Б. М. Носик русский XX век на кладбище под Парижем
| Вид материала | Документы |
СодержаниеФон Тимрот (урожд. Туган-Барановская, в первом браке — Нитте) Елена Ивановна, умерла 26.09.1946 Титов Александр, 1878—1961 Толстая (Львова) Татьяна Михайловна, 1903—1987 |
- На Пискаревском мемориальном кладбище, Серафимовском кладбище, пл. Победы, Смоленском, 75kb.
- Русский язык 11-б класс, 9.64kb.
- Контрольная работа по дисциплине «Литература», 210.87kb.
- Антон Павлович Чехов русский писатель, прозаик, драматург. Родился 17(29) января 1860, 140.8kb.
- Начинал как автор фельетонов и коротких юмористических рассказов (псевдоним Антоша, 279.92kb.
- Консервативный характер политической культуры царской России, экономические противоречия, 230.2kb.
- Xvii век открывается Смутой в Московском государстве. Сизбранием новой династии Смутное, 177.44kb.
- Борис башилов “златой век” екатерины II масонство в царствование екатерины, 1271.95kb.
- Задание по русскому языку и литературе для обучающихся 12 класса за 1 полугодие. Русский, 20.15kb.
- Сказка для взрослых в пяти частях, 212.14kb.
Будущий юрист и генерал окончил юридический факультет Московского университета, Алексеевское военное училище, Военно-юридическую академию, а потом и Петербургский археологический институт, после чего в должности прокурора участвовал в обороне Порт-Артура, стал генералом в Севастополе, служил при Врангеле и в конце 1920 года эвакуировался с Черноморской эскадрой на военно-морскую базу в Бизерте. До 1924 года Леонид Доримедонтович возглавлял Комиссию по делам русских граждан в Северной Африке (их там осело множество), а в 1925 году перебрался в Париж, где участвовал в деятельности РОВС и Морского союза, был почетным членом Морского собрания. Подтвердив справедливость своей фамилии, ученый юрист-воин умер 95 лет от роду.
Невестка генерала, благородная красавица Нина Твердая, стала в годы изгнания манекенщицей дома моды «Арданс» и по праву вышла в свое время в финал эмигрантского конкурса на звание «Мисс Россия»...
Телегин Алексей Дмитриевич, 7.08.1894—3.09.1980
Алексей Дмитриевич был драматический актер и помнился эмигрантской публике во многих славных драмах — например, в знаменитых «Осенних скрипках» И. Сургучева.
Тесленко Николай Васильевич
Адвокат Николай Васильевич Тесленко (погребенный здесь вполне небрежно, без дат рождения и смерти) был человек хорошо известный в эмиграции, человек веселый и энергичный. Он не только был председателем совета Объединения парижских адвокатов и членом масонской ложи «Гермес», но также безотказно выступал и председательствовал на всех прочих эмигрантских сборищах. Скажем, на литературно-юмористическом вечере известнейшего Дон-Аминадо. В программе вечера была «пьеса в трех действиях», принадлежащая к столь популярному тогда виду «капустника» — «суд над...». На сей раз разыгрывали «Суд над русским Парижем», в котором Дон-Аминадо играл роль истца, членов суда изображали люди столь знаменитые, как князь Барятинский и романист Алданов, защитником был сам Никита Балиев, гражданским истцом — французский профессионал адвокатуры месье Шарль Карабийер, ну а уж председательствовал на процессе, конечно, Николай Васильевич Тесленко, Царствие ему Небесное...
Фон Тимрот (урожд. Туган-Барановская, в первом браке — Нитте) Елена Ивановна, умерла 26.09.1946
Как и ее сестре, Людмиле Любимовой, Елене Тимрот суждено было стать героиней рассказа А. Куприна «Гранатовый браслет». Куприн вывел ее под именем Анны Фриессе, которой свойственна «глубокая, искренняя набожность».
Племянник Елены Ивановны Тимрот, журналист Лев Любимов, автор мемуарной книги «На чужбине», считал, что Куприн опоэтизировал его тетушку. Сам он сделал попытку дать в своей книге ее более реалистический (социально-психологический) портрет: «Овдовев, она вышла вторично за петербургского чиновника из остзейцев фон Тимрота, статс-секретаря Государственного совета... и впоследствии сенатора... Всю жизнь моя тетка металась от религии к религии, от культа к культу: перешла в католичество, затем снова в православие, занималась спиритизмом, одно время была толстовкой... Драма моей тетки, в конце концов, заключалась в том, что она ничего не научилась любить по-настоящему: ни Евангелие, ни старинные вещи, ни народ. Это была натура интересная, одаренная, ищущая смысл жизни и не находившая его в окружавшем ее мире, так что в общем моя тетка была глубоко несчастна. Так же примерно она жила и в эмиграции, во Франции, где благодаря браку дочери ни в чем не нуждалась и квартиру свою в Ницце, на самом берегу моря, обставила как антикварный магазин. Овдовев вторично и отчаявшись найти в своей жизни какой-то оправдывающий смысл, она в семидесятилетнем возрасте покончила с собой, приняв большую дозу снотворного, которое, как выяснилось впоследствии, долгое время покупала в разных аптеках».
Племянник Елены Ивановны Тимрот журналист Л. Д. Любимов, так жестоко описавший в своей советской книжке метания бедной тетушки, похоже, не уследил в своем собственном характере и своей судьбе черт семейного сходства. Правда, у него никогда не было приличной квартиры в Ницце, но ведь и он метался, не находя себе места, хотя прожил лет на десять меньше, чем его бедная тетушка. До войны он был журналистом из правого «Возрождения», входил в ультраправый Союз писателей, был монархистом, издевался над лозунгом младороссов «Царь и Советы», но уже к концу 1943 года возглавлял подпольную группу «Советских патриотов», после войны сотрудничал в советских газетах и еще неизвестно где, а в конце концов был выслан из Франции в СССР. Еще позднее он нежно вспоминал в Москве с беглым фюрером младороссов Казем-Беком милые его сердцу повадки сталинской диктатуры и даже породнился с бывшим Главой, выдав за него молоденькую падчерицу...
Титов Александр, 1878—1961
Александр Титов еще до революции стал химиком высокой квалификации, однако, как русский интеллигент, не мог оставаться в стороне от бурных процессов, происходивших в стране: увлекался политикой и даже стал одним из организаторов партии народных социалистов. С весны до осени 1917 года он занимал пост помощника министра продовольственного снабжения во Временном правительстве. С приходом к власти большевиков снабжение продовольствием было отложено на ближайшие три четверти века (хроническая нехватка продовольствия стала называться «перебоями», «временными трудностями» или «выполнением продовольственной программы», а регулирование ее перешло в ведение ЦК партии). Титов же оказался в Париже, где снова занялся делом и стал директором крупного фармацевтического предприятия «Биотерапия». Его исследования в этой сфере принесли талантливому русскому ученому мировую известность.
В общем, в эмиграции А. А. Титов не сгинул: он не ночевал в сторожке, как бедный отец московского метро Юренев, а жил в неге и холе, хорошо зарабатывал, растил детей... Но и общественных дел не гнушался, и политику не оставил: трудился в Земгоре, был председателем Московского землячества и главой Партии Народных Социалистов. Партия, конечно, была совсем маленькая. Кроме самого Титова, известен из партийцев также писатель Марк Алданов и, кажется, еще юморист Дон-Аминадо. Однажды в пылу спора Алданов, если верить А. Седыху, смиренно сказал эсеру Вишняку: «Мы — что? Мы партия маленькая... А вот вас, эсеров, в Париже — 12 человек!»
И вот в конце войны, в освобожденном союзниками Париже отправился знатный эмигрант А. А. Титов с представительной группой эмигрантских лидеров (все как есть были масоны) на поклон к советскому послу Богомолову. Событие это было сенсацией, может, самой главной за все четверть века эмигрантской жизни в Париже... Свой поступок братья масоны объясняли своими наблюдениями над неукротимой гуманизацией и либерализацией сталинской диктатуры. Эти масонские доводы не убедили даже масона и однопартийца А. Титова писателя М. Алданова, который в своем письме другу и лидеру народных социалистов Титову, присланном из США, позволил себе усомниться и в «эволюции» большевизма и в необходимости визита в посольство:
«Вы и ваше общество сближения... уверены, что советская власть вступила на путь либеральной эволюции, — могу только порадоваться вашей уверенности...»
После смерти Александра Андреевича Титова делами фирмы «Биотерапия» занялся его сын Александр Александрович Титов, получивший во Франции высшее инженерное образование. Высшее образование получила и дочь Александра Андреевича Валентина, ставшая химиком. Недавно она позвонила мне и сказала, что ее молодой гость из Ярославля, краевед Ярослав Смирнов утверждает, что я писал о ее дедушке Андрее Титове. Я снял с полки свою старинную (разруганную в 1968 году партийной прессой) книжку «По Руси Ярославской» и прочел там кое-что о знаменитом ростовском купце и краеведе Андрее Титове, не давшем раскурочить (еще и в прошлом веке) замечательный Ростовский кремль: «Купцу и краеведу А. Титову принадлежит особая заслуга в сохранении кремля, в бережном подходе к его реставрации, а также собирании и публикации древних рукописных материалов и собственных работ по истории Ростова».
Боже, какие были купцы в те времена, даже в провинциальном Ростове! Нынешние, похоже, и от реставрации Московского Кремля норовят урвать толику...
Внучка купца А. Титова Валентина Александровна пригласила меня заехать к ней, чтобы повидаться с молодым краеведом, лучше меня помнящим мою старую книжку. Так я впервые за 20 лет попал в «приличное» парижское жилье — в квартиру над Сеной на острове Сен-Луи... Но бог с ним, с жильем (любое придется менять на трехметровое подземелье) — разговор был интересный. Супруга Александра Андреевича (мать Валентины) примыкала к кадетам, знала блистательного В. Д. Набокова, и в 1928 году, будучи проездом в Париже, Титовых навестил не слишком еще знаменитый, но такой худенький, высокий и романтический сын, эмигрантский писатель Володя Набоков-Сирин. И сердечко юной Валентины обмирало, когда она глядела на этого блестящего молодого писателя...
Тихменев Николай Михайлович, lieutenant-gйnйral,
27.03.1872—12.06.1954
Глядя на нынешний запущенный приволжский Рыбинск, ни за что не скажешь, что отсюда могли выйти люди столь славные, как Генерального штаба генерал-лейтенант, сподвижник генерала Деникина Н. М. Тихменев. А между тем именно здесь юный Николай Тихменев закончил классическую гимназию, чтобы пройти позднее курс Московского пехотного училища и Николаевской академии Генерального штаба. Уже с 1900 года ему довелось воевать на востоке. В 1904 году он участвовал в русско-японской войне, в 1914 году за участие в боях в Галиции под командой генерала Брусилова получил орден Святого Георгия, а еще чуть позднее, в боях за Львов, — Георгиевское оружие. Летом того же года Н. М. Тихминев стал генералом и командовал бригадой, дальше — выше. С 1918 года был он в Добровольческой армии близким сотрудником генерала Деникина...
В годы парижской эмиграции Н. М. Тихменев много лет возглавлял «Союз ревнителей памяти Императора Николая II», а также трудился в Епархиальном управлении.
Гр. Толстая (урожд. княжна Мещерская) Мария Николаевна (инокиня Мария), 6.04.1866—30.10.1948
Графиня Мария Николаевна Толстая последние два десятилетия своей жизни прожила в парижском пригороде Аньере, а с образованием там прихода была его старостой. В конце 50-х годов приход издал брошюрку, в которой есть как воспоминания прихожан о графине Толстой, так и ее собственные дневниковые записи — и радостные, и печальные. Вот запись от 15 марта 1942 года. Приход отмечал в тот день свое десятилетие, служил владыка Евлогий, который дал Марии Николаевне свое благословение и поднес грамоту за неустанный десятилетний труд в приходе — «и за что! — восклицает Мария Николаевна, — за то, что Господь допустил мне 10 лет служить при Его храме...» А вот запись от 15 сентября 1943 года. Едва Мария Николаевна села ужинать с дочерью и внуком, как вдруг — грохот, звон стекла, «дом стал сотрясаться от пальбы, казалось — вот-вот рухнет на нас потолок... Мы не совсем еще спустились и стояли на лестнице, когда удар сильнее прежнего сотряс весь дом. Мы все вместе молились в эти страшные мгновения, и Господь помиловал нас. Оказалось, что одна бомба, не разорвавшись, упала под окном столовой... вторая в саду в нескольких шагах — тоже не разорвалась...» Вот и еще запись — от 12 марта 1945 года: «Вчера было наше приходское собрание. Я принуждена была, к глубокому моему сожалению, подать в отставку по дряхлости. Такая честь и радость была служить при церкви с моим дорогим батюшкой — служить прихожанам... Теперь в наш храм я не в силах ходить и только с лестницы слежу за богослужением...»
О графине М. Н. Толстой вспоминала и прихожанка Е. И. Слезкина (ныне она игуменья в женском монастыре Бюси-ан-От, что неподалеку от моего дома, за лесом; она мне и брошюрку аньерскую подарила): «И быть может, что больше всего поражало в М. Н., это было ее трогательное отношение к каждому. Она любила повторять слова ап. Павла: «Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью»... После войны М. Н. переехала в верхний этаж нашего церковного дома — часто она мне говорила, как она благодарна Господу, что ей дано последние годы жизни провести под кровом столь любимого ею храма... С неослабевающим интересом слушала она каждого посетителя и, в свою очередь, делилась с ним своим опытом... А сколько интересных воспоминаний у нее было о России, и как много М. Н. самой пришлось перенести горя и трудностей. И уходили от нее как-то успокоенные, будничная жизнь казалась легче...»
30 октября 1948 года скончалась Мария Толстая, и хорошо знавший ее священник о. Мефодий так помянул ее перед отпеванием: «...из хорошей аристократической семьи (княжна Мещерская), она соприкасалась с царским двором и была фрейлиной Императрицы Марии Феодоровны. Много горя перенесла она в жизни: потерю детей, смерть мужа, убийство 15-летней дочери, тюрьму, голод, почти нищенское существование. Но ничто не сломило ее. Она была крепкой веры человек. Как она служила церкви и людям! Приняла тайно монашеский постриг, но это не отдалило ее от людей. Обо всех она помнила, обо всех заботилась... Большой человек была Марья Николаевна, большая и глубокая была жизнь ее души... не только в храме проявлялась ее забота и сочувствие: мы знаем, как она, старая и слабая, отправилась однажды, узнав о душевнобольном человеке, который заперся у себя в комнате верхнего этажа и никого к себе не пускал. Марья Николаевна пошла к нему, он ее впустил, и она содействовала устройству его в больницу. Многое другое мы знаем, но многого мы и не знаем».
«Многого мы и не знаем...» Возвращаясь как-то из Сент-Женевьев-де-Буа и отчаявшись дождаться местного автобуса до станции, поднял я руку по старой бродяжьей привычке, и остановилась машина... «Я к станции не еду, я Вас подброшу в Париж», — сказала мне по-русски симпатичная средних лет дама, сидевшая за рулем. Оказалось, внучка Марьи Николаевны, Ольга Павловна Толстая. Дорогой я услышал историю ее отца, Павла Николаевича. Он был из «эмигрантских детей», которых так неудержимо тянуло назад, на родину. А тут еще специально приехал звать изгнанников назад в Россию граф Алексей Николаевич Толстой, известный некогда всей эмиграции писатель. Звал возвращаться, потому что там молочные реки в кисельных берегах, и он вот, например, граф, а как сыр в масле катается... Так что Павел Николаевич, измученный ностальгией, и поехал...
— Что, расстреляли? — спросил я, обмирая от страха.
— Да, — сказала Ольга Павловна. — Откуда Вы знаете?
— Наслышан...
Сердце у меня сжалось, потому что я подумал о Марье Николаевне, которой было уже тогда за семьдесят: еще сын, еще один... Господи, что за мука... Господи, неужто и этим Ты простил, которые?.. Семижды семь простил...
Толстая (Львова) Татьяна Михайловна, 1903—1987
Толстая (Сагацкая) Александра Михайловна, 1905—1986
Толстой Сергей Михайлович
Толстой Сергей Сергеевич, 1958—1979
Толстой Иван Александрович, 1967—1974
Нина Кривошеина вспоминает в своей мемуарной книге, что завсегдатаем ее ресторана в Париже был сын Льва Николаевича Толстого Михаил Львович Толстой, у которого был приятный голос. Михаил Львович нередко пел у нее в ресторане цыганские песни и романсы собственного сочинения. Невестка Михаила Львовича, живущая в центре правобережного Парижа, мадам Колет Толстая, с обидой сказала мне, что русские до сих пор поют романсы ее тестя (написанные иногда на слова ее тещи), даже не подозревая об их авторстве. После этого сообщения мадам Колет напела мне в телефонную трубку приятным голосом:
Ночь тиха, над рекой
Тихо светит луна...
Сам Михаил Львович скончался в Марокко в 1944 году и похоронен на русском кладбище в Рабате. На Сент-Женевьев покоятся его сын Сергей, умерший в 85-летнем возрасте, его дочери Александра (в замужестве Сагацкая) и Татьяна (в замужестве Львова), его внук Сергей и правнук Иван — то есть внук, внучки, правнук и праправнук славного писателя земли русской (чью славу во Франции затмила, впрочем, проза Н. Берберовой).
третьякова (мамонтова) наталья саввовна (1883—1945)
На долю Натальи Саввовны, дочери знаменитого богача и мецената, выпало немало горестей. Наталья Саввовна вышла замуж за Сергея Николаевича Третьякова, внука знаменитого промышленника, московского городского головы, основателя Третьяковской галереи. У них было трое детей. До революции С. Н. Третьяков стоял во главе семейной фирмы, был видным дельцом — человек красивый, образованный, представительный. Позднее он занимал видный пост во Временном правительстве. Разоренный Октябрьским переворотом, он начал пить. В 1919 году Третьяков был министром у Колчака в Сибири. Позднее, уехав к семье в Париж, участвовал в возрождении русского Торгово-промышленного союза. Удачная продажа (Рябушинским) Костромской мануфактуры не спасла пьющего Третьякова от бедности. Наталья Саввовна торговала парфюмерными изделиями, одна из ее дочерей шила шляпки. Третьяков пил все больше и был завербован советской разведкой. Видимо, на ее деньги он и снял три квартиры на рю Колизе, где разместились позднее отдел РОВСа и Торгово-промышленный союз. По утверждению некоторых авторов, у Третьякова спрятался агент ГПУ генерал Скоблин, боясь разоблачения. В кабинете начальника 1-го отдела РОВСа и в Торгово-промышленном союзе были с помощью Третьякова установлены подслушивающие устройства ГПУ, позднее обнаруженные гестаповцами. С. Третьяков был отправлен немцами в лагерь Ораниенбург и расстрелян летом 1944 года. Бедная Наталья Саввовна ненадолго пережила своего заблудшего мужа.
Трефилова Вера, 26.09.1875—11.07.1943
Не весь путь этой прекрасной балерины был усыпан розами, а все же выпали и на ее долю счастливые дни, скорее даже во Франции, чем в России. Родилась Вера Трефилова во Владикавказе, где мать ее была драматическая актриса. Отца девочка не знала вовсе, но зато крестная мать ее была всей России известна — актриса Мария Савина. Окончив девятнадцати лет Театральное училище, юная Вера стала балериной, попала в кордебалет Мариинки, училась еще у Чекетти, у французов, у Соколовой, а главное — у Николая Легата. Знаменитой она стала не в одночасье. Было уже у нее несколько удачных ролей, когда 28-летнюю балерину похвалил строгий петербургский критик В. Светлов: «...ни одного фальшивого движения, ни одной неоконченной позы», в общем, «недюжинная балерина». Знал ли известный критик, что хвалит будущую супругу? Может, и нет... Еще через год исполнила Вера Трефилова свою лучшую роль: ее Аврору предпочли Авроре самой Кшесинской и самой Преображенской. Была балерина Трефилова верной поборницей строго классического танца и трудами достигнутого совершенства...
Однако не один же балет в жизни у женщины... А женская судьба красавицы-балерины не удалась. Первый муж, сын сенатора Бутлера, оказался картежник и кабацкий ярыжка. Разошлись. А второй, сын миллионера Соловьева, и вовсе самодур. В 1906 году стала наконец Вера Трефилова прима-балериной, а муж потребовал, чтоб она оставила сцену. В 1910 году в последний раз в жизни танцевала она на сцене Мариинки в «Лебедином озере». В 1915 году Вера Трефилова овдовела, стала появляться на сцене драматического театра, а в 1916-м вдруг вышла замуж снова — за того самого критика Светлова, что писал о ней когда-то, редактора журнала «Нива» и автора многих книг. Он вовремя, в 1917 году, увез ее в Париж и там супруги открыли балетную студию. А в 1921 году вдруг снова началась балетная карьера Веры Трефиловой, да еще с каким шумным успехом! В Лондоне в антрепризе Дягилева снова она танцевала Аврору, да так, что молодые звезды — Спесивцева и Егорова — состязаться с ней не могли. В 1924 году танцевала Вера Трефилова в «Лебедином озере» — с дягилевской труппой в Монте-Карло, и снова имела огромный успех, а было ей тогда уже 49. Еще и в 1926 году танцевала она на сцене, ну а после уж только преподавала...
Она умерла в 1943 году, и о. Борис Старк, совершавший у ее открытой могилы заупокойную литию, оставил в своем мемуарном Синодике такую запись: «...стоя перед ее закрытым гробом, я вдруг почувствовал неожиданно такой прилив какой-то благодати, ощутил такое возношение духа, что служил привычную литию, несясь, как на крыльях. Позднее я узнал, что она вела последние годы жизни буквально подвижнически. Каждое утро, до своей работы, ходила к ранней литургии и там, в уголке, молилась со слезами... Никто не может проникнуть в тайну чужой души, но, узнав это, я понял то необъяснимое чувство, которое ощущал у ее гроба, и навсегда сохранив о ней память не только как о великой балерине (с чужих слов), но и как о великой праведнице».
Тржецяк (урожд. Фиренкранц) Наталья Евгеньевна,
23.12.1897—17.07.1992
Совсем молоденькой попав в Париж из родной Москвы, Наташа Фиренкранц, в замужестве Тржецяк (судя по ее фотографии, хранящейся в архиве А. Васильева, была она чудо как хороша), взялась делать шляпки для соотечественниц и занималась этим долгие двадцать лет, до самой войны (судя по датам жизни и смерти, век ее шляпки не заели).
Шляпным делом занимались в ту пору многие русские дамы и девушки. Можно вспомнить не одну только свекровь великой княгини кн. Путятину: ведь и длинноногая эмигрантская красавица Татьяна Яковлева (ее ноги воспел в специальном стихотворении «О сущности любви» сам В. В. Маяковский, и боюсь, это его стихотворение стоило ему жизни — см. об этом подробнее в моей книге «Русские тайны Парижа»), уже став «виконтессой дю Плесси», прошла курс шляпного дела у профессиональной модистки, и это помогло ей потом прокормиться — и в Париже, и в Нью-Йорке. Ее дочь Франсин дю Плесси-Грей так описывала материнское шляпное ателье: «На столе лежали горы фетра, тюля, мотки лент и ленточек, перья, розы, шитые из кусков ткани... Мать никогда не рисовала эскизов, час за часом — восемь часов в день, триста дней в году — пользовалась отражением собственной головы в зеркале как единственным орудием создания, зеркало стало символом ее жизни». (Впоследствии эта племянница знаменитого русского художника и любовь Маяковского, шляпница-эмигрантка Татьяна Яковлева, вышедшая замуж за А. Либермана из «Вога», стала в Нью-Йорке арбитром моды, с чьим мнением считались Ив Сен-Лоран и Кристиан Диор...)