Социально-демографическое развитие центрального черноземья в 1920-1930-е гг

Вид материала

Автореферат

Содержание Загоровский Павел Владимирович Воронков Борис Олегович Общая характеристика работы Объект исследования Территориальные рамки Хронологические рамки Методологической основой Источниковая база Практическая значимость Основное содержание работы Основные положения диссертации изложены ВЫСОТИНА Елена Анатольевна Лицензия ЛР № 040324

Подобный материал:

• Социально-экономическое и социокультурное развитие татар-мишарей мордовии в период, 382.38kb.
• Становление и развитие советской высшей школы в 1920-1930, 804.7kb.
• 16. СССР в 1920-1930-х, 105.64kb.
• Демографическое развитие региона как объект исследования социально-экономической географии, 72.86kb.
• Советская система кинопроизводства и кинопроката в 1920-е 1930-е, 433.64kb.
• К. Г. Маннергейма в свете современного государственного устройства Финляндии, 215.58kb.
• Языковая ситуация на юге Черноземья в xviii  XIX веках, 105.85kb.
• А. Ф. Сметанин (председатель), И. Л. Жеребцов (зам председателя), О. В. Золотарев,, 7034.84kb.
• Глина I. Особенности национального самосознания населения Восточной Галиции i$ 1920-1930-е, 206.01kb.
• Кабардинская проза 1920-1930-х годов: национальные истоки, специфика формирования жанров,, 274.63kb.

На правах рукописи

ВЫСОТИНА Елена Анатольевна

СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ

В 1920-1930-е гг.


Специальность 07.00.02 – Отечественная история


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук


Воронеж

2007


Работа выполнена на кафедре Отечественной истории Воронежского
государственного педагогического университета.


Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Загоровский Павел Владимирович


Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Филоненко Татьяна Владимировна


кандидат исторических наук

Воронков Борис Олегович


Ведущая организация: Воронежский государственный

архитектурно-строительный университет


Защита диссертации состоится 30 апреля 2007 г. в 14.00 на заседании диссертационного совета К 212.036.01 в Воронежском государственном педагогическом университете по адресу: 394043, Воронеж, ул. Ленина, 86, ауд. 408.


С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Воронежского государственного педагогического университета.


Автореферат разослан «____» марта 2007 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Перепелицын А.В.

Общая характеристика работы

Актуальность темы диссертационного исследования определяется тем, что демографические проблемы оказались одними из самых важных и остро стоящих проблем современной России. В настоящее время тенденции движения населения изучают не только ученые-демографы, но и политики высшего уровня. В послании президента Российской Федерации В.В. Путина Федеральному собранию, прозвучавшем в 2006 г., проб­лемы демографии выдвинуты на первый план, а мысль о «сбережении народа» является формулой выступления. Президент выделил основные направления российской демографической политики: борьбу с высоким уровнем смертности, повышение престижа материнства и отцовства, соз­дание условий, благоприятствующих рождению и воспитанию детей, а также упорядочение миграции. В.В. Путин предложил Федеральному Собранию развернутую программу действий, призванных решить проблему депопуляции населения России¹. В связи с этим представляется важным не только изучение процессов социально-демографического развития России в прошлом, но и определение их переломных моментов, обозначивших появление тенденций депопуляции в настоящем. Для осознания способов стабилизации современной демографической ситуации в России целесообразно исследовать историю социально-демогра­фического развития ее типичного аграрного региона – Центрального Черноземья в 1920-1930-е гг.

Показатели демографической статистики являются важным критерием для определения эффективности и результативности государственной политики. Это объясняет тот факт, что с конца ХХ в. в числе актуальных исследовательских направлений отечественной исторической науки находится проблема всестороннего определения цены, которую российское население оказалось вынуждено заплатить за достигнутые результаты построения социализма в СССР. В данном случае понятие «цена», во-первых, наполняется количественной демографической информацией, во-вторых, оно включает оценки социально-политических изменений состояния общества. Как известно, наиболее крупные подвижки населения и человеческие потери при отсутствии войн с зарубежными государствами имели место в СССР в конце 1920-х гг. и в 1930-е гг. В данной работе предпринята попытка выявить и исчислить демографические последствия процесса развития Центрального Черноземья в ходе его социалистического переустройства в 1920-1930-е гг.

Проблемы социально-демографического развития Центрального Черноземья 1920-1930-х гг. не подвергались ранее специальному научному анализу. В знаниях о естественном и механическом движении населения региона в избранных хронологических рамках существует целый ряд пробелов. Их наличие в пределах обозначенной темы в свою очередь определяет необходимость данного исследования. Диссертационная работа впервые представляет широкое итоговое обобщение неизученных ранее актуальных вопросов демографического поведения населения Центрально-Черноземного региона России в 1920-1930-е гг.

Объект исследования – население Центрального Черноземья, одного из самых густонаселенных регионов России.

Предметом исследования являются, во-первых, процессы движения населения (смертность, рождаемость, продолжительность жизни, естественный прирост и механический прирост), во-вторых, процессы демографического поведения (брачность, количество детей в семье, количество абортов) населения Центрального Черноземья в 1920-1930-е гг. Вышеназванные процессы в их совокупности и взаимосвязи характеризуют демографическую ситуацию в регионе в целом.

Территориальные рамки исследования очерчены пределами Центрального Черноземья как историко-географического понятия. Данная территория в административном плане полностью соответствует территориям Воронежской, Курской, Орловской и Тамбовской губерний, объединенных в 1928 г. в единую Центрально-Черноземную область. В 1934 г. территория ЦЧО была разделена на Воронежскую и Курскую области, из состава которых в 1937 г. были выделены Орловская и Тамбовская области. Ныне рассматриваемая территория в административном отношении разделена на шесть российских областей: Белгородскую, Воронежскую, Орловскую, Курскую, Липецкую и Тамбовскую.

Хронологические рамки исследования охватывают два десятилетия и ограничены периодом с 1920 г. по 1940 г. Начальной датой избран 1920 г. как время, когда социально-политическая обстановка в стране по завершении основных событий гражданской войны несколько стабилизировалась, что позволило руководству РСФСР провести первую советскую перепись населения. Конечной датой диссертационного исследования стал 1940 г., как последний мирный год перед началом Великой Отечественной войны. По нашему мнению, названный отрезок времени достаточен для того, чтобы выявить динамику и определить основные закономерности процессов демографического поведения населения обширного российского региона, изучить проблемы образования новых тенденций и явлений в рамках данных процессов и сделать обоснованные выводы.

Целью диссертационной работы является проведение широкого обобщающего научного исследования всей совокупности процессов социально-демографического развития Центрально-Черноземного региона в 1920-1930-е гг. Цель исследования определяет его следующие конкретные задачи.

1. Исследовать основные тенденции движения населения региона.

2. Представить целостную картину демографического поведения населения региона.

3. Определить ведущие закономерности, побудительные причины и основные направления социально-демографического развития региона.

4. Рассмотреть голод первой половины 1930-х гг. в регионе как социально-демографическое явление.

5. Выявить формы взаимозависимости социальных и политических составляющих демографических процессов в регионе.

Методологической основой исследования являются принципы историзма и научной объективности. В процессе отбора и классификации конкретных фактов автор стремился к объективности, опираясь на принцип историзма и используя специальные методы исследования: сравнительно-исторический и логический. В диссертационной работе используются широко применяемые в демографии методы статистического анализа. Факты и процессы демографического поведения населения региона рассматриваются в их причинно-следственной связи. Представленные в диссертации негативные оценки исторических явлений лишены политического содержания и не оказывают влияния на научную обоснованность исследования.

Источниковая база и историография темы исследования подробно рассмотрена в первой главе работы.

Научная значимость исследования состоит в разработке и определении основных принципов, закономерностей и тенденций демографического поведения населения Центрального Черноземья в 1920-1930-е гг., в формировании нового научного знания по неизученным актуальным вопросам избранной темы, во введении в научный оборот значительного круга исторических источников. Общие положения и итоговые выводы диссертации могут быть расширены в географическом плане и использованы для изучения демографической ситуации в России в целом.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использования изученного исторического опыта для уточнения современных форм и методов административно-государственного управления и контроля в сфере проведения демографической политики в Центрально-Черноземном регионе и во всей европейской части России. Результаты диссертационной работы применимы в преподавании отечественной истории в высших учебных заведениях. Результаты диссертации, в силу ее междисциплинарного характера, могут быть использованы историками, демографами, социологами для подготовки обобщающих работ по исторической демографии, истории повседневности, а также социально-демографическому развитию региона.


Основное содержание работы


Структура диссертации определяется целями и задачами исследования, а также методами анализа фактического материала. Работа состоит из введения, трех глав (разделенных на параграфы) и заключения.

Во введении обосновывается актуальность, научная новизна и практическая значимость работы, формулируются объект, предмет, цели и задачи исследования, определяются рамки работы.

В первой главе «Источники и исследования по социально-демо­графическому развитию Центрального Черноземья 1920-1930-х гг.» дается развернутый анализ документальной базы исследования, а также рассматривается история исследования социально-демографи­ческого развития избранного региона исторической наукой.

В первом параграфе «Архивные и опубликованные источники по социально-демографическому развитию Центрального Черноземья в 1920-1930-х гг.» содержится характеристика источниковой базы исследования. Подавляющее большинство использованных в работе исторических источников представлено неопубликованными документами, отложившимися в региональных и общероссийских архивах. Для всестороннего изучения проблем социально-демографического развития в диссертационном исследовании использованы в основном документы Российского государственного архива экономики (РГАЭ). Наибольшую исследовательскую ценность имеют материалы Центрального статистического управления СССР (фонд № 1562). Особо ценными документами явились дела, содержащие информацию по демографической статистике Центрального управления народно-хозяйственного учета (ЦУНХУ) Госплана СССР (опись № 20). Там хранятся сведения по естественному приросту, рождаемости и смертности городского и сельского населения региона за интересующий период. Там же находятся сведения о механическом движении населения, преимущественно касающиеся городских жителей. В материалах фонда имеются сводные таблицы по СССР, составленные на основе годовых отчетов республиканских управлений народно-хозяйственного учета (УНХУ), а также материалы, посвященные анализу демографической ситуации в отдельных краях и областях. Сведения в таблицах разделены по годам, полугодиям, а иногда и по месяцам. Встречаются таблицы, анализирующие сразу материалы нескольких лет. Материалы ЦСУ СССР подробны и многочисленны, они отразили все демографические процессы, имевшие место на территории региона.

Среди материалов РГАЭ очень важны также документы Всесоюзного переселенческого комитета при ВЦИК СССР (фонд № 5675), исследование которых позволяет изучить направления официально организованных миграционных потоков из Центрально-Черноземного региона, планы и итоги переселений колхозников на Украину и в другие регионы России.

Материалы РГАЭ дополняют документы Государственного архива Воронежской области (ГАВО). В плане информационной содержательности по теме исследования коллекция документов ГАВО значительно уступает собранию документов РГАЭ. Источники из фондов ГАВО помогают воссоздать лишь некоторые детали истории движения населения региона, особенно применительно к 1928-1934 гг. во время которых Воронеж был административным центром Центрально-Черноземной области. Для решения ряда вопросов привлекались материалы Государственного архива общественно-политической истории Воронежской области (ГАОПИВО).

Дополнением к архивным документам служат опубликованные в 1920-1930-х гг. статистические материалы, содержащие цифровые сведения, характеризующие движение населения региона в исследуемый период².

Для обоснования некоторых выдвинутых в работе утверждений и гипотез полезными оказались материалы переписей населения 1920–2002 гг., как неопубликованные, хранящиеся в фонде ЦСУ³ и в архиве Статистического управления Воронежской области⁴, так и опубликованные в печати⁵.

Для сравнения основных характеристик социально-демографического развития региона 1920-1930-х гг. с аналогичными современными показателями, автором использованы опубликованные материалы современных областных статистических управлений⁶.

В целом, использованный массив рукописных и опубликованных источников содержит широкий круг разнородных сведений по социально-демографическому развитию Центрального Черноземья 1920-1930-х гг., что дает возможность комплексно проанализировать динамику процессов движения населения Центрального Черноземья в 1920-1930-х гг., увидеть принципиальные изменения объективно обусловленных закономерностей, определить их причины и последствия. Исследованные документы позволяют в полной мере раскрыть избранную тему и служат источниковой базой для написания диссертационного исследования.

Второй параграф «Изучение социально-демографического развития Центрального Черноземья 1920-1930-х гг. исторической наукой» представляет собой историографический обзор по теме исследования. Он начинается с оценки работ общероссийского масштаба, определивших теоретические положения, легшие в основу диссертации. Начало развитию собственно исторической демографии в СССР положили работы С. Г. Струмилина, Е. З. Волкова, Б. Ц. Урланиса, А. Г. Рашина, В. С. Козлова. Особенно значимы исследования академика С. Г. Струмилина, который был не только первым советским ученым, обратившим внимание на парадоксальный обратный характер корреляционной связи между условиями жизни и рождаемостью, но и первым, кто попытался этот парадокс объяснить. В 1936 г. он выявил факт, что в менее обеспеченных семьях СССР рождаемость в среднем выше, чем в более обеспеченных, и пришел к выводу, что это закономерный результат роста уровня жизни⁷. Представляется убедительной мысль о существовании связи между уровнем материального обеспечения и рождаемостью. Эта связь существует и оказывает свое влияние как на рост, так и на снижение рождаемости, но проявляется она опосредованно, через ряд других факторов.

Б. Ц. Урланис детально исследовал историю переписей населения, а также разработал методологию их проведения. Он считал необходимым проведение выборочных проверок результатов переписей, доказывал необходимость проведения переписей в первые либо последние дни календарного года, обратил внимание на целесообразность разграничения таких категорий как постоянное население и наличное население в СССР⁸.

Активизация масштабов публикации результатов исследований в социально-демографической области началось на рубеже 1950-1960-х гг., в работах В. И. Козлова, Б. А. Рыбакова, а также основоположника исторической географии В. К. Яцунского⁹. В статьях В. З. Дробижева и Ю. А. Полякова дано определение исторической демографии¹⁰. Актуальность демографической проблематики раскрыта в работах В. В. Самаркина¹¹.

Работы по социально-демографическому развитию России, изданные в 1960-1980-е г., опирались в основном на всесоюзные переписи населения. Попытки прямого сопоставления их результатов давали размытые контуры демографических процессов. До 1980-х гг. документы демографической статистики были засекречены, поэтому демографические процессы конца 1920-1930-х гг. в работах ученых советского периода либо не представлены совсем, либо освещают отдельные фрагменты истории движения населения.

После того, как в конце 1980-х гг. в материалы демографической статистики были рассекречены, в печати была поднята тема демографического кризиса в СССР в начале 1930-х гг. Российские ученые заговорили о потерях населения в стране и человеческих жертвах голода 1933 года¹².

Современная историография с начала 1990-х гг. характеризуется возрастанием внимания научного сообщества к демографической пробле­матике. Квалифицированная оценка демографической истории России 1930-х гг. содержится в работах В.Б. Жиромской¹³. Автор на основе раз­работанной ею методики во многом решает проблемы людских потерь в 1930-е годы, предлагает свой вариант исследования механизма приписок к данным переписи 1939 года, уточняет численность населения страны.

Определенный интерес представляет монография В. А. Исупова¹⁴. Автор исследует специфику критических явлений в демографическом поведении населения, предлагает определение и характеристику демографического кризиса и демографической катастрофы.

Богата фактическим материалом монография П. Эбэрхардта¹⁵. В своей работе он, в частности, приводит данные о численности городского и сельского населения Центрально-Черноземного региона России в 1926, 1936, 1951, 1989 гг., выделяет специфические характерные черты демографической ситуации в советской деревне. Автор приходит к выводу, что рубеж 1920-1930 гг. стал переломным в демографической ситуации в СССР.

Для изучения механического движения населения примечательны работы Н. И. Платунова, изучившего историю официально организованного переселения крестьян в СССР, в том числе и из Центрального Черноземья¹⁶.

Новую и достаточно интересную методику подсчета жертв голода предлагает в своих работах С. Максудов. Утверждая, что в период голода малолетние дети имеют минимальные шансы на выживание и используя метод реконструкции региональной возрастной структуры населения по переписи 1939 г., он устанавливает потери населения СССР от голода¹⁷.

Изучая историческую демографию Центрального Черноземья, мы не считаем возможным применять широко распространенные в зарубежной науке универсальные подходы к анализу изменений движения населения, основанные на утверждении о том, что направления движения населения не связаны с чертами существующей в стране политической или идеологической системы¹⁸. Далеко не все разработанные за рубежом способы и формы статистических исчислений пригодны для российской практики. Неприятие зарубежного опыта объясняется тем, что закономерный ход изменений численности, рождаемости, смертности и прироста населения региона был насильственно нарушен и поставлен в зависимость от политических действий.

Среди монографий, непосредственно касающихся социально-демогра­фического развития Центрального Черноземья, наибольшую ценность представляют труды П. В. Загоровского¹⁹. Автор, основываясь на архивных документах демографической статистики, впервые описал голод 1933-1934 гг., назвал его демографические последствия, подсчитал вызванные им людские потери. П. В. Загоровский исследовал и механическое движение населения: стихийную миграцию и организованное переселение.

Ряд богатых фактическим материалом работ по истории Тамбовской губернии принадлежит перу С. А. Есикова²⁰. В них дается демографическая и социальная характеристика тамбовского крестьянства 1921-1928 гг. С. А. Есиков исследует соотношение полов, плотность населения, динамику брачности, естественный прирост населения и миграционные процессы.

Дополнением к названным монографиям стал ряд научных статей, посвященных отдельным вопросам социально-демографического развития Центрального Черноземья. Так, Колесов А.И. в своей статье исследовал динамику населения областей Центрального Черноземья в 1926-1979 гг.²¹ Документы о ссылке крестьян на Урал в 1930-е гг. обработал И. Е. Плотников. Им зафиксированы массовые голодные смерти, обморожения, тяжелое положение новорожденных, неудовлетворительное состояние жилищ и медико-санитарного обслуживания переселенцев²². А. Волков в своей статье исследовал причины и последствия сокрытия материалов переписи 1937 г., оценил ее место в истории отечественной демографической статистики²³. Детальный анализ переписей 1920, 1926, 1937 и 1939 гг. дал в своей статье В. Моисеенко, особое внимание он уделил вопросу миграции населения СССР²⁴. Взаимосвязь между развитием промышленности и состоянием здоровья городского населения России в 1930-е гг. рассмотрена в статье И. П. Остапенко²⁵. Н. Г. Кононов в своей статье проанализировал демографические процессы в Курской губернии и их влияние на состояние крестьянского двора (1920-1927 гг.)²⁶. Исследованию методологии демографии посвящена статья П. М. Полян, в которой он предлагает собственное понимание терминов «демографический кризис» и «демографическая катастрофа»²⁷. Оригинальную методику при анализе возрастной и социальной структуры населения Тамбовской области описал в своей статье В. Л. Дьячков. В ней автор рассматривает смерть как «главный клапан сброса избыточного демографического давления», как регулятор давления в популяции²⁸.

Подводя итог историографическому обзору, подчеркнем, что социально-демографическое развитие России в XX веке в целом и Центрального Черноземья в частности все чаще привлекает внимание исследователей. Тем не менее, социально-демографическое развитие рассматриваемого региона в 1920-1930-е гг. не становилось ранее объектом специального научного историко-демографического исследования. По нашему мнению, принципиально важные процессы перелома демографических тенденций в регионе в 1920-1930-х требуют дальнейшего изучения. Современное состояние исторической науки актуализирует тематику диссертационного исследования и определяет направление воссоздания историко-демографической картины региона.

Во второй главе «Основные тенденции механического движения населения Центрального Черноземья в 1920-1930-е гг.» рассматривается величина миграционных потоков, причины и направления миграций, анализируется роль государства в организации и популяризации переселения. Также дается характеристика общих и специфических черт механического движения населения региона в 1920-1930-е гг. Документы свидетельствуют, что несмотря на значительные успехи в организации учета механического движения населения, произошедшие в 1920-е гг., организовать достаточно подробный учет миграций населения региона не удавалось до 1932 г.²⁹ Наибольшие пробелы имеются в материалах 1920-1923 гг. Однако даже в 1934 г. учетом миграции было охвачено лишь 57,5%, а в 1935 г. – 88,4% населения Центрального Черноземья³⁰.

В первом параграфе «Механическое движение населения в 1920-е гг.» представлено исследование миграций в 1920-х гг.

Недостаток продовольствия, начавшийся с весны 1920 г., спровоцировал переселение крестьян центрально-черноземных губерний за пределы региона. Так как это движение сразу приняло самовольный характер, то правительство пошло по пути его регулирования. В июле 1920 г. появились «Правила организации ходачества и переселения на государственный колонизационный фонд РСФСР»³¹. Этот правительственный документ содержал подробную схему переселения, называл его сроки, определял размер вознаграждения за оставленное имущество. Чертами организованного переселения в начале 1920-х гг. стали технические проблемы на железной дороге, перебои с продовольственной помощью, материальная необеспеченность переселенцев, отсутствие информации о местах водворения.

Весной 1921 г. на территории черноземных губерний, как и многих других регионов страны, разразился массовый голод, заставивший сниматься с места все новые и новые крестьянские семьи. С начала переселенческой кампании 1921 г. до конца июня того же года из Воронежской губернии в Сибирь было перевезено 5,5 тысяч человек. Всего в течение 1920-1922 гг. в Сибирь из Воронежской губернии было организованно переселено 18 тысяч человек. Размер стихийного переселения был гораздо большим, однако учесть его в деталях не представляется возможным. Как только выявились масштабы неурожая, началось стихийное бегство крестьян из пораженных голодом районов. Многие сельские жители отправлялись на юг или юго-запад европейской части СССР и там временно, «до урожая», оседали. Декретом от 28 апреля 1922 г. советское правительство запретило переселение³². Право на легальное переселение крестьянство вновь получило лишь 1 декабря 1924 г.

Следует отметить, что во второй половине 1922 г., после сбора обильного урожая, желание к переселению у крестьян значительно уменьшилось. Это доказывает, что переселение 1920-1922 гг. было «голодным». Последствия переселения 1920-1922 г. достаточно долго давали о себе знать, потому что значительное число переселенцев вернулось на родину. Чтобы удержать переселенцев на местах вселения правительство предложило им ряд льгот. Декрет ВЦИК и СНК СССР от 22 июля 1922 г. предусматривал для переселенцев освобождение от налогов на срок до пяти лет и от очередных призывов на военную службу на срок до трех лет³³. Однако, для многих переселенцев льгот оказалось недостаточно для обустройства на новых местах.

В середине 1920-х гг. процесс переселения вновь активизировался. В связи с невысоким урожаем 1924 г. часть населения Центрального Черноземья отправилась на поиски более выгодных земель. В 1925 г. за пределы Воронежской губернии было организовано переселение всего 2,2 тысячи человек. Более широкие размеры приняло самовольное переселение крестьянства за пределы региона. Из Тамбовской губернии в 1925 г. выселилось до 2% хозяйств, а в Липецком уезде общее число ликвидированных хозяйств достигло 4,4%³⁴. Среди переселенцев 1925-1927 гг. возвращение на родину было явлением исключительного характера.

Во втором параграфе «Механическое движение населения в 1930-е гг.» рассмотрены направления миграций в 1930-е гг., количество мигрирующего населения, проанализированы причины и результаты переселений. Вместо характерного для 1920-х гг. стремления крестьян на неосвоенные окраины Европейской части России в 1930-х гг. сформировались тенденции перемещения жителей сельскохозяйственных зон в области промышленного строительства. В начале 1930-х гг. начался быстрый механический прирост численности населения городов Центрального Черноземья. В Воронеже всплеск переселенческой активности был отмечен в 1930 г. В конце 1930 г., когда многие земледельцы удостоверились в необратимости процесса обобществления их хозяйств, заметно возрос отток жителей сельской местности в города. В течение 1931 г. население городов и крупных поселков ЦЧО увеличилось больше чем на 60 тысяч человек.

Местные органы, ведавшие учетом мигрантов, фиксировали лишь тех из них, кто регистрировал свое переселение. В расчетах переселенческого движения в 1920-1930-х гг. встречаются некоторые неточности, потому что не все переселенцы заполняли документы убытия и прибытия. Архивные материалы гораздо меньше реальных размеров миграции. Но даже те цифры, которые зафиксированы местными органами, ведавшими миграцией, вполне применимы для выявления четких закономерностей движения мигрировавшего населения. Они достаточны для выделения конкретных тенденций ускорения или замедления миграционных процессов.

В 1933 г. произошел резкий спад абсолютных показателей механического прироста городского населения: в Воронеже прирост сократился за год в 4,5 раза, в Курске – в 5 раз, в Орле и Тамбове прирост сменился убылью населения³⁵. Такое снижение темпов механического прироста горожан объясняется серьезными перебоями с продовольствием. Миграции населения Центрального Черноземья в 1933 г. показывают значительный отрицательный механический прирост в сельской местности. Покинувшие регион крестьяне в основном устремились в города других регионов СССР.

Мерами ограничения неорганизованной миграции стало введение в декабре 1932 г. паспортной системы с обязательной пропиской по месту жительства, а также принятие ЦИК и СНК СССР в марте 1933 г. постановления, в котором разрешался отход только тех крестьян, которые заключили договор с предприятием. В Центральном Черноземье паспортная система вводилась с июля 1933 г. Однако, как свидетельствуют документы, бегство колхозников продолжалось без требуемых паспортов и справок. Сдержать усиливавшийся миграционный поток, уносивший трудоспособное население за пределы региона, органы власти были не в состоянии. В 1934 г. голод окончательно всколыхнул земледельческое население региона и обусловил резкое повышение его миграционной подвижности. В 1935 г. число официально зарегистрированных мигрантов, выехавших за пределы Центрального Черноземья, еще увеличилось, механическая убыль составила 132 тысячи человек³⁶. В следующем, 1936 г. за счет миграции население Центрального Черноземья сократилось на 416 тысяч человек³⁷.

Значительный отток населения усугублялся еще и тем, что родные села покидали как правило наиболее перспективные жители – молодые люди, получавшие образование в городах, уезжавшие на крупные промышленные стройки. Основную массу переселенцев составляли люди в возрасте 20-30 лет, большая часть из которых была представлена мужчинами, что усиливало деформацию возрастно-полового состава населения, значительно увеличивало женский перевес в регионе, влияло на понижение брачности и рождаемости.

Несмотря на стимулирующую политику государства, предусматривавшую льготы для новых жителей Крайнего Севера, большинство жителей Центрального Черноземья стремилось в крупные города, промышленные и культурные центры страны. Например, в Северный Край в 1936 г. из Воронежской области прибыло 1559 человек, а из Курской – лишь 693 человека. В другой северный регион, Карелию, в том же году прибыло 2902 человека из Воронежской области и 395 из Курской области. В то же время в Москву и Московскую область из Воронежской области прибыло 124106 человек, и из Курской области – 50117 человек³⁸.

Помимо стихийных миграций в 1930-е гг. в СССР практиковались и плановые переселения крестьян. Из Воронежской области в 1934 г. было переселено 3194 хозяйства на Украину, в 1935 г. – 1019 хозяйств в Восточно-Сибирский край, в 1936 г. туда же переселено еще 1820 хозяйств³⁹.

Третья глава «Естественное движение населения Центрального Черноземья в 1920-1930-ее гг.» посвящена исследованию рождаемости, смертности, брачности и разводимости в Центральном Черноземье. В этой части работы анализируется возрастно-половая структура населения, численность семьи и численность населения региона в 1920-1930-е гг.

В первом параграфе «Рождаемость в Центральном Черноземье в 1920-1930-х гг.» исследованы колебания уровня рождаемости в регионе, выявлены причины и последствия названных колебаний.

В начале 1920-х гг. рождаемость в регионе была несколько снижена по сравнению с дореволюционным периодом. В 1923 г. в Курской губернии уровень рождаемости составлял 36-37 родившихся на тысячу человек. По сравнению с предшествующими годами этот уровень являлся достаточно высоким и характеризовал стабилизацию демографического поведения населения региона. Всплеск рождаемости в 1923-1925 гг. стал компенсаторным явлением после демографически катастрофических лет. На протяжении второй половины 1920-х гг. рождаемость в Центральном Черноземье сохранялась практически на уровне первой половины 1920-х гг., проявляя, тем не менее, некоторую тенденцию к снижению. Тенденция сокращения рождаемости была связана с постепенной переоценкой, особенно у молодых женщин, своей роли в браке, семье, обществе, и переориентацией их с семейно-бытовых проблем на общественные. Происходившие перемены сказывались на изменении традиционного репродуктивного поведения женщин, что проявлялось в усилении контроля над рождаемостью. Важную роль в этом сыграла произошедшая 18 ноября 1920 г. легализация абортов.

Самое крупное падение рождаемости произошло в Центральном Черноземье в 1933-1934 гг. в условиях голода и спровоцированной им чрезвычайной миграции. При анализе рождаемости необходимо учитывать растянутость данного процесса во времени. Кризисная обстановка 1933 г. отразилась на снижении рождаемости лишь в последние месяцы 1933 г. и в основном проявилась уже в следующем, 1934 г. В течение двух лет рождаемость в Центральном Черноземье снизилась примерно на 132 тысячи человек. Одновременно со столь резким снижением количества новорожденных, архивные документы зафиксировали увеличение в 2,5 раза количества абортов в 1933 г. по сравнению с 1932 г⁴⁰. В 1935 г. уровень рождаемости резко повысился и практически достиг показателей 1932 г⁴¹.

В целях увеличения рождаемости 27 июня 1936 г. руководство страны запретило аборты, что заметно повлияло на естественное движение населения в стране. Результатом стало значительное увеличение количества родившихся детей, в 1936 г. количество новорожденных в Центральном Черноземье составило 384295⁴². Эта цифра превысила показатели 1935 г. на 40414 человек, что в процентном отношении составило 111,7%. В 1937 г. рост рождаемости продолжился. Отрицательным последствием запрета абортов явилось резкое увеличение количества незаконных абортов и возросшее число смертельных исходов от них. Форсированный рост рождаемости, не обеспеченный достаточным количеством родильных домов и медицинского персонала, привел к увеличению женской и младенческой смертности.

После искусственно вызванного всплеска рождаемости 1937-1938 гг. в 1939 г. произошло некоторое ее понижение⁴³. В 1940 г. стало очевидно, что форсированное увеличение рождаемости имело лишь временный эффект. Число новорожденных в СССР продолжало уменьшаться. В областях Центрального Черноземья снижение было большим, чем в среднем по СССР. В сельской местности Курской области за девять месяцев 1940 г. родилось на 28,8% детей меньше, чем в 1939 г., в Орловской области – на 23,2%, в Воронежской области – на 22,4%, в Тамбовской области – 21,6%. Заметную роль в снижении рождаемости продолжала играть возросшая после голода 1933-1934 гг. миграция сельского населения, особенно молодых людей.

Во втором параграфе «Смертность населения Центрального Черноземья в 1920-1930-е гг.» исследован уровень смертности в Центральном Черноземье, проанализированы причины колебаний ее показателей. Отдельно изучена младенческая и детская смертность. Проведен сравнительный анализ показателей смертности 1920-1930-х гг. и современных данных.

Уровень смертности в Центральном Черноземье в начале 1920-х гг. был крайне высоким, что на фоне снижения рождаемости привело к отрицательному естественному приросту в 1920-1922 гг. Высокие показатели смертности отчасти объясняются смертями от ран времени гражданской войны, но в большей степени они были вызваны серьезными перебоями с продовольствием, в 1921 г. перешедшими в голод. В 1923 г. в первый раз после продолжительного перерыва документы зафиксировали преобладание рождаемости над смертностью. Смертность в Воронежской губернии понизилась почти в два раза, в Орловской губернии – в полтора раза. В следующем, 1924 г. тенденция снижения смертности продолжилась.

Иной причиной смертности населения Центрального Черноземья в 1920-х являлись заразные заболевания. В 1925 г. в Воронежской губернии от эпидемических и инфекционных заболеваний умерло 30% от общего числа умерших⁴⁴. Тысячи жизней ежегодно уносили эпидемии сыпного тифа, кори, скарлатины и коклюша. Лишь 5% от общего числа умерших составляли пожилые люди, умершие от старости. Количество болевших острозаразными инфекционными заболеваниями изменялось в зависимости от времени года. Эпидемии дизентерии происходили, как правило, летом. Различные формы тифа особенно распространялись зимой⁴⁵. Причиной распространения заразных заболеваний были антисанитарные бытовые условия, в которых находилась подавляющая часть населения региона. Повышение рождаемости и некоторое понижение смертности в середине 1920-х гг. не смогли полностью компенсировать людские потери 1914-1922 гг., а главное – не могли преодолеть деформаций половозрастной структуры населения.

В начале 1933 г. по Центральному Черноземью начал быстро распространяться массовый голод, принципиально изменивший демографическую картину в регионе. В 1933 г. произошло резкое превышение средних показателей смертности, количество умерших составило 400 тысяч человек, что можно расценивать как проявление серьезной демографической катастрофы. С августа 1933 г. после сбора нового урожая, смертность начала быстро снижаться: снижение составило 39 % в августе и 41 % в сентябре⁴⁶. В 1934 г. голод и избыточная смертность вновь вернулись в Центральное Черноземье. В тот год смертность достигла своего пика в августе, превысив среднегодовой показатель на 19%. В 1935 г. число умерших значительно снизилось. В 1936 г. смертность вновь увеличилась, достигнув 212 тысяч человек⁴⁷. Очевидно, одной из причин был рост рождаемости, вследствие которой традиционно высокая младенческая смертность повлияла на увеличение итогового числа умерших.

Очень важным показателем демографической ситуации в регионе являются абсолютные и относительные данные детской смертности. На протяжении всего исследуемого периода младенческая и детская смертность была столь высока, что резко меняла соотношение между рождаемостью и смертностью: до года не доживал каждый шестой младенец. В 1938 г. на каждую тысячу родившихся в Воронежской области приходилось 160-180 умерших младенцев, в Тамбовской области – 180-200, в Орловской и Курской областях – 120-140 и 140-160 умерших младенцев соответственно⁴⁸. До года не доживало 15-20% новорожденных. В Воронежской области в 1940 г. число умерших в возрасте до года составило по официальным данным 178,7 младенцев на тысячу родившихся⁴⁹. В случае, когда роды проходили вне медицинских учреждений без участия медиков и ребенок умирал, как правило ни о факте рождения, ни о факте смерти в органы ЗАГС не сообщалось.

Стоит отметить, что коэффициент младенческой смертности в 1920-1930-х гг. был очень высоким на всей территории СССР. В 1930-х гг. Воронежская и Курская области имели коэффициент младенческой смертности более высокий, чем в среднем по СССР, а Тамбовская область вошла в пятерку регионов СССР, в которых было отмечено самое большое количество умерших младенцев по отношению к тысяче родившихся.

В третьем параграфе «Возрастно-половая структура населения Центрального Черноземья в 1920-х гг.» дается характеристика состава населения по соотношению возраста и пола.

К началу 1920-х гг. на демографическом поведении населения уже успел сказаться жесткий политический кризис. Возрастно-половая структура населения Центрального Черноземья поочередно испытывала на себе влияние Первой мировой войны, революции, гражданской войны, а также сопровождающих их разрухи и экономических бедствий. Все это формировало глубокие демографические провалы возрастной структуры населения и увеличивало женский перевес. В Тамбовской губернии в 1925 гг. превышение числа женщин в составе всего населения над числом мужчин составило 158 тысяч человек⁵⁰. Более того, среди лиц, добровольно или принудительно покинувших территорию губернии в 1925 г. 83% составляли мужчины.

Выявленная нами деформация половозрастной структуры населения Центрального Черноземья 1920 г. позволяет с определенными допущениями представить масштаб людских потерь региона. По свидетельствам документов, в Воронежской губернии в 1920 г. на тысячу женщин 18-19-летнего возраста приходилось 514 мужчин того же возраста. В возрастной группе 20-24 г. на тысячу женщин приходилось лишь 336 мужчин. В следующей по возрасту группе – 25-29-летних разрыв немного сократился – каждой тысяче женщин соответствовало 428 мужчин. Среди населения 30-39 лет на каждую тысячу женщин приходилось 662 мужчины. В 40-49-летней возрастной группе показатели достигают отметки 878 мужчин на каждую тысячу женщин, что в целом соответствует демографическим законам. После демобилизации военнослужащих, разрыв численности молодых мужчин и женщин несколько сократился, но превышение числа женщин сохранилось. Оно прослеживается на возрастно-половой пирамиде населения Центрального Черноземья 1926 г.

Анализ такой пирамиды показывает глубокие провалы в количестве родившихся в 1915-1917 гг., небольшую стабилизацию в 1918 г. и вызванное голодом резкое сокращение рождаемости вплоть до 1922 г. При сравнении женской и мужской частей пирамиды заметен численный перевес женщин, особенно в возрастах старше 25-30 лет. Мужчины этого возраста понесли потери в войне и приняли активное участие в миграционных процессах.

Таким образом в Центральном Черноземье в 1920-е гг. наметилась деформация традиционной модели демографического поведения жителей, характеризующейся высокой рождаемостью, высокой смертностью и низкой продолжительностью жизни, и наметился постепенный переход к современному типу воспроизводства населения.

В 1930-е гг., когда информация о демографической обстановке в стране была засекречена, информация о половозрастном составе населения стала закрытой. По итогам всесоюзной переписи 1989 г. после долгого перерыва были приведены сведения о половозрастном составе населения, но не по каждому году отдельно, а по 4-летним возрастным группам. Половозрастная пирамида, составленная на основе этой информации недостаточно подробна, да и десятки лет, прошедшие со времени 1930-х гг. также повлияли на сглаживание провалов рождаемости и женского перевеса.

В четвертом параграфе «Брачность, разводимость и численность семьи в Центральном Черноземье в 1920-1930-е гг.» содержится анализ колебаний уровней брачности, разводимости, численности семьи и степени зависимости названных показателей от государственной политики.

Подробная статистика бракосочетаний велась с 1923 г., когда был зафиксирован факт заметного повышения брачности. В 1923 г. на тысячу жителей в Воронежской губернии пришлось 14,4 браков, в Орловской – 14 браков. По сравнению с 1909-1911 гг. коэффициент брачности увеличился в полтора раза. Это демонстрирует компенсационный подъем – в 1923 г. семьи начали создавать солдаты, вернувшиеся после окончания гражданской войны и пережившие голод 1921 г. С 1924 г. коэффициент брачности стал снижаться. В 1926 г. он составил 10,6, а в 1928 г. – 10,1 брачующихся на тысячу человек, что свидетельствует о завершении всплеска брачной активности.

При заключении браков, особенно в сельской местности, хорошо просматривается определенная сезонность, обусловленная аграрным производством. Свадьбы в деревнях традиционно устраивали во время перерыва в полевых работах: осенью и зимой. Отношение к браку в 1920-е гг. оставалось традиционным, супруги разводились редко, семья была стабильной. Подавляющее большинство молодоженов создавало семью в молодом возрасте. Из 100% брачующихся 73% мужчин и 80,3% женщин зарегистрировали брак в возрасте до 24 лет. В сельской местности на динамику браков влияла религия: в течение года фиксируются 4 минимума брачности, вызванные постами. В 1930-е гг. разница между высшими и низшими ежемесячными показателями брачности стала ниже, чем в 1920-е гг.

Статистика бракосочетаний конца 1920-х гг. свидетельствует о подчиненности социального развития региона правительственной политике. Например, по сравнению с соответствующими месяцами 1929 г., количество вновь созданных семей в уменьшилось в феврале 1930 г. в 1,5 раза, а в марте того же года в 3,4 раза. В 1930 г. в брачный возраст вступило поколение, не понесшее убыли в ходе мировой и гражданской войн. В этом случае закономерен был бы или рост, или сохранение прежнего уровня брачности. Причиной же его сокращения стала проводившаяся в наибольших масштабах именно в феврале и марте 1930 г. насильственная коллективизация.

В 1926-1928 гг. обозначилось увеличение коэффициента разводимости. В сельской местности показатели разводимости были традиционно ниже, чем в городах, причем со временем разрыв между ними увеличивался. В 1920-х гг. из-за упрощения процедуры развода наряду с супругами, недавно принявшими решение о расторжении брака, определенную часть разводов составило юридическое оформление давно уже прекратившихся браков. В дальнейшем число юридических разводов стало приближаться к их фактическому числу.

Особенностью данного периода является уменьшение состава семьи. В 1920 г. преобладающими в регионе были группы с числом членов семьи от 4 до 10 человек. Названные группы включали до 75% всех семейств. В 1922 г. изменились порядок и процент соотношения групп: произошла передвижка из групп с составом семьи выше 7 человек в группы с количеством до 6 человек. Процесс уменьшения численности семьи продолжился и в дальнейшем. К 1959 г. в Воронежской области 55,7% семей состояли из 1-3 человек.

В пятом параграфе «Численность и естественный прирост населения Центрального Черноземья в 1920-1930-е гг.» исследована численность населения региона и его естественный прирост в 1920-1930-х гг.

Годичные колебания роста населения существовали на протяжении всей истории региона. В 1920-х гг. данный показатель характеризовался относительной демографической стабильностью. Процесс увеличения населения тогда шел практически равномерно: население Центрального Черноземья возросло в 1926 г. на 354 тысячи, в 1927 г. – на 299 тысяч, в 1928 г. – на 265 тысяч, в 1929 г. – на 280 тысяч человек. В начале 1930-х гг. произошло существенное замедление темпов абсолютного прироста населения. В 1931 г. абсолютный прирост резко снизился и составил только 131 тысячу человек. В 1932 г. снижение темпов прироста населения стало еще более заметным – общий прирост составил лишь 24 тысячи человек. Таким образом, к началу 1933 г. численность населения Центрального Черноземья составила 11 миллионов 617 тысяч человек. В 1933 г. в связи с массовым голодом прирост населения полностью прекратился и началось уменьшение численности населения, а также увеличение внешних миграционных потоков. В следующем 1934 г. тенденция убыли населения сохранилась. На наш взгляд, столь резкое сокращение численности населения региона было вызвано голодом, хотя официально голод не упоминался в качестве причины смерти⁵¹.

Начиная с 1934 г. в документах встречаются явно завышенные сведения о количестве населения региона. Причиной такого завышения стало включение в сводные таблицы численности населения неполных данных о внешней миграции. Ошибочные расчеты были основаны на применении так называемого «коэффициента оседания», при котором учету в качестве выбывших подлежали лишь переехавшие на постоянное место жи­тельства, то есть «осевшие». Уехавшие на заработки сельские жители, считались выбывшими временно и сохранялись в перечне жителей региона. Считалось, что завербованные на стройки уезжают из своих деревень не навсегда. По нашему мнению, начиная с 1934 г. внешняя миграция из Центрального Черноземья была в 2-2,5 раза больше официально зарегистри­рованных показателей и составляла от 400 до 600 тысяч человек в год.

Масштаб названных расхождений становится очевидным при сравнении архивных материалов с результатами всесоюзной переписи 1937 г. Согласно данным текущего административного учета на 1 января 1936 г. на территории Центрального Черноземья проживало 12186 тысяч жителей⁵². В 1937 г. перепись зафиксировала на той же территории 10253 тысяч человек. Большое различие между текущими демографическими данными и материалами переписи 1937 г. объясняется тем, что перепись зафиксировала местоположение людей по факту их реального проживания на момент учета. Обнаруженное расхождение оказалось столь разительно, что появился официальный вывод о недостоверности результатов переписи. Мы считаем результаты данной переписи достоверными. По нашему мнению население Центрального Черноземья по переписи 1937 г., с поправкой на недоучет в 41 тысячу человек, составляло 10294 тыс. человек.

По материалам текущего административного учета в 1941 г. общая численность населения Воронежской, Курской, Орловской и Тамбовской областей составляла 11927 тысяч человек⁵³, что почти вплотную приближается к численности региона на 1 января 1931 г. – 11989 тысяч человек. Следовательно, если численность жителей практически не изменилась за 10 лет, то приписки и фальсификации не смогли скрыть реальных потерь, пережитых населением Центрального Черноземья в 1930-е гг. и сгладить глубину демографических потрясений в регионе.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы и обобщения по каждому из его разделов.

Основные демографические процессы движения населения Центрального Черноземья формировались длительное время и своим началом восходят к периоду заселения данной территории в XVI–XVIII вв. Бытовые традиции и социальное состояние сельских жителей способствовали сохранению высокого уровня рождаемости и росту регионального народонаселения. Гражданская война и голод 1921 г. обусловили появление такой демографической характеристики как убыль населения.

Определяющим фактором в естественном движении населения Центрального Черноземья в 1920-1930-е гг. был высокий уровень смертности, который обуславливал нестабильность естественного прироста населения. Несмотря на все усилия по созданию эффективной системы здравоохранения, в 1920-1930-е гг. такая система создана не была. Наиболее частой причиной смертности населения Центрального Черноземья в исследуемый период являлись заразные заболевания. Другой причиной высокого уровня смертности являлось недоедание, зачастую переходившее в абсолютный голод. Многие заболевания были прямым следствием физического истощения.

Смертность среди новорожденных и малолетних детей в Центральном Черноземье 1920-1930-е гг. была сопоставима со смертностью пожилых людей, что характерно для отсталых регионов. Причинами этого являлись низкий уровень санитарной культуры населения, неправильный уход за детьми, отсутствие достаточных социальных гарантий для женщин, имеющих малолетних детей, нехватка специализированных детских учреждений.

В Центральном Черноземье в 1920-1930-х гг. продолжал преобладать традиционный способ воспроизводства населения, характеризующийся высокой рождаемостью, высокой смертностью, а также большим удельным весом молодежных групп в возрастной пирамиде.

В 1920-е г. вектор миграции населения Центрального Черноземья располагался по направлению от центра к окраинам страны. В этот период миграции рассматривались руководством СССР как средство борьбы с аграрным перенаселением. Правительственные декреты и циркуляры 1920-х гг., призванные регулировать и направлять миграционные потоки, часто меняли друг друга, то разрешая, то категорически запрещая переселения, что свидетельствовало об отсутствии у партийно-государственного руководства СССР четкого понимания целей и задач миграций населения.

В 1930-х гг. приоритетным направлением потока мигрантов стали крупные города страны. К добровольно переселявшимся в 1930-е гг. добавились также массовые репрессии и насильственные переселения. Понятие «миграция населения» в те годы исчезло из публикаций: его заменил термин «территориальное перераспределение населения», означавший прежде всего организованный набор рабочей силы. Большой миграционный отток сельского населения, который стал характерной чертой демографического развития Центрального Черноземья обусловил процесс депопуляции населения региона, начавшийся в 1933 г., и продолжающийся до нашего времени. В расчете на каждую тысячу населения Воронежской области отрицательный прирост 2003 г. в два раза превысил такой же показатель 1933 г⁵⁴.

Процессы переселения сельских жителей в города, уменьшение темпов естественного прироста сельского населения и роста его общей численности в 1930-е гг. были типичными как для СССР, так и для других стран мира. В Центральном Черноземье эти процессы были искусственно ускорены субъективными причинами. Перелом в развитии ведущих демографических процессов, произошедший в Центральном Черноземье в рассмотренное время представляет собой результат конкретных политических действий партийно-государственного руководства СССР и его представителей на местах.

Демографические процессы обладают большой инерционностью, а демографические события – довольно длительным временным лагом. И если, например, в последние годы в России рождается мало детей, то это значит, что в будущем в стране будет мало молодых брачных пар. Изменить это сейчас практически невозможно. Отметим, что каждый отсроченный год в принятии действенных демографических мер усложняет проблемы, которые в не столь отдаленном будущем придется решать следующим поколениям россиян. Приобретенный в результате проведенного диссертационного исследования научный опыт показывает, что долгосрочное позитивное государственное планирование демографической и социальной политики, равно как и долгосрочное государственное экономическое регулирование должны базироваться на совпадении основных интересов общества, как совокупности индивидуумов, и государства, как надстроечной системы контроля и управления. Только в этом случае российская государственность справится со стоящими перед ней неотложными задачами.


Основные положения диссертации изложены

в следующих публикациях

1. Высотина, Е. А. Некоторые методы учета движения населения в СССР в 1920-1930 гг. (на примере Центрально-Черноземного региона России) / Е. А. Высотина // Человек и общество: история и современность. Межвузовский сб. научных трудов. Воронеж. гос. пед. ун-т; – Воронеж, 2006. Вып. 5. – С. 132-135.
   
2. Высотина, Е.А. Детская смертность в Центрально-Черноземном регионе России в 1920-1930 гг. / Е. А. Высотина // Человек и общество: история и современность. Межвузовский сб. научных трудов. Воронеж. гос. пед. ун-т; – Воронеж, 2006. Вып. 5. – С. 135-138.
   
3. Высотина, Е.А. Масштаб последствий социально-экономической политики правительства в Центрально-Черноземном регионе России в 1937-1939 гг. / Е. А. Высотина // Человек и общество: история и современность. Межвузовский сб. научных трудов. Воронеж. гос. пед. ун-т; – Воронеж, 2005. Вып. 4. – С. 144-148.
   
4. Высотина, Е.А. К вопросу о демографической ситуации в России: прошлое и настоящее / Е. А. Высотина // Вестник ВГУ. Серия: история, политология, социология. – Воронеж. – 2006, № 2, июль-декабрь. – С.135-138. (Издание включено ВАК в перечень рецензируемых изданий).
   

Научное издание