Geum.ru

Выше свободы статьи о России

Вид материалаДокументы

Содержание


Нравственный ценз
Подобный материал:
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   52

НРАВСТВЕННЫЙ ЦЕНЗ


Подходит время выборов в парламент... Просто глазам не верится. Неужели мы в самом деле дожили до этого счастья? Неужели то заветное, желанное, о чем безнадежно мечтали, томясь в отчаянии, столько поколений, уже приблизилось и вот-вот настанет? Если бы Россия не состарилась в ожидании, она переживала бы теперь то радостное, приподнимающее как бы невидимые крылья, жуткое состояние, что переживает молодежь накануне выпуска, накануне первого бала, накануне первых эполет, — чувство сладкого вступления в какую-то волшебную жизнь, независимую и свободную. Россия слишком исстрадалась по молодому счастью, и когда оно пришло, она встречает его тяжелым вздохом. В эти великопостные дни Россия политически точно говеет. Она приступает действительно к «животворящим и страшным» тайнам своей истории. Россия не пережила одновременно с Европой очистительных процессов Гуманизма, Возрождения, Реформации, политической философии Запада, существо которых — исповедь и порыв к высокому. Россия со времен Петра не каялась серьезно в окаянных своих грехах. Как многие опустившиеся русские люди, махнувшие на себя рукой, Россия не смела даже подумать, чтобы государственно очиститься, принять частичку совсем новой и святой природы. Погрязая в исторических пороках, мы дошли до гибели — и вот из глубины падения обращаем наконец свое сердце к забытому Божеству. Отрекаемся от смрадного прошлого! Осуждаем его искренно и бесповоротно! Действительно хотим святого, чистого, безупречного порядка, осуществления свободы, правды и милости, без которых жить нельзя!

Чем ближе выборы, тем ярче загораются страсти, совершенно неизбежные в столь живом и жизненном деле. Неужели быть бесстрастными — теперь, когда разбужен спящий океан народный? Быть бесстрастными, когда обрушившийся ураган с Востока не сегодня-завтра опять заревет войною? Нет, что именно необходимо теперь — это большая и благородная страсть. Только возвращение к древнему героизму спасает слишком опозоренные народы. Разве мы разбиты не порывом страсти пробудившегося от спячки восточного соседа? Разве мы гибнем не от скверного равнодушия ко всему на свете, не от вырождения народной воли? Пусть же загораются высокие страсти — и чем жарче, тем это будет спасительнее для нас. Дурные инстинкты у нас искони неугасимы — очередь за героическими, и пусть они наконец согреют и осветят закоченевшую Россию.

Перед выборами хочется напомнить главное, что необходимо. Выбирайте честных людей. Не говорите, что «это предполагается само собою». Все хорошее предполагается, а в последний момент ничего не оказывается налицо. Есть всякого рода цензы для выборов — состояние, образованность, политический опыт, ораторский талант, происхождение, титул. Можно от всего сердца посоветовать — ищите честных людей, «остальное все приложится». Что такое состояние? Сегодня вы нищий, завтра богач. Что такое образованность, которая приобретается еще легче? Посол народный в Думе или Совете, конечно, должен быть вооружен знанием, но по каждому вопросу совершенно достаточно прочесть два-три трактата, чтобы сознательно судить о предмете. Что такое, наконец, политический опыт, которого у нас почти нет, и ораторские таланты, которые всегда явятся? Все это лишь оружие, более или менее ценное, но не сила, им владеющая. Истинною силою всякой — и особенно парламентской — работы является нравственный характер. Вот основной ценз, решающий судьбу страны. Нужны честные люди, иначе все рушится. Как в древние времена, так и теперь нужны праведники, чтобы спасти общество, нужно хоть немного их, но чтобы они были видимы Богу, грозящему огнем серным. Разве Порт-Артур, Мукден, Цусима не были для нас библейской катастрофой? Разве на армию нашу — лучшую кровь народа — пали менее огненные тучи, чем на хананейские города?

Вспомните огромное государственное дело — именно эту войну с Японией. Нельзя сказать, чтобы у нас недоставало ценза для его решения. Мы имели достаточные средства для войны. Мы истратили их ровно вдвое больше, чем Япония: два миллиарда против одного. И образованностью, в общем, мы не уступаем Японии, у нас шесть или семь одних военных академий. И военного опыта, кажется, было достаточно, а военного красноречия — хоть отбавляй. При всех этих цензах, однако, мы были жалко выгнаны из захваченного края и не одержали хоть бы на смех ни одной победы. Чего же недоставало? Что столкнуло нас в пучину грязи, где мы до сих пор барахтаемся?

Недоставало честности. Только честности, уверяю вас, — одной честности. Недоставало нравственного ценза. Недоставало мужества выполнить долг свой до войны и во время войны. После севастопольского погрома тогда еще молодой великий князь Константин Николаевич издал знаменитый приказ об официальной лжи. Тогда, 50 лет назад, высшее правительство было оболгано кругом и обмануто всеми, кто был поставлен говорить правду. Самые важные исторические донесения, от которых зависела судьба царства, были извращением действительности. Бесчисленные рапорты, донесения, отчеты, справки, доклады лгали, лгали, лгали. В результате империя, воображавшая себя сильной, чтобы отразить Европу, не была в силах сбросить в море даже стотысячной армии. Та же глубоко бесчестная ложь привела к японской войне. Правительство было обмануто своими ближайшими агентами и точно в забытьи само шло на обман. Один за другим являлись предприимчивые господа, которые брались развить русскую промышленность и торговлю на Востоке, брались построить неприступную крепость, брались утвердить наше могущество на Тихом океане и т.д., — и вместо этого — клали себе деньги в карман и лгали. «Готовы ли мы к войне?» — спрашивала испуганная страна, замечая тучу, ползущую с Востока. «Готовы!» — отвечало восточное начальство. «Готовы!» — подтверждало западное. «Готовы!» — удостоверяло центральное. Военный министр, посланный в Порт-Артур проверить, точно ли крепость готова, — на площади города пил шампанское в честь «гения» тех мест — адмирала Алексеева, создавшего несокрушимый оплот России. А когда японцы атаковали Порт-Артур, оказалось, что этот оплот можно было взять голыми руками: многие, числившиеся на бумаге, форты, грозные и неприступные, оказались лишь местами, отведенными под форты, и, кроме вешек, там ничего не стояло. Как в Севастополе, и тут пришлось строить крепость под ядрами неприятеля. Высшее начальство спрашивало: есть у нас флот? Отвечали: конечно, есть. На бумаге наш флот превосходил японский. Есть доки, мины, ядра, пушки и т.д.? О, да! Конечно!.. Но когда подошел последний страшный час, вместо «есть» оказалось «нет». Не нашлось ни горных орудий для горной войны, и они оказались даже незаказанными (за что ответственный генерал получил повышение — в Государственный Совет); не нашлось ни снарядов в достаточном количестве, ни патронов, ни бездымного пороха, ни военных приборов, ни воздушных шаров, ни военных карт, ни лошадей, ни фуража, ни медицинских припасов, ни сапог для армии. Строили стратегическую железную дорогу — не оказалось и дороги, именно той второй колеи, которая отвечала бы военным целям. Более жалкой, более глупой роли никогда еще не играла великая страна, обворованная и оболганная начисто и подведенная совсем неожиданно под обух.

Накануне выборов нужно все это припомнить и оценить. Ведь все эти живые и здравствующие господа, кому мы обязаны погромом, они ведь тоже были представители России, и многократно избранные, отличенные, возвеличенные, обремененные всевозможными цензами, кроме одного. Они тоже были депутатами от России, выборными только по упрощенной системе — по назначению. И если они со всеми своими цензами (кроме одного) провалили Россию, — не является ли страх за будущих представителей? А что, как и они провалят? Опозоренные пред целым светом, несчастные граждане России, мы должны распорядиться со своим доверием на этот раз с большею разборчивостью. Дело идет о спасении страны. Давайте подавать голоса только за честных людей, — довольно всех иных прочих! Состояние — ровно ни при чем для посла народного, как и происхождение, титул, вероисповедание, даже диплом. Важен ум и талант, но еще важнее употребление, какое из них сделают, а это вопрос совести. Совестливый человек — будучи удостоен избрания всенародного — не поленится изучить, что нужно, а бессовестный поленится, — вот разница. Человек честный там, на высоте, не поддастся соблазну тщеславия, не продаст своего голоса влиятельному вождю, не увлечется софизмами, а человек нетвердой совести все это сделает. Превосходно, конечно, если честный деятель в то же время ученый и талантливый оратор. Но нужно помнить, что ораторы предлагают те или другие решения, а выбор между ними делают более скромные, часто безмолвные депутаты, кладя свой шар направо или налево. Все таинство законодательной жизни — в этот последний момент, но именно в этот-то момент категорическим императивом является совесть. У кого она есть, тот обыкновенно не делает ошибки.

Необычайно важно, чтобы первый парламент наш был во власти совести. Прежде всего от послов народных нужна верность отечеству. Надо, чтобы законодатели наши не сдавались, подобно генералам, и не отступали. Надо, чтобы государственные люди России научились наконец исполнять свой долг. Надо, чтобы вывелась наконец бесстыдная ложь, продажность, бездействие, предательство и хищение. Гибель нашего народа, как и всякого, единственно от упадка нравов. То, что называется честностью народной, есть крайняя твердыня нации и единственный источник сил. Отшедший порядок вещей размотал не только физическое богатство России, он растратил и нравственное ее богатство. Он развратил страну, растлил ее, осквернил и заразил всеми моральными заразами, какие возможны. Нужно спешить с ними бороться. Пусть выступят вперед честные люди, пусть объявятся праведники народные, люди совести и чести, — и, может быть, казни гнева Божия отойдут от нас...

1906