Geum.ru

Глядясь в холодный и полярный круг

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   29   30   31   32   33   34   35   36   ...   45

священного дуба. Именно в покорности додонским прорицаниям

упрекает скиталицу Ио Прометей в Эсхиловой трагедии:


Там шелесом чудесные дубы

Тебе вещали прямо без загадок,

Что Зевсовою будешь ты женой...


Кстати, память о Додоне сохранилась и в русском фольклоре

и его использовал Пушкин в "Сказке о золотом петушке",

наименовав так злополучного царя. В действительности царь Додон

-- это более чем смутное и сильно видоизмененное воспоминание о

былом владыке -- Зевсе Додонском.

Но дуб -- лишь одно из священных деревьев русского народа.

Своеобразным символом России выступает белая береза. С березой

связан и главный весенне-летний праздник. С момента введения на

Руси христианства он приурочивается к Троице (пятидесятый день

после Пасхи). Последняя (седьмая) неделя после Пасхи

именовалась Семиком и на нее приходились так называемые зеленые

святки. Именно этот краткий период характеризуется самым

богатым циклом песен, игр, хороводов, гаданий, предсказаний.

Одна из самых знаменитых русских народных песен "Во поле

березонька стояла" с повтором:


Некому березку заломати,

Некому кудряву заломати, --


относится именно к семикско-троицким хороводным песням. Их

христианская номинация чисто условная. На самом деле это самый

что ни на есть древнеязыческий праздник. "Березку заломати"

требовалось для того, чтобы сломать (иногда ломалась только

макушка) и принести в дом, украсить его снаружи и внутри. Или

чтобы поставить на видном месте и украсить лентами, бусами,

платками. Или походить с ней по улице. Устраивалась и трапеза,

главным блюдом была яичница, она символизировала в

неосознаваемой форме древние забытые представления о

Космическом яйце и Солнце, которое символизировал желток.


Гораздо чаще березку украшали прямо в лесу. И там же

одновременно завивали и развивали ее ветви (откуда один из

припевов "Дубинушки": "Разовьем мы березу, разовьем мы

кудряву"). Девушки плели венки и гадали о будущем. С утра до

ночи водились женские хороводы. Праздник был исключительно

женский, уходящий своими корнями в матриархальную старину;

мужчины к нему и близко не подпускались, лишь позднее нравы

несколько смягчились. Праздновалось само таинство жизни,

носителем которого являлась женщина. И березка символизировала

это таинство, выступая как подлинное Древо жизни.

Пик неформальных семикско-троицких празднеств приходился

на Духов день. Вопреки общеизвестным религиозным истолкованиям,

именно в этот день до предела обнажалась подлинная подоплека

древних языческих обрядов и их ярко выраженная

сексуально-оргиастическая сущность. До недавнего времени

истинный смысл троицкой обрядности был известен ограниченному

кругу людей: непосредственным участникам, наблюдателям и

этнографам-фольклористам. Последние, однако, не могли

опубликовать собранные сведения из-за их откровенной "срамоты".

Лишь в самое последнее время в печати стали появляться тексты

языческого происхождения, записанные в Смоленской, Калужской и

других областях107.

Срамные троицкие песни, исполняемые исключительно

женщинами, носили вызывающе похабный характер и сопровождались

плясками со столь же выразительной жестикуляцией. О

матриархальных пережитках свидетельствует также и непременное

изготовление чучела бабы с подчеркнуто большими грудями. Оно

делалось из двух березок, обряжалось в платье, украшалось

лентами и в долгом шествии с песнями и танцами относилось к

реке, раздевалось и топилось. Это языческое шествие с трясучкой

и ловлей мужчин (!) во многом напоминает аналогичные ритуальные

действия, устраиваемые во время античных дионисий и вакханалий.

В синтетическом образе греко-римского Диониса-Вакха --

Бога вина и веселья -- отчетливо прослеживается и дендрическая

(древесная) сущность этого общеиндоевропейского культа.

Сохранились многочисленные и подробнейшие свидетельства о

разнузданных народных празднествах в его честь. Несмотря на

более чем прохладное отношение со стороны официальных властей и

жречества, дионисии и вакханалии были чрезвычайно популярны и

живучи в среде широких масс. Традиции прадионисийской культуры

с непременными элементами карнавальности сформировались задолго

до появления прапредков эллинов и италийцев в Средиземноморье и

до последнего времени обнаруживались и в славяно-русских

обычаях.

Дионис -- один из самых поздних Олимпийских Богов. К сонму

небожителей он был приписан едва ли не самым последним и с

трудом вписался в сложившуюся структуру религиозных верований.

По версии позднейших мифографов, рождение Диониса -- случай из

ряда вон выходящий. Неистощимая на изощренную месть ревнивая

Гера решила извести Семелуочередную пассию любвеобильного Зевса

-- и надоумила доверчивую фиванскую царевну попросить владыку

Олимпа явиться перед ней во всем своем божественном величии.

Зевс предстал перед возлюбленной, которая была уже на шестом

месяце беременности, в клубке сверкающих молний и вмиг

испепелил ее. Недоношенного ребенка владыка Олимпа успел

выхватить из пламени и зашить к себе в бедро. Через три месяца

родился здоровый сын -- будущий Бог Дионис.

Между тем к моменту складывания Олимпийской религии и ее

временного торжества культ Диониса был уже чрезвычайно

распространен в Малой Азии да и по всему Европейскому

континенту. Правда, имя у Бога было иное: "иноименный

Пра-Дионис", как нарек его Вячеслав Иванов во всемирно

известной монографии, посвященной данной проблеме.

Что же отличает индоевропейского Пра-Диониса от

эллинистического Вакха? Дионис-Вакх -- классическое Божество,

связанное с вином и виноградом как главным продуктом виноделия.

Однако виноград произрастает исключительно в теплолюбивых

странах. В северных же регионах в культ был возведен его

дендрический коррелят -- плющ. Судя по всему, в символике

прадионисийства и дионисийства плющ появился гораздо ранее

виноградной лозы. Им обвит священный посох Диониса, увенчанный

сосновой (или еловой) шишкой и именуемый тирсом (рис. 146).

Тирс в отдельности также являлся объектом поклонения и

символизировал стилизованный возбужденный фаллос. В Древней

Греции повсеместно распространено было примитивное изображение

Диониса Дендрита в виде фаллоподобного деревянного столба --

символа плодородия. В русском фольклоре память об этом обычае

сохранилась в известной присказке-докуке: "Жил-был царь, -- у

царя был двор, -- на дворе был кол, -- на колу мочало... Не

начать ли сказку сначала?" Старожилы глухих уголков северного

края свидетельствуют, что у местных охотников, промышляющих

вдали от посторонних глаз, и по сей день сохранился обычай

ставить где-нибудь на лесной заминке деревянный столб --

олицетворение тайных плодородных сил, способствующих удачной

охоте. Дионис, как и Гермес, -- итифаллическое Божество

("итифаллический" означает "относящийся к прямостоящему

фаллосу"). Только Гермес выражал возбужденный фаллос в камне

(гермы и менгиры), а Дионис -- в древовидном посохе (тирс и

обтесанный кол посреди двора). Можно предположить, что в

архаическую эпоху древней истории каменная и деревянная

атрибутика соответствовала различным родоплеменным и общинным

тотемам.

Впоследствии каменная и деревянная специфика тотемических

культов сошла на "нет", в ряде случаев произошло слияние одних

и тех же функций, в частности -- Гермеса и Диониса. Так, на

острове Делос сохранились остатки храмового комплекса в честь

Диониса-Итифаллического. Изваяние -- чисто символическое -- в

виде гигантского фаллоса, водруженного на отесанный постамент,

на котором сохранился еще и рельеф в виде птицы с фаллоподобной

головой108. Скульптура сильно повреждена: все относящееся к

фаллическому культу было безжалостно уничтожено как

несовместимое с идеологиями новых религий -- христианства и

ислама -- по мере их победоносного распространения в

Средиземноморье, Западной, Восточной и Северной Европе, на

Ближнем Востоке и во всем мире.

Характернейшая отличительная черта дионисийского культа --

необузданные оргии с бесконтрольно-сексуальным финалом (на Руси

это именовалось "свальный грех"). Кроме того, в античной

Греции, Риме и подвластных им странах дионисии и вакханалии

сопровождались неумеренным винопитием. Сверх того, особенно

там, где виноград не произрастает, опьянение достигалось

наркотическим путем. К наркотикам примешивался и плющ, который

был возведен в ранг обожествленного растения. Он же выступал

одним из основных эпитетов и даже синонимов Диониса: сказать

Дионис и Плющ считалось одним и тем же.

Однако воздействие снадобья, приготовленного с примесью

плюща, было во много раз сильнее и опаснее, чем вина. Человек

попросту безумел, терял рассудок и контроль за своими

поступками, превращался в кровожадного убийцу. Шествия и

радения одурманенных наркотиком толп сопровождались дикими

конвульсиями и бессвязными выкриками, преследованием и

растерзанием всего живого.

Особенно неистовствовали женщины, прозванные менадами

(буквальный перевод -- "безумствующие"). Наркотическое снадобье

они вводили прямо во влагалище и превращались в сексуально

необузданных фурий. Полуобнаженные, едва прикрытые звериными

шкурами, увитые плющом и обвешанные задушенными змеями, со

спутанными волосами и искусственными фаллосами в руках, которые

впоследствии трансформировались в ритуальные свечи, -- менады с

дикими воплями носились по лесам и горам, преследуя мужчин, и,

насладившись с ними, разрывали их на части, пили кровь своих

жертв, а также других растерзанных живьем животных. Тем самым

они как бы приобщались к телу и крови самого [Пра]Диониса,

который, по наиболее распространенной версии, был растерзан

титанами, а куски его тела оказались разбросанными по всей

земле, и лишь Зевсу удалось оживить собранные части. Кстати,

активное вмешательство титанов в земную жизнь Диониса -- лишнее

подтверждение глубокой древности и архаичности последнего.

Античные источники отмечают многоликость Бога Диониса. По

позднейшей эллинистической традиции он отождествлялся с многими

другими Богами109. Но первоначально выступал мифологическим

эквивалентом Солнцебога Аполлона. Как уже говорилось, по

представлениям древних, существовало минимум две ипостаси

Солнца -- дневная и ночная. Когда Солнце садилось за горизонт,

считалось, что оно уходит под землю и превращается там в особое

ночное светило. Дионис как раз и олицетворял такое ночное

солнце -- в отличие от Аполлона, олицетворявшего дневное.

Зимой Солнце "прячется под землей" дольше, чем летом.

Потому-то именно зимой (декабрь -- январь) отмечались (малые)

дионисии и вакханалии, от которых берут начало европейские

новогодние карнавалы с их обязательным наряжанием деревьев. В

ареале расселения славян прадионисийские и дионисийские

новогодние празднества соединились с чествованием Коляды --

Космического колеса Колы с уже описанными выше ряжеными и

колядованием. По аналогии с дневным и ночным Солнцем Коло

(Коляда) может быть расценено как зимнее Солнце, в таком случае

Ярилу можно считать весенним Солнцем, а Купалу -- летним.

Любопытно, что на Русском Севере зимние святки и связанное

с ними колядование именуются Виноградьем, которое входит

в припев колядок. И это там-то, где никакого винограда и в

помине нет! Но, может быть, он раньше здесь произрастал? Когда

климат был совсем иной? А нерасчлененная гиперборейская

культура сформировала культ [Пра]Диониса!

Культ растительности, деревьев и "священных рощ"

сохранялся в России вплоть до ХХ века, повсеместно -- на

Севере, частично -- в других областях, например, в Тверском

крае. Этнографами задокументировано: "священные рощи" и

отдельные почитаемые деревья "не шевелили", то есть их

запрещалось рубить. Другими словами, на них как память о

древних тотемах распространялось "табу". Считалось, что

нарушение запрета чревато многими несчастиями.

В конце прошлого века близ Череповца Вологодской губернии

был отмечен следующий случай. Крестьянин, который вопреки

запрету начал пережигать уголь в священной роще, внезапно

ослеп, что немедленно посчитали местью деревьев человеку110.

Неискоренимое двоеверие русских людей выражалось также и в

том, что, как правило, в "священных рощах" ставился крест, а то

и часовня, где непременно развешивались полотенца с магическим

орнаментом. Сюда же приносили дары: шерсть, масло, лоскутки

ткани. И здесь же резали кур -- явный рудимент языческих

верований и отголосок древних жертвоприношений. Впрочем, обычай

этот сохранялся на протяжении всего христианского периода

истории России. Еще в XIII веке анонимный автор жаловался, что

"даже попове и книжницы" веруют в Перуна и Хорса, "подкладывают

им требы [жертвы. -- В.Д.] и куры им режут"111.

Первобытно-языческая вера в природно-жизненную силу

растительности как высшее Божественное Начало по сей день

сохранилась в традиционном марийском культе деревьев и

празднествах, отмечаемых в священных рощах. Так, во время

праздника поля по окончании посевной в дубовую рощу близ

Йошкар-Олы верующие приносят жертвенные блины, творог, мед,

крашеные яйца и т.п., устраивают коллективную трапезу и

моления, обращенные к Солнцу. Сходные обычаи существуют и у

других коренных народов России.

В древности же они были распространены повсеместно.

Древние германцы верили, что в каждом дереве, кусте, цветке

живет особый дух растительности -- покровитель всего живого.

Ритуалы и жертвоприношения, связанные с растительным миром,

призваны были содействовать увеличению урожая, повышению

производительности и плодоношения. М.Элиаде так суммировал

некоторые общие моменты, выработанные индоевропейскими и

неиндоевропейскими народами на протяжении многих тысячелетий:

вера в дух деревьев выражалась в: 1) мифологической тенденции

сравнивать Космос и человека с Мировым древом, 2) традиции

связывать судьбу человека с жизнью дерева, 3) населении

деревьев добрыми и злыми духами, 4) обычае наказывать

преступников возле дерева.

В процессе дальнейшей эволюции религиозных верований

наблюдение за растительностью, "засыпающей" зимой и

пробуждающейся весной, привело к возникновению представлений об

умирающем и воскресающем Боге. Непрерывность и повторяемость

жизненного процесса, неотвратимость жизни и смерти и

преодоление смерти через жизнь -- все это обобщено и в

символе-коде Древа жизни. Обретя его и впитав -- сознательно

или бессознательно -- его содержание, человек сам как бы

растворялся в данном символе, а вернее -- самом вселенском

течении жизни, которое отображено в образе Мирового древа.


Культ коровы и сопряженный с ним культ быка характеризует

ту стадию в развитии человеческих цивилизаций, когда она

перешла к высокопродуктивному (мясо и молоко) животноводству,

связанному в конечном счете с оседлым образом жизни. Культ

быка, возможно, предшествует культу коровы и относится к

переходному периоду от промысловой стадии охоты на дикого быка

(тура и зубра -- в Евразии, бизона -- в Северной Америке) к

одомашниванию (при этом приручен был только строго определенный

вид -- зубр и бизон так и остались дикими животными). Кроме

того, Эпоха быка (коровы) непосредственно сопрягается с Эпохой

колеса, так как одомашненный бык был основной тягловой силой в

растянувшейся на века и тысячелетия миграции индоарийских,

семито-хамитских и других народов. А впоследствии он стал

(наряду с конем) одной из главных тягловых сил при пахоте (что

относится уже к более поздней стадии развитого земледелия).

В эпоху первобытного переселения протоэтносов колесо как

средство передвижения соперничало с полозьями. В условиях

северных и средних широт Евразии это соперничество сменилось

устойчивым балансом: летом использовался воз (телега) с

колесами, зимой -- сани с полозьями. (В раннюю историческую

эпоху сани использовались и зимой, и летом, а приоритет саней

перед колесными средствами передвижения зафиксирован в

некоторых древних похоронных обрядах.) Что касается

индоевропейской миграции, то своими успехами она обязана

главным образом колесу. Мобильные орды индоариев, погруженные

со всем скарбом на возы с впряженными быками, представляли

несокрушимую силу для слабо защищенных аборигенов. Возы

выстраивались в линию, быки опаивались возбуждающим напитком

(предположительно из мухоморов), и эта лавина, сметая все на

своем пути, устремлялась вперед. По крайней мере так арии

завоевывали Индостан, сокрушив предшествующую оседлую

цивилизацию.

Случалось в критические минуты, что к бычьим хвостам

привязывали паклю, поджигали и выпускали обезумевших и

разъяренных животных на врага. Эта древнеарийская тактика,

основанная на использовании быков в наступлении и обороне

(когда защитная линия по окружности составлялась из возов),

практиковалась очень долгое время: ее использовали табориты во

время Гуситских войн, запорожские и другие казаки.

Культ быка и его атрибута в виде черепов, масок и

изображений уходит в самую глубину веков. Глиняная модель

храма, украшенная бычьими рогами, найдена при раскопках

поселения Трипольской культуры на реке Рось (IV тысячелетие до

н.э.). В Туве на скалах Вижиктич-Хая близ поселка Кызыл-Мажалык

обнаружены петроглифы Солнечных быков, все тело которых

испещрено солярными знаками112. Среди многих солярных

петроглифов, обнаруженных в урочище Тамгалы близ Алма-Аты, есть

изображение Солнцебога, стоящего на быке113 (рис. 147).

Аналогичная атрибутика известна и в других культурах (рис.

148).

Обожествление быка и коровы, обращение их в культ

неизбежно означало и наделение их космическими функциями. В

Древнем Двуречии, Средней Азии, Индии и Иране бык олицетворял

Лунное Божество. В древнегреческой мифологии Луна также

символизировала быка или корову. В первую очередь это

объясняется тем, что лунный серп по своей естественной форме

более всего напоминает коровьи (или бычьи) рога. Именно поэтому

эллинская Богиня Луны -- Селена представлялась передвигающейся

по небу в колеснице, запряженной коровами. Известно также

изображение Селены с коровьими рогами (храм в Элиде).

Этимологически русские слова "луна" и "месяц" восходят к

праиндоевропейскому прошлому. Особый интерес представляет

практически полное сходство этрусско-латинской номинации и

символики со славянской традицией. Так, из древнеримской

мифологии известна Богиня Ночного света, которая именовалась

точно так же, как и в русском языке, -- Луна (по ее имени был

назван также этрусский город в Лигурии). Впоследствии это

архаичное Божество было вытеснено культом Дианы (римский

коррелят греческой Артемиды), и к ней перешли все лунные

функции прежних Богов. Однако, одержав очередную идеологическую

победу, новая религия оказалась не в состоянии, как это обычно

и случается, вытравить из памяти народа древнюю космическую

кодировку, сохранившуюся в языке и обычаях. Практически до

падения Римской империи римская знать (и, в частности,

сенаторы) носила на башмаках пряжки в виде полумесяца, которые

так и назывались -- lunula. Эти "лунулы" в точности

соответствовали древнерусским амулетам-лунницам,