М. А. Шолохов (11(24) мая 1905 – 21 фев. 1984)
| Вид материала | Документы |
- А. А. Фадеев (1901-1959) И. Э. Бабель (1894-1940) Б. Л. Пастернак (1890-1960), 27.83kb.
- Минимальные Стандартные ООН, 418.85kb.
- М. А. Шолохов Явсё такой же, только, 45.96kb.
- 1905 год: революция и самодержавие, 43.6kb.
- По промысловой океанологии 15-17 мая 1984 г г. Ленинград, 118.85kb.
- Положение крестьянства в начале ХХ века Участие и роль крестьян в революции 1905-1907, 142.85kb.
- Приказ Министра обороны СССР «О порядке использования автомобильной техники в Советской, 811.46kb.
- «Донские рассказы» М. Шолохова, 20.47kb.
- Урок №1 Тема. М. А. Шолохов «Судьба человека», 59.09kb.
- Михаил Александрович Шолохов (родился. В 1905 году) Когда в 1925 году появились Донские, 334.1kb.
М.А.Шолохов (11(24) мая 1905 – 21 фев. 1984)
Нобелевская премия 1965 г.
Книги к юбилею Шолохова в 2005 г.
- Ф.Кузнецов «Судьба и правда великого романа» (2005 г.)
- Хронологическая часть // Михаил Шолохов: Летопись жизни и творчества: (материалы к биографии) / Сост. Н. Т. Кузнецова. —2005 г.
- Письма М.А.Шолохова
Ф.Кузнецов «Судьба и правда великого романа» (2005 г.)
<…> только звали его еще не Григорий Мелехов, а Абрам Ермаков.
В ранней редакции «Тихого Дона» он — прямой предтеча Григория Мелехова; свидетельство тому — характеристика его внешнего облика и особенностей поведения, отмеченного внутренней незащищенностью, с одной стороны, и норовистостью, необузданностью — с другой.
Обратимся к портрету Абрама Ермакова, наблюдающего за скрывающимся немцем: «Косо изогнув левую бровь, ощерив зубы под висячими черными усиками, Абрам до тех пор глядел в кусты на противоположной стороне поляны, пока на синих, по-лошадиному выпуклых белках его глаз не блеснули от напряжения слезы»
Соотнесем это описание Абрама Ермакова с тем, каким предстает Григорий Мелехов на страницах «Тихого Дона». Детали портрета не только повторяют, но и развивают портретные штрихи, заложенные в ранней редакции романа, характеризующие Абрама Ермакова.
Приведем соответствующие цитаты:
«Григорий углом переламывает левую бровь, думает и неожиданно открывает горячие свои, нерусские глаза» (2, 61).
«Григорий ворочал синими выпуклыми белками, отводил глаза в сторону» (2, 81).
«Оскалив по-волчьи зубы, Григорий метнул вилы» (2, 83).
«Аксинья <...> бесстыдно зазывно глядела в черную дичь его глаз» (2, 98—99).
Как видим, у Абрама Ермакова и у Григория Мелехова в напряженный момент возникает «косо изогнутая» или «углом переломленная» бровь, «ощеренные» или «по-волчьи оскаленные» зубы и — главное — глаза: с «синими, по-лошадиному выпуклыми белками» (у Ермакова), «синими выпуклыми белками» (у Мелехова).
И у Абрама Ермакова, и у Григория Мелехова был один прототип: вёшенский казак, полный Георгиевский кавалер, командир 1-й повстанческой дивизии во время Вёшенского восстания Харлампий Ермаков. Именно его Михаил Шолохов неоднократно называл главным прототипом Григория Мелехова.
«Его предки — бабка-турчанка, четыре Георгиевских креста за храбрость, служба в Красной гвардии, участие в восстании, затем сдача красным в плен и поход на Польский фронт, — все это меня очень увлекло в судьбе Ермакова. Труден у него был выбор пути в жизни, очень труден», — говорил о нем Шолохов.
СЛЕДСТВЕННОЕ ДЕЛО № 45529
Перед нами следственное «Дело» Харлампия Ермакова в трех томах, и по сей день хранящееся в архиве Ростовского ФСБ за номером П—38850 — первый том и П—27966 — второй и третий тома. Номер «Дела» в ОГПУ значился по-другому: № 45529. Расстрелян вёшенский казак, Харлампий Васильевич Ермаков, кавалер четырех Георгиев, красный командир конницы Буденного на основании «внесудебного приговора», по личному распоряжению Ягоды, 17 июня 1927 года.
Обвиняется:
В 1919 г. вспыхнуло восстание казаков против Советской власти в Донецком округе. Ермаков принял в таковом самое посильное участие, в начале командовал сотней, а затем дивизией повстанцев. Это восстание держалось 3 месяца. С приходом белых атаман Богаевский за активную борьбу против революционного движения Ермакова произвел в чин сотника, а через некоторое время — есаула. В момент восстания Ермаков лично зарубил 18 чел. пленных матросов. Последнее время проживал в ст. Вёшенской, вел систематическую агитацию против Соввласти, группировал вокруг себя казачество и выражал открытое недовольство Соввластью и компартией.
«Дело» Харлампия Ермакова свидетельствует, что он вернулся из Красной армии после демобилизации домой 5 февраля 1923 года, и почти сразу же — 21 апреля — был арестован по обвинению в организации Верхнедонского восстания и руководстве им. Он провел в тюрьме два с половиной года, 19 июля 1924 года был отпущен, а 20 января 1927 года арестован вновь и 17 июня 1927 года расстрелян. Таким образом, пребывание Харлампия Ермакова на свободе после возвращения из Красной армии домой, в хутор Базки, сводится — не считая двух месяцев весной 1923 года — к двум с половиной годам — с июня 1924 по январь 1927 года, из них год (июль 1924 — май 1925), будучи выпущенным на поруки, Ермаков оставался под следствием.
Находясь под следствием и в заключении, он яростно отстаивал свою жизнь и судьбу. Со страниц «Дела» встает образ человека умного, мужественного и сильного, человека высоко благородного. Он не предал ни одного своего соратника, и если называл их имена, то только тех, кто погиб или был уже в эмиграции. Единственное, что он позволил себе — это несколько смягчить, прикрыть флером полуправды обстоятельства своего прихода к восставшим и, возможно, несколько приукрасить свою службу у красных. Но в основных своих показаниях он был правдив.
МИХАИЛ ШОЛОХОВ И ХАРЛАМПИЙ ЕРМАКОВ
Взаимоотношения Шолохова и Ермакова, на наш взгляд, — коренной вопрос для прояснения проблемы авторства «Тихого Дона».
Нет сомнения, что столь заметную личность в Вёшенской округе знали многие. Знали Ермакова и родители Шолохова. Не мог не знать его и Михаил Шолохов.
Собирая материал для романа о судьбе казачества в революции, он не мог обойти столь яркую и широко известную в его родных краях фигуру, как только что вернувшийся из заключения кавалер четырех Георгиев за империалистическую, комдив в пору Вёшенского восстания и комполка в Конармии Буденного.
Подтверждение того, что их встречи имели место и произвели на Шолохова глубокое впечатление, — появление в главах «Тихого Дона», написанных в 1925 году, Абрама Ермакова. Как мы убедились, не только фамилия главного героя, но и его портретная характеристика, черты характера восходят к той же фигуре, которая станет прототипом Григория Мелехова — к Харлампию Ермакову.
Однако Шолохов впоследствии отказывается от намерения дать своему герою фамилию Ермаков. Думается, одной из причин было то, что писатель — вполне справедливо — счел неразумным столь тесно и открыто — фамилией — связать героя своего романа с Харлампием Ермаковым. Шолохов не раз подчеркивал, что Григорий Мелехов — характер обобщенный, тип времени, а не сколок с конкретного лица. Чтобы оттенить этот момент, он и ввел в действие романа Харлампия Ермакова как реальное действующее лицо. Первое упоминание об этом человеке в связи с «Тихим Доном» прозвучало в 1940 году в беседе писателя с И. Экслером, да и то скорее ради опровержения мысли о том, что Харлампий Ермаков — прототип Григория Мелехова, чем для ее утверждения. «Было бы ошибкой думать, что Шолохов, живущий в станице Вёшенской, описывает своих героев, действующих на Дону, вблизи той же станицы, просто с натуры. Да, существовал казак Ермаков, внешнюю биографию которого Шолохов частично дал в Григории Мелехове. Рассказывают, что дочь этого Ермакова и посейчас учительствует в Базковском районе. Она смуглая, с черными как смоль волосами, вся в отца... Но из этого еще ничего не следует»26, — заключает журналист.
«...Как пришла мысль в первой главе изобразить судьбу казака Прокофия и его жены-турчанки?
— Все бралось из жизни, — ответил Шолохов. — У нас многие казаки имели жен иноплеменных. В станице Каргинской один казак привел себе в жены калмычку. И хорошо жили. У Ермакова Харлампия бабка была турчанка. А мою родню по материнской линии в хуторе называли “татарчуки”. Знать, было в роду что-то и от татар!..
— Как был найден образ Григория?
— В народе, — ответил Шолохов. — Григорий — это художественный вымысел. Дался он мне не сразу. Но могу признаться теперь, что образы Григория, Петра и Дарьи Мелеховых в самом начале я писал с семьи казаков Дроздовых. Мои родители, живя в хуторе Плешакове, снимали у Дроздовых половину куреня <...> В разработке сюжета стало ясно, что в подоснову образа Григория характер Алексея Дроздова не годится. И тут я увидел, что Ермаков более подходит к моему замыслу, каким должен быть Григорий. Его предки — бабка-турчанка, — четыре Георгиевских креста за храбрость, служба в Красной гвардии, участие в восстании, затем сдача красным в плен и поход на польский фронт, — все это меня очень увлекло в судьбе Ермакова.
Ермаков открыл мне многое о боях с немцами, чего из литературы я не знал... Так вот, переживания Григория после убийства им первого австрийца — это шло от рассказов Ермакова. И баклановский удар — тоже от него...
— А что такое баклановский удар? — спросил я.
- Один из приемов владения шашкой, — ответил Шолохов.
29.11.1974 М. Шолохов
— Однако, поверь, что и жизненного опыта Ермакова мне не хватило для того, чтобы создать образ мятущегося человека-правдоискателя Григория Мелехова, несущего в себе отблески трагизма эпохи. Образ Григория — это обобщение исканий многих людей...
— Давно ли вы познакомились с Ермаковым?
- Давно. Он был дружен с моими родителями, — ответил Шолохов. — А в Каргинской, когда мы там жили, ежемесячно восемнадцатого числа бывал большой базар. С весны 1923 года Ермаков после демобилизации часто бывал у моих родителей в гостях. Позже приезжал и ко мне в Вешки.
Уважаемый тов. Ермаков!
Мне необходимо получить от Вас некоторые дополнительные сведения относительно эпохи 1919 года.
Надеюсь, что Вы не откажете мне в любезности сообщить эти сведения с приездом моим из Москвы. Полагаю быть у Вас в мае-июне с/г. Сведения эти касаются мелочей восстания В.-Донского. Сообщите письменно по адресу — Каргинская, в какое время удобнее будет приехать к Вам. Не намечается ли в этих м[еся]цах у Вас длительной отлучки?
С прив. М. Шолохов»
Письмо М. А. Шолохова Харлампию Ермакову, изъятое во время последнего ареста и обыска в его доме, хранится в «Деле» как вещественное доказательство в особом, отдельном пакете, вместе с особо важными для следствия документами. его письмо Ермакову попало в руки ОГПУ и фигурирует в «Деле» как вещественное доказательство участия Ермакова в Верхнедонском восстании. Но об аресте и расстреле прототипа своего героя он не мог не знать.
___________________________________________________________________________________________________________
«СЛУЖИВСКАЯ» БИОГРАФИЯ
Сопоставим на основе «Дела» Ермакова и текста романа воинский «служивский» путь Григория Мелехова и Харлампия Ермакова. Начнем с предвоенных лет и германской войны.
Харлампий Ермаков
Родился 7 февраля 1891 года в хуторе Аптиповском Вёшенской станицы Области Войска Донского53.
В январе 1913 года призван на действительную военную службу в 12-й Донской казачий полк54.
После призыва в составе 12-го Донского казачьего полка оказался в местечке Радзивиллов, в четырех верстах от русско-австрийской границы.
По данным «Послужного списка» 14 июля 1914 года в составе 12-го Донского казачьего полка «выступил на германско-австрийский фронт»
В составе 12-го Донского полка с июля 1914 по ноябрь 1916 года находился на австрийском фронте60.
Судя по «Послужному списку», получил восемь ранений: после первого — на австрийском фронте — был направлен на лечение на станцию Сарна, где пролежал два месяца; последнее ранение — на Румынском фронте 20 ноября 1916 года, «под высотой 1467, в левую руку», после чего направляется на лечение в город Пуропелицы, а потом — в Ростов, где лечился два месяца
За время боевых действий к ноябрю 1916 года награжден четырьмя Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями четырех степеней.
В мае 1917 года назначен командиром взвода во 2-й Запасный Донской казачий полк, расположенный в станице Каменской, и «по георгиевскому статусу» произведен в хорунжие
«С присоединением Секретева мой отряд был влит в группу генерала Сальникова, который подчинялся II отдельному корпусу. Я в это время отрядом не командовал, а был офицером для поручений при группе Сальникова» (Протокол допроса 2 февраля 1927 г.)
«...В сентябре и в октябре я был направлен в 20-й казачий полк на должность помощника командира полка по хозяйственной части. В то время приезжал Донской атаман генерал Богаевский, который всех нас раненых офицеров поздравил со следующим офицерским чином. Я был произведен в сотники в конце 1919 года»113.
Ранение под Филоновской и лечение в госпитале — сентябрь — октябрь 1919 г.114.
Григорий Мелехов
Родился примерно в 1892 году в хуторе Татарском Вёшенской станицы Области Войска Донского.
В январе 1914 года призван на действительную военную службу в 12-й Донской казачий полк.
После призыва в составе 12-го Донского казачьего полка оказался в местечке Радзивиллов рядом с русско-австрийской границей.
В июле 1914 года в составе 12-го Донского казачьего полка принимает участие в боях на российско-австрийской границе и на территории Австрии.
В составе 12-го Донского полка с июля 1914 по ноябрь 1916 года находился на австрийском фронте.
Получил во время боев несколько ранений: в голову под Каменка-Струмилово, на австрийском фронте, после чего находился в Москве на излечении в больнице доктора Снегирева; еще одно в руку — на румынском фронте, при штурме высоты 720; после излечения поехал в отпуск в хутор Татарский.
За время участия в боях, к ноябрю 1916 года награжден четырьмя Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями четырех степеней.
В январе 1917 года произведен за боевые отличия в хорунжие. Назначен во 2-й Запасный Донской казачий полк взводным офицером.
Заболевание сыпным тифом, лечение и выздоровление — октябрь — ноябрь 1919 г. (4, 461—463). ___________________________________________________________________________________________________
Разница на год в рождении определяет и разницу в датах военной службы.
Харлампий Ермаков практически не участвовал в событиях, предшествовавших Февральской революции, равно как и в тех, которые готовили переход от Февраля 1917 к Октябрю 1917 года, включая и корниловский мятеж.
Не участвовал в этих событиях и Григорий Мелехов.
Зато оба они одинаково встречают Октябрь 1917 года: Ермаков «выступил против белых банд атамана Каледина, есаула Чернецова», Григорий Мелехов — «подался на сторону большевиков», взял на себя командование отрядом из 300 человек.
Оба в январе встретились с Подтелковым.
Оба были ранены в бою с отрядом Чернецова: Ермаков — под станцией Лихая; Мелехов — под станцией Глубокая.
Писатель опирался на устные источники, в которых был настолько уверен, что шел на открытый спор с документами Генерального штаба. Столь широкими и точными сведениями о Верхнедонском восстании стратегического характера могли располагать лишь руководители его, имевшие представление не только о конкретных операциях, но и о его общем размахе. Таким человеком и был Харлампий Ермаков, один из руководителей восстания, правая рука Павла Кудинова, его однополчанин и близкий друг.
ГОЛГОФА ПАВЛА КУДИНОВА
Не только «антишолоховеды», но и шолоховеды первоначально не считали этот персонаж в «Тихом Доне» реальным лицом и рассматривали его как «художественный образ», являвшийся целиком и полностью результатом авторской фантазии.
Лишь в 1955 году, приехав в первый раз после войны в Вёшенскую, К. Прийма узнал от самого Шолохова, что «персонаж романа Павел Кудинов — это историческое лицо, казак-вёшенец». В том же 1955 году во время второго приезда к писателю Прийма вновь услышал о Павле Кудинове, — на этот раз — от шофера попутной машины, на которой добирался до Вёшенской.
Шофер попутки, которого звали Петр Плешаков, поразил Прийму не только хорошим знанием «Тихого Дона», но и словами о том, что в статьях об этом романе не пишут правды о Павле Кудинове. «Все контрой и контрой его изображают... А Кудинов-то палачом и не был».
Шофер из Вёшек рассказал, что Павел Кудинов жив, находится «далече, в Сибири... замаливает свои грехи», и даже показал его письмо, адресованное его родичу. Как оказалось, это было уже второе письмо в Вёшенскую от Павла Кудинова. Первое, в отличие от второго, пришло с нарочным, — им и был как раз родич шофера-попутчика, который после Вёшенского восстания ушел в эмиграцию, а в 1922 году вернулся домой и «принес он тогда из эмиграции от Павла Кудинова его родным — отцу и матери — в Вёшки письмо-раскаяние... Письмо Павла Кудинова тогда же, в двадцатых годах, было напечатано в Вёшках... Батя мой долго хранил эту газетку с письмом Кудинова.
Прийма обнаружил несколько старых номеров газеты «Известия Верхне-Донского окрисполкома и окружкома РКП(б)» за 1922 год. В номере от 2 августа 1922 года и было напечатано письмо Павла Кудинова: «...Русский народ, — писал он, — изголодавшись, исхолодавшись, без обуви и одежды, наверное, частенько подумывает: “Кабы был Врангель, так был бы и хлеб, и обувь, и одежда”. По-моему, это просто ваша отчаянная галлюцинация. Вспомните времена Врангеля!
Встретив в Вёшенской казака-вёшенца Никиту Васильевича Лапченкова, вернувшегося из эмиграции, Прийма узнал, что Кудинов находится не в Сибири, а в Болгарии.
Лапченков дал Прийме адрес Кудинова, и Прийма связался с ним, сначала — письменно, а потом — по телефону. «Долго телефонистки настраивали нам линию, усиливали звук, и вот, словно из-за моря, донеслись дыхание, кашель и русский голос:
— Россия! Москва! У телефона вёшенский казак Павел Назарович Кудинов.
— С вами говорит Ростов-Дон, — сказал я в ответ и назвал себя. — Привет вам с берегов тихого Дона <...> Как ваше здоровье?
— Тружусь с мотыгой, — голос Кудинова посуровел. — Топчу землю. Тружусь в стопанстве — колхозе. Скажу правду: горек хлеб на чужбине. Но вот потянуло меня сюда, к семье. И тоскую я тут по Тихому Дону, ругаю себя, что не остался в Вёшках.
— Скажите, пожалуйста, Павел Назарович, как вы попали в командующие восстанием?
— Я и сам не знаю, — ответил Кудинов. — Тогда, в 1919 году, в Вёшках, на военном совете от восставших частей были выдвинуты две фигуры: сотник Илья Сафонов, не знавший фронта, и ордена Станислава с мечами, георгиевский кавалер четырех степеней, фронтовик-вёшенец, ваш покорный слуга хорунжий Кудинов. В полках открытым голосованием по большинству и избрали меня в командующие.
— Насколько текст “Тихого Дона” близок к действительным событиям?
- В романе много святой правды, — говорит Кудинов. — Верно указаны причины восстания, его размах и то, что мы гражданскую власть оставили в лице окружного исполкома Совета, а не атамана, и что вместо слов “господа” и “ваше благородие” мы оставили слово “товарищ”... Почти в каждой главе “Тихого Дона” повествуется о событиях и фактах, которые были в жизни. Вот, скажем, урядник Фомин действительно был избран командиром Вёшенского полка, открыл фронт красным. На телеграфный приказ генерала Краснова “образумиться” Фомин из Вёшек послал генерала в тартарары матерной бранью по телеграфу. Точно описаны перегибы комиссара Малкина, мятеж в Сердобском полку, который привел к нам и поставил на колени монархист командир Врановский. В романе есть кое-что, с чем я и не согласен, чего со мною или вокруг меня не было. Скажем, у меня при штабе не было монархиста Георгидзе. Но Шолохов, как писатель, видимо, имеет право на свой художественный домысел...
Руководитель восстания верхнедонцов Павел Назарович Кудинов был арестован в Болгарии в ноябре 1944 года органами «СМЕРШ». «Смерть шпионам» — так называлась военная контрразведка советской армии, которая входила в состав органов государственной безопасности.
В «Обвинительном заключении: «Внести в особое совещание. Меру наказания Кудинову определить 10 лет ИТЛ»— «исправительно-трудовых лагерей». За восстание, а также за то, что «находясь уже в Болгарии, в 1935 году по личной инициативе создал в г. Софии антисоветскую националистическую организацию».
Итак, главной причиной Вёшенского восстания был обман казаков, добровольно открывших Красной армии фронт, и начавшийся сразу же после этого красный террор, политика «расказачивания», направленная на физическое уничтожение казачества.
Арест в 1938 г. Болгарской полицией (после того,как стал издавать “Вольный Дон”) “в своем сотрудничестве с советским посольством преследовал только легальные цели: «В своем печатном органе “Вольный Дон” вести ударную политическую линию против тех держав, которые подготовляют вооруженную кампанию против России с конечной целью расчленить ее... Я не шпион и инструкциями себя не обязываю.”
“СМЕРШ”: В помиловании ему было отказано, а срок заключения было решено «исчислять с 4 ноября 1944 года, за отбытием срока наказания из-под стражи его освободить и в ссылку на поселения не отправлять. В остальной части постановление Особого Совещания по делу Кудинова П. Н. оставить без изменений»
Решение это было принято властями 21 февраля 1955 года, когда Кудинов уже отсидел сверх положенных десяти лет четыре месяца. По всей вероятности, он был освобожден из заключения сразу же, — но освобожден своеобразно: «как иностранный подданный, отправлен в Потьму, в лагерь для иностранных подданных», а «в июле месяце был отправлен в Быково, в объект для ожидания репатриации». И лишь «11-го сентября 1955 года репатриирован в Болгарию»
Таким образом, в общей сложности в советских лагерях Кудинов провел вместо десяти без двух месяцев одиннадцать лет.
Первое, что он сделал, добившись в начале 1955 года освобождения, — написал письмо в Вёшенскую, М. А. Шолохову.
«Дело» Павла Кудинова, как и другие документальные источники, способствует прояснению вопроса об авторстве «Тихого Дона» еще в одном отношении. Оно показывает, до какой степени был узок круг источников информации о Вёшенском восстании, на которые мог опереться автор романа: никого из заметных участников восстания, кроме Харлампия Ермакова, невозможно даже назвать. А без опоры на свидетельства реальных участников этого восстания третья книга «Тихого Дона» была просто невозможна. Кто, кроме Харлампия Ермакова, мог столь подробно и точно рассказать о нем автору «Тихого Дона», если, как мы могли убедиться, из его руководителей практически никого не осталось в живых?
Харлампий Ермаков в России да Павел Кудинов в эмиграции, — пожалуй, единственные руководители Вёшенского восстания, имевшие возможность донести до людей правду о Верхнедонском восстании.
«Роман М. Шолохова “Тихий Дон” есть великое сотворение истинно русского духа и сердца. Впервые я пробовал читать его по-болгарски, но плохо понимал. Позже выписал себе из Белграда русское издание. Читал я “Тихий Дон” взахлеб, рыдал-горевал над ним и радовался — до чего же красиво и влюбленно все описано, и страдал-казнился — до чего же полынно горька правда о нашем восстании. И знали бы вы, видели бы, как на чужбине казаки — батраки-поденщики — собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались “Тихим Доном” до слез и пели старинные донские песни, проклиная Деникина, барона Врангеля, Черчилля и всю Антанту. И многие рядовые и офицеры допытывались у меня: “Ну, до чего же все точно Шолохов про восстание написал. Скажите, Павел Назарович, не припомните, кем он у вас служил в штабе, энтот Шолохов, что так досконально все мыслию превзошел и изобразил”. И я, зная, что автор “Тихого Дона” в ту пору был еще отроком, отвечал полчанам: “То все, други мои, талант, такое ему от Бога дано видение человеческих сердец и талант!”. Скажу вам, как на духу, — “Тихий Дон” потряс наши души и заставил все передумать заново, и тоска наша по России стала еще острее, а в головах посветлело. Поверьте, что те казаки, кто читал роман М. Шолохова “Тихий Дон”, как откровение Иоанна, кто рыдал над его страницами и рвал свои седые волосы (а таких были тысячи!), — эти люди в 1941 году воевать против Советской России не могли и не пошли. И зов Гитлера — “дранг нах остен” — был для них гласом вопиющего сумасшедшего в пустыне. И вот за это прозрение на чужбине тысяч темных казаков благодаря “Тихому Дону” и передайте Шолохову мой чистосердечный казачий земной поклон...»
ВЕШЕНСКОЕ ВОССТАНИЕ
К весне 1919 г. среди руководителей Донбюро РКП(б) возобладала линия на проведение «решительного подавления казачества как контрреволюционного сословия». В образовавшихся районах создавались ревкомы, трибуналы и военные комиссариаты для обеспечения поддержки новой политики, «...запреты на ношение казачьей формы в освобожденных станицах и другие этнографические репрессии», сопровождавшиеся массовыми реквизициями и расстрелами. 5 февраля 1919 г. Реввоенсовет Южфронта отдал приказ № 171 о проведении «самых решительных мер по борьбе с контрреволюцией на Дону». Для немедленного осуществления карательных мероприятий создавались временные полковые военно-полевые трибуналы.
9 февраля 1919: После прохождения фронта в станице остались гражданские власти и трибунал. Начали брать на учет хлеб и другие продукты. Донские и другие деньги были запрещены. Проведение террора началось: в Вешенскую приехал новый «чрезвычком», трибунал Инзенской дивизии был отодвинут в сторону «за послабления», и началась чистка станицы. По докладу Сырцова, количество расстрелянных в области доходило до 300 человек. Поводом к восстанию послужило известие о назначении ряда расстрелов, вследствие чего заявленные в расстрельные списки поднимают население. В ночь с 10 на 11 марта 500 человек мятежников окружили станицу Казанскую. Поскольку север Донской области в этот период представлял собой благоприятную почву для антибольшевистских выступлений, то армия повстанцев за 3 недели выросла до 25 тыс. человек. Лозунгом восстания был призыв: «За Советскую власть, против коммуны, расстрелов и грабежей». Командующим восстанием был выбран П. Н. Кудинов. Обеспокоенное размахом восстания, советское руководство стремилось любой ценой подавить выступление мятежников, боевые действия которых оттягивали на себя силы и внимание военного руководства Красной Армии. Последний день восстания — 9 июня, после этого повстанцы уже окончательно перестали быть таковыми; этот день был отмечен яростным сражением 5-й повстанческой дивизии с Заамурским и Московским полками. Смятые контратакой казаков в лоб части Московского полка и Слащевской добровольной сотни обратились в бегство, и быть им изрубленными, но положение спасла 1-я сотня 5-го Заамурского полка, кадрового полка старой армии. В результате яростной контратаки заамурцы, потеряв 32 человека убитыми и 28 ранеными, все же прикрыли отступление части и спасли их от истребления.
Ф.А.Абрамов (29.02.1920 – 14.05.1983)
“Братья и сестры” (1958 г.)
История создания: В ферале 1942 г. тяжело раненного Абрамова по Ладоге вывезли из блокадного Ленинграда в глубокий тыл. После долгих скитаний по госпиталям долечивался он в родной деревне (Веркола на р.Пинеге): “…Враг рвался к Волге, а тут, на моей родной Пинеге, шло свое сражение за хлеб, за жизнь. Снаряды не рвались, пули не свистели, но были “похоронки”, была нужда страшная и работа. Тяжелая муж.работа в поле и на лугу. И делали эту работу полуголодные бабы, старики, подростки. Много видел я в то лето людского горя и страданий. Но еще больше мужества, выносливости и рус.душевной щедрости. И вот на основе всего увиденного и лично пережитого и родился впоследствии мой первый роман “Б.и С.”, - говорил в 1971 г. писатель.
В 1954 г. на страницах “Нового мира” печатает статью “Люди колхозной деревни в послевоенной прозе”, где объектом резкой критики становятся авторы, удостоенный в конце 1940-х-нач.1950-х гг.Сталинских (Гос.) премий. Эта статья наряду с другими стала предметом спец.постановления ЦК КПСС и привела к снятию ред.жур. А.Т.Твардовского. Со временем публикации этой статьи начинается последов.многолетнее отстаивание Ф.А.Абрамовым принципов объективного реалистич.изображения деревни в критике, публицистике и прозе. “Не написать “Б. и С.” я просто не мог. Я знал деревню военных лет и литературу о ней, в которой немало юыдл розовой водицы… Мне захотелось поспорить с авторами тех произвед., высказать свою точку зрения”.
Абрамовский цикл аккумулирует в себе черты эпоса, хроники, соц.-психологич, соц.-филос., соц.-быт.романов. Это книга о северной арханг.деревне, о которой до Абрамова в литературе вообще ничего не было. В романном цикле автор прослеживает судьбу 3-х поколений крестьян, ему “захотелось дать срез послед.тридцатилетия крестьян. жизни в России.”
“ Братья и сестры” – весна и лето 1942 г., накануне Сталинград.сражения
“Две зимы и три лета” (1968 г.) – переход ри войны к миру, восстановительный период после войны – весна 1945 по янв.1948
“ Пути-перепутьи” (1973 г.) – кризисные явления в разивитии сельского хоз-ва летом и осенью 1950-х гг. (~ 1952 г.)
«Дом» (1978 г.) – события 1970-х годов. Печальные итоги многочислен. попыток улучшить положение дел в деревне.
Арест Лукашина – 1-я заповедь (про хлеб)
В Пекашине 11 рек, 60 коров
Писатель сравнивает Житова со Стенькой Разиным (грозное око// когда Михаил собирал подписи в защиту Лукашина, то пошел к Петру Житову «кляни не кляни Петра Житова, а без него в Пекашине ни шагу. Он, Петр Житов верховодит пекашинскими мужиками. Как Марфа Репишная – старухами»)
Сталин упоминается:
- стр. 12 («Пути-перепутья») Игнатий Баев. Про «академиков, который русский язык вроде хотели изничтожить... я тоже слышал. Сам Иосиф Виссарионович им мозги вправлял. В газете «Правда».
- Мечта Подрезова – встретиться со Сталиным.
Зарудный: «Голова. Все знает, во всем разбирается. Трактор, к примеру, поломался – механики копаются-копаются, все ничего, покуда директор сам не возьмется. Ну и об людях заботу имеет. Мы тут до него месяцами зарплату не получали, банк все какие-то тормоза ставил, как предприятие, не выполнявши план, а Евгений Васильевич живо порядок навел. И в столовой с кормежкой получше стало...»
Встреча с Зарудным: «А сейчас директор леспромхоза вышел к ним только тогда, когда они подъехали к конторе и слезли с лошадей. Вышел молодой, самоуверенный, светловолосый, и никакого заискиванья, никакой суеты. Лукашин оказался к нему ближе, чем Подрезов, и что же – ... сперва его руку тиснул, а потом уже протянул хозяину. Инженер Зарудный сейчас был самым популярным человеком в районе. О нем говорили повсюду... Он и сам по себе был камешек, из которого искры сыплются. Три директора было на Сотюге до Зарудного, и все три ходили навытяжку перед Подрезовым. А этот, сосунок по годам, два года как институт окончил – и сразу зубы свои показал».
Антон Таборский - председатель. «Колхоз принял – все счета в банке арестованы, колхозникам за полгода ни копейки не плачено. Не растерялся. Нашел деньги... с водворением Таборского, казалось, само веселье в Пекашино въехало.. сам цыган и другим цыганить не мешаю». Разногласия с Михаилом Пряслиным: 1)Таборский закрывал глаза на то, что механизаторы « свое добро с колхозным путают, а попросту – все домой тащат»..Таборский не слушал Михаила, и на последнего в итоге «валом пошли на общем собрании: Пряслин технически малограмотен» и т.д. 2) «Кукурузная канитель»
Виктор Нетесов с Соней-агрономшей написал письмо, начальство приехало в Пекашино, после чего Таборского сняли с должности. Позже назначили начальником стройколонны.
Илья Нетесов: сын – Виктор Нетесов- тракторист. Всегда приходит вовремя и т.д. «Двенадцать лет отец могилы для матери да для сестры устраивает, а я хочу не могилы для своей семьи устраивать, а жизнь» - после стал председателем совхоза. «Виктора Нетесова не зря прозвали немцем. Машина-человек».
Илья: «Артиллерист, всю войну из пушек палил», вернулся с войны героем. Любимая дочь – Валя, умерла от туберкулёза, вскоре умерла и жена. После потери близких оглох. Переехал на Сотюгу, работал кузнецом. После – вернулся в Пекашино. «У Ильи Максимовича одна забота: как бы получше устроить могилы дочери и жены. Каждое лето что-нибудь меняет...». Михаил: «Давно ли еще вся деревня бегала к Нетесовым,чтобы посмотреть на живого победителя, а сегодня этого победителя самого подпорками подпирать надо».
Подрезов: снаяли с должности секретаря района (тайные поля Худякова + Лукашин выдал хлеб). Подрезов встал на их защиту, сказав, что знал обо всем этом. В 4-м томе: не говорит и не ходит. «Сейчас Подрезов будто какой святой, давший обет молчания: ни слова не услышишь... голова острижена, плешь на голове, голубенькие, небесные глазки, как будто он решил задним числом отулыбаться за всю прошлую жизнь» Парализовало 10 лет назад, когда он строил дом. «Речь да язык вернуть нельзя было, а ногу-то можно было заставить ходить. Не захотел. Гордость. Как это Подрезов да на виду у всех людей будет волочить ногу?»; «Лучше без ноги останусь, а Подрезова не увидите в слабости».
Периодические издания:
- «Книжное обозрение»
- «Литературная газета»: глав.ред.Ю.М.Поляков (31-й редактор «ЛГ»), 16 полос, впервые выпущена в январе 1830 г. в Петербурге, создана Пушкиным, Дельвигом (глав.ред.) и Вяземским. Главные принципы: широта взглядов на литературно-художественный процесс, стремление в "просвещении стать с веком наравне", приверженность гражданским свободам и осмысленный высококультурный патриотизм. В августе 1830 года А.А. Дельвиг получил два выговора за публикацию материалов, связанных с французской революцией, ему было запрещено редактировать газету. В "Литературной газете" А.С. Пушкин опубликовал главу из "Путешествия в Арзрум" и "Арапа Петра Великого", отрывок из восьмой главы "Евгения Онегина", "Стансы", "Арион" и другие стихи. В отделе прозы впервые выступил в печати Н.В. Гоголь (фрагменты из повести "Страшный кабан"). Также публиковались произведения П.А. Вяземского, Е.А. Баратынского, первые стихи А.В. Кольцова, стихи сосланных декабристов А.А. Бестужева, В.К. Кюхельбекера (без подписи). С 30 июня 1831 года "Литературная газета" не выпускалась.
В 1840 году выпуск газеты был возобновлён и продолжался до 1849 года. Большую часть времени газету редактировал известный издатель А.А. Краевский. В ХХ веке издание "Литературной газеты" при поддержке М. Горького было возобновлено 22 апреля 1929 года, сначала как органа Федерации объединений советских писателей, а после I-го Всесоюзного съезда советских писателей (1934) как органа правления СП СССР.
Советская "Литературная газета" ставила своей задачей "…проводить в области художественной литературы принцип свободного соревнования различных группировок и течений". В 1947 году "ЛГ" из чисто литературной была преобразована в литературную и общественно-политическую газету. С 1 января 1967 года по инициативе А.Б. Чаковского она выходит на 16 страницах - первая в стране "толстая" газета. Будущие главные редакторы "Литературной газеты":Константин Симонов (1950-1953), Алексей Сурков (1944-1946) и корреспондент газеты "Правда" Пётр Лидов.
Александр Чаковский главный редактор "Литературной газеты" (1962-1989).
- «Новый мир» : Издаётся в Москве с 1925 года. Редакторы: К.Симонов (1946—1950, 1954—1958)
A.Твардовский (1950—1954, 1958—1970), с 1988 г. А.В.Василевский
- «Знамя» - русский ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический журнал. Издаётся с 1931 года. С. И. Чупринин. – глав.ред. Первоначально (с января 1931 года) журнал назывался «ЛОКАФ» — издание Литературного объединения Красной армии и флота.
- «Наш современник»— российский общественно-политический и литературный ежемесячный журнал почвеннической направленности. Предтечей ныне существующего журнала был знаменитый журнал «Современник», основанный Александром Сергеевичем Пушкиным в 1836 году. С 1846 года журналом руководил Николай Алексеевич Некрасов. Журнал под его редакцией выходил до 1866 года. Новый журнал «Наш современник» издаётся в Москве с 1956 года (в 1956—1963 годах — в качестве одноимённого ежемесячного альманаха). С 1970-х годов публикуются произведения Ф. Абрамова, В. Астафьева. Глав.ред. с 1989 года — Станислав Юрьевич Куняев
- «Вопросы литературы» - российский журнал по истории и теории литературы. Издается в Москве с 1957. С февраля 2010 И. О. Шайтанов – глав.ред.
I-ый Всесоюзный съезд советских писателей – 17 августа 1934 г.
23 апреля 1932 года было принято Постановление политбюро ЦК ВКП(б) "О перестройке литературно-художественных организаций". ЦК постановил — ликвидировать ассоциацию пролетарских писателей и объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем. Принято считать, что инициатором подобного решения был Максим Горький. Скорее всего, инициатором подобного реш0ения был сам Сталин, который к тому времени уже разглядел в Михаиле Шолохове, Александре Фадееве и других молодых писателях будущих организаторов новой советской литературы. Было принято решение об открытии съезда 15 августа 1934 года. Вслед за этим постановлением, было принято решение "Об образовании литературного фонда СССР", основной задачей которого было определено "содействие членам Союза советских писателей СССР путем улучшения их культурно-бытового обслуживания и материального положения, а также оказание помощи растущим писательским кадрам путем создания для них необходимых материально-бытовых условий".
С основным докладом на съезде выступал Алексей Максимович Горький. С содокладом о детской литературе выступил С.Я.Маршак.
Николай Иванович Бухарин к началу съезда он был в опале, хотя и занимал пост ответственного редактора газеты "Известия". В 27-ом году в газете "Правда" Николай Бухарин опубликовал статью под названием "Злые заметки" в которой подверг жесточайшей критике талантливого русского поэта Сергея Есенина, объявил его поэзию "есенинщиной", "мужицко-кулацким естеством". То же самое повторилось и на съезде. С той лишь разницей, что тотальной критике помимо С.Есенина подвергся и другой великий русский, советский поэт Владимир Маяковский.