Geum.ru

Курс: История политических и правовых учений Тема Политико-правовые идеи в России ХI начала ХХ вв. Лекция 8

Вид материалаЛекция

Содержание


2. Политические и правовые учения в России
Подобный материал:
1   2   3

2. Политические и правовые учения в России

в период укрепления абсолютизма.


а) Политические идеи Феофана Прокоповича

В начале XVIII в. организация государственной власти и система управления подверглись су­щественным изменениям: Боярская дума прекратила свое существование и ее заменил Правительствующий сенат; вместо Приказов образовались Коллегии, работающие по Регламентам, патриаршество было ликвидировано, и для управления церковью возникла Духовная коллегия, пре­образованная затем в Синод. В городах были созданы орга­ны городского самоуправления — магистраты. Боярство и дворянство слились в единое сословие — шляхетство. Пиком реформ стало то, что в 1721 г. Сенат совместно с Синодом просили Петра I чтобы он принял титул Отца Отечества, Императора Всероссийского. Московское государство превратилось в Россий­скую империю.

К числу сторонников реформ и активных деятелей петровской эпохи относился целый ряд "птенцов гнезда Петрова", среди которых значительная роль принадлежа­ла архиепископу Феофану Прокоповичу (1681—1736).

Феофан Прокопович происходил из украинской купе­ческой семьи. В молодости он получил широкое и разно­стороннее образование: закончил Киево-Могилянскую ду­ховную академию, затем обучался в учебных заведениях Польши, Рима и Германии. Вернувшись на родину, он об­ратился к преподавательской деятельности и читал в Киево-Могилянской академии курсы математики, физики, астрономии, логики, поэтики и риторики.

Феофан Прокопович принял монашеский постриг и стал видным церковным деятелем: ректором Киево-Могилянской академии, епископом псковским, архиепископом новгород­ским и вице-президентом Святейшего Синода.

Перу архиепископа принадлежит ряд произведений, написанных на политические и религиозные темы: "Слово о власти и чести царской", "Духовный регламент" и др.

В своих рассуждениях Прокопович сумел соединить аргументы естественно-правовой теории с догматами богословия. В истории русской политико-правовой мысли он пер­вым обратился к исследованию процесса происхождения государства. По его мнению естествен­ные законы (он понимал их как требования здравого ра­зума) подсказали людям, как избежать постоянных войн, и привели их к мысли о заключении договора об образова­нии государства. Эта идея была реализована людьми в силу их природных склонностей (социальность, разделение тру­да) не без содействия бога. Таким образом, высшая власть в обществе образова­лась путем договора, при заключении которого народ пол­ностью отказался от своего суверенитета и вручил его вер­ховной власти. При этом народ мог выбрать себе любую форму правления. Среди таких форм Прокопович называ­ет монархию, аристократию, демократию и "смешанный состав" (смешанную форму). Республики (аристократия и демократия) не вызывали его одобрения. В аристократиях своекорыстная борьба партий разоряет страну, а в демо­кратиях часто вспыхивают мятежи и смуты. Кроме того, республики пригодны, по его мнению, лишь для малого по численности народа, проживающего на небольшой территории.

Рассматривая монархию как форму организации вла­сти, Прокопович исследует два ее варианта: ограничен­ную и абсолютную. В ограниченной монархии государь свя­зан определенными обязательствами, за нарушение кото­рых он может быть лишен власти, что также чревато не­предсказуемыми последствиями. Для России же самой "многополезной" и "благонадежной" формой яв­ляется абсолютная монархия, которая единственно спо­собна обеспечить русскому народу "беспечалие" и "блажен­ство". В лице абсолютного монарха Феофан видит "стража и защитника и сильного поборника закона... ограду и сбе­режение... от внутренних и внешних опасностей", а кроме того, "пристанище и защиту" для каждого человека.

Наследственную монархию архиепископ предпочита­ет выборной, поскольку она, по его мнению, обладает боль­шей устойчивостью в силу замещения престола специаль­но подготовленным для этой цели лицом и поэтому более защищена от случайностей и неожиданностей. Обосновы­вая правомерность петровского указа "О престолонасле­дии" (1723), Прокопович настаивает на предоставлении монарху широких возможностей в выборе себе наследни­ка по собственному усмотрению, а не по жестким прави­лам семейной преемственности.

В произведениях Прокоповича содержится апология абсолютной, ничем не ограниченной верховной власти, рег­ламентирующей все стороны жизни подданных. В своей деятельности верховный правитель реализу­ет одновременно божественное призвание и требования естественного права, осуществляя долг служения народу. Монарх Прокоповича — это просвещенный государь, ко­торый обязан заботиться не только об общем благе, но и о распространении просвещения, искоренении предрассуд­ков, устроении правосудия и осуществлении хорошего управления страной.

Такое понимание верховной власти во многом было новым для русской политической мысли.

По-новому разрешил Феофан Прокопович и проблему взаимоотношений церкви и государства. Реформы Петра I изменили экономический и политический статус церков­ной организации. Экономическая самостоятельность церк­ви была подорвана образованием Монастырского приказа (1701), в руках которого сосредоточились все нити управ­ления церковным и монастырским имуществом. Манифест об организации Синода и упразднении патриаршества пе­редал управление церковью практически светскому учреж­дению.

Теоретическое обоснование этих мероприятий и дано Прокоповичем в Духовном регламенте, в котором утверж­далась польза "соборного", а не единоличного (патриар­шего) управления всеми звеньями церковной организации. Царь ответствен "за всей Церкви созидание". Церковь, в свою очередь, обязана "спопешествовать всему, что к его царского величества верной службе и пользе во всяких случаях касаться может" и соблюдать во всем интересы государства.

В Духовном регламенте Феофан, отстаивая законность во всех формах госу­дарственной жизни, всё-таки ставит госуда­ря над законом, утверждая, что действия царя нельзя ни оспаривать, ни критиковать, ни даже хвалить, ибо "Мо­нархи суть Боги".

Архиепископ пережил нескольких императоров (Пет­ра I, Екатерину I, Петра II, Анну Иоанновну), и каждому из них он произносил и писал панегирики, утверждая их божественный статус и великую славу.

Термин "самодержавие" Прокопович стал употреблять в смысле неограниченной власти императора. Его прежнее содержание, означавшее суверенность и независимость государства, утратилось, и отныне данный термин стал обозначать только верховную, неограниченную власть. В таком именно значении он употреблялся и употребляет­ся в XIX и XX вв.

б) Политико-правовые взгляды В.Н.Татищева

Василий Никитич Татищев (1686—1750) был государственным деятелем, организатором горного дела на Урале, географом, исто­риком, ученым, внесшим значительный вклад в развитие отечествен­ной науки.

Татищев — сторонник теории естественного права, Однако он отрицательно отзывался о сочинениях Макиавелли, Гоббса, Локка, содержащих мысли, "более вредительные, нежели полезные". Как и Прокопович, он осуждал папскую власть за преследова­ние Коперника, за инквизицию, являлся сторонником про­свещения, развития науки. Проблемы религии интересовали его бо­лее с точки зрения политической. Естественное состояние, по Татищеву, — это состояние "воль­ности". Однако, поскольку человек не может обойтись без других людей, он вынужден подчиняться внешним ог­раничениям. Эти ограничения, по его мнению, бывают трех видов: по природе (власть родителей), по договору (отношения найма между хозяином и слугой), по принуждению (рабство или невольничество). Первые две узды имеют отношение к происхождению и сущности государств: власть монарха подобна родительской (природной), "общенародия или республики" основаны на договоре. Договор вообще рассматривается Татищевым как основа вся­кого государства, в том числе и монархического.

Формы правления зависят от ряда объективных условий, к которым относятся местоположение, размер территории и состоя­ние населения.

Демократия — "общенародие" — осуществима только в госу­дарстве-городе или в маленькой области, где могут быстро собраться все домохозяева.

Представительную систему Татищев считал признаком арис­тократии (правление избранных — по избранию или по положению). Аристократия применима и полезна в областях (странах), состоя­щих из нескольких городов, защищенных от неприятельских напа­дений (на островах и пр.), особенно у просвещенного народа, при­выкшего к соблюдению законов без принуждения и жестокого страха. Примером аристократии Татищев считал Венецию, называл также •Швецию и Англию, государственный строй которых, однако, счи­тал смешением монархии, демократии, аристократии.

Россия, Франция, Дания, Испания и некоторые другие страны "яко великие государства, не могут иначе правиться, как самовла­стием".

А что если, рассуждал Татищев, при определении формы прав­ления не учитываются объективные обстоятельства? Произвольно избранная форма правления не будет прочной: неизбежны смуты, нашествия, перевороты, в результате которых государство либо будет разрушено или порабощено, либо примет свою естественную форму.

Защита и обстоятельное обоснование самодержавия в концеп­ции Татищева соединялись с мечтой о внедрении в систему органов власти чего-то вроде представительных дворянских учреждений, чтобы наладить порядочное законодательство, компетентное реше­ние дел центрального управления, пресекать фаворитизм, казно­крадство, взяточничество в верхних звеньях государственного ап­парата. Он активно участвовал в разработке одного из проектов со­здания при императрице Анне Ивановне дворянских по составу представительных "правительств", участвующих в подготовке за­конопроектов, назначении высших должностных лиц, в повседнев­ном контроле за деятельностью высших органов управления.

Как и другие представители школы естественного права, Та­тищев различает естественные и гражданские (положительные) за­коны.

Законы положительные основаны "на соображениях политичес­кой мудрости", устанавливаются "по произволению каждого наро­да". Если естественные законы определяют, что "право и неправо", то политика судит о том, что полезно или вредно. Естественное право рассуждает об отдельном человеке, политика — об обществе в це­лом. Естественные законы едины и всеобщи, гражданские законы различны.

Много внимания Татищев уделял обоснованию сословной струк­туры, положению основных классов-сословий феодальной России. Для Татищева сословное деление обусловлено исторически сложившимся разделением труда, предопределившим правовое положение каждого из сословий.

Оправдание привилегий дворянства он видел в государствен­ной службе. Поэтому Татищев сторонник сохранения порядка (табель о рангах), при котором дворянство пополняется заслуженными выходцами из дру­гих сословий.

Главными показателями государственной мощи Татищев счи­тал "многолюдство и богатство". Купечество должно быть поставлено в государстве на почетное место: оно подобно сердцу в человеческом теле. Однако для России он считал необходимым и полезным адми­нистративное вмешательство в промышленность и торговлю, госу­дарственный контроль за качеством товаров, жесткую регламента­цию предпринимательской деятельности.

Камнем преткновения для теории Татищева явилось крепост­ничество. Рабство или невольничество (третий вид узды неволи) Татищев признавал противоестественным, противоречащим природе человека, естественному праву защищаться и обороняться от насиль­ственного порабощения. Введение крепостного права было ошибкой Бориса Годунова, считал Татищев.

Осудив крепостное право в теории, в истории и отчасти на практике, Татищев в то же время выдвинул против его отмены ряд доводов. Он утверждал, что освобождение крестьян породило бы "смятение, распри, коварства и обиды" и потому опасно. Кроме того, вольность крестьянства, писал Татищев, не согласуется с российской формой правления. Татищев был первым из тех просвещенных российских дворян, которые понимали несоответствие крепостного права и гуманизму, и сколько-нибудь рациональному способу ведения хозяйства, но не желали расстаться с десятками, сотнями, тысячами крепостных и потому печалились бесхозяйственностью помещиков, романтически всхлипывали об их "жестокосердии", дерзко рассуждали о противоречиях законов гражданских естествен­ным, природным законам и находили утешение лишь в убеждении, что без опеки и руководства просвещенного и мудрого помещика ленивый и невежественный мужик неизбежно погибнет.

Татищев разделял убеждение своего века о всесилии просве­щения, законов, разумного правительства. Он считал, что именно темнота, невежество народа создают распри и возмущения. Исходя из мысли, что народ недостаточно просвещен, Татищев и предлагал определить закона­ми, инструкциями, предписаниями все, что представляет интерес для государства. Жесткая регламентация труда и быта крепостных, сверх того, должна была компенсировать внеэкономическим принуждением отсутствие стимула к труду. Строгий режим предпринимательской деятельности, государственный контроль за качеством продукции были направлены против мошеннических проделок предпринима­телей и торговцев.

Татищев неоднократно выступал за обновление законодательства, за тщательную подготовку проектов законов. Закон, писал Татищев, должен соответствовать таким требо­ваниям: 1) изложение содержания закона ясным и кратким общепонятным языком; 2) выполнимость законов; требование включает и не­допустимость чрезмерных угроз наказаниями; 3) согласованность законов, непротиворечивость законодательства; 4) своевременное и широкое объявление закона; 5) сохранение обычаев древних, если они не про­тиворечат общей пользе.

в) Политико-правовая идеология купечества. И. Т. Посошков

Развитие промышленности, ремесла и торговли, ускоренное реформами Петра, привело к росту числа и влияния промышлен­ников и купцов. Одним из первых идеологов этого класса был Иван Тихонович Посошков (1652, 1653 или 1665—1726). Посошков зани­мался предпринимательством и торговлей.

Он написал несколько произведений, в том числе "Книгу о скудости и богатстве" (1724 г), в которой излагается программа действия абсолютизма, какой ее хотело видеть купечество. Все надежды Посошков возлагает на царя. Он был сторонником тотальной государственной регламен­тации производства, труда, многих сторон быта для увеличения общественного богатства. По его мнению, чтобы истребить неправду, царь указами должен заста­вить всех работать.

Много внимания Посошков уделял положению сословий и по­литике государства по отношению к каждому из них. В духе эпохи петровских реформ сословное деление общества он объяснял раз­делением труда, причем на государство возлагал задачу заста­вить каждое сословие работать в отведенной ему сфере.

Посошков не выражал сомнений в необходимости дворянства и его привилегий, но делал упор более на обязанности, чем на пра­ва.

Он понимал, что крестьянство — основной производи­тельный класс России. Поэтому его тревожило тяжелое положение крестьян, обремененных массой повинностей помещику и государству, беззащитных перед произ­волом дворянства и чиновников, нищих, безграмотных, лишенных каких-либо стимулов к труду.

Но Посошков вовсе не был противником крепостного права; напротив, он за его расширение. Печалясь о нищете крестьянства, Посошков тем не менее считал, что это «от их лености» и «небрежения» правителей и помещиков. Посошков предлагал обязать помещиков неусыпно следить за тем, чтобы крестьяне ра­ботали все дни недели, кроме праздничных, — на помещика ли, на себя ли, — лишь бы не "лежебочили", а своим трудом умножали богатство; в тех же целях рекомендовалось применять строгие на­казания, ввести паспортную систему для пресечения побегов. Но тут же противоречил сам себе, предлагая меры для защиты кресть­янского хозяйства от разорения помещиками, от произвольных по­боров, подрывающих всякие стимулы крестьян к труду. Обращая особое внимание на положение помещичьих крестьян, Посошков с тревогой писал, что помещики забирают у крестьян все, что те про­изводят.

Для защиты хозяйства от окончательного разорения Посошков считал необходимым ограничить царским указом крестьянские по­винности (оброк, барщину), которые они несли в пользу помещика и государственной казны. Размер крестьянских повинностей должен определить специально для того созванный съезд дворян, а после этого — утвердить царь.

Большое внимание Посошков уделял положению купечества. В духе политики полицейского государства Посошков призы­вал царскими указами регламентировать порядок торговли, заня­тия промышленностью и ремеслами, определять цены на товары, стоимость самих денег, строго контролировать соблюдение царских указов. Купечество должно стать единственным торговым и промышленным сословием. Посошков — за "торг свободный", но свобода тор­говли им понимается очень своеобразно: не как свобода конкурен­ции, а как свобода от конкуренции со стороны иностранных купцов, а также всех других сословий. Торговля должна быть запрещена всем, кто не принадлежит к купечеству.

Своеобразие взглядов Посошкова и в том, что обеспечение предприятий рабочей силой мыс­лилось им на основе крепостнической системы — он за сохранение прав купечества владеть крепостными, за насильственное приобще­ние к труду здоровых нищих, за использование на заводах и фаб­риках труда крепостных в зимнее время.

Возлагая все надежды на царскую власть, Посошков был да­лек от мысли о всесилии царских указов. Он предлагал создать «правосудную книгу», учитывающую требования времени. Подготовку проекта кни­ги — Уложения нужно поручить собранию представителей всех со­словий и чинов (по два—три от каждого), в том числе и от крестьян. В проекте должны быть собраны и согласованы положения старых и новых указов. По категориям дел, не предусмотренных ни старыми, ни новыми ука­зами, должна быть учтена практика решения таких дел. Предлага­лось использовать иноземные уставы, взяв те статьи, которые "будут к нашему правлению пригодны".

Подготовленный проект следует передать на обсуждение всех сословий с предоставлением каждому возможнос­ти свободно высказаться, пока книга не завершена. Предлагавшийся порядок принятия нового Уложения, по мне­нию Посошкова, никак и ничем не ограничивал царской власти: как царь решит, так оно и будет; проверка проекта "многонародным со­ветом" имеет целью устранение ошибок, пробелов; но правовую силу Уложению придаст лишь царское утверждение.

Наряду с проблемой беспробельности права Посошкова трево­жит проблема обеспеченности исполнения права системой гарантий. Первостепенное значение Посошков придавал не только совершен­ствованию содержания права, но и созданию прочного правопоряд­ка, хотя бы и на феодально-правовой основе. Главное, по Посошкову, в том, чтобы указ верховной власти реально исполнялся; для этого предлагалось контроль за соблюдением указа помещиком воз­ложить на суды. Крестьянин, донесший суду, что помещик требует и берет сверх положенного указом, получает волю и 50 руб.; за не­донесение о нарушении помещиком указа крестьянин будет нака­зан кнутом; у помещиков, уличенных в нарушении указа, отбира­ются крестьяне.

Важное место в системе обеспечения правопорядка должен занять суд. Одной из причин отсталости страны Посошков называл "закоренелую древнюю неправду", неправосудие, волокиту, взяточ­ничество. Для наведения порядка в правосудии он предлагает ули­ченного во взятке судью или чиновника на первый раз подвергать штрафу, на второй раз — "за рубль по двести рублев, наказание на козле; а за третью вину либо смерть, либо в вечную работу к рудо­копным делам".

Поскольку произвол, взяточничество, ябедничество, высокоме­рие, пренебрежительное отношение к людям проистекают, как пи­сал Посошков, из господства в суде и управлении дворян с их кру­говой порукой и безнаказанностью, реформа суда предполагает изменение его состава в пользу низших чинов, знающих законы и «страх Божий в себе имеют» и придании им широких полномочий. За нарушение же законов и указов императора судьями предусматривалась смерть. Реформа суда, как полагал Посошков, должна сделать его до­ступным всем сословиям.

Большое внимание Посошков уделял такой гарантии правопо­рядка, как обучение народа грамоте. Чиновники и сборщики пода­тей, писал Посошков, чинят крестьянам из-за их неграмотности «пакости великие». Для ограничения произвола Посошков предлагал принудительно обучать крестьянских детей грамоте.

Совершенствование права и его гарантий Посошков считал составной частью и основой государственной политики.

Некоторые предложения Посошкова болезненно затронули интересы господствующего дворянства. Вскоре после издания и посылки царю "Книги о скудости и богатстве" Посошков был арес­тован и заключен по "важному секретному государственному делу" в Петропавловскую крепость, где и скончался.

г) Политические взгляды М.М. Щербатова

Князь Михаил Михайлович Щербатов (1733—1790) родился в Моск­ве, в детстве получил прекрасное домашнее образование, овладев несколькими европейскими языками. Службу на­чал в Санкт-Петербурге в Семеновском полку, в который был записан с раннего детства. По объявлении Петром III в 1762 г. Манифеста "О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству" вышел в отставку в чине капитана, увлекся литературой и историей, написал ряд трудов по государствоведению, законодательству, эконо­мике и нравственной философии. В 1762 г. приступил к написанию Истории российской и занимался ей в течение всей жизни. В 1767 г. Щербатов был избран депутатом от ярославского дворянства в Уложенную комиссию, перед которой Екатерина II поставила задачу пересмотра дей­ствующего законодательства и создания нового свода за­конов. Для этой Комиссии Щербатов составил проект На­каза ярославского дворянства и написал замечания на Боль­шой Наказ Екатерины II.

Наиболее крупными его произведениями на полити­ко-правовые темы были: "О надобности и пользе градских законов" (1759); "Разные рассуждения о правлении" (1760); "Размышления о законодательстве вообще" (1785—1789); и "Путешествие в землю Офирскую шведского дворяни­на С.", а также "О повреждении нравов" (80-е гг. XVIII в.).

В последние годы своей жизни М.М. Щербатов пишет политико-публицистические произведения, в которых под­вергает резкой критике абсолютную монархию как форму правления, а также деятельность всего екатерининского правительства, отмечая масштабность злоупотреблений, повсеместное нарушение законов, взяточничество долж­ностных лиц, продажность судей, разбазаривание госу­дарственных финансовых и земельных фондов и т. д.

М.М. Щербатов не усматривал никаких положитель­ных изменений в характеристике абсолютной монархии от присоединения к ней определения "просвещенная". Выход из этого положения он усматривал в необходи­мости ограничения власти монарха и соблюдения законно­сти во всех сферах государственной деятельности.

В разрешении вопроса о происхождении государства М.М. Щербатов придерживался основных принципов естественно-правовой теории и концепции договорного проис­хождения государства. В схеме своих рассуждений он ис­ходил из предполагаемого в догосударственном, естествен­ном состоянии равенства всех людей от природы. Но это равенство постепенно разрушалось по причине различия в силах и способностях людей, ибо, наделяя людей раз­личными дарованиями и умом, природа сама предусмот­рела возможность неравенства. Анализ исторического опыта человечества приводит Щербатова к мысли о том, что "ра­венство состояний было возможно только в диком обра­зе". Постепенно оно стало разрушаться, и не только бла­годаря различиям в способностях, но даже и в связи с возрастным состоянием, ибо природой самой задумана су­щественная разница и в жизни разновозрастных групп. Возникшее неравенство вполне закономерно стало зак­репляться в потомствах.

Происхождение собственности, а затем и "потом­ственного благородства" Щербатов, подобно Дж. Локку и многим другим западноевропейским мыслителям XVII— XVIII вв., ставит в зависимость от личных качеств челове­ка. Впоследствии именно благодаря таким качествам, как ум, доблесть, добродетель, сила, трудолюбие, некоторые люди заслужили любовь и уважение окружающих, в ре­зультате они были "почтены" и избраны в начальники, а их дети стали получать хорошее воспитание и образова­ние и с детства приучались "владычествовать и управлять равными себе".

Договор об образовании государства люди заключили в целях обеспечения безопасности, и при его заключении они "уступили часть своей свободы и своих выгод". Таким образом, в условиях государства у людей сохранились неотчуждаемые свободы.

При анализе проблем организации государственной власти Щербатов выделял четыре формы правления: монархию, аристократию, демократию и деспотию. Однако он полагал, что в "чистом виде" ни одна из них никогда не существовала.

Форму правления и законы государства Щербатов ста­вил в зависимость от климата страны, размера террито­рии, ее рельефа, плодородия почв и численности народо­населения. При анализе форм правления западноевропейских государств наиболее привлекательной из них ему пред­ставлялась английская конституционная монархия, в ка­честве достоинств которой он отмечал разделение властей и определение их компетенции законами.

Щербатов кри­тикует деспотическое правление, которое всегда возника­ет при сосредоточении абсолютных полномочий у главы государства. В числе основных отрицательных характери­стик этой формы он называет беззаконие и своеволие пра­вителей и, как следствие этого, формирование продажно­го и своекорыстного аппарата управления. В самовластии нет законов, а если и есть, то они никого не способны защитить; обычно такая форма власти порожда­ет нравственные пороки: льстивость вельмож, продажность чиновников, развращенность народа и расстройство всех видов управления страной. Самовластие, по мнению Щер­батова, "разрушает силу государства в самом ее начале".

Республиканское правление также не вызывает сим­патий мыслителя, поскольку, по его представлениям, оно всегда чревато возможностью бунтов и мятежей, ибо на­глость и пронырство отдельных лидеров вообще не имеет пределов и преград. К тому же в республиках все стремятся достичь "равенства состояний", а сама "химера равенства" способ­на разрушить любое государство.

Однако нельзя не отметить, что в более поздних сво­их публицистических произведениях Щербатов стал нахо­дить все-таки определенные достоинства в республикан­ской форме правления: развитие торговли; подъем патриотических чувств; обеспечение за­конности. Эти достоинства Щербатов ставил в прямую зависимость от учреждения определенной "равности между граждана­ми", в результате которой все они "почитают себя единым народом".

Обращаясь к монархии, Щербатов, подобно Монтес­кье, полагал, что здесь следует различать два варианта: монархия ограниченная, функционирующая на основании законов, и монархия абсолютная, равнозначная деспотии, наличие которой он усматривал в России.

Симпатии Щербатова на стороне ограниченной монар­хии, причем он не делает различия между наследствен­ной и выборной ее организацией. Ограниченная монархия Должна иметь основные законы и "хранить жизнь, честь, имение и спокойствие своих граждан" исключительно по законам. Для России такая форма, по мнению Щербатова, традиционна, так как русские великие князья никогда не были "самовластниками", они всегда правили, опираясь на Совет, в состав которого входили "лутшие мужи" дру­жины, бояре, старцы градские и духовенство. Благодаря такому устройству верховной власти она всегда обладала большим политическим весом.

Щербатов полагал, что монарх неправомочен объяв­лять войну, заключать мир, устанавливать налоги, изда­вать законы "без согласия народа". В своей идеальной мо­дели, описанной в "Путешествии в землю Офирскую швед­ского дворянина С.", он перечисляет сословный состав "Выс­шего правительства", в рядах представителей которого он желал бы видеть дворянских, купеческих и мещанских депутатов. Таким образом, здесь депутатский корпус у него значительно расширен по сравнению с предшествующими проектами ограничения верховной власти.

Представительный орган, моделируемый Щербато­вым, — Высшее правительство состоит из пяти департа­ментов (уголовных дел, государственных доходов, торгов­ли, морских и сухопутных войск и чужестранных дел), все вопросы в которых решаются коллегиально. В Высшем правительстве сосредоточена законодательная и высшая судебная власть. Судьи выборны, и суд состоит из шести судей и председателя, избираемого составом суда сроком на один год.

Местное управление представлено выборными орга­нами дворянского и купеческого самоуправления с довольно широкими полномочиями.

Монарх возглавляет исполнительную власть и руко­водит управлением страной в законных пределах. За нару­шение законов монархом предусматриваются тяжкие по­следствия, вплоть до заключения его в темницу. Посмерт­но, приблизительно через тридцать лет, всенародно об­суждается деятельность каждого монарха и в соответствии с вынесенной оценкой решается вопрос об отношении к его памяти (посмертная честь, памятники или, напротив, осуж­дение).

Таким образом, монарх в проектах Щербатова пред­ставлен высшим чиновником государства: он лишен почес­тей, особых торжественных одеяний и церемоний, его ук­рашают только добродетели.

Особое внимание в своих проектах Щербатов уделил законодательной деятельности. Составление законов, по его планам, поручается комиссии, состоящей из компе­тентных людей; результаты их работы систематически об-народуются. Как и многие русские мыслители, Щербатов усматривал необходимость в составлении "Книги законов", которая, по его мысли, должна была дважды проходить всенародное обсуждение: в первоначальном и усовершен­ствованном вариантах. Причем за активное участие в этом важнейшем мероприятии граждан следует вознаграж­дать, особенно тех, которые принесли пользу своими со­ветами.

Законы должны быть известны народу, и их необхо­димо изучать во всех учебных заведениях.

Классификация законов дана у Щербатова в духе тра­диций естественно-правовой школы. Все законы он делит на божественные, естественные и положительные. Он осуждал гражданский закон (положи­тельный), предписывающий нарушать тайну исповеди свя­щеннослужителям (доносы священников властям), усмат­ривая в его содержании нарушение божественного закона. В качестве примера несоблюдения естественного закона он приводил случаи торговли крепостными людьми (при­крытой видимостью законности) и требовал строжайшего запрета таких сделок.

Касаясь вопросов организации судопроизводства, Щербатов высказал ряд прогрессивных идей, активно об­суждавшихся его западноевропейскими современниками: открытость и гласность процесса, участие защитников. Щербатов возражал против вольного толкования смысла закона судьями и требовал их точного соблюдения в про­цессе судебного рассмотрения дел. Обжалование судебных приговоров и решений он советовал ввести в законные рам­ки, точно определив возможные сроки принесения жалоб. Обращаясь к процессуальным нормам, Щербатов выступал за то, чтобы и в России никто, "даже самый подлейший злодей", без суда не наказывался и чтобы каждый гражданин мог быть аре­стован только с разрешения соответствующих органов и в предусмотренном законом порядке. Выступал он и за со­блюдение требования ответственности за вину, отмечая при этом, что суровость наказания должна соответствовать тяжести преступления. Щербатов осуждал жестокие санк­ции, настаивая на их смягчении, а применение смертной казни считал возможным в редких случаях — по тяжким преступлениям, связанным с убийством и совершением повторных грабежей.

Социальные взгляды Щербатова достаточно противо­речивы. Он активно критиковал петровскую Табель о ран­гах как закон, ущемлявший привилегии дворян, был не­доволен екатерининской "Грамотой на права вольности и преимущества благородного российского дворянства" (1785} за недостаточную, по его мнению, степень правовой и со­циальной защиты дворянства. В сословном устройстве об­щества Щербатов усматривал прочность общественных устоев. Каждому сословию следует определить его правовой и социальный статус, а также подобающий ему круг занятий. Дворянам — право­судие, земледелие и военную службу; купечеству — тор­говлю и промыслы. Пожалование купцам дворянского зва­ния он считал недопустимым: "Дед воровал, сын грабил, внук разбойничал, достоин ли он потомственного награж­дения?" Тем не менее каждое сословие должно иметь свой голос в решении важных государственных дел. Поэтому в Высшем правительстве Офирского государства заседают и дворяне, и купцы, и мещане (о крестьянах упоминания отсутствуют).

М.М. Щербатов вполне осознавал полную экономи­ческую несостоятельность и бесперспективность крепост­ного права, нарушающего все нравственные нормы. Зем­леделие он характеризовал как важнейший род деятель­ности, и, исходя из этих представлений, он делил всех людей на производителей и потребителей. Именно земля должна бы стать источником благоденствия всех, а потому земледелие должно всячески поощряться и "обороняться" правительством. Он многократно обращает внимание на непроизводительность подневольного труда, противопоставляя ему результаты свободного хозяйствования на собственной земле.

По поводу крепостного права Щербатов полагал, что освобождение крестьян — дело будущего. Пока же эту акцию он считал преждевременной, ибо крестьяне непрос­вещенны и нравственно не подготовлены к свободной жиз­ни, вследствие чего при внезапном их освобождении они могут перестать заниматься зем­леделием, оставить неплодородные земли и направиться к плодородным с благоприятным климатом, в результате центр империи может оскудеть и запустеть и стране бу­дет грозить разорение.

Средства для ближайших преобразований в сельском хозяйстве Щербатов находил в возможности сокращения расходов на содержание армии. Задолго до А.А. Аракчее­ва он вносил предложения об устройстве военных поселе­ний, подробно разработав эту идею и представив на вы­сочайшее имя "Мнение о военных поселениях". В орга­низации подобных поселений он усматривал экономию средств, создание хорошо обученной армии, повышение ее благосостояния (в связи с уменьшением численности) и ослабление бремени рекрутчины и налоговых тягот для населения. Все перемены, о которых писал Щербатов, предполагалось осуществлять исключительно постеленно, эволюционным путем, в основном пользуясь такими рычагами, как введение "хороших законов" и просвеще­ния народа.