Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта ал. Власова

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• -, 224.82kb.
• Приказ о назначении, 136.56kb.
• Бадмацыренов Б. Ч, 256.82kb.
• -, 1062.23kb.
• Министра обороны Российской Федерации генерал армии Н. А. Панков, губернатор Курской, 445.89kb.
• Эрнест фон Валь Воспоминания, 3780.59kb.
• А. Н. Черпинска генерал-лейтенант и. Н. Эссен, 160.16kb.
• Михаил Абрамович Мильштейн сквозь годы войн и нищеты, 2780.82kb.
• П. Н. Краснов Нижеприведенный исторический очерк, 5150.09kb.
• Копия: Министру здравоохранения Российской Федерации, 97.22kb.

['62, 55]. Любопытно, входит ли в это число первый поезд в Германию из Киева, набранный досрочно, состоявший исключительно из добровольцев и отправленный 22 января 1942 г. под гром оркестра. Саботаж отправки начался тог­да, когда стали приходить первые письма из Германии, произвед­шие впечатление разорвавшейся бомбы [41, 258—259].

С 22 июня по 26 сентября 1941 г. боевые потери Вермахта дос­тигли 534 000 убитыми и ранеными, что составило 15% общей чис­ленности германских войск Восточного фронта, а в группе армий «Центр» — 18-20%. К концу года потери увеличились до 800 000 [26, 296]. Тогда начали действовать так называемые «хиви» (Hilfswilligen — добровольные помощники), появившиеся еще ле­том. Никакого разрешения для их набора в Действующую армию ни ОКВ, ни ОКХ не давало. Набирались «хиви» из лагерей воен­нопленных в оперативной полосе фронта, на оккупированных тер­риториях, из оставшихся в тылу и разошедшихся по деревням ок­ру женцев. Немцы использовали добровольцев в качестве шоферов, ремонтников, конюхов, саперов и охранников. Они выполняли любую работу, позволяющую заменить солдат Вермахта. В* уре­гулировании положения «хиви» главную роль сыграл начальник 2-го сектора организационного отдела Генерального штаба ОКХ граф майор К. фон Штауффенберг, в августе 1942 г. издавший приказ по ОКХ № 8000, который устанавливал единые нормы пи­тания всех «хиви» и их количественный предел: на дивизию Вер­махта — 15% от ее личного состава. К апрелю 1942 г. «хиви» на­считывалось в сухопутных частях около 200 000, в июне 1943 г. — до 600 000, в авиации — не менее 180 000 человек. Начальник от­дела ОКХ «Иноземные армии Востока» генерал-лейтенант Р. Ге­лен утверждал, что подлинное число «хиви» неизвестно, так как штабы дивизий скрывали истинную картину от штабов армий и намеренно занижали численность своих помощников. Он же при­водил летом 1942 г. общую цифру «хиви» от семисот тысяч чело­век до миллиона [26, 290-293]. Перевод из «хиви» в категорию «фрайвиллиге» (добровольцев) начался постепенно осенью 1941 г. и означал появление на штатных местах военнослужащих Вермах­та советских граждан. Например, к концу 1942 г. 134-я пехотная дивизия Вермахта имела в своем составе несколько тысяч совет­ских граждан (около 40% от штатной численности), хотя приведен­ный факт является исключением [73, 43]. По данным ГРУ весной 1943 г. 707-я пехотная дивизия Вермахта на 40% была укомплекто­вана бывшими русскими военнопленными [53, 264-265]. Немец­кий историк, специализирующийся на истории Восточных войск, доктор И. Хоффманн сообщает, основываясь на анализе докумен-

2 Заказ № 330

тов ОКХ, что к маю 1943 г. непосредственно в Вермахте проходи­ло службу от 400 000 до 600 000 бывших советских военнопленных [83, 7]. Уже после капитуляции Германии 20 мая 1945 г. ОКВ предоставило сведения о 700 000 добровольцев из числа советских граждан, находившихся на службе в Вооруженных Силах Герма­нии на 1 мая 1945 г. Из них более 600 000 служили в Вермахте, от 50 000 до 60 000 — в Люфтваффе и около 15 000 — в Кригсмарине [73, 248].

Первым активно и организо­ванно стал использовать совет­ских граждан Абвер. Уже в июле 1941 г. при штабе группы армий «Север» развернулся 1-й рус­ский учебно-разведывательный батальон под командованием майора Регенау (легендирован-ное имя Б.А. Смысловского), бывшего начальника штаба Вос­точного отдела РОВС, занимав­шего в 1920 г. должность на­чальника разведывательного от­деления штаба 3-й русской армии. В течение 1941-1942 гг. этот батальон развернулся в 12 учебно-разведывательных бата­льонов, укомплектованных на 85% бойцами и командирами РККА, а на 15% — участниками Белого движения. В 1942 г. на их основе был сформирован 1001-й гренадерский полк Абве­ра для организации разведыва­тельно-повстанческих операций за линией фронта [8, 11—12]. Все­го за годы войны через Варшавскую, Бальгинскую, Брайтенфурт-скую, Нойкуренскую и прочие разведывательные школы Абвера прошло не менее 20 000 советских граждан, обученных для разве­дывательной деятельности в тылу Красной Армии и СССР [67, 174-175].

Неожиданную поддержку Вермахт нашел для себя, вступив на территории бывших казачьих войск — Всевеликого Войска Дон­ского, Войска Кубанского и Войска Терского. Учесть мелкие каза­чьи взводы, эскадроны, дивизионы, сотни, самосоздававшиеся и самовооружавшиеся трофейным оружием и присоединявшиеся явочным порядком к Вермахту, невозможно. В 1941 —1943 гг. воз-

18



У штаба формирований казачьих войск Кубани, Терека и Дона в Херсоне,

1943 г. На первом плане справа — начальник штаба полковник Г.П. Тара-

еенко, сзади па ступеньках — член штаба сотник Ф.П. Дьяченко

никли: 102-й Донской казачий полк майора И.Н. Кононова, 1-й Атамана Платова казачий полк майора Э. Томсена, 2-й казачий полк подполковника И. фон Юнгшульца, 3-й казачий полк под­полковника Вольфа, 4, 5, 6, 7, 8, 10, Ни 12-й казачьи полки, 9-й генерал-майора Я.П. Бакланова казачий полк, 5-й Кубанский каза­чий полк полковника Э.В.фон Рентельна, 1-й Донской доброволь­ческий казачий полк полковника СВ. Павлова, 1-й казачий запас­ной полк, 557 и 558-й казачьи отряды, 341-й и 844-й егерские каза­чьи отряды, 55-й казачий саперный батальон, 854-й казачий гренадерский полк, 161-й охранный казачий батальон, а также 102, 213, 299, 580 и 444-я охранные казачьи сотни, 10-й казачий разведывательный эскадрон обер-лейтенанта Волькенхаузе, 17-й казачий танковый батальон, казачьи эскадроны при 901-м охран­ном батальоне 403-й охранной дивизии Вермахта, пластунская группа при полку Павлова, казачьи сотни 179-го пехотного полка при 79-й пехотной дивизии Вермахта, казачья группа при 29-м авиаполку 15-й авиаполевой дивизии [6, 87—90]. Добавим сюда не менее 25 парашютно-десантных казачьих отрядов, спецподразделе-

19




Последний Походный Атаман Войска Донского, избранный на Дону в сен­тябре 1942 г., полковник СВ. Павлов. Фотография 1943 г.



Командир 5-го Донского полка 2-й

Кавказской бригады 1-й казачьей

дивизии Вермахта подполковник

И.Н. Кононов, 1943 г.
ний и прочих диверсионно-разве­дывательных образований, учтен­ных по документам Вермахта [45, 109]. По воспоминаниям бывшего секретаря военного трибунала Армавирского гарнизона Северо-Кавказского фронта Я. Айзеншта-та: «Только военный трибунал Ар­мавира рассмотрел тысячи дел о старостах, полицаях и жандармах, действовавших на Кубани. Дела рассматривались не только в Ар­мавире, но и на выездных сессиях трибунала в станицах Успенская, Новокубанская, Гулькевичи, Ла-бинская и др. Дел было столько, что они не размещались в шкафах и хранились в обширном подполье трибунала» [1, 70-72]. В марте — апреле 1943 г. на основе мелких казачьих подразделений и части полков, понесших большие потери в боях с партизанами, регулярны­ми частями РККА при отступлении с Дона, Кубани и Терека в начале 1943 г., начала формироваться 1-я казачья кавалерийская дивизия полковника X. фон Паннвица в Млаве (Польша). К 4 но­ября 1943 г. соединение насчитывало 18 555 человек, в том числе 222 офицера, 3827 унтер-офицеров д рядовых Вермахта, 191 офи­цер, 14 315 унтер-офицеров и рядовых из числа казаков [83, 69]. В январе 1945 г. дивизия развернулась в XV казачий кавалерий­ский корпус СС генерал-лейтенанта X. фон Паннвица, насчиты­вая в своем составе казаков не меньше 32 000 человек [83, 69, 78]. К 1 апреля 1945 г. корпус являлся в высшей степени боеспособным [83, 68] и имел в своем составе штаб и конвойную сотню, разведот-ряд, моторизованный отдел связи, 1-ю и 2-ю кавалерийские¹ и 3-ю пластунскую дивизии². Кроме того, в стадии развертывания нахо­дились танковый батальон и батальон штурмового оружия.

В июне 1944 г. в районе Новогрудок — Новоельня собрался Ка­зачий Стан Походного Атамана полковника СВ. Павлова, вывед­шего с территорий казачьих войсковых областей тысячи беженцев-казаков (среди них — строевые и нестроевые), казачек и казачат. После гибели Павлова Походным Атаманом стал полковник Т.И. Доманов. (В апреле 1945 г. Казачий Стан реорганизовался в Отдельный казачий корпус в Северной Италии под его командова-



Слева направо: генерал от кавалерии П.Н.Краснов и командир 1-й казачь­ей дивизии Вермахта генерал-майор X. фон Паннвин, Млава (Польша),

1943 г.



Слева направо: полковник Вермахта

Р. Гелен и генерал-майор РОА В.Ф. Ма-

лышкин. Дабсндорф, 1943 г.


20

21

нием в составе 17 014 бе­женцев и 18 395 строевых казаков [45, 98, 100]).

К лету 1943 г., по дан­ным генерал-лейтенанта Р. Гелена, в Вермахте оказалось сформировано 176 русских отдельных и 38 охранно-ремонтных батальонов по этническо­му признаку, в том числе 33 туркменских, 13 севе­рокавказских, 12 волго-татарских, 7 крымско-та­тарских, 11 азербайджан­ских, 11 грузинских [91, 100]. Русские батальоны назывались восточными и формировались с весны 1943 г. на основе анти­партизанских рот. Пять­десят три из них получи­ли номера с 601 по 620-й, с 627 по 650-й и с 661 по 669-й.

Начальник Локотского самоуправляющегося округа и командир штурмбригады СС «РОНА» (по русской терминологии — Русской Освободи­тельной Народной Армии) Б.В. Каминский. Локоть. Брянская область. Не позднее лета 1943г.

Всего к июлю 1943 г. насчитывалось 78 восточ­ных русских батальонов, несколько артиллерий­ских дивизионов и сапер-но-строительных частей общей численностью до 80 000 человек [25]. И. Хоффманн включает в это число военнослужащих мелких формирований уровня «взвод —рота» [83, 272]. Кроме них суще­ствовали несколько экспериментальных русских формирований, таких как 700-й Восточный добровольческий полк полковника Ка-ретти в районе Могилева¹, 1-й русский Восточный запасной полк «Центр» подполковника Н.Г. Яненко в Бобруйске, Восточный доб­ровольческий полк «Десна» майора Аутча в Брянске, Особая бри­гада СД «Дружина» подполковника В.В. Гиля (псевдоним — И.Г. Родионов) в районе станции Глубокое в Белоруссии, штурм-бригада СС «РОНА» Б.В. Каминского с центром в поселке Локоть на Бряшцине [83, 264].

Помимо Вермахта и Люфтваффе еще более крупные соедине­ния формировало в 1943-1944 гг. Главное управление СС, созда-

вая пехотные дивизии по этническому признаку: 14-ю украинскую дивизию СС «Галичина» группенфюрера Ф, Фрейтага (29-й, 30-й и 31-й гренадерские полки), 15-ю латышскую дивизию бригаден-фюрера Хансена (32-й, 33-й и 34-й гренадерские полки), 19-ю ла­тышскую дивизию бригаденфюрера Г. Шульда (42-й, 43-й, 44-й гренадерские полки и 19-й танковый батальон), 20-ю эстонскую дивизию бригаденфюрера Ф. Аугсберга (45-й, 46-й, 47-й гренадер­ские полки), 30-ю русско-белорусскую дивизию оберштурмбанфю-рера К. Зейглинга (75-й, 76-й и 77-й гренадерские полки) [19, 27— 29]. Мелкие русские части существовали и в других добровольче­ских дивизиях СС. Например, 32-й саперный батальон 32-й гренадерской дивизии «30 января» в январе 1945 г. на 70% состоял из русских немцев, украинцев и русских под командованием быв­шего лейтенанта РККА унтерштурмфюрера Антонова"¹, имевшего ряд немецких наград.

12 сентября 1941 г. в Белграде генерал-майор М.Ф. Скороду­мов объявил о начале формирования отдельного Русского Корпу­са. В него влился цвет белой военной эмиграции, включая, выпуск­ников русских зарубежных кадетских корпусов и училищ, а с вес­ны 1943 г. стало прибывать пополнение из числа советских граждан [71, 115]. Всю войну Корпус успешно боролся с просовет­скими формированиями югославских партизан И.Б. Тито, а с сен­тября 1944 г. принимал участие в боевых действиях против частей 57-й и 65-й советских армий⁵.

Авторы статистического сборника «Гриф секретности снят» со­общают, что на родину после окончания войны возвратилось 1 836 000 советских военнопленных [22, 338]. К 1 января 1945 г. на положении военнопленных в Третьем Рейхе числилось 938 827 человек [26, 407]. 897173 из «вернувшихся» пополнили собой Во­сточные войска Германии. Если мы учтем, что в казачьих подраз­делениях, штурмбригаде СС РОНА, дивизиях СС и этнических батальонах сражалось очень большое количество лиц, никогда не являвшихся военнопленными и не содержавшихся в концлаге­рях, если мы присовокупим сюда же прямых перебежчиков, бое­вые и небоевые потери, мобилизованных с оккупированных терри­торий по достижении 17-18-летнего возраста, то мы вправе сде­лать вывод о том, что в 1941-1945 гг. в Вооруженных Силах Гер­мании воевало более миллиона советских граждан. Если обобщить известные нам данные о национальном составе оказавшихся по ту сторону линии фронта 1 196 000 человек, то с учетом полицейских, охранных, дорожно-строительных частей, а также «хиви» мы по­лучим примерно следующую картину (в тысячах человек): азер­байджанцы — 38; армяне — 12; башкиры, мари, мордва, поволж­ские татары, удмурты — 40; белорусы — 125; грузины — 15; каза-


22

23

хи, каракалпаки, киргизы, таджики, туркмены, узбеки — 120; калмыки — 5; крымские татары — 20; латыши — 104; литовцы — 37; народы Северного Кавказа — 10; русские — 360 (в том числе около 80 000 — в казачьих формированиях); украинцы — 250; эстонцы — 60.

Интересен вопрос о степени боеспособности Восточных войск Германии в 1941-1945 гг. Л.Е. Решин доказывает, к примеру, что боеспособность добровольцев была «не очень высока» [67, 159, 173]. А следствие — умышленное занижение численности этниче­ских батальонов и их боеспособности, что искажает масштабность картины в целом. Действительно, боеспособность Восточных войск не поддается однозначной оценке, надо оценивать эффективность каждой части, чтобы получить в итоге реальную картину. Чрезвы­чайно низкой была, например, боеготовность батальонов так назы­ваемого Туркестанского легиона майора Майер-Мадера (450, 452, 781, 783, 784, 785, 786, 787, 788, 789, 790, 791 и 792-й батальоны). Бесконечные дезертирства привели к расформированию 781-го ба­тальона и включению его личного состава в подразделения Вер­махта. 452-й батальон 25-30 сентября 1942г. собирался перейти на сторону РККА в полосе Черноморской группы войск Закавказ­ского фронта, и лишь его распыление повзводно среди кадровых частей Вермахта сорвало этот план [17, 39—45]. Осенью 1942 г. немцы расформировали и разоружили 808-й армянский батальон, а 795-й и 796-й грузинские вывели в тыл [25]. Осенью 1943 г. 797-й грузинский, 800-й и 836-й северокавказские, 827-й волго-татар-ский батальоны, как и большинство иных Восточных частей немцы отправили во Францию на защиту побережья. Все они приняли участие в боях с англо-американскими войсками летом 1944 г. 5 сентября 1944 г. в штаб командующего добровольческими войс­ками «Запад» генерал-майора О. фон Нидермайера поступило со­общение, что из 203-го северокавказского батальона к противнику перебежало 203 человека, из 633-го — 53. Командир 827-го волго-татарского батальона сам потребовал срочного разоружения своей части [78, 73]. В декабре 1944 г. в Словакии перешел на сторону местного Сопротивления Туркестанский полк СС под командова­нием Г. Алимова [20, 474]. С 25 по 29 апреля 1945 г. продолжа­лось восстание 797-го грузинского батальона против немецкого гарнизона на о. Тексен (Голландия). Восставшими руководил лей­тенант Лоладзе. Повстанцы защищались с яростью обреченных, рассчитывая на помощь английского десанта или голландского Сопротивления. Однако ни те, ни другие не захотели рисковать людьми накануне капитуляции. О силе боев свидетельствует тот факт, что в одной из вспомогательных рот Вермахта, насчитывав­шей более 150 военнослужащих, после подавления восстания в

живых осталось 8 человек'. Последние восставшие взорвали себя вместе с маяком [78, 91].



Тем не менее фактов, свидетельствующих о более чем успешном боевом использовании Восточных частей и их высокой эффектив­ности гораздо больше. Прекрасно зарекомендовали себя разнооб­разные казачьи формиро­вания, в том числе Каза­чьего Стана полковника СВ. Павлова — генерал-майора Т.И. Доманова. Прикрывала отступление к Новочеркасску в начале февраля 1943 г. 20 f-я ка­зачья Абвергруппа пол­ковника Т.К. Хоруженко. Несколько атак успешно отбили в районе завода «Локомотив» 12 февраля 1943 г. добровольцы 1-го Донского казачьего полка Походного Атамана СВ. Павлова, нанеся на­ступавшим большие поте­ри. В ночь с 13 на 14 фев­раля 1943 г. 17-й Дон­ской казачий пеший полк в ожесточенных боях за завод «Ростсельмаш» в

Ростове-на-Дону потерял „ „ „ „

„„„ , Казак 2-го Сибирского полка 1-й Донской

JbU человек убитыми И бригады 1-й казачьей дивизии Вермахта, Млава
ранеными, погиб и его ко- (Польша), 1943 г.

мандир войсковой стар­шина Т.Г. Бударин. Хвалебные реляции германского командова­ния отметили в боевых операциях на Миусском фронте в февра­ле—марте 1943 г. отдельный казачий конный полк полковника Шведова, 6-н Семигорьевский казачий пеший полк войскового старшины Журавлева, 1-й Донской казачий конный полк Донско­го Атамана генерала от кавалерии графа М.И. Платова под коман­дованием полковника И.С. Луизова. Позднее и Шведов, и Луизов были убиты на фронте [45, 9—13]. В боях в районе Питомача (Венгрия) 25-26 декабря 1944 г. казаки 6-го Терского полка под­полковника К.цу Зальма-Хорстмара и 3-й отдельной пластунской бригады полковника И.Н. Кононова казачьего кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта X. фон Паннвица нанесли тяжелое


24

25

поражение 233-й советской стрелковой дивизии 75-го стрелкового корпуса. Командир дивизии полковник Т.И. Сидоренко не смог уберечь от полного окружения 703-й стрелковый Белградский Краснознаменный полк гвардии подполковника М.Д. Шумилина: при прорыве из окружения полк потерял более 400 человек убиты­ми и ранеными, не считая массы пропавших без вести и перешед­ших на сторону казаков. Казаки захватили почти всю артиллерию 684-го артиллерийского полка майора Ш.К. Ахмеджанова⁶.

Отборная часть Абвера, разведывательно-диверсионный бата­льон «Бергманн» участвовал в боях в составе 1-й танковой армии Вермахта в районе Моздок — Нальчик — Минеральные Воды с осе­ни 1942 по январь 1943 г. [25].

Рядовой (грузинский доброволец) дивсрсиои-
по-разведыватслыюго батальона Абвера
«Б 1й й

Бсргмапн» при 1-й танковой армии Вермахта. ДЖанских боевых фор-
Кавказ, 1942 г. мирований с 1942 года по

1 апреля 1945-го состави-

804-й азербайджан­ский батальон майора Гло-гера и майора А. А. Фата-либейли, в начале 1943 г. оперировавший в составе корпуса генерала Конра­да, нанес существенные потери 40-й и 119-й со­ветским стрелковым бри­гадам 153-й стрелковой дивизии у Кубанского предмостного укрепле­ния. В мае 1943 г. гене­рал от кавалерии Э.А. Кестринг письмен­но поблагодарил весь 804-й батальон за отва­гу в боях. Позднее ба­тальон получил название «Аслан» (Лев), 806-й — «Игит» (Храбрый), 819-й — «Джавад-хан». Некоторые из азербай­джанцев, например фельдфебель Гаджи-заде и лейтенант Мамедли, заслужили Железные кресты 2-го и 1-го клас- _са Потери азербай-

ли 810 человек убитыми, 7350 ранеными и 2940 пропавшими без вести [2, 30—34].

Вот несколько записей из дневника обер-лейтенанта Гансена, адъютанта оперативной части штаба добровольческих частей «За­пад», за июнь 1944 года:

«9 июня. Оперативный адъютант... сообщил, что 411-й баталь­он превзошел храбростью все наши ожидания.

10. июня. Офицер-ординарец пробился только до штаба корпу­
    са. Там он узнал, что наши восточные батальоны на побережье в
    боях показали такую храбрость, что решено упомянуть о них в
    специальной сводке Вермахта.
    
11. июня. Наши батальоны в сводке не упомянуты. Упомянут
    только 736-й гренадерский полк, куда входит 642-й восточный ба­
    тальон.
    

15 июня. Наконец прибыл новый командующий... генерал-май­ор Оскар фон Нидермайер. Нидермайер — старый русофил, он верит только в русские войска и не дает ломаного пятака за кавказ­цев и другие пестрые части.

22 июня. 439, 635, 642 и 441-й батальоны, несмотря нахлабое вооружение, прекрасно сражаются. От 441-го осталось всего 200 человек...» [78, 71].

К 26 июня 1944 г. полковник С.К. Буняченко объединил с со­гласия Нидермайера 2 русских батальона и несколько раз успешно контратаковал англо-американский десант. В боях Буняченко по­терял до 70% личного состава сводного русского полка, но ни одно­го перебежчика на сторону противника не было [78, 72].

Главная причина столь массовой коллаборации, безусловно, коренилась в политическом режиме Советского Союза. В подав­ляющем большинстве случаев это был акт отчаяния, выразив­шийся в стихийном вооруженном протесте сотен тысяч людей против коллективизации 1929-1932 гг., последовавшего за ней голода и повсеместных репрессий НКВД 1937-1939 гг., пресле­довавших не только политические, но и социально-экономиче­ские цели. Сегодня мы уже не можем не признать, что «мораль­но-политическое единство советского общества и сплоченность вокруг ВКП(б) и И.В. Сталина» оказались одним из самых ве­ликих пропагандистских мифов в истории. Из письма начальни­ка РОВС генерал-лейтенанта А.П. Архангельского от 2 апреля 1940 г., адресованного в Париж генерал-лейтенанту В.К. Вит-ковскому, мы узнаем, например, что РОВС в Финляндии во время советско-финляндской войны 1939-1940 гг. успешно сформировал 5 отрядов из пленных красноармейцев⁷. Так что до лета 1941 г. прогнозировать коллаборацию в случае большой войны казалось несложным.