выводил? Он же не расседланный стоит. Куда погнали, листья дубовые! – прикрикнул Твердоруд. Задрал нечесаную бороду, русую с первой сединой. Поскреб важное брюхо ногтями.

– Воевода? – обратился парень с веткой.

Всегорд добродушно махнул рукой. Подмигнул растерявшемуся юноше. Пускай ворчит. Не убудет.

– Да завели же уже, бестолковые, – брюзжал Твердоруб. Сопел волосатыми ноздрями. Морщил сердитую гримасу.

Раньше в городище не имелось больше полтысячи лошадей. Теперь коней ставили по домам. Строили новые конюшни. Тысячами гнали склавины добытых лошадей из Византии. Князь желал иметь свои большие табуны. Всегорд и Рыва собирали будущую дружину. Старые воины учили совсем еще мальчишек пешему и конному бою на мечах и копьях, хитростям и меткой стрельбе.

– Лук ваше главное оружие. Завтра вы младшая дружина. Натиск оставьте старшим. Ваше дело измотать. Ваше дело сыпать стрелы и от стрел уходить. Помните: коровьи шкуры ваша броня. Кольчуги и опыт добудете, станете старшей дружиной, Перун свидетель! – поучал Рыва. Подымал рыжую бровь.

Прыщавые недоросли скребли первую щетину. Слушали.

Амвросий и Идарий не отставали от старших. Терпели насмешки. Огрызались. Рубились деревянными мечами. Заготовляли лозу. Таскали из кузницы наконечники. Мастерили стрелы. Мечтали.

Твердоруба никто не любил. Гадюки сын – ругали его юноши за спиной. В глаза не спорили. Признавали важность. Ворчал он не зря. Больше всего теперь хлопот ему было. «Коней много. Как накормить, да как проследить? Да, чтобы не дохли. Да куда поставить?» – день и ночь скрипел в нем неутомимый дух.

Валент недовольно сложил изящные губы. Длинными пальцами покручивал и распрямлял он черные завитки на бороде. Суета вокруг начинала его раздражать.

– Все разобраться не можете, ошибки богов? Ай-ай!– не унимался конюший. Мотал головой. Плевался.

– Верно он говорит, Любомысл. Того, что с седлом сюда приведи. Забыли что ли? Да не сам, скажи кому… – помогал Всегорд, улыбаясь, растерявшимся юношам.

– Вот же племя… – указал Твердоруб ладонью в сторону парней.

– Не горячись, брат. Не горячись.

Наконец один из парней привел оседланного коня.

– Ну вот, – вздохнул конюший.

Жеребец был хорош.

– Взгляни вон туда, – сказал Всегорд. Стрельнул серыми глазами. Указал Валенту на стремена, свисавшие по бокам пегого коня. – Знакомо тебе это?

– Нет, – коротко ответил римлянин. Его утомила ненужная крикливость конюшего. Хотелось улечься на ложе и дать отдохнуть натруженным за день ногам.

– А мне знакомо, – вздохнул воевода.

– Что это? – без интереса спросил римлянин.

– Стремя. Только авары знают его. В иллирийскую войну, я не раз видел, как эти нехитрые кольца помогают им в бою. В них упираются ноги. Руки делаются свободны. Удобная штука!

Подушечкой левого среднего пальца Валент потер мягкую кожу на горячем виске. Становилось интересно. Из века в век римляне и их соседи сражались в седлах лишенных приспособлений для ног.

Юного склавина сменил растрепанный низкорослый раб.

– Значит, стремя… – размеренно произнес Валент.

– Да.

Валент опять замолчал. Прищурился. Внимательно осмотрел сбрую, подмечая все отличия от привычного конского снаряжения. Раб повернул коня. Римлянин подергал рукой бронзовое кольцо для ступни.

– Давно пора и нам… – начал Твердоруб, отходя в сторону. Задрал узорчатую рубаху, чтобы помочиться.

– Подожди, брат. Подожди.

Простота приспособления удивила римлянина:

– Поэтому аварская конница имеет такую славу?

– Не только, – уклончиво начал Всегорд. Взмахом кисти повелел рабу увести коня. – Кочевники рождаются в седле. Конница каган превосходно обучена. Есть легкие всадники. Их стрелы беспощадны. Вины уверенно сидят на лошадях благодаря стременам. Есть тяжелые всадники, все в броне. Они сокрушают противника сильнее римских катафрактов114. Здесь им тоже помогают эти кольца.

– Авары как бойцы лучше, чем гунны? Мне не приходилось драться ни с теми, ни с теми. Как ты полагаешь, Всегорд?

– Они страшны потому, что имеют такую силу. Рассказывают, что гунны прежде были не менее ужасны. С каганом не шутят. Мы сошлись с тобой римлянин. Скажу прямо: Даврит напрасно надеется создать конную рать не хуже аварской. На это у него не достанет времени. Если князь сойдется с Баяном в поле, пусть нам помогут Сварог и все боги. В Иллирии я видел аваров в бою. Солдаты императора просто бегут перед их напором. Баян умеет побеждать. Даврит самонадеян. Дорого мы можем за это заплатить.

Они остались вдвоем. На княжеском дворе было безлюдно. Только из конюшен доносились голоса людей и животных. У внутренних ворот стояли на карауле дружинники, крепко сжимая копья в руках.

«При мне сторожатся. Отвернусь и ну давай девкам свистеть. Эх, молодцы бестолковые! Свистите, радуйтесь, скоро уже конец мирным дням. Боги дадут, зиму отсидим спокойно, а там…» – подумал воевода. Положил руку на плечо римлянина. Повел его в диковатый сад, подальше от запахов конской мочи и навоза.

В саду княжеской усадьбы царствовал покой. Выросшие сами по себе деревья безмолвствовали. Листья только начинали желтеть. День выдался даже без легкого ветерка, быть может последний такой в году.

– Здесь я люблю бывать. Напоминает озорное детство.

– Доброе место, – согласился Валент. – Поговорим?

– Спрашивай, друг. Чернобогу светлых богов не одолеть, а нам с тобой всего не переговорить. Но даже от правильных вопросов, как учат волхвы, в голове образуется ясность.

«Истинно латинское звучание. Достойно мудрости Сенеки младшего», – подумал Валент115. Руки его сложились на животе. Сухие пальцы переплелись. Он был доволен собой: природная способность помогла ему быстро освоить язык варваров, лишь иногда приходилось Валенту смешивать его с латынью.

Они прибавили шагу, проходя под вишнями.

– Каков способ боя у аваров? – поинтересовался римлянин.

– Измотать конными лучниками. Выманить врага на союзную пехоту. Ее у кагана много. Лишить сил, а затем опрокинуть ударом конных латников. С флангов обходят. И тяжелыми конниками не всякий раз в лоб бьют. В лесах да горах мы их побьем…

– К стременам нужно другое седло? Не римское?

– Нет, у аваров свои седла, – задумался Всегорд.

– Откуда стремя и седло?

– Пять дней назад смоляне взяли. Косы прислали. Разведчиков кагана уже не первый раз бьют. Но в этот раз всадники. Смоляне пусть в лесах отсидятся, а мы отряды в горах усилим. Крепости наши там в порядке?

– Да. Но я бы советовал укрепить еще несколько мест. Самое опасное на Хромом перевале. Остальные в землях горан. Туда ехать надо. Еще у племени карпан есть трудные проходы. На все людей не хватает. Сколько дней мы еще будем ждать ополчение племен?

Воевода пожал крепкими плечами.

– Людей мало. Много за Дунай ушло. Хуже, что советы старейшин не спешат отдавать мне лучших сынов. Надеются сами в лесах да на болотах защититься. Да и не верят многие… Кто к нам еще до холодов подоспеет не знаю. Весной больше соберем. В канун велесовых дней союзный вет соберется, тогда и решится многое.

– Что южные поляне?

– Эти добрых бойцов выслали, сотни две. Старейшины все мне верят. Знают: я зря воздух не сотрясаю. Посмотрим, отзовутся ли другие. Вряд ли, всерьез до беды отзовутся. Молнии Перуна на солому в их головах!

Скулы Валента стиснулись. Ему не нравились новости о разведчиках аваров. Это означало, что враг прощупывает пути, готовится.

– Не стоит сидеть здесь до весны. Зиму лучше провожать в горах. Запасы подвести до слякоти. Безопасней так, – мрачно сказал он.

– Сам разумею. Готовь оружие, друг. Кольчуга у тебя добрая. Шлем хорош. Коня сам выбирай. Ждану первые припасы я отослал. На вет он приедет, а дальше не долго ему останется нас в горах дожидаться. До оттепели выступим. Только Рыву я в городище оставлю. Пусть подмогу соберет. Если племена воинов и в будущее лето не пришлют, снарядит, кого сможет.

Валент понимающе кивнул.

Птицы щебетали на деревьях. Дела людей не беспокоили их.

– Что с аварской сбруей, этим приспособлением… Как его…?

– Стремя, – меланхолично произнес воевода. Он сожалел, что так поздно задумался об этом. Теперь он решил приказать мастеровым готовить конское снаряжение по аварскому образцу.

Они почти дошли до бревенчатой изгороди. Повернули. Валент не торопил Всегорда с ответом. Тот теребил горбатый нос. Смотрел по сторонам. Размышлял. Потом сказал:

– Времени сейчас мало и людей знающих недостает. Кони есть, а седел нет. Стремян нет. Езде на аварский манер учиться будем позже. Да и кого учить? Добрых всадников Даврит увел. Благо… Благо, лошадей теперь у нас много. Если все хорошо пойдет, через два года конницу посильней аварской иметь станем. Пока повоюем, как можем, как привыкли. Горы, леса и боги нас не предадут.

– Разумное решение, – признал Валент.

Всегорд улыбнулся. Предложил:

– Отведаешь медового пирога с черникой да квасу?

– Не откажусь. Хочу еще попробовать аварское седло и..

– Так идем! Довольно уже тут бродить. Все ясно. Поедим и по седлам. Поездим. Поохотимся? Это дело доброе!

– Да, – твердо сказал Валент.

– Твой мальчишка уже ездит верхом?

– Пробовал. Но еще боится.

– Бери его с собой. Охота у нас не последняя. Пускай учится. Где ему еще опыта набираться?


7

Стемнело. У масляной лампы Амвросий разбирал свитки и кодексы. Одни книги не вызывали у мальчика интереса. Другие – казались странными, непонятными. Он не читал их, а лишь пытался разобрать смысл названий. Водил пальцам по строкам, наполовину угадывая, о чем хотел сказать неизвестный автор. Тер усталый глаз.

Валент последние дни приходил поздно. До ночи он совещался со Всегордом и посланцами племенн. Днем оставался серьезным, не шутил как прежде. Воины приводили оружие в порядок. Всюду появились караулы. Приходили и уходили отряды.

– Война что ли будет? – с волнением спросила мальчика Ирина. – Ничего не знаешь? Христос, защити нас от беды.

– Не знаю, – сказал он. – Разве бывает жизнь без войны?

Она вздохнула, качнув головой. Перекрестилась.

В городском святилище каждый день приносили жертвы. Деян рассказывал, как вместе с Идарием и другими мальчиками они подметали в храме пол. Никто кроме детей не мог войти в обиталище богов перед служением. Только старший жрец имел право появляться там и то сдерживая дыхание. Легкие детей не оскорбляли Сварога.

«Где же лежали басни этого… Эзопа?» – попытался вспомнить Амвросий. На столе отца их не было. Мальчик оставил книгу именно там. Но теперь не мог ее отыскать. Валент наверняка переложил старый свиток с забавными черными картинками в сундук. «Поищу в другой день. Посмотрю лучше что-нибудь новое», – решил маленький римлянин. Только теперь Амвросий открывал для себя значение собранной библиотеки.

Он принялся перебирать лежащие на столе свитки и кодексы. Занятие оказалось увлекательным: ему попалась книга по военному делу. В ней не имелось рисунков, однако переписчик оставил красочные непонятные схемы. Амвросий любовался ими с раскрытым ртом. Водил пальцем по переплетению изящных линий. Они казались мальчику чем-то вроде лабиринта.

Одна из книг носила совершенно невообразимое название «Ведение хозяйства наилучшим образом для города и сельских провинций». Рядом с ней лежала еще одна работа подобного свойства: «Цены на рабов и правильная организация промыслов».

– Дворовому с Домовым не разгадать, что все это значит, – прошептал он116.

Странное сплетение слов завораживало, оставалось непонятным.

Неожиданно Амвросий натолкнулся на ровный кусок березовой коры. Он лежал сразу под второй книгой, являвшейся кодексом. По почерку легко узнавалась твердая рука Валента. Буквы выглядели мелкими, но четкими. О чем могло говориться здесь? Это было увлекательно. Собрав все внимание, Амвросий попытался разобрать написанное: