Энциклопедия философских наук. Т наука логики. 1817
Вид материала | Реферат |
СодержаниеУчение о сущности |
- Энциклопедия философских наук, 5584.17kb.
- Лекция 11. Принцип философской системы Гегеля, 74.47kb.
- Учебно-методический комплекс по дисциплине гсэ ф. 05 «Философия» для студентов всех, 591.55kb.
- Члеи-корреспондент ан усср в. //. Шинкарук (председатель) доктор философских наук, 5551.52kb.
- «Логические основы аргументации», 897.22kb.
- Учебное пособие для высших учебных заведений, 3487.39kb.
- Член-корреспондент ан усср в. И. Шинкарук (председатель) Доктор философских наук, 6039.28kb.
- С. Н. Труфанов "наука логики", 2350.97kb.
- Г. В. Осипов (ответственный редактор), академик ран, доктор философских наук, профессор, 10029.55kb.
- Г. В. Осипов (ответственный редактор), академик ран, доктор философских наук, профессор, 10705.92kb.
УЧЕНИЕ О СУЩНОСТИ
§ 112
Сущность есть понятие как положенное понятие; в сфере сущности определения суть лишь относительны г, но еще не рефлектированные в себя самое; поэтому понятие здесь не есть еще для себя. Сущность как бытие, опосредствующее себя собой через свою же отрицательность, есть отношение с самой собой, лишь будучи отношением с другим; это другое, однако, есть не как непосредственно сущее, а как положенное и опосредствованное. Бытие не исчезло в сущности, но, с одной стороны, сущность как простое отношение с самой собой есть бытие, а с другой — бытие в его одностороннем определении есть непоредственное , низведено лишь к отрицательному, к видимости (zu einem Scheme). Сущность тем самым есть бытие как видимость (als Scheinen) в себе самой.
Примечание. Абсолютное есть сущность. Эта дефиниция постольку тождественна с дефиницией, что абсолютное есть бытие, поскольку бытие есть одновременно простое отношение с собой; но эта дефиниция вместе с тем выше, потому что сущность есть погруженное в самое себя бытие, т. е. простое отношение сущности с собой есть это отношение, положенное как отрицание отрицательного, как опосредствование себя в самой себе самой собой. Но, когда определяют абсолютное как сущность, отрицательность часто понимают лишь в смысле абстракции от всех определенных предикатов. Это отрицательное действие, абстрагирование, оказывается тогда внешним сущности, и сама сущность есть, таким образом, лишь некий результат без этой ее предпосылки, caput mortuum
264
абстракции. Но так как эта отрицательность не есть внешнее бытию, а есть его собственная диалектика, то его истина, сущность, будет бытием, ушедшим в самое себя, или сущим в самом себе; отличие сущности от непосредственного бытия составляет рефлексия, ее видимость в себе самой и эта рефлексия есть отличительное определение самой сущности.
Прибавление. Когда мы говорим о сущности, то мы отличаем от нее бытие как непосредственное и рассматриваем последнее в отношении к сущности как голую видимость. Но эта видимость не есть просто ничто, а есть бытие как снятое. Точка зрения сущности представляет собой точку зрения рефлексий: Мы употребляем- выражение рефлексия прежде всего по отношению к свету, когда он в своем прямолинейном движении встречает зеркальную поверхность и отбрасывается ею назад. Мы, таким образом, имеем здесь нечто удвоенное: во-первых, некое непосредственное, некое сущее и, во-вторых, то же самое как опосредствованное, или положенное. Но то же самое происходит, когда мы рефлектируем о предмете, или (как обыкновенно говорят) размышляем о нем, поскольку именно здесь предмет не признается нами в его непосредственности, мы хотим познать его как опосредствованный. Задачу или цель философии обыкновенно также видят в познании сущности вещей и понимают под этим лишь то, что философия не должна оставлять вещи в их непосредственности, а должна показать, что они опосредствованы или обоснованы чем-то другим. Непосредственное бытие вещей здесь представляют себе как бы корой или завесой, за которой скрывается сущность. Если, далее, говорят: все вещи имеют сущность, то этим высказывают, что они поистине не то, чем они непосредственно представляются. Одним лишь блужданием из одного качества в другое и одним лишь переходом из качественного в количественное и наоборот дело еще не окончено — имеется в вещах нечто пребывающее, и это пребывающее есть прежде всего ..сущность. Что же касается другого значения и употребления категории сущности, то мы можем здесь прежде всего напомнить о том, что в немецком языке, употребляя вспомогательный глагол sein (быть), мы пользуемся для обозначения прошлого выражением Wesen (сущность), обозначая прошедшее бытие словом gewesen (было). В основании этой неправильности словоупотребления лежит правильное воззрение на отношение
265
между бытием и сущностью, поскольку мы и на самом деле можем рассматривать сущность как прошедшее бытие, причем мы только должны еще заметить, что то, что прошло, не подвергается поэтому абстрактному отрицанию, а лишь снимается и, следовательно, вместе с тем и сохраняется. Если, например, мы говорим: Цезарь ist gewesen (был) в Галлии, то этим отрицается лишь непосредственность того, что здесь высказывается о Цезаре, а не вообще его пребывание в Галлии, ибо последнее ведь и есть то, что образует содержание этого высказывания, но это содержание мы здесь представляем себе снятым. Когда в повседневной жизни идет речь о Wesen, то часто понимают под этим лишь некоторое объединение или совокупность. Мы говорим, например: Zeitungswesen (пресса), Postwesen (почта), Steuerwesen (налоги) и разумеем под этими выражениями лишь то, что мы должны брать эти вещи не по отдельности в их непосредственности, а как некий комплекс; должны, далее, брать их также в их различных соотношениях. То, что содержится в таком словоупотреблении, не очень отличается от того, что мы разумеем здесь под выражением Wesen (сущность). Говорят также о конечных Wesen (существах) и называют человека конечным Wesen (существом). Однако когда говорят о Wesen, то это, собственно говоря, означает, что вышли за пределы конечности, и постольку это обозначение человека не точно. Если же, далее, говорят: дана, есть высшая сущность, высшее существо (em hochstes Wesen) — и этим выражением «высшее существо» обозначают бога, то к этому должно сделать два замечания. Во-первых, выражение дано есть выражение, указывающее на конечное, и мы соответственно этому говорим: дано столько-то и столько-то планет или: даны растения с такими-то свойствами и даны растения с другими свойствами. Таким образом, то, что дано, есть нечто, вне и наряду с чем имеется также еще и другое. Но вне и наряду с богом как с простой бесконечностью не может быть никакой другой сущности. То, что дано вне бога, но обладает в своей отделенности от бога никакой существенностью, и в своей изолированности оно должно рассматриваться как нечто, лишенное само по себе опоры и сущности, как голая видимость. Отсюда, во-вторых, следует, что говорить о боге только как о высшем существе есть весьма неудовлетворительный способ выражения. Применяемая здесь категория количества находит на самом
266
деле свое надлежащее место лишь в области конечного. Мы говорим, например: это — самая высокая гора на земле и представляем при этом, что кроме этой самой высокой горы имеются еще и другие высокие горы. Точно так же дело обстоит, когда мы говорим о ком-нибудь, что он богатейший или ученейший человек в своей стране. Бог, однако, не есть одно существо в ряду других существ и "не есть лишь высшее существо, а есть единственная сущность, причем мы должны тотчас же заметить, что, хотя это понимание бога образует важную и необходимую ступень в развитии религиозного сознания, оно все же еще отнюдь не исчерпывает глубины христианского представления о боге. Если мы рассматриваем бога как сущность и останавливаемся на этом ,то мы знаем его лишь как всеобщую, не встречающую противодействия силу или другими словами, как господа. Но хотя страх господень и есть начало премудрости, он все же есть лишь начало премудрости. Иудейская, а затем также и магометанская религии понимают бога как господа, и по существу только как господа. Недостаток этих религий состоит вообще к тем. что здесь коночное не получает должного признания ; сохранение самостоятельного значения конечного (либо как предметов природы, либо как конечных проявлений дула) составляет отличительную особенность языческих и, значит, вместе с тем политеистических религий. Далее, часто также утверждали, что бог как высшее существо не может быть познан. Это вообще точка зрения современного просвещения и, строже говоря, точка зрения абстрактного рассудка, который удовлетворяется тем, что говорит: il у а un etre supreme56— и на этом успокаивается. Когда говорят так и рассматривают бога лишь как высшее потустороннее существо, то тем самым утверждают мир в его непосредственности, как нечто прочное, положительное и при этом забывают, что Сущность есть как раз снятие всего непосредственного. "Бог как абстрактная, потусторонняя сущность, вне которой, следовательно, лежат различие и определенность, есть на самом деле одно только название, одно только caput mortuum абстрагирующего рассудка. .Истинное по-_ знание бога начинается знанием того, что веши в их непосредственном бытии не обладают истиной.
Не только по отношению к богу, но также и в других случаях часто пользуются категорией сущности абстрактным образом и тогда при рассмотрении вещей фиксируют
267
их сущность как нечто равнодушное к определенному содержанию своего явления и существующее для себя. Так, обычно говорят, что в людях важна их сущность, а не их деяния и их поведение. Это правильно, если это означает, что то, что человек делает, должно рассматриваться не в своей непосредственности, а лишь так, как оно опосредствовано его внутренним содержанием, как проявление этого внутреннего содержания. Но при этом не нужно упускать из виду, что сущность и, далее, внутреннее находят свое подтверждение единственно лишь в том, как они выступают в явлении. В основании же ссылок людей на свою сущность, отличную от их дел, лежит лишь намерение утвердить свою голую субъективность и нежелание сообразовать свои поступки с тем, что значимо в себе и для себя.
§ 113
Отношение с собой в сфере сущности есть форма тождества, рефлексии-в-самое-себя; последняя заняла здесь место непосредственности бытия; обе суть одни и те же абстракции отношения с собой.
Примечание. Лишенная мысли чувственность, принимающая все ограниченное и конечное за cyuf.ee, переходит в упорство рассудка, настойчиво понимающего это ограниченное и конечное как нечто тождественное с собой, в самом себе непротиворечивое.
§ 114
Так как это тождество происходит из бытия, то сначала оно выступает как обремененное только определениями бытия и относящееся к ним как к чему-то внешнему. Если бытие берется обособленно от сущности, то оно называется несущественным. Но сущность есть в-се-бе-бытие, она существенна лишь ПОСТОЛЬКУ, ПОСКОЛЬКУ она имеет в самой есбе свои отрицательное, отношение с другим, опосредствование. Она имеет поэтому в самой себе несущественное как свою собственную видимость. Но так как в видимости или опосредствовании содержится различение и так как различенное (как отличное от тождества, из которого оно происходит и в котором его нет или в котором оно содержится как видимость) само получает форму тождества, то она, таким образом, имеет форму относящейся с собой непосредственности, или бытия; сфера сущности превращается благодаря этому в еще
268
несовершенное соединение непосредственности и опосредствования. В ней все так положено, что она относится с самой собой и вместе с тем выводит за пределы самой себя, в ней все положено как бытие рефлексии, бытие, которое светится видимостью (scheint) в другом и в котором светится видимостью другое. Она поэтому есть также сфера положенного противоречия, которое в сфере бытия остается еще лишь в себе.
Примечание. Так как субстанциально во всем этом одно и то же понятие, то в развитии сущности встречаются те же самые определения, что и в развитии бытия, но в рефлектированной форме. Таким образом, вместо бытия и ничто выступают теперь формы положителъного и отрицательного. Положительное в качестве тождества соответствует лишенному противоположности бытию, а отрицательное развито (светится видимостью в самом себе) как различие. Затем, здесь самостановдение как основание наличного бытия, рефлектированного из основания, есть существование и т. д. Эта (труднейшая)часть логики содержит преимущественно категории метафизики и наук вообще как порождения рефлектирующего рассудка, который берет различия как самостоятельные и вместе с тем также признает их относительность; но ,ставя обе эти мысли рядом или друг за другом, он связывает их лишь посредством слова также, не объединяя их в понятии.
А
СУЩНОСТЬ КАК ОСНОВАНИЕ СУЩЕСТВОВАНИЯ а. Чистые рефлективные определени
а) Тождество
§ 115
Сущность светится в самой себе видимостью, пли есть чистая рефлексия;5Ga таким образом, она есть лишь отношение с "собой,, но не как непосредственное отношение, а как рефлектированное, она есть тождество с собой.
Примечание. Это тождество есть формальное или рассудочное тождество постольку, поскольку его удерживают и абстрагируют от различия. Или, скорее, абстракция и есть полагание этого формального тождества, превращение в себе конкретного в эту форму простоты, безразлично,
269
происходит ли это превращение так, что часть наличного в конкретном многообразии опускается (посредством так называемого анализирования) и выделяется лишь одна его часть, или так, что, опуская различия многообразных определенностей, их сливают в одну определенность.
Тождество, связанное с абсолютом как субъектом предложения, гласит: абсолют есть тождественное с собой. Как ни истинно это суждение, оно все же двусмысленно, и остается неизвестным, берут ли его в его надлежащем смысле или нет; оно поэтому по меньшей мере неполно в своем выражении, ибо остается нерешенным, имеется ли здесь в виду абстрактное рассудочное тождество, т. е. тождество, противопоставленное другим определениям сущности, или имеется в виду тождество как в самом себе конкретное. Взятое во втором смысле, тождество, как окажется ниже, есть сначала основание, а затем поистине понятие. Да и само слово «абсолютный» часто употребляется в том же значении, что и слово «абстрактный»; так, например, абсолютное пространство, абсолютное время ничего другого не означают, кроме абстрактного пространства и абстрактного времени.
Определения сущности, взятые как существенные определения, становятся предикатами предполагаемого субъекта, и так как они существенны, то этот субъект есть все. Возникающие благодаря этому предложения были провозглашены всеобщими законами мышления. Закон тождества гласит: «Все тождественно с собой, А =А>УЛ в отрицательной форме: «А не может в одно и то же время быть А и не А». Вместо того чтобы быть истинным законом мышления, это предложение есть не что иное, как закон абстрактного рассудка. Уже сама форма этого предложения находится в противоречии с ним, так как оно обещает различие между субъектом п предикатом и в то же время не дает того, чего требует его форма. В частности же, этот закон уничтожается следующими так называемыми законами мышления, которые устанавливают в качестве законов прямую его противоположность. Если утверждают, что хотя этот закон не может быть доказан, но каждое сознание действует согласно ему и, как показывает опыт, тотчас же соглашается с ним, как только оно его услышит, то этому мнимому школьному опыту следует противопоставить все-
270
общий опыт, что никакое сознание по мыслит, не образует ) представлений и т. д., не говорит согласно этому закону, что нет ни одной вещи, какого бы рода она ни была, которая существовала бы согласно ему. Выражения, следующие этому нормативному (seinsollenden) закону истины (планета есть планета, магнетизм есть магнетизм, дух есть дух), справедливо считаются глупыми: именно таков всеобщий опыт. Признающая только такие законы школа, а также ее логика, которая серьезно излагает их, давно дискредитировали себя как перед судом здравого смысла, так и перед судом разума.
Прибавление. Тождество есть прежде всего то же самое, что мы рассматривали раньше как бытие, но это — бытие как ставшее через снятие непосредственной определенности и, следовательно, бытие как идеальность. Очень важно должным образом понять истинное значение тождества, а для этого прежде всего нужно, чтобы оно понималось не только как абстрактное тождество, т. е. не как тождество, исключающее различие. Это тот пункт, которым отличается всякая плохая философия от того, что единственно заслуживает названия философии. Тождество в его истине (как идеальность непосредственно сущего) есть высокое определение как для нашего религиозного сознания, так и для всякого вообще мышления и сознания. Можно сказать, что истинное знание о боге начинается со знания его в качестве тождества — абсолютного тождества, а это включает в себя признание также и того, что все могущество и все величие мира превращается в ничто перед богом и может сохраняться лишь как отсвет его могущества и его величия. Точно так же следует сказать, что тождество как сознание самого себя есть то, чем отличается человек от природы вообще и от животного в частности; животное не может постигнуть себя как «я», т. е. как чистое единство себя в самом себе. Что же касается, далее, значения тождества для мышления, то здесь важнее всего не смешивать истинного тождества, содержащего в себе как снятые бытие н его определения, с абстрактным, только формальным тождеством. Все те упреки в односторонности, Жесткости, бессодержательности и т. д., которые так часто Делают мышлению с точки зрения чувства и непосредственного созерцания, имеют своим основанием превратную предпосылку, что деятельность мышления представляет собой лишь деятельность абстрактного отождествления,
271
а формальная логика сама подтверждает эту предпосылку, выдвигая тот, якобы высший закон мышления, который был указан ранее. Если бы мышление не было ничем иным, но только этим абстрактным тождеством, то оно должно было бы быть признано самым излишним и самым скучным делом. Конечно, понятие и, далее, идея тождественны с собой; они, однако, тождественны с собой лишь постольку, поскольку они вместе с тем содержат в себе также и различие.
(3) Различие
§ 116
Сущность есть лишь чистое тождество и видимость в самой себе, поскольку она есть относящаяся с собой отрицательность и, следовательно, отталкивание себя от самой себя; она, следовательно, существенно содержит в себе определение различия.
Примечание. Инобытие здесь больше уже не есть качественное инобытие, определенность, граница, а, как находящееся в сущности, относящейся к самой себе, отрицание есть вместе с тем отношение, различие, положенность, опосредствованность.
Прибавление. Если задают вопрос, каким образом тождество приходит к различию, то в основании этого вопроса лежит та предпосылка, что тождество как голое, т. е. как абстрактное тождество, есть нечто самостоятельное, независимое, и различие точно так же есть нечто другое, тоже самостоятельное и независимое. Однако эта предпосылка делает невозможным ответ на поставленный вопрос, ибо если тождество рассматривается как нечто отличное от различия, то у нас, таким образом, имеется единственно лишь различие. Благодаря этому нельзя доказать перехода к различию, так как для того, кто спрашивает, каким образом совершается этот переход, нет исходного пункта этого перехода. Вопрос оказывается, следовательно, при ближайшем рассмотрении бессмысленным, и тому, кто задает ого, следовало бы сначала поставить другой вопрос, а именно: что он разумеет под тождеством, — тогда оказалось бы, что он не связывает с тождеством никакой мысли и что оно для него лишь пустое слово. Дал ее, как мы видели, тождество есть, несомненно, некое отрицательное, но не абстрактное, пустое ничто, а отрицание бытия и его определений. Но, как таковое,
272
тождество есть вместе с тем отношение, а именно отрицательное отношение с собой или различение себя от самого себя.
§ 117
Различие есть: 1) непосредственное различие, разность, т. е. различие, в котором каждое различенное есть само по себе то, что оно есть, и равнодушно к своему отношению с другим, которое, таким образом, есть для него / нечто внешнее. Вследствие равнодушия различенных | к своему отличию последнее пребывает вне их в чем-то третьем, производящем сравнение. Это внешнее различие есть — как тождество соотнесенных — сходство, а как нетождество их — несходство.
Примечание. Рассудок доводит разъединение этих определений до такой степени, что, хотя сравнивание имеет один и тот же субстрат для сходства и несходства, оно все же видит в них различные стороны этого субстрата и разные точки зрения на него; однако сходство, взятое для себя, есть лишь прежнее определение — тождество, и несходство, взятое для себя, есть различие.
Разность тоже превратили в закон. Этот закон гласит: «Все различно» или: «Нет двух вещей, которые были бы совершенно одинаковы». Здесь «всему» приписывается предикат (различие), противоположный тому, который приписывался ему в первом положении (тождество); здесь, следовательно, дается закон, противоречащий первому закону. Можно попытаться устранить это противоречие, сказав: так как разность получается лишь благодаря внешнему сравнению, то всякое нечто, взятое для себя, только тождественно себе, и, таким образом, первый закон не противоречит второму. Но в таком случае разность также не принадлежит нечто или всему, не составляет существенного определения этого субъекта; это второе положение, таким образом, не может быть даже и высказано. Если же, с другой стороны, само нечто, согласно положению, разностно, то оно таково благодаря своей собственной определенности; но в таком случае здесь уже имеется в виду не разность как таковая, а определенное различие. Таков именно смысл вышеприведенного положения Лейбница.
Прибавление. Поскольку рассудок приступает к рассмотрению тождества, он на самом деле уже выходит за свои пределы и имеет перед собой не тождество, а различие в форме голой разности. Когда мы говорим,
273
согласно так называемому закону мышления, закону тождества: море есть море, воздух есть воздух, луна есть луна и т. д., то мы считаем эти предметы равнодушными друг к другу, и мы, следовательно, имеем перед собой не тождество, а различие. Но мы не останавливаемся на рассмотрении вещей лишь как разных, а сравниваем их друг с другом и получаем благодаря этому определения сходства и несходства. Занятие конечных наук состоит в значительной мере в применении этих определений, и когда в наше время говорят о научном рассмотрении, то под этим преимущественно понимают тот метод, который имеет своей задачей сравнивать рассматриваемые предметы. Нельзя не признать, что таким путем были достигнуты некоторые очень значительные результаты, и в этом отношении следует в особенности напомнить о великих успехах новейшего времени в областях сравнительной анатомии и сравнительного языкознания. При этом, однако, мы не только должны заметить, что ученые заходили слишком далеко, предполагая, что этот сравнительный метод можно применять с одинаковым успехом во всех областях познания, но должны, кроме того, особенно подчеркнуть, что одно лишь сравнивание не может дать полного удовлетворения научной потребности и что достигнутые этим методом результаты должны рассматриваться как только подготовительные, хотя и необходимые, работы для подлинно постигающего познания. Поскольку, впрочем, при сравнивании дело идет о том, чтобы свести имеющиеся налицо различия к тождеству, математика должна рассматриваться как наука, в которой эта цель достигнута наиболее полно (правда, она достигла этого успеха именно потому, что количественное различие есть совершенно внешнее различие). Так, например, геометрия при рассмотрении треугольника и четырехугольника, которые качественно различны, абстрагируется от этого качественного различия и признает их равными друг другу по величине. Что ни эмпирические науки, ни философия отнюдь не должны завидовать математике из-за этого ее преимущества, об этом мы уже сказали раньше (§ 99, прибавление), и это связано, кроме того, с тем, что мы заметили выше о голом рассудочном тождестве.
Рассказывают, что когда Лейбниц высказал однажды при дворе закон разности, то придворные кавалеры и дамы, гуляя по саду, старались отыскать два одинаковых листа, чтобы, показав их, опровергнуть высказанный философом
274
закон мышления. Это, без сомнения, удобный и даже еще в наше время любимый способ занятия метафизикой. Относительно высказанного Лейбницем закона следует, однако, заметить, что различие следует понимать не только как внешнюю и равнодушную разность, но и как различие в себе, и что, следовательно, вещам самим по себе свойственно быть различными57.