Законодательство

Вид материала

Закон

Содержание В чечню с мирной инициативой Влияние кгб Диссидентство надо принимать всерьез Суды и "профилактические мероприятия" Анонимные протесты

Подобный материал:

• Новости Законодательство, 64.88kb.
• Ю. Я. Якель Почетный адвокат Московской областной коллегии адвокатов, 14104.3kb.
• Темы курсовых работ для студентов 3 курса: Принцип бюджетного федерализма и бюджетное, 8.54kb.
• Правовое регулирование отношений родителей и детей с участием иностранных граждан, 44kb.
• Законодательство систематически, 438.22kb.
• Содержание, 158.94kb.
• Лермонтов Юрий Михайлович консультант Департамента бюджетной политики Минфина России,, 3405.74kb.
• Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов, 2002.55kb.
• Статья Законодательство Российской Федерации о налогах и сборах, законодательство субъектов, 10728.49kb.
• Федеральное, региональное законодательство и муниципальные нормативные акты о системе, 603.3kb.

В ЧЕЧНЮ С МИРНОЙ ИНИЦИАТИВОЙ


На днях я приехал из Чечни. Мы были в Грозном, Назрани и Моздоке с мирной инициативой. У нас был хорошо разработанный план разведения войск, начала переговоров. Разрабатывали план эксперты, которые, в частности, предложили термины «вывод оккупационных российских войск» и «разоружение незаконных вооруженных формирований» заменить термином «демилитаризация». В демилитаризации заинтересованы обе стороны. Из личных бесед с Дудаевым я понял, что высокая степень нестабильности в Грозном в довоенное время была связана прежде всего с большим количеством стрелкового оружия у гражданского населения. Было видно, что это его действительно волновало, как волновала и проблема власти. Нами обсуждался вопрос о мирном решении конфликта. Мы хотели выявить, как к этому относится и одна, и вторая сторона. В частности, выяснялась возможность использования в миротворческом процессе ингушских внутренних войск. Дудаев поддержал эту инициативу, а военные и представители МВД ответили полным отказом: мол, какой смысл вести переговоры, если осталось провести еще две-три операции, и мы все захватим. Все проблемы скоро будут решены. (69)

Я считал также важным обсудить с Дудаевым проблему терроризма. Известны его заявления о переносе военных действий на территорию России. Нужно было конкретизировать его позицию. Дудаев заверил, что он против терроризма и сделает все возможное, чтобы не произошли террористические акты на территории России. Однако он не исключил, что такое может случиться спонтанно или под действием других сил.

Дудаев произвел на меня впечатление человека вполне адекватного, рассуждающего здраво. У нас была четырехчасовая беседа, в которой затрагивались самые разные аспекты конфликта. Дудаев сказал, что в Чечне работает несколько комиссий. Одна из них расследует, например, случай, когда российские вертолеты выбросили несколько десятков трупов российских солдат в ущелье. Комиссия выезжала на место, снимались показания свидетелей, делались вскрытия. Другая комиссия исследовала вопрос об испытании аналога атомной бомбы. В Моздоке я действительно получил подтверждение тому, что использовалось новое оружие, бомбы большой разрушительной силы. Применялась, например, глубинная бомба, приспособленная для уничтожения опорных пунктов противника, бетонированных, глубинных объектов. Выходит, что в городе, где в подвалах прятались жители, она использовалась против населения. Применялись игольчатые, шариковые бомбы. Эти факты регистрируются комиссиями, о них пишут журналисты.

Отдельная комиссия занимается подсчетом стоимости нанесенного ущерба, оценкой масштабов разрушений. По данным на начало февраля, Дудаев оценивал этот ущерб в 7,5 миллиардов долларов, вчера я получил сообщение «Чеченпресс» о том, что эта цифра составляет уже 15-20 миллиардов долларов.

На встрече с Дудаевым обсуждались и различные варианты возможных будущих отношений России и Чечни. Дудаев считает, что Чечня может и должна быть в составе России, но демократической России, а не сегодняшнего государства. Многое, конечно, будет зависеть от того, как долго будет длиться эта война. Сразу же после ее окончания никакие разговоры о вхождении Чечни в состав России, считает Дудаев, не будут возможны.

В ходе поездки по Чечне мы обсуждали множество проблем и с окружением Дудаева, и с жителями. В Моздоке состоялись переговоры с нашим руководством, с Семеновым, с гражданской и военной администрациями, с российскими генералами и солдатами.

Мы проводили военную экспертизу, пытались проанализировать, как будут в дальнейшем развиваться события. Ведь войска Дудаева остановили армаду российской армии. У нас был, в (70) частности, прогноз о возможности катастрофического развития ситуации. Сейчас военные говорят, что продолжения войны на десятилетия не может быть. Должен произойти перелом. Или должно произойти признание независимости Чечни, или какие-то иные события, которые нарушат это сегодняшнее «равновесие» — с одной стороны, 50-тысячной чеченской армии и, с другой, — 500-тысячной российской, фактически потерпевшей поражение. Это «равновесие» не может долго продолжаться. А поскольку у России мало экономических ресурсов, то, как считает Дудаев, возможен разгром российской армии и возможно перенесение батальных действий на территорию России.

Российские военные говорят, что такого развития событий, к сожалению, нельзя исключить, если Чечня будет еще мощнее подпитываться финансовыми ресурсами и оружием. У чеченцев действительно есть талантливые военные. У них сильный штаб, способный к долгосрочному планированию военных операций. Грозный до сих пор частично контролируется вооруженными силами Чеченской республики. Штаб чеченских сил из Грозного выведен, но вооруженные силы там остались. Причем чеченскими войсками контролируется большая территория.

Прогноз развития событий, который дала наша экспертиза, весьма неблагоприятен для России, и мы боимся, что он начнет реализовываться. У чеченцев действительно очень сильная, высокопрофессиональная армия. Российские вооруженные силы пытались использовать американскую экспертизу, чтобы контролировать хотя бы систему связи, ту самую современную спутниковую связь, которую чеченцы используют сейчас по некоторым видам оружия. Что касается российской бронетехники, то она уже перестает доминировать. Через некоторое время, по всей видимости, не будет и доминирования в воздухе российской авиации. Дудаев говорил мне, что они подготовили новую модификацию системы «Стрела», которая начнет действовать против российской авиации. У дудаевцев есть западное оружие, которое они могли бы уже начать использовать, но по каким-то долгосрочным соображениям пока воздерживаются от этого.

Итак, мой общий вывод: ситуация для России в Чечне крайне неблагоприятная. (71)


Секция:

ВЛИЯНИЕ КГБ

НА ПОЛИТИЧЕСКУЮ СИТУАЦИЮ В СТРАНЕ


ПИТЕР РЭДДЭВЕЙ

Советолог (США)


СОВЕТОЛОГИЯ И ДИССИДЕНТСТВО:

НОВЫЕ ИСТОЧНИКИ ПРОТЕСТА


В ближайшем будущем не может не возникнуть вопрос: почему многие советологи не сразу поняли или не поняли вообще, особенно в период с 1989 по 1991 год, что происходит распад СССР и его коммунистической системы? Они полагали, что несмотря на многочисленные проблемы, стоявшие перед советским режимом, его руководители были достаточно волевыми и опытными, чтобы с помощью партийного аппарата умело разделять, запугивать или покупать все слои населения или в любом случае твердой рукой задавить могущие возникнуть оппозиционные движения политической или национальной ориентации.

Не вдаваясь сейчас в анализ внешних факторов, можно считать, что первым импульсом к разрушению системы явилось стратегическое решение, принятое Михаилом Горбачевым и его окружением в руководстве Коммунистической партии Советского Союза (КПСС). Оно было направлено на обеспечение стабильности коммунистического правления на возможно более долгий срок путем введения сверху ряда экономических и политических преобразований. Но эта группа не получила достаточной поддержки ни со стороны номенклатуры, ни со стороны народа, хотя была достаточно опытна, чтобы нейтрализовать сопротивление реформам со стороны номенклатуры. Вскоре стало очевидно, что люди Горбачева не в состоянии контролировать ход преобразований. В момент, когда гласность, демократизация и перестройка достигли (72) определенного развития, следующим неизбежным фактором стала потеря такого контроля, что частично объясняется возникновением снизу многочисленных групп с националистической, антикоммунистической или антизастойной ориентацией. Третьим ключевым моментом стал отказ от коммунистического принципа демократического централизма со стороны номенклатуры большинства союзных республик, включая Россию, что было реакцией на ход событий. В результате призыв Горбачева и федерального правительства о сохранении Советского Союза не был услышан. Вместо этого росло неподчинение, расшатывавшее партийную дисциплину. Местные руководители стали поддерживать националистические идеи, чтобы сохранить власть. Это, несомненно, подталкивало процесс дезинтеграции.

Значение и роль этих трех факторов не были поняты многими советологами. Возможно, основной причиной недостаточного понимания второго и третьего факторов стало то обстоятельство, что многие аналитики и исследователи привыкли недооценивать неофициальные источники информации из Советского Союза или полностью пренебрегать ими. Такое пренебрежение и недоверие объясняется в основном неправильным применением при анализе ситуации в СССР научных методов, разработанных для некоммунистических систем, а также опасениями некоторых исследователей, что обращение к неофициальным источникам может в дальнейшем затруднить получение визы в Советский Союз (или другие страны антизападной или просоветской ориентации). Но независимо от причин такое пренебрежение недопустимо с точки зрения нормальных критериев объективного исследования.


Диссидентство надо принимать всерьез


При изучении полузакрытого общества, каким был Советский Союз, совершенно необходимо провести в этой стране достаточно времени, чтобы самому оценить ее народ и государственные институты. Живя в стране, вскоре начинаешь понимать, что многие советские граждане живут двойной жизнью: публично высказывая правоверные идеи, в частной жизни они достаточно критически относятся к существующему режиму. Понимаешь также, что "отдельные недостатки на некоторых предприятиях", как пишут советские журналисты, — суть явления, распространенные по всей стране.

Как только исследователь усваивает эти основные истины, ему нетрудно понять важность неофициальных источников (73) информации. В большинстве своем статьи и книги, написанные новыми советскими эмигрантами и невозвращенцами, несмотря на то, что их утверждения расходятся с официальными источниками, оказываются правдивыми. Конечно, такие источники, как и всякие другие, нуждаются в проверке и корректировке, однако содержащиеся в них рассказы о повальной коррупции властей предержащих, отвратительном лицемерии и личном цинизме по отношению к официальной идеологии, которую они исповедуют, — все это очевидные истины, которые открываются любому иностранцу, достаточно знающему язык и обладающему средними аналитическими способностями. Точно так же с возникновением и развитием "самиздата" в середине 60-х годов его авторы, которые позже были названы инакомыслящими или диссидентами, решили просто обнародовать свои истиные мысли, а не просто высказывать их своим ближайшим друзьям.

Сравнительно небольшая группа исследователей, которая все же обращалась к неофициальным источникам, тем не менее столкнулась со сложной проблемой оценки весомости и значимости этих материалов. Например, необходимо было понять, ограничивается ли социальная база того или другого документа теми немногими людьми, чьи подписи стоят под ним, или она значительно шире? Являются ли данные группы основой будущей оппозиции или это лишь маргинальные и эксцентричные люди, которых нельзя рассматривать в этом качестве? История последних нескольких лет ясно показывает, что и то и другое — правда. Это вытекает также из официальных документов, полученных в советских архивах, на основе которых и будут строиться дальнейшие рассуждения.

В широкой перспективе эти документы помогают подтвердить то, что до этого основывалось лишь на догадках: хотя советское руководство могло легко расправиться с большинством диссидентских групп (при условии, что оно готово было заплатить за это определенную цену во внешнеполитической жизни), к самому факту их существования оно относилось очень серьезно. Например, глава КГБ делал частые и подробные доклады о деятельности диссидентов партийному руководству, и Политбюро долго обсуждало все "за" и "против" в связи с поездкой жены Андрея Сахарова на лечение за границу. Предположение о том, что возросшее использование психиатрии в карательных целях против диссидентов в 70-е годы не связано с возникновением новых психиатрических теорий или решениями, принимавшимися на местах, а было решением, принятым на самом высоком уровне, также подтвердилось. Как (74) пишет "Комсомольская правда", председатель КГБ Юрий Андропов 29 апреля 1969 года направил в ЦК КПСС письмо, в котором обрисовал план создания сети психиатрических учреждении и высказывал свои соображения об их использовании для защиты советской политической и социальной системы. В архивах существует также секретная резолюция на это письмо, принятая совместно ЦК и Советом Министров.

В других документах содержится ценная статистика некоторых форм общественного протеста, которая дает более полную (хотя далеко не исчерпывающую), чем прежде, картину тех видов общественной деятельности, которые власти считали нужным отслеживать и пресекать. В этих документах фиксируется, например, численность осужденных по ст. 70 (антисоветская агитация и пропаганда) и ст. 190-1 (распространение заведомо ложных сведений, порочащих советский государственный и общественный строй) УК РСФСР и соответствующих статей УК союзных республик. Они дают также документальное подтверждение феномену, о котором практически не было информации, — о существовании анонимных протестов против советской власти. В них также содержатся не очень достоверные сведения о мерах, которые КГБ предпринимало против религиозных активистов (большинство из которых было осуждено по специальным статьям), но почти нет сведений о двух больших и важных категориях диссидентов — заключенных психиатрических больниц и лиц, осужденных за политические убеждения по уголовным статьям (таким, как хулиганство или тунеядство). Таким образом, даже сейчас трудно воссоздать истинную картину истории движений протеста в СССР. Но эта дополнительная информация позволяет сделать вывод, что общественный протест был достаточно широко распространен и вызывал беспокойство властей, как и полагали некоторые западные исследователи, среди них и ваш покорный слуга.


Суды и "профилактические мероприятия"


Чтобы получить представление о широте распространения наиболее серьезных политических преступлений — по советской терминологии: "особо опасных государственных преступлений" — следует обратиться к наиболее показательному в этом отношении документу — докладу председателя КГБ Юрия Андропова руководству КПСС в октябре 1975 года. Озаглавленный "О некоторых результатах превентивно-профилактической работы органов государственной безопасности", доклад сравнивает абсолютную численность осужденных за особо (75) опасные государственные преступления за этот период с данными о людях, получивших предупреждение о необходимости прекращения антигосударственной деятельности. Андропов пишет, что благодаря превентивно-профилактической работе, которая активно велась с 1967 года (когда он стал председателем КГБ), число особо опасных государственных преступлений, которые, как известно, заканчивались обвинительным приговором, значительно снизилось: с 8664 (за восемь лет — 1959—1966) до 4879 (последующие восемь лет — 1967—1974).

Не все такие дела могут быть названы политическими, если исходить из критериев оценки, которые использует "Эмнисти Интернейшнл". Раздел "Особо опасные государственные преступления" УК РСФСР включает в себя и такие преступления, как контрабанда или валютные операции. Если исключить те преступления, которые не могут расцениваться как политические, какова же будет доля политических преступлений в общей категории особо опасных государственных преступлений?

Если рассматривать период с 1967 по 1974 год, общее число государственных преступлений составляло 4879, из которых 657 (13 процентов) были контрабандой, 763 (16 процентов) — валютные операции и около 300 (6 процентов) — разного рода экономические преступления (по моей приблизительной оценке). В общей сложности эта категория, условно назовем их экономическими преступлениями, составляет 1740 (35,5 процентов). Таким образом, на долю собственно политических преступлений в привычном западном понимании этого слова приходится 3139 (64,5 процентов). В этой более узкой категории выделяется три разряда: дела по ст. 83 УК (за нелегальный переход границы) — 26 процентов всех дел об особо опасных государственных преступлениях, дела по ст. 64 (измена родине) — 16 процентов и дела по ст. 70 — 15 процентов.

Другие документы дают возможность определить общее число дел по двум основным статьям — 70 и 190-1. Ст. 190-1 не относится к категории особо опасных государственных преступлений. Она была добавлена в Уголовный кодекс РСФСР в 1966 году для осуждения тех диссидентов, чья деятельность рассматривалась как политически опасная, но не могла быть подведена под определение "подрыв советского государственного и общественного строя" (диспозиция ст. 70). До 1966 года такие диссиденты, возможно, осуждались по ст. 70. Статья 58-10, применявшаяся в период между 1958 и 1966 годами и ст. 190-1 дают в общей сложности примерно 6000 осужденных.

В течение этого периода ежегодное число заключенных по данным статьям имеет тенденцию к снижению. Особенно (76) сильное снижение произошло после первого, 1958 года, когда было осуждено 1416 человек. Комментируя эти данные, Андропов ехидно заметил, что Никита Хрущев в своем знаменитом заявлении 27 января 1959 года о том, что "судебные преследования по политическим мотивам" почти полностью прекращены, видимо, имел в виду именно 1958 год. В дальнейшем среднее число осужденных по статьям 70 и 190-1 составляло в период с 1959 по 1966 год 254 человека, в период с 1967 по 1975 год — 176 человек и в период с 1977 по 1986 год — 89 человек (данные за 1976 год отсутствуют). Внутри этих временных рамок численность осужденных в отдельные годы имела существенные различия. В 1978 году, например, численность осужденных составила лишь 56 человек. Но в 1983 году, на пике преследований диссидентов в период с 1979 по 1984 год их численность была равна уже 163, то есть в три раза выше.

Как упоминалось ранее, Андропов особо подчеркивал значение "профилактической" работы КГБ в снижении численности политических дел. За период с 1967 по 1974 год за особо опасные государственные преступления были осуждены 4879 человек. Тогда Андропов утверждал, что в 25 раз большее число людей, то есть 121406 человек, были подвергнуты профилактической обработке. По статье 70 это соотношение составило 96,7. По словам Андропова, за этот период по этой статье были осуждены 729 человек и 69984 человека получили предупреждение. В результате КГБ не приходилось в дальнейшем возбуждать дела на лиц этой категории, поскольку процент "неудач" сводился практически к нулю. Таким образом, в период с 1971 по 1974 гг., только благодаря профилактике, 1839 антисоветских групп были ликвидированы уже в тот момент, когда они только начинали формироваться.

КГБ не ограничивал себя выбором между "профилактикой" и арестом. Как говорил Андропов, "кроме профилактики, применялись и применяются нелегальная агентура и другие методы, не связанные с судебным преследованием. На стадии формирования значительное число националистических групп, ревизионистских групп и групп иной ориентации были успешно разбиты". Среди применявшихся методов были: "компрометация авторитетных членов" группы или "лишение советского гражданства".

Некоторые из этих документов могут ввести в заблуждение недостаточно осведомленных читателей. Они могут предположить, что судебные преследования и профилактика по статьям 70 и 190-1 были единственными методами КГБ в борьбе с диссидентами. Другие документы помогают скорректировать такое представление. Выдержки из ежегодного доклада КГБ о (77) своей работе в 1982 году, например, содержат информацию о религиозных деятелях, которые были осуждены не по этим статьям, а по статьям, относящимся к религиозной деятельности. К концу 1982 года 229 таких активистов были в тюрьмах и 18 — в ссылке. Кроме того, КГБ "осуществил более 2500 агентурных мероприятий" против "враждебных элементов среди этой категории граждан" в течение 1982 года.


Анонимные протесты


До настоящего времени почти ничего не писали еще об одной категории диссидентов — авторах анонимных протестов. Как правило, такой протест выражался в форме писем или листовок. Как показывают официальные документы, относящиеся к 1975—88 гг., такие материалы попадали в поле зрения КГБ в значительных количествах. Самая низкая годовая цифра — 8723 отмечена в 1987 году, самая высокая — 22502 — в 1981 году КГБ в значительной степени удавалось выявить авторов таких документов и принять против них соответствующие меры. Следователи КГБ заключают, что в 1985 году, в период "низкого уровня активности", были получены 9864 документа и установлены 1376 авторов, в то время как в году "наибольшего уровня" активности, в 1977 году, получены 16125 документов и установлено авторство 2088 человек. В зависимости от конкретного года КГБ удавалось выявить от 60 до 90 процентов анонимных протестов. От 50 до 60 процентов авторов были подвергнуты профилактике, с остальными обошлись более жестко. За тринадцать лет из пятнадцати, по которым имеются данные (за 1980 год данных нет), 849 человек (или 5 процентов) были заключены в тюрьмы, примерно 25-30 процентов из них по статьям 70 и 190-1, а остальные (70-75 процентов) осуждены по статьям о хулиганстве, тунеядстве и т.п. Остальные — 2438 человек, или 14 процентов от общего числа 17503 человек, были помещены в психиатрические больницы. К сожалению, данные о помещенных в закрытые психиатрические больницы и больницы обычного типа отсутствуют.

Эти цифры позволяют заполнить пробел в наших представлениях о размахе диссидентского движения в пост-хрущевский период и, более того, в период правления Хрущева. Если в течение тринадцатилетнего периода 2438 авторов анонимных протестов были помещены в психиатрические больницы, то какова численность диссидентов всех категорий, помещенных в психиатрические лечебницы? Пока у нас нет возможности это узнать. Очень приблизительно, опираясь на косвенные данные, можно определить численность диссидентов, (78) содержавшихся в 12 специализированных больницах в период с конца 50-х по конец 80-х годов, в 10-15 тысяч человек. Но численность тех, кто содержался в обычных лечебницах, в настоящее время определить невозможно.