Geum.ru

Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении книга

Вид материалаКнига

Содержание


Глава viii. сталинград: контрудар первой танковой армии
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   34

ГЛАВА VIII. СТАЛИНГРАД: КОНТРУДАР ПЕРВОЙ ТАНКОВОЙ АРМИИ




I

В Сталинградской битве мне довелось участвовать уже не с 38-й армией. В

оборонительный период этого грандиозного многомесячного сражения я

командовал 1-й танковой, затем 1-й гвардейской армиями. Обе они сыграли

существенную роль на разных этапах ожесточенной борьбы за Сталинград, но их

боевые действия, к сожалению, должным образом не освещены. Поэтому

представляется целесообразным рассказать здесь хотя бы то, что запомнилось.

Прошло шесть дней с тех пор, как 38-я армия в ходе тяжелых

оборонительных боев с превосходящими силами противника отошла к Дону в

районе Серафимович, Клетская. Переправившись на левый берег, войска армии

начали приводить себя в порядок, строили оборону, а также создавали

предмостные укрепления на удерживаемых небольших плацдармах на правом

берегу.

Штаб армии расположился в населенном пункте Клетско-Почтовском. Я там

бывал редко, почти все время проводил в частях и соединениях, помогая их

командованию в организации обороны.

22 июля меня неожиданно вызвали в штаб Сталинградского фронта. В тот же

день я отправился в Сталинград. Вместе со мною поехал член Военного совета

38-й армии бригадный комиссар В. М. Лайок. В пути мы, разумеется, строили

всевозможные догадки о причинах вызова. В конце концов решили, что предстоит

совещание, на котором нужно будет присутствовать, а возможно и докладывать

об обстановке на нашем участке обороны.

Прибыв в Сталинград, мы первым долгом отправились в домик командующего

фронтом. И тут начались неожиданности. Прежде всего оказалось, что в домике

новый хозяин-генерал-лейтенант В. Н. Гордов. До этого он командовал 21-й

армией, а теперь был назначен командующим Сталинградским фронтом вместо

маршала С, К. Тимошенко. \264\ Замена не казалась мне равноценной. В. Н.

Гордов не обладал тогда опытом крупного военачальника. К сожалению, это

представление подтвердилось в дальнейшем. Ведь обстановка на сталинградском

направлении начала усложняться с каждым днем и даже с каждым часом. И именно

в тот чрезвычайно острый и напряженный период командование фронта оказалось

ослабленным, что не могло не отразиться на руководстве боевыми действиями, в

особенности в условиях многократного превосходства сил противника.

Генерал-лейтенант Гордов, конечно, старался сделать все, что мог. Но задача

была ему не по силам.

Штабу фронта и тем более командованию и штабам армий неизвестна была

причина ухода маршала С. К. Тимошенко с поста командующего. Все мы хорошо

знали и глубоко уважали Семена Константиновича. Он был участником

гражданской войны и активным организатором Красной Армии в мирное время:

командовал 3-м кавалерийским корпусом и войсками Киевского Особого военного

округа. Большой вклад был внесен им в дело разгрома белофиннов в 1939-1940

гг. Став народным комиссаром обороны, он в короткий срок, до нападения

фашистской Германии на Советский Союз, добился резкого повышения дисциплины

в войсках, устранил ошибки в подготовке личного состава, что способствовало

быстрому росту боевой мощи Красной Армии. Несмотря на тяжелые неудачи войск

Юго-Западного направления в 1941 г. и в первой половине 1942 г., приведшие к

отходу войск за р. Дон, мы верили в способность Семена Константиновича

успешно руководить фронтовым объединением. \265\

Перемены в командовании фронта были не единственной неожиданностью для

меня. Второй - о ней сообщил мне генерал-лейтенант Гордов - был приказ

Ставки Верховного Главнокомандования о моем назначении командующим 1-й

танковой армией. Далее выяснилось, что этой армии пока еще не существовало.

Ее предстояло сформировать на западном берегу Дона в районе Качалин,

Рычковский, Калач. И задача эта возлагалась на управление 38-й армии,

которое преобразовывалось в управление 1-й танковой армии и должно было

немедленно передислоцироваться из Клетско-Почтовского в район Калача. Войска

же 38-й армии было приказано передать в состав 21-й армии.

Кстати отмечу, что 21-я армия собственно и должна была занять оборону в

полосе устья р. Медведицы - станица Новогригорьевская. Так гласила директива

Ставки Верховного Главнокомандования от 12 июля. Но в ходе отступления

остатки этой армии отошли не на левый фланг 63-й армии, а на ее правый

фланг, в район, находившийся в 250 км к западу от отведенной им полосы. Вот

почему 16 июля эту полосу было приказано занять вышедшим к ней войскам 38-й

армии. Теперь же они передавались в состав 21-й армии, и ее полевое

управление должно было занять наше место в Клетско-Почтовском.

Итак, эта сторона дела была ясна. Я тотчас же связался по телефону с

Клетско-Почтовским и отдал необходимые распоряжения: своему заместителю

генерал-майору Г. И. Шерстюку приказал возглавить комиссию по передаче войск

с их участками \266\ обороны, а штабу под начальством полковника С. П.

Иванова - прибыть в район Калача.

Теперь можно было приступить к выполнению задач, связанных с

формированием 1-й танковой армии.

Приказ Ставки требовал сформировать армию к 24 часам 28 июля. В связи с

ухудшением обстановки к западу от Дона командующий фронтом сократил этот

срок на двое суток. Таким образом, армии предстояло быть готовой к ведению

боевых действий не позднее 24 часов 26 июля. Иначе говоря, в нашем

распоряжении для формирования и сколачивания 4-й танковой армии оставалось

всего четверо суток. Но и это было не все.

В состав армии должны были войти два танковых корпуса, три стрелковые

дивизии, четыре артиллерийских (два противотанковых и два ПВО) и один

гвардейский минометный полки. Фактически к началу формирования ей были

переданы 13-й и 28-й танковые корпуса, 131-я стрелковая дивизия, два

артиллерийских полка противовоздушной обороны и один противотанковый. Вместо

недостающих двух стрелковых дивизий, артиллерийского и гвардейского

минометного полков армии была придана 158-я тяжелая танковая бригада.

II

К утру 23 июля мы с В. М. Лайоком были уже в районе Калача. Начали с

поисков места для устройства командного пункта армии. Нашли его на берегу

Дона, к северу от Калача. На другой день прибыл и полковник С. П. Иванов со

штабом бывшей 38-й армии, а теперь уже 1-й танковой армии. Не теряя ни

минуты, мы приступили к формированию последней.

К тому времени обстановка на фронте резко обострилась.

Напомню, что еще к середине июля противник, разорвав фронт советских

войск и оттеснив их в ходе боев в большой излучине Дона частью к северу и

частью к югу, достиг линии р. Чир. Здесь 17 июня он встретил сильное

сопротивление передовых отрядов 62-й армии. Действуя при активной поддержке

авиации, передовые отряды в труднейших условиях в течение шести дней

сдерживали натиск превосходящих сил врага.

К исходу 22 июля вражеским войскам удалось выйти к переднему краю

главной полосы обороны 62-й армии, простиравшейся, как упоминалось, от

Клетской до Суровикино. Несколько часов спустя враг нанес удар на ее правом

фланге в районе Клетской.

Наступавшая на Сталинград 6-я немецкая армия имела тогда в своем

составе восемнадцать дивизий, в том числе три танковые и две моторизованные.

Она насчитывала почти четверть миллиона солдат и офицеров, имела до 7,5 тыс.

орудий и минометов, около 740 танков, располагала мощной поддержкой с

воздуха (до 1200 боевых самолетов). \267\

Противостоявшие им советские войска 62-й и правого фланга 64-й армий на

фронте Клетская - Суворовский имели восемь стрелковых дивизий, танковую

бригаду, семь отдельных танковых батальонов и два батальона пехотных училищ.

Соотношение в людях было 1,5:1, в артиллерии-2,6:1, в танках-2:1, в

самолетах-3,6:1 в пользу врага. На направлении главного удара-к югу от

Клетской - немецко-фашистское командование создало еще большее превосходство

сил. Оборонявшиеся там правофланговые соединения 62-й армии - 192-я, 184-я и

33-я гвардейская стрелковые дивизии - уступали сосредоточенным против них

войскам неприятеля как в численности личного состава (в 4-5 раз), так и в

количестве орудий и минометов (в 9-10 раз). Противник здесь имел и

абсолютное превосходство в танках и авиации.

С утра 23 июля правофланговый полк 33-й гвардейской стрелковой дивизии

был атакован 113-й пехотной и 16-й танковой дивизиями врага. Несколько

позднее противник нанес удар и на правом фланге 192-й стрелковой дивизии.

Используя многократное превосходство в силах и средствах, в особенности в

авиации, вражеские войска прорвали главную полосу обороны 62-й армии К

исходу дня они продвинулись в глубину до 20 км.

С утра 24 июля гитлеровцы на этом направлении дополнительно ввели в

сражение свежую моторизованную дивизию. Совместно с 60-й моторизованной

дивизией они прорвались в район Верхне-Бузиновка, где разгромили штабы 192-й

и 184-й стрелковых дивизий.

Контрудар, предпринятый силами 62-й армии, успеха не имел. Задержать

продвижение противника не удалось.

К исходу дня обе группировки врага прорвались к р. Дон в район

Каменский. Оказались окруженными части 184-й и 192-й стрелковых дивизий,

40-я танковая бригада и отдельный танковый батальон.

В штабе фронта, куда к этому времени прибыл начальник Генерального

штаба генерал-полковник А. М. Василевский, по его инициативе было принято

решение нанести контрудар с целью разгрома вражеской группировки,

прорвавшейся к Дону, и восстановления положения в полосе 62-й армии.

Осуществить контрудар должны были 1-я и одновременно с ней начавшая

формирование 4-я танковые армии.

К утру 24 июля соединения и части формирующейся 1-й танковой армии были

еще разбросаны на значительном пространстве. 13-й танковый корпус под

командованием полковника Т. И. Танасчишина, не успевший завершить

укомплектование своих бригад, вел бои на западном берегу Дона в районе

Манойлина. Три его бригады -163, 166-я и 169-я - имели всего 123 танка, в

том числе Т-34-74, Т-70-49.

У 28-го танкового корпуса полковника Г. С. Родина танков имелось

больше-178 (88-Т-34, 60 - Т-70 и З0-Т-60). Но \268\ получены они были

буквально накануне выдвижения в район Калача. Тогда же прибыл и личный

состав. Словом, корпус только-только начал формироваться.

Далее, 158-я тяжелая танковая бригада (командир полковник А. В. Егоров)

еще не была полностью оснащена боевыми машинами. Она получала их на ст.

Кривомузгинская, куда прибыл эшелон с танками КВ. Что касается 131-й

стрелковой дивизии, то она в это время вела оборонительные работы на

восточном берегу Дона севернее Калача.

Ко всему этому надо добавить, что к утру 25 июля противник оказался в

непосредственной близости к району формирования 1-й танковой армии. Ее

войска сосредоточивались на восточном берегу Дона, севернее Калача, а к

западному берегу подошли вражеские дивизии. Они приблизились к переправе и

обрушили на нее артиллерийский и минометный огонь.

Я привожу здесь данные об обстановке, сложившейся к утру 25 июля, по

очень простой причине: именно в это утро, согласно приказу командования

фронта, наносился контрудар, в котором 1-й танковой армии отводилась главная

роль. Ей предписывалось переправиться через Дон в районе Калача и наступать

в направлении населенного пункта Майоровского. Ближайшая задача - уничтожить

противостоящего врага и к исходу дня овладеть рубежом Верхне-Бузиновка -

Манойлин. В последующем мы должны были развивать наступление в направлении

Перелазовского и там соединиться с 4-й танковой армией. Ее войска не

успевали сосредоточиться на исходных позициях к 25 июля, поэтому им

предписывалось начать боевые действия 27 июля, наступая из района

Трехостровской в направлении Перелазовского.

Сказанное означает, что контрудар наносился неодновременно, причем

силами двух танковых армий, еще не закончивших формирование и не получивших

всех предназначенных для них средств усиления. Насколько оправданным было

такое решение представителя Ставки? Этот вопрос фигурирует в целом ряде

военно-исторических исследований и воспоминаний. Ответы на него даются

разные. Некоторые авторы считают, что это решение было ошибочным. Полагаю,

что мне как бывшему командующему 1-й танковой армией, выполнявшей главную

роль в нанесении контрудара, также следует ответить на этот вопрос.

Прежде всего замечу, что авторы, которые исходят из того, что 1-я и 4-я

танковые армии не были готовы к контрудару, поскольку еще только

формировались, высказывают мнение, что ввиду этого следовало подождать с

контрударом.

Сторонникам подобной точки зрения уже ответил Маршал Советского Союза

А. М. Василевский. В статье, опубликованной несколько лет назад, он писал:

"Будучи одним из наиболее ответственных инициаторов этого события, лицом,

которое вело все переговоры с Верховным Главнокомандующим по этому вопросу,

\269\ а также непосредственным очевидцем всей серьезности создавшейся

обстановки, я считал и считаю, что решение на проведение контрудара даже

далеко не полностью готовой к боевым действиям 1-й танковой армии в тех

условиях было единственно правильным и что оно, как показал дальнейший ход

событий, с учетом контрудара столь же неготовой 4-й танковой армии, в

значительной степени себя оправдало.

Необходимость контрудара наличными силами 1-й танковой армии вызывалась

тем, что противник, прорвав оборону правофланговых дивизий 62-й армии и

окружив здесь две наши стрелковые дивизии и танковую бригаду, выходом

крупных сил в район Верхне-Бузиновка, Сухановский создал непосредственную и

серьезную угрозу не только переправам через Дон, но и всем войскам 62-й и

левого фланга 64-й армий, оборонявшимся в большой излучине Дона. Для

ликвидации этой серьезной опасности, нависшей над войсками 62-й армии,

требовались немедленные контрмеры. Других войск, кроме 1-й и 4-й танковых

армий, не было... Поэтому пришлось пойти на немедленный, хотя и не на

одновременный контрудар танковыми армиями... Последующие события показали,

что благодаря активным действиям и упорному сопротивлению войск

Сталинградского фронта в целом главная группировка войск немецкой армии,

вместо захвата Сталинграда с ходу, вынуждена была втянуться в затяжные бои

на восточном берегу Дона. В связи с этой задержкой в наступлении 6-й

немецкой армии немецко-фашистскому командованию пришлось повернуть свою 4-ю

танковую армию с кавказского на сталинградское направление"{91}.

В одной из своих статей я уже говорил, что полностью согласен с этим

высказыванием А. М. Василевского. Добавлю, что именно контрудары силами

танковых армий, пусть еще неготовых, помешали противнику с ходу захватить

Сталинград. Таким образом, на мой взгляд, не может быть и речи об

ошибочности принятого в то время решения. Тем же, кто видит лишь

неготовность к контрудару, хотелось бы напомнить, что эта сторона дела была

хорошо известна и принимавшим решение, и выполнявшим его. Вот об этом и

пойдет речь.

III

В то время все мы радовались появлению у нас танковых армий - мощной

ударной силы в руках фронтового командования. Что касается меня, то я давно

мечтал о создании таких объединений. И то, что мне было доверено возглавить

одну из первых танковых армий, вызывало чувство ответственности и стремление

использовать эту ударную силу наиболее эффективным образом. \270\

Уже 22 июля, во время разговора с командующим фронтом, я понял, что

осуществить это намерение будет нелегко. Слишком малым был срок, отведенный

для формирования и сколачивания 1-й танковой армии. Однако ее командование и

штаб, прибыв в район Калача, приложили все силы к обеспечению боевой

готовности частей и соединений в назначенный срок - к 24 часам 26 июля.

Но и этот срок, урезанный на двое суток по сравнению с указанным в

приказе Ставки, был вновь сокращен почти наполовину. 23 июля, когда мы еще

только начали формирование армии, последовал вышеупомянутый приказ

командования фронта о нанесении контрудара утром 25 июля, т. е. менее, чем

через двое суток.

Получив приказ, я сразу же собрал офицеров штаба армии. Ознакомив их с

полученной задачей и приняв предварительное решение, приказал немедленно

отправиться на железнодорожные станции, встретить прибывающие части и

вывести их в исходные районы для наступления. Начальник штаба с группой

офицеров приступил к разработке плана наступательной операции, а я с

начальниками родов войск уехал для рекогносцировки местности и выбора

наблюдательных пунктов.

Весь этот и следующий дни были чрезвычайно напряженными. Офицеры штаба

армии, не зная отдыха, занимались обеспечением своевременного сосредоточения

войск в указанные районы.

24 июля мною было отдано боевое распоряжение, в котором ставились

задачи войскам армии.

28-му танковому корпусу было приказано перейти с утра 25 июля в

решительное наступление, разгромить противника в районе Малонабатовской,

Осиновский, Ложки и затем преследовать его до Ново-Григорьевской,

Логовского. После этого сосредоточить свои главные силы в районе Ближняя

Перекопка, Сиротинская. 13-му танковому корпусу предписывалось наступать в

направлении Евсеевский, Верхне-Бузиновка, Клетская, нанести поражение

вражеским войскам в районе Муховин, Майоровский, Евсеевский и затем

преследовать их до рубежа р. Дон.

131-я стрелковая дивизия участвовала силами одного полка в нанесении

контрудара. Два остальных обороняли восточный берег Дона от Голубинского до

Калача. 158-я тяжелая танковая бригада, которая вместе с батальоном 131-й

стрелковой дивизии составила резерв армии, должна была двигаться вслед за

28-м танковым корпусом.

Боевое распоряжение требовало в течение ночи на 25 июля довести задачи

до исполнителей, заправить танки горючим и боеприпасами, вывести их в

исходное положение для атаки.

Добавлю, что согласно директиве штаба фронта слева во взаимодействии с

13-м танковым корпусом должна была нанести удар частью сил 62-я армия. Из

района Серафимовича в южном \271\ направлении, в тыл группировке противника,

предстояло наступать трем дивизиям 21-й армии.

Вечером, накануне нанесения контрудара, к нам на командный пункт

приехали генерал-полковник А. М. Василевский и генерал-лейтенант В. Н.

Гордов. Ознакомившись с состоянием армии и ходом подготовки к нанесению

контрудара, А. М. Василевский разъяснил порядок выполнения поставленной

задачи. Он также подчеркнул ответственность, возложенную на войска 1-й

танковой армии, сказал, что за действиями армии наблюдает Верховное

Главнокомандование. Попрощавшись и пожелав нам успеха, представитель Ставки

и командующий войсками фронта уехали в Сталинград.

Проводив их, я занялся организацией переправы войск через Дон.

Обстановка была сложная. Армия должна была вступить в бой в крайне

невыгодных условиях. Ее главным силам, находившимся на восточном берегу,

предстояло переправляться через Дон под непрерывным воздействием авиации

врага, а на западном берегу с ходу вступить в бой.

IV

То, что этой ночью представлялось нелегким делом, еще более усложнилось

утром. Первым начал переправляться 482-й стрелковый полк 131-й стрелковой

дивизии, а за ним 56, 55, 39-я танковые и 32-я мотострелковая бригады. 1-й

батальон 482-го стрелкового полка занял свой рубеж, обеспечивающий

переправу, и его выдвижение осталось незамеченным вражескими наблюдателями.

Следовавший за ним 3-й батальон на западном берегу в 2,5 км от переправы

подвергся на марше нападению 15 танков противника и мотопехоты на семи

машинах.

Батальон быстро развернулся и вступил в бой. Но он не имел

противотанковых средств и нес потери.