Geum.ru

Как сейчас помню 01. 08. 1972 г

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
  1   2

НОСТАЛЬГИЯ


Как сейчас помню 01.08.1972 г., когда я после окончания Одесского политехнического института приехал на ЧАЭС как молодой специалист согласно, распределения на объекты атомной энергетики. К сожалению, в моем направлении на работу было указано «…на строительство ЧАЭС» и поэтому вместо того, чтобы попасть в Дирекцию строящейся ЧАЭС, для работы в будущем в эксплуатации, я был принят в производственно-технический отдел (ПТО) Управления строительства ЧАЭС.

Принимал меня на работу начальник Управления строительства ЧАЭС Василий Трофимович Кизима. Он был немногословен и объяснил, почему была сделана заявка на такую специальность как «Атомные электрические станции и установки» именно для строителей ЧАЭС. Дело в том, что Трест «Кременчуг ГЭСстрой», в составе которого и находится Управление строительства ЧАЭС, впервые участвует в строительстве атомной станции и поэтому нашим специалистам строителям обязательно нужны «атомщики», что бы при выполнении строительных работ учитывать специфику объекта, понимать и знать важность и значимость технологии строительства с точки зрения будущей безопасной эксплуатации ЧАЭС. Так я начал работать в ПТО УС ЧАЭС на должности старшего инженера с окладом 160 руб., на то время деньги неплохие для молодого специалиста, хотя я себя молодым и не считал, мне было без малого 29 лет и за плечами два года производства, четыре года службы в ВМФ и пять лет учебы в институте.

В ПТО мне было работать интересно, хотя мысль о переходе в Дирекцию строящейся ЧАЭС меня не покидала, я ведь не на строителя учился, но перейти было не просто.

Во-первых, штатное расписание Дирекции строящейся ЧАЭС пока еще не позволяло меня принять т.к. было мизерным, а во-вторых, как молодой специалист для перехода в Дирекцию я должен был иметь согласие УС ЧАЭС т.е. В.Т.Кизимы. В ПТО коллектив был небольшой, всех я уже не помню, но остались приятные впечатления о начальнике ПТО Викторе Ивановиче Малееве, Толе Искре, Галине Рыбалко и, конечно, о строителе 30-х годов Девятисильном, к сожалению имени и отчества его не помню. Этот удивительный человек зажигал своей энергией и энтузиазмом весь коллектив, несмотря на то, что был значительно старше всех нас. Стариком его назвать было нельзя, поручения он давал четкие и ясные, говорил всегда с улыбкой и затаенной искринкой в глазах, сам работу выполнял быстро и говорил, что вот мы молодцы, так держать, а еще он бегал кроссы утром перед работой и обязательно купался в реке.

Работу в ПТО мне приходилось выполнять разную, но запомнилась одна, которая была очень ответственная. Необходимо было выполнить прочностные расчеты сварных бандажей на дымовую трубу пуско-резервной котельной (ПРК). Благо, что в ПТО было достаточное количество справочных материалов, которые помогли мне выполнить расчет, так как по моей специальности ничего подобного я ранее не делал ни в курсовых работах, ни в дипломной.

На всю жизнь мне запомнился праздник – День Строителя 15 августа 1972 года. Это был необычный день, потому что в этот день был залит первый кубометр бетона в фундамент деаэраторной этажерки первой очереди ЧАЭС на торжественном митинге, который проходил на площадке строительства ЧАЭС. В бетон первого кубометра была заложена нержавеющая капсула, с письмом к будущим поколениям, на митинг прилетел из Москвы министр энергетики СССР П.С.Непорожний и приветствовал своими поздравлениями с началом строительства всех присутствующих. Все торжество прошло с большим подъемом значимости и важности для страны начала строительства первой на Украине АЭС. Правда, тогда среди присутствующих ходила такая байка, как будто бы рабочий, отец многодетной семьи, обратился к министру с жалобой, что ему не выделили обещанную квартиру. На что министр тут же отреагировал: «Где ваше заявление, давайте я подпишу», но заявления у рабочего с собой не было, тогда министр сказал: «Ну, извини, дорогой я спешу, меня ждет вертолет».

В сентябре, а точнее 21.09.72г., с согласия В.Т.Кизимы, я был уволен по переводу в Дирекцию строящейся ЧАЭС и принят на должность инженера ПТО с окладом 110 руб. Чувствуете разницу в деньгах и должности? Но уж очень я хотел работать в будущем в эксплуатации ЧАЭС, поскольку меня в институте этому учили, да и атомный флот СССР многое мне дал.

Моим коллегой и старшим по работе был Алфимов Б.Е. с которым мы, будучи кураторами, по приемке внутренних и внешних сетей (тепловых, водоводов, канализации и др.) не одни сапоги износили, ведь приходилось в любую погоду осматривать трубопроводы при гидроиспытаниях в траншеях, в подвалах и т.п. Необходимо сказать, что Алфимов Б.Е. всегда при выполнении нашей работы проявлял энтузиазм и оценивал ее с точки зрения будущего нашей строящейся Припяти. Он был принципиальным, но в тоже время человеком тактичным, понимая, что и у сдающих нам объекты монтажников и строителей есть определенные трудности и проблемы, с которыми необходимо считаться.

Принимая внутренние сети школ, детсадов и жилых домов, Алфимов Б.Е. всегда напоминал сдающему прорабу или бригадиру, что здесь будут учиться и воспитываться дети, в том числе из его бригады, участка, а в домах будут жить простые труженики, такие же, как мы с вами и халтурить не позволим – это преступление.

Вспоминаю, был такой необычный случай. Несколько суток подряд бригада участка сантехников не могла сдать в эксплуатацию водовод, проходящий вдоль коттеджей, где жили руководители управления строительства, в том числе и Кизима В.Т. Была зима, трубопроводы чугунные, провести гидравлику было очень трудно и вот в очередной раз утром, около семи утра, договорились о приемке. Я принимал один, не помню, по какой причине отсутствовал Алфимов Б.Е., только начали испытание, приехал на машине Кизима В.Т. Он знал, что никак не могут сдать водовод, и тут же мне сказал, что он вместо прораба будет мне сдавать магистраль. Опресовали, зафиксировали давление, как и положено 10 минут выдержки и давление снизилось почти на 0,5кг/см2, причем манометры образцовые т.е. врать не будут, Кизима В.Т. махнул рукой и сказал прорабу – устраняйте. По человечески, ребят было жалко, они трудились вот уже несколько суток подряд, но и закапывать трубы с таким дефектом, который был пока не обнаружен нельзя, т.к. все равно он проявится впоследствии. Суть проблемы была в переходнике с чугуна на уголок из стали, в конце, концов, к концу рабочего дня водовод был сдан.

Вспоминаю, как Алфимов Б.Е. убедил директора Брюханова В.П. сделать исключение на водозаборе г. Припяти и пробурить одну скважину на меловой горизонт (240 метров), остальные скважины были где-то от 70 до 90 метров, деньги на такую работу с трудом, но нашли. Чудесная была вода, в г. Чернобыле такие скважины давали минералку «Чернобыльская», но, к сожалению где-то через год, дебет скважины сильно снизился, как говорили «запесковала». Технология бурения такой скважины непростая и факторов, влияющих на ее дебет немало. Все скважины водозабора г.Припяти бурили и монтировали общий коллектор специалисты Бориспольского ПМК. Произвел на меня впечатление бригадир этих спецов Охрименко Я.С., который жил в селе Старые Шепеличи. Работа его зажигала, он был человеком с юмором и свое дело выполнял с большим энтузиазмом и истинно украинской смекалкой, при этом никогда не кичился перед рабочими, что он знает больше них и показывал пример своим трудом, что бы уложиться в поставленные сроки ввода водозабора. К сожалению после 1986г. он умер, царство ему небесное.

Алфимов Б.Е. , где-то в 1974 г., предложил директору ЧАЭС организовать яхт-клуб, для того что бы детей г.Припяти увлечь замечательным спортом яхтсменов. Брюханов В.П. оказал поддержку, и наше будущее поколение вместо ленивого безделья с удовольствием занималось водным спортом (академгребля, гонки на шверботах и каноэ и т.д.). Для организации и поддержки яхт - клуба, откликнулись и другие организации строительства ЧАЭС, был построен эллинг для гребных и парусных судов. Благодаря инициативе и деловой организации этой деятельности в лице Алфимова Б.Е., были приобретены в странах Балтии, хотя и поношенные, но вполне пригодные, после ремонта своими силами гребные и парусные суда, и начались тренировки с последующими соревнованиями. Детвора с удовольствием занималась ремонтом судов и с гордостью впоследствии участвовала в соревнованиях, так как многое было сделано своими руками под руководством того же Бориса Евгеньевича Алфимова, который гордился своими воспитанниками. Надо сказать, что даже в г. Славутиче это дело не умерло и дети участвовали в гонках на Черном море.

С Алфимовым Б.Е. мы не только работали вместе, мы вместе и отдыхали (рыбачили, охотились, отмечали праздники и т.д.). Впоследствии, когда я перешел работать в реакторно-турбинный цех, мы практически поддерживали с ним дружеские отношения и только переезд его в г.Славутич, а меня в г.Киев сделали свое дело – редко видимся, однако никогда не забываем прошлого и стараемся поддержать друг друга. До работы на ЧАЭС я никогда охотником не был, а Борис Алфимов увлек меня охотой и надолго. Ружье 16-го калибра дал мне как бы в аренду мой однокурсник по институту, с которым мы долгое время были в дружеских отношениях, замечательный человек Николай Жильченко. Стрелял я неплохо, так как занимался этим спортом еще с юности и даже принимал участие в соревнованиях от коллектива ЧАЭС на первенстве Киевской области. Но ружье – не малокалиберная винтовка, его нужно было освоить и конечно иметь все необходимое для профилактики, зарядки и т.д. Охотился я очень часто и в одиночку, и были успехи, даже как-то лисицу обманул и взял ее. Но вот был один случай, когда меня пригласил Борис Алфимов на охоту на кабанов.

Подробности описывать не буду, но я в первые, участвовал в такой коллективной охоте, где всем руководил егерь. Фактически это было в Белоруссии, лес, рядом картофельное поле, мороз, но снега было еще мало, кабаны поздно вечером и ночью роют землю и ищут не до конца убранный картофель. Когда все участники охоты выбрали жертву и выстрелили залпом, кабан на моих глазах, подпрыгнул вверх и упал на спину и был убит как заяц. Борис тогда мне сказал: ты это видишь в первый и последний раз, этот кабан получил две пули в голову и в глаз, обычно кабан как сильное животное, даже очень раненое, долгое время убегает, причем запутывает следы от собак, которые бегут за ним и может залечь в болоте, где его невозможно найти.

Дальше было такое, которое, я увидел тоже впервые. Егерь пригласил нас на ужин, после сеней на входе в рубленую избу была громадная для моего взора комната, где стоял большой деревянный стол, ближе к дальнему углу была печь, наверху которой лежали человек пять детишек. Хозяйка накрыла стол, простой, но очень аппетитный. Здесь была квашеная капуста, тонко нарезанное сало, вареная картошка, от которой шел приятный аромат с паром, лук и черный красивый украинский хлеб. Хозяин отодвинул в сторону пару досок в полу и вытащил алюминиевую 20 –ти литровую канистру самогона. Всем налили по гранчаку, это полный граненый стакан в 250 грамм, я был в шоке, хотя выпить под такую закуску было не грех, но за один раз столько? В общем, я был как бы «белой вороной», но пил самогон в три присеста. Товарищи егеря, да и наши охотники выпили очень много, но как ни странно, никто серьезно не «окосел».

Затем вышли из дому и поделили кабана. Надо сказать, что гениталии ему вырезали сразу после того, как убили, это закон, которого я не знал, иначе мясо его будет отдавать мочой. Сам процесс дележки, для меня не сведущего, был по законам охотников обычный. Кабана разделали на определенные части и егерь, повернувшись спиной, к разделанной туши кабана, а его помощник выбирал любую часть туши и спрашивал: «Это кому?» егерь называл имя любого участника охоты мне, досталась задняя часть – бедро. Затем все припятские уехали домой с трофеями. Жена моя утром посмотрела на эту заднюю ногу дикого кабана, которая лежала на балконе и сказала, что мясо темное и, что она не знает, что с ним делать и как приготовить из него что-нибудь.

Тогда я пошел к Борису Алфимову, у него как раз была в гостях его мама, которая уже приготовила рулет из мяса кабана, запеченный в духовке и который очень вкусно издавал приятный запах чеснока и других специй, она отрезала мне небольшой кусок этого рулета и сказала, что если вам понравиться, тогда пусть жена твоя приходит ко мне и я научу ее как приготовить такой же рулет. Скажу честно, никогда не думал, что можно было приготовить такую вкуснятину. Мы долго ели приготовленную таким способом снедь и угощали коллег по работе. Борис Алфимов был охотник с большим стажем и его мама, царство ей небесное, давно научилась готовить вкусную пищу из диких животных и птиц.

Как-то с моим соседом на реке Припять подстрелили большую северную утку, была поздняя и холодная осень. Приготовили ее с тушеной картошкой и с удовольствием, под рюмочку, поужинали. На следующий день утром мы решили позавтракать и когда открыли кастрюлю с тушеной уткой и картошкой – то дышать было не чем, запах рыбы перебил все наши специи, пришлось все это выбросить. Вот что значит не иметь опыта приготовления охотничьей добычи!

Работая в ПТО Дирекции строящейся ЧАЭС, впоследствии – в отделе капитального строительства (ОКС), я по работе, да и в быту общался с замечательными людьми, которых вспоминаю и сегодня, это – Шикинов Н.М., Волошко В.П., Штейнберг Н.А., Гундар В.И., Климов С.В. и многие другие. Хочу подчеркнуть, что в то далекое время – 1972 и середина 1973 года, в Дирекции строящейся ЧАЭС количество работников было около 45-55 человек и нужно сказать, что директор В.П. Брюханов не только четко и грамотно руководил коллективом, но и всегда старался помочь, поддержать и обнадежить всех нас, понимая, что небольшие оклады и не совсем простая, а порой и рутинная работа психологически давит на человека, а перспектива где-то далеко, далеко… Я не буду вспоминать подробности, их достаточно много, но хочу сказать, что ему стоило не мало сил для того, что бы в кратчайшие сроки обеспечить своих работников жильем, поддерживать качество строительства и монтажа на должном уровне, форсировать строительство пуско-резервной котельной (ПРК) и т.д. Там, где было трудно и надо было принимать однозначное решение, он лично вникал в дело и решал, как необходимо поступить с пользой и меньшими затратами.

Я вспоминаю, мне было поручено принять цистерну с присадками для мазута ПРК. Так случилось, что начальника ПРК Гундара В.И. в тот момент в поселке не было, а я был ранее направлен к нему в помощь, по приемке насосов и котлов ПРК, и мне пришлось принимать цистерну с этими присадками, которые необходимо было слить в хранилище мазута. Котельная еще не работала. Была зима, холод дикий, ветер, я то думал, что все просто открыли шандорину цистерны и слили, но присадки от холода превратились в густую кашу и конечно слить их было невозможно. Приехал Брюханов В.П., дал указание разогревать цистерну с присадками паром от котловагонов на площадке строителей. Не буду излагать, как это было, было не просто, но важен факт, что директор очень четко понимал ситуацию и мне, не знающему, что такое присадки помог сделать все, чтобы я выполнил, поставленную задачу.

Был и такой случай чисто бытовой, приехала ко мне жена, на сутки, время – ноябрь, а мы всей дирекцией проводим субботник, ну убираем листву и т.п., а у нее билет на самолет из Чернобыля на 14-00, мужик, который пообещал отвезти на самолет сказал, что есть проблемы с двигателем и он не сможет выполнить мою просьбу. Конечно я в ауте, но что делать? Иду к Брюханову В.П., понимая, что конечно я идиот, идти к директору с таким вопросом как бы не совсем тактично. Но другого пути не вижу, так как из Киева у жены самолет в Москву, а из Москвы в Ашхабад и если сейчас она не улетит во время из Чернобыля, то перелет в Ашхабад сорвется, а ей необходимо быть на работе вовремя. Брюханов В.П. никаких вопросов не задает, это меня очень удивило, дает УАЗИК, правда я сижу в кузове и дубею, но мы с женой успеваем на самолет из Чернобыля в Киев, а это главное.

Не смотря на прошедшие годы, сила духа Виктора Петровича меня поражает и сегодня, он не сломался, не упал духом, он живет, трудится и приносит пользу, как говорят отечеству, дай ему бог здоровья!

Где-то к концу 1973 года нас, молодых спецов – это Николай Кориков, Володя Хохлов, Володя Кирилюк и я в том числе, определили, как технологов. Хотя, какие же мы были молодые! Кориков прошел школу бетонщика на стройке и даже умудрился долгое время совмещать учебу на стационаре с работой на стройке, причем учился на отлично и был на своей работе награжден медалью, не помню какой. Хохлов после окончания Томского политеха отслужил два года в Житомирской области офицером на ракетной точке. Кирилюк тоже бывший строитель и только потом окончил МЭИ, причем был старше всех нас (год рождения 1942). Я имел за плечами четыре года службы на атомном подводном флоте и два года производственного стажа и только лишь потом – пять лет учебы в институте и был моложе Кирилюка всего на один год. Так что, были мы не просто, «зелеными» юнцами и было у всех нас желание работать на ЧАЭС, а в будущем в эксплуатации. Фактически уже начали формироваться цеха, был принят на работу Дятлов Анатолий Степанович, как зам. начальника реакторного цеха, хотя впоследствии был создан реакторно-турбинный цех, но перед пуском блока №1, все таки цеха разделились на реакторный и турбинный.

Первичной работой нас как технологов, была работа с архивом, т.е. наша задача была в том, что бы приходящие от проектантов чертежи отсортировать по цехам и по системам на монтаж и на будущую эксплуатацию, работа рутинная, но очень важная. Вспоминаю такой анекдотический случай! Как-то Володя Кирилюк не выполнил задание, причем неоднократно поставленное Дятловым А.С. по работе с чертежами. Было организовано и проведено открытое партийное собрание, на котором Кирилюк должен был ответить, почему он неоднократно срывал поставленную задачу. В ответ на предъявленные ему претензии он заявил: «Вот Вы (Дятлов А.С.) являетесь, как коммунист моим, старшим товарищем по партии, тогда почему Вы мне не подсказали, как необходимо поправить дело, а теперь требуете выговор мне занести в мою карточку, а это уже не справедливо, не по-партийному, хотя конечно я понимаю, что делал ошибки в работе».

Я, конечно, дословно всего не помню, пишу по памяти, но помню, как Анатолий Степанович, просто опешил от такого поворота событий. Вообще Кирилюк на протяжении своей работы на ЧАЭС всегда был неким оригиналом, да и всегда как-то выпячивал свою национальность украинца и считал, что раз это первая на Украине АЭС, то должно отдаваться предпочтение украинцам. О его победах и неудачах я в последствии еще напишу, но чисто по-человечески мне его и до сих пор жалко, он многое не мог понять и воспринимал все товарищеские советы с обидой.

Не буду рассказывать, как мы занимались работой по приемке расточки схем реактора. Но это была интересная и ответственная работа, контролировал эту работу не только Дятлов А.С., но и главный инженер Акинфиев В.П. Сейчас уже не помню, когда разделились цеха, но помню, как мы работали с чертежами и инструкциями, а так же выполняли приемку оборудования и систем из монтажа при этом размещались в тесных вагончиках, в лесу, напротив будущего здания управления строительства. Нам всем, будущим эксплуатационникам, необходимо было готовиться к экзаменам на должность, но работа занимала значительную часть времени. Дятлов А.С. всегда подчеркивал, что надо учиться в не рабочее время, поскольку рутина кураторской работы не дает времени на учебу. Вот мы и оставались после рабочего дня и занимались самоподготовкой.

Но у Роберта Денисовича Фроловского было на этот счет свое мнение, он всегда, когда многие из нас оставались после работы и учились, говорил, что надо успевать все делать в течении рабочего дня, а после работы заниматься домашними делами. Получилось впоследствии так, что Фроловский Р.Д. был назначен на должность начальника реакторного цеха, Дятлов А.С. был его заместителем по эксплуатации. Тарас Григорьевич Плохий был назначен на должность начальника турбинного цеха.

В тоже время, где-то к концу 1974 года были приняты на работу специалисты из атомной промышленности г. Томска, Красноярска и с тепловых станций, многие из них были назначены на должности начальников смены блока (НСБ) и начальников смены станций (НСС). Вспоминается такой случай, когда один НСС указал Фроловскому Р.Д. на то, что вот назначены на должность старшего инженера по управлению реактором (СИУР) молодые и не опытные специалисты, в числе которых пребывал уже и я. Разговор происходил при нас, неопытных и молодых. Р.Д. Фроловский тогда сказал этому НСС, а это был Рогожкин Б.В., с которым мне при эксплуатации и пуске первого блока ЧАЭС пришлось вместе работать, что ты Борис Васильевич тоже начинал молодым и неопытным, так не надо ребят унижать, все мы были когда-то молодыми и неопытными. Надо сказать, что Рогожкин Б.В. всегда кичился тем, что начинал свою деятельность в атомной промышленности с Курчатовым, но мне было стыдно за него, потому что первый экзамен на комиссии по физпуску первого блока он провалил и сдал на «двойку». С тех пор я и понял, что он больше играет, чем умеет и что-то знает. Я вспоминаю как он приходил на блочный щит, а тогда было престижно обогнать другую смену по выработке электроэнергии, и пытался мне диктовать поднять мощность реактора свыше номинала, на что я ему отвечал, что вот есть автоматический регулятор по поддержанию мощности, есть еще и регламент по эксплуатации, который я нарушать не буду. Что там говорить, он на всю жизнь оставил у меня негативное представление о себе. Да и во время аварии в 1986 году, когда он был в ту ночь НСС, он не проявил себя достойно, а ребята блочники, операторы, дозиметристы все пытались спасти реактор, и ни кто не верил, что его уже нет. Многих ребят давно уже нет в живых, тех которые не прятались за чужие спины, а подставляли свою грудь под этого монстра РБМК и я не знаю, как спится тем, кто просто устранился от своих обязанностей, но остался жив, бог им судья, а мужикам достойным – царство небесное.

Ну, об аварии 1986 года отдельный разговор, хотя я лично в ночь там не был. В своей книге « Как это было», очень подробно все описал покойный Анатолий Степанович Дятлов. Хочу только добавить, что за два года эксплуатации реактора на четвертом блоке были извлечены все дополнительные поглотители нейтронов (ДП), об этом у А.С.Дятлова тоже сказано, но вот кто приложил к этому «руку»? Эту идею произвели в жизнь с подачи физиков нашей несчастной ЧАЭС и поддержали (согласовали) как конструктор РБМК (НИКИЭТ), так и научный руководитель, институт Курчатова, причем, зная о том что этот монстр и с ДП достаточно сложен в управлении и имеет очень неблагоприятную физику с момента своего рождения.

Недавно в интернете, на сайте «Припять.ком» были опубликованы, начитанные на пленку откровения В.А.Легасова по поводу аварии на ЧАЭС, которые были, не знаю кем, положены на бумагу. Наибольший интерес, на мой взгляд, интервью, которое дал В.А.Легасов А.А.Адамовичу. Статья большая, но кратко попытаюсь изложить ее суть.

Со слов Легасова В.А. к началу 60-х годов СССР отстала от зарубежной атомной энергетики на 10 лет и все потому что имел место Госплановский просчет, рассчитанный на то, что у нас хватит органического топлива на много лет и в СССР АЭС больше строить нет необходимости и это после пуска АЭС В Обнинске, в Белоярке и Ново - Воронеже. Но в начале 60-х годов стало ясно, что Европейская часть Союза, где сосредоточено 80 процентов и населения и промышленности, на привозном топливе не проживет – это накладно дорого, а Донецкий уголек тоже слишком дорог и добыча его стала уменьшаться. Вот тогда-то и поняли, что неизбежность развития атомной энергетики стала очевидной.

Десять лет на атомную энергетику деньги не вкладывали, а тут надо форсировать ее развитие и где взять деньги…И вот с этого момента рождается, конечно же дешевый, по отношению к Мировым стандартам РБМК, но который Мировым стандартам безопасности абсолютно не соответствует.

Во-первых, он проектируется без контаймента, как его называют на западе, а мы, говорит В.А.Легасов, называем просто колпак, и в случае серьезной аварии весь выброс радиоактивных продуктов не выйдет за границу этого колпака. А если его предусмотреть в проекте РБМК то это удорожит проект на 25-30 процентов, а поскольку денежки на атомную энергетику Госпланом выдавались строго заданные, то это значит на 25-30 процентов построить меньше, в заданный срок атомных электростанций

Во-вторых, в РБМК была всего одна система аварийной защиты, что является грубейшим нарушением принципов безопасности, который гласит, что любой реактор должен иметь по крайней мере две системы защиты, причем они должны действовать на независимых физических принципах и одна, из двух систем, от оператора не должна зависеть.

Далее Легасов В.А. называет руководство ЧАЭС и операторов преступниками, но самые главные преступники, говорит он – это те руководители энергетики 60-х годов, которые дали открытую дорогу РБМК в нарушении философии и принципов безопасности. Он приводит пример как для не согласных, причем значимых для атомной энергетики ученным института им. Курчатова создавали атмосферу не уважения и они покидали институт. О себе, при упоминании об аварийной защите РБМК он говорит, что если бы конструктора услышали меня и мои коллеги из моего собственного Института, они бы стали меня сейчас рвать на куски, потому, что они считают, что оказывается, я не понимаю философию безопасности.

По сути откровения В.А.Легасова говорят о том, что рождение РБМК -это преступная философия безопасности Советской атомной энергетики и если бы руководствовались принципами безопасности такой реактор не мог появиться вообще. Я прокомментировал всего два аспекта затронутые в интервью, а их там значительно больше, что касается вины персонала, о которой он тоже говорит, то я скажу следующее: