Монография посвящена формированию материальной культуры лезгин в XIX нач. XX в., в ней показываются традиционные формы земледелия, животноводства, изготовление изделий домашнего производства (изделия из дерева, кожи, металла и т д.

Вид материала

Монография

Содержание Металлообрабатывающее производство. Расселение и типы поселений. Поселение как источник изучения общественного быта

Подобный материал:

• Чтобы народная мудрость звучала в своей первозданной красоте и силе…, 208.67kb.
• Типовая форма бизнес-плана, 100.9kb.
• Применения, возможности нанесения порошковых эмалей на изделия из металла, стекла,, 171.03kb.
• Технологичность изделия, ее показатели и пути обеспечения, 141.6kb.
• Ссылки на ресурсы Интернет, 134.54kb.
• Концепция формирования инвестиционного проекта швейного производства по пошиву детских, 224.23kb.
• Методические указания по выполнению курсовой работы по дисциплине «Производство продукции, 687.47kb.
• Тема "Анализ производства продукции животноводства", 627.38kb.
• Вопросы для аттестации учителей культуры родного края, 436.18kb.
• Предварительный анализ Департамента привлечения инвестиций проекта: Создание сельскохозяйственного, 361.16kb.

сви­детельства того, что способ изготовления кахульской посуды имеет более древнее происхождение, нежели производство гончарных изделий на станке.

В настоящее время производством гончарных изделий лезгины: почти не занимаются. Правда, несколько мастеров из Испика, Еникеита, Мю-гюча в совхозных мастерских изготовляют в небольшом числе поливные сосуды с белой ангобной росписью. Упадок данного промысла объясни ется главным образом широким проникновением в быт населения покуй ных керамических изделий, которые ныне во всех лезгинских семьях успешно заменили предметы местного производства.



Металлообрабатывающее производство. Широкое развитие у лезгин в XIX в. получило металлообрабатывающее производство: кузнечное и оружейное дело, а также художественная обработка металла.

Техника обработки металла была известна лезгинам с глубокой древ­ности, о чем свидетельствуют археологические находки из раскопок Макинского грунтового могильника (б. Докузпаринский район), относя­щегося к VI—IV вв. до н. э. Судя по этим материалам, в указанное время наряду с железными и бронзовыми украшениями широко употреблялись различные украшения из сплава свинца с оловом, не имеющие аналогий в других памятниках Кавказа. В дальнейшем, в эпоху средневековья и позже с возникновением серебряного дела, одновременно развиваются и обогащаются художественные и технические приемы украшения и орна­ментальные формы металлических изделий.

Примитивное литейное производство существовало в Куруше, Мик-рахе, Хлюте и других лезгинских селениях ". Железная руда использо­валась местная, но готовое железо доставлялось также из стран Передней Азии и Центральной России. Плавку руды производили примитивным сыродутным методом при помощи мехов.

Кузнецы имелись в каждом лезгинском селении. Они занимались производством сельскохозяйственных орудий и предметов домашнего обихода. Изделиями кузнечного производства являлись: топоры, серпы, косы, мотыги, ножи, подковы для лошадей, болты и крючки, а также щипцы для очага, щипчики для сахара, маленькие лопаточки для скобле­ния теста, ножи разных форм и назначений и т. д. Кузнецы удовлетво­ряли текущие нужды жителей всего селения и в вознаграждение за свой труд получали продукты или деньги. Большей частью они работали на заказчика.

В каждом селении имелось специальное помещение для кузницы. Оно было разделено на две части. В одной половине устанавливался горн (иногда большой и несколько малых), в другой — находился склад для древесного угля и дополнительных инструментов. Инструментами служи­ли несколько пар больших и малых молотков, несколько клещей, три-че­тыре резака, напильники, точильные станки и т. п.

У каждого кузнеца было обычно два-три помощника-ученика. Обуче­ние их продолжалось два-три года и по истечении срока кузнец назначал споим ученикам определенное жалование, если они желали продолжать у него работать. Слесарей по сравнению с кузнецами среди лезгин было очень мало. К примеру, в Кюринском округе, по данным обследования Дагестанского областного статистического комитета, в 1900 г. насчитыва­лось 91 кузнец и только лишь 3 слесаря⁴⁵.

В конце XVIII— начале XIX в. в металлообрабатывающем произ-чодстве выделяются оружейное дело и художественная обработка металла. Следует заметить, что в силу определенных социально-экономических и исторических причин, оружейное дело не получило у лезгин заметного развития. Однако там, где оно возникло, достигло совершенства.

Вокруг оружейного дела развивались разнообразные художественные и ювелирные производства, связанные с отделкой оружия серебром под чернь, слоновой костью, золотыми инкрустациями и т. д. Крупными цент­рами кустарного производства серебряных ювелирных изделий, где насчи­тывалось значительное число кустарей, считались селения: Кюснет Ку­бинского уезда, Ахты Самурского округа, Икра и Койсун Кюринского округа.

Е. И. Козубский отмечал, что «в Кюринском округе ювелирный про­мысел особенно развит в селениях Рича, Икра и Кучхюр, где он произво­дится по заказу в свободное от полевых работ время. В Самурском округе производство (ювелирное.— С. А.) развито в селениях Ахты, Кока и Ца-хур» ⁴⁶. Ювелирное дело у лезгин в сравнении с лакцами, аварцами и ку-бачинцами было подсобным ремеслом, в то время как у перечисленных народов имелись опытные квалифицированные мастера, получавшие со­лидные доходы от своего ремесла.

По технике выполнения ювелирные изделия лезгин отличались чрез­вычайным разнообразием. Практиковались гравировка, чернь, инкруста­ции по дереву и металлу. Однако производство филигранных и эмалевых предметов, как у кубачинцев и лакцев, не получило распространения. Наибольшего совершенства лезгины достигли в области чеканных изде­лий. Филигранные и эмалевые украшения они приобретали у кубачинцев, лакцев, азербайджанцев, грузин и армян в Дербенте, Пухе, Баку, Шема­хе и других городах.

В технике ювелирного производства применялись различные способы литья, ковки, спайки, сварки и пр. Ассортимент ювелирно-художествен­ных изделий был разнообразен: кинжалы, пояса, браслеты, перстни, на­рядные женские пряжки, крючки, газыри с узкими наборными поясами для мужских костюмов, ожерелья, кольца, серьги и т. д.

Самыми распространенными элементами украшения ювелирных изде­лий были разнообразные цепочки, завитки, цветочки, разные ленточные и геометризованные линии, штрихи и т. д. Нередко встречались серьги, украшенные схематическими изображениями птиц, растений, полумесяца и других изобразительных узоров. Ювелирные изделия лезгинских масте­ров по формам украшений и орнаменту, хотя и имеют некоторые локаль­ные особенности, выявляют много общего с такими изделиями у других пародов Дагестана, на что указывают Э. В. Кильчевская и А. С. Иванов: «Несмотря на некоторые местные особенности ювелирного искусства, на распространенность в тех или иных районах местных форм украшений, в целом ювелирное дело горцев Дагестана едино по своим художествен­ным особенностям, декоративным приемам, основным изобразительным мотивам и узорам» ⁴⁷.

В начале и середине XIX в. особой славой среди лезгин пользовались ювелирные изделия мастеров—«заргарчияр» селения Ахты. «В конце XVIII — начале XIX в.,— пишут Э. В. Кильчевская и А.С.Иванов,—вы­деляются ювелирные изделия даргинского аула Кубани, лакских селений Кумух, Унчукатль, Балхар, лезгинского селения Ахты и аварских селе ний Ругуджа, Гамсутль, Гоцатль, Унцукуль, Хунзах и других» ⁴⁸.

Высоко ценились кинжалы работы мастеров селений Кюснет, Икра, Курах и Койсун. В селении Кюснет Кубинского уезда ночи все муж­чины мастерски умели изготовлять кинжалы. Вплоть до XX в. здесь производились лучшие кинжалы Кубинского уезда. Заслуженную славу имели оружейники селений Икра и Койсун б. Кюринского округа, В «Асари Дагестан» упоминается, например, что в Кюринском округе в селении Койсун был искусный оружейник и золотых дел мастер по имени Гаджи-Магомед-Али. Ружье, сделанное этим мастером, нельзя было отли­чить от ружья известного мастера Гаджи-Мустафы, явившего в Крыму⁴".

Разумеется, кубачинское оружие нельзя было сравнить с лезгинским. И среди лезгин, и среди других народов Кавказа кубачинцы славились своим мастерством. Однако встречалось оружие, изготовленное мастерами селений Кюснет или Койсун; оно было не худшего качества, чем куба­чинское или кумухское. Приемы изготовления кинжалов, сабель пере­давались по наследству от отца к сыну. В лезгинских песнях воспеваются боевые качества лучших образцов оружия, которое занимало важноо место в быту лезгин: ружье, кинжал, сабля составляли как бы одно целое с черкеской, являлись необходимыми предметами в быту. Кинжалы со­ставляли обязательную принадлежность одежды даже в детском возрасте. На стенах почти каяедой лезгинской семьи можно было видеть не моиоо двух ружей и несколько кинжалов.

Умение мастерски владеть оружием считалось большим искусством. Как пишет Г. Алкадари, каждый дагестанец (в том числе и лезгин) мог рассчитывать на уважение и почет со стороны односельчан лишь в том случае, если он:

«1. Имел коран, написанный хорошим почерком.

2. Имел красивую жену из числа двоюродных сестер (прежде в Даге­стане, как и на арабском Востоке, брак заключался по нормам эндогамии. Считалось, что в этом случае двоюродная сестра будет вдвойне предана мужу, то есть и как муя?у и как брату.— С. А.).
   
3. Владел верховым жеребцом из породы светло-серых лошадей казах ского магала или светлоногих лошадей Карабаха.
   
4. Имел пистолет или ружье изготовления Гаджи-Мустафы или же мадьярское рул?ье — изделие некоего Сарали.
   
5. Владел хорошим кинжалом, изготовленным мастером по имени Па залай-Али либо Абдул-Азизом.
   
6. Имел хорошую острую саблю выделки исфаганского мастора Уста-Азада либо египетского изготовления.
   

7. Имел либо янтарные, либо коралловые четки.
   
8. Вел несколько беспечный образ жизни» ⁵⁰.
   

Как мы видим, в этом своеобразном кодексе умение владеть оружием (причем оружием хорошей выделки и высокого качества) занимает весь ма немаловажное место.

Мастера ювелирных дел, оружейники селений Ахты, Кюснет, Койсун, Икра и др. большей частью работали на заказ.

Как известно, В. И. Ленин именно с началом производства изделий на заказ связывал появление профессионального ремесла. «Первой формой промышленности, отрываемой от патриархального земледелия,— пишет он,— является ремесло, т. е. производство изделий но заказу потребителя. Материал может принадлежать при этом потребителю-заказчику или ре­месленнику, а оплата труда ремесленника происходит либо деньгами, либо натурой»


Работа на заказ носила временный характер и предполагала право­способность ремесленников свободно договариваться с заказчиками. «В этой форме промышленности,— пишет В. И. Ленин,— нет еще товарного производства; здесь появляется лишь товарное обращение в том случае, когда ремесленник получает плату деньгами или продает полученную за работу долю продукта, покупая себе сырые материалы и орудия производ­ства» ⁵².

На более высокую ступень поднимается ремесло, когда появляются ремесленники — мелкие производители, сбывающие свои изделия на мест­ном, ограниченном рынке и не нуждающиеся поэтому пока еще в деятель­ности посредника-купца. На этой стадии «продукт по-прежнему перехо­дит непосредственно из рук производителя в руки потребителя, причем продаже продукта предшествует иногда обмен его на сельскохозяйствен­ные продукты» ⁵³.

Среди лезгин обмен ювелирными изделиями и другими продуктами ре­месла происходит и непосредственно между самими производителями в натуральной, реже — в денежной, форме или с участием скупщиков и торговцев.

Обмен и продажа на деньги исчислялись в зависимости от цен на зер­но. Постепенно продукты ювелирного и оружейного ремесла стали приоб­ретать товарное значение. Но с конца XIX в. в связи с завозом оруяяш из России производство огнестрельного оружия в Дагестане резко сократи­лось. Оружейное дело у лезгин потеряло характер специального ремесла, а затем постепенно исчезло и производство художественно-ювелирных из­делий. Починка старого оружия стала делом кузнецов и слесарей.

В начале XX в., как было отмечено выше, был принят ряд мер для развития кустарных промыслов Дагестана. В 1908 г. Кавказский кустар­ный комитет открыл в Касумкенте учебно-показательную мастерскую (в следующем году она была переведена в селение Ахты). При мастер­ской был организован склад материалов, а также орудий и инструментов, предназначенных для продажи населению. Были приняты меры к внедре­нию в ковровый промысел усовершенствованных станков, производился отбор оригинальных старых ковровых рисунков.

В 1912 г. в Темир-Хан-Шуре состоялось открытие Дагестанского му­зея кустарной промышленности имени штаб-лекаря И. С. Костемеревского. Музей должен был собирать образцы кустарных изделий, знакомить насе­ление с различными способами производства, снабжать кустарей прибо­рами, инструментами, сырьем и материалами повышенного качества и т. д. ⁵⁴

Однако эти меры, проводившиеся незадолго до Октябрьской револю­ции, были незначительны и не давали должного простора для использо­вания имевшихся возможностей.


Переходя к обобщению изложенных в данной главе материалов, мы хотели бы еще раз подчеркнуть, что в XIX в. у лезгин существовало несколько высокоразвитых разновидностей домашнего и ремесленного производства, связанных с обработкой дерева, кожи, металла, производ­ством сукон, изготовлением ковров, плетеных и гончарных изделий.

При этом, однако, следует особенно подчеркнуть, что изделия из до-рева и кожи, изготовление войлока и сукон, вязание шерстяных носок осуществлялись в рамках домашнего производства и служили исклю­чительно для удовлетворения внутрисемейных нужд.

В то же время гончарный промысел, обработка металла и в особенно­сти ковроделие со второй половины XIX в., с развитием феодальных отношений и ускорением в связи с этим процесса отделения ремесла от земледелия, выделяются в самостоятельные ремесленные производства.

Но, являясь дополнительными источниками экономических доходен определенного числа семей, играя подсобную роль в их хозяйстве, эти отрасли в силу своего сугубо кустарного характера в XIX в. далеко но достаточно обеспечивали своей продукцией основную массу лезгинского населения.

Расцвет и дальнейший подъем названных отраслей произошел только в годы Советской власти, когда в результате внедрения современных тех­нических средств они по существу утратили свой ремесленный характер, став составной частью промышленной экономики социалистического Да­гестана.


Поселения и семейно-общественные отношения

Расселение и типы поселений. Поселение как источник изучения общественного быта


Изучение поселений и жилищ отдельных народов представляет ин­терес для многих научных дисциплин: археологии, этнографии, гражданской истории, истории культуры, архитектуры. Поселении и жилища относятся к тем видам материальной культуры, которые имеют долгую жизнь и прочно сохраняют особенности их породивших общественно-экономических условий. Изучая поселения и жилища наро­да, можно проследить длительные традиции архитектуры, культурно-эко­номические взаимосвязи с соседними этническими группами и их влияние на характер планировки селений и архитектуру домов. Сведения о воз­никновении поселений и сооружении оборонительных башен, об их строи­телях и времени строительства, порядке сегментации семьи и расселении ее дочерних филиаций, о семейных генеалогиях и другие данные, связан­ные с изучением поселений и жилищ, являются достоверным источником для изучения этногенеза и общественного быта народа.


Расселение и типы поселений

Как уже подчеркивалось, разнообразие природно-географических ус­ловий Лезгинистана наложило определенный отпечаток на хозяйственные занятия и материальную культуру населения и, в частности, на характер поселений и жилищ. Типы и специфика планировки лезгинских селений прежде всего различаются по природно-географическим зонам и тесно связаны с рельефом местности.

В горных Ахтынском, Курахском, Кусарском и Кубинском районах встречаются селения, расположенные в крайне труднодоступных местах. Селения эти представляют собой как бы естественные крепости. В дало-кие времена, когда, кроме набегов внешних врагов, происходили нападе­ния рода на род и общины на общину, фактору обороноспособности




силиция уделялось большое внимание. Если естественные условия не спо­собствовали надежной обороне, создавались искусственные сооружения. Возводились стены, строились крепости, сооружались сторожевые башни, насыпались холмы. Это было присуще всем дагестанским горным ('(мо­низм.

Указания на важность фактора обороноспособности дагестанских гор­ных аулов можно найти как в ранних источниках , так и в работах ис­следователей XVIII—XIX вв.² Офицер Н. Абельдяев, посетивший Да­гестан в середине XIX в., писал, например, что «при выборе места для де­ревень руководствуются вообще двумя правилами: укрыть, по возможно­сти, свои ветхие дома от непогоды и расположить деревню на такой местности, чтобы она представлялась наиболее выгодной при обороне в случае неприятельского нападения. На этом основании деревни распо­лагаются или в оврагах, часто под нависшими скалами, или на какой-ни­будь возвышенности, представляющей трудный доступ снизу. На сторонах, доступных неприятельскому нападению, возводятся стены из камня, бойница и часто с башнями для фланговой обороны. Здесь же распола­гаются и ворота, плетенные из хвороста или дощатые... с тех же сторон, откуда нельзя ожидать неприятельского нападения, ворот, как равно и стен, не бывает.

Случается иногда, что деревни располагаются и на местах более или ме­нее ровных; это или многолюдные, или богатые деревни, менее страшив­шиеся нападения... Они всегда обнесены со всех сторон стенами, и на всех выходящих из деревни дорогах непременно устроены ворота. Ворота во всех вообще аулах на ночь запираются, и при них ночью имеется караул...»³.

Горные селения-крепости обычно строились на крутых склонах, ог­раждались каменными стенами или же глухими фасадами жилых домов и имели один или два выхода, которые запирались двойными воротами. Улицы таких селений, описывает К. М. Курдов, были узки и часто являлись вторыми этажами домов. Так, например, лезгинское селение Гельхен⁴ состояло раньше из одной узкой улицы, по обеим сторонам которой дома плотно примыкали один к другому, фасады с окнами, точнее, с отверстиями для света, выходили на улицу, а задние стены домов, об­ращенные наружу, были сплошными и отверстий не имели. По словам старожилов, оба конца улицы имели запирающиеся ворота⁵.

Старые селения-крепости часто располагались на высокой горе, у слия­ния речек, которые служили дополнительной защитой в качестве водной преграды. Например, селение Кочхюр Курахского района с трех сторон окружено речными протоками, через которые перекинуты мосты. Узкая улица идет под домами. Раньше она в случае необходимости запиралась двойными воротами. С. О. Хан-Магомедов пишет, что «Кочхюр и Гельхен дают примеры аулов-крепостей, где отдельные сооружения (оборонитель­ные башни, дома-крепости) не играли решающей роли в обороне, но все селение являлось единой крепостью, окруженной неприступными крупными



снмншами, быстрыми горными речками, стенами и глухими каменными фасадами домов» ⁶.

В тех случаях, когда рельеф местности не позволял превратить селение и неприступную крепость, возводились специальные оборонительные со-оружения — башни-крепости. Они обычно располагались по краям селе­ния. Ф. Ф. Симонович, побывавший в Южном Дагестане в конце XVIII в., писал: «Гилияр, на левом берегу реки Самура, защищается со стороны гор 4-мя построенными по углам каменными башнями» ¹. Это же подтвер­ждают и полевые материалы: старожилы Гильяра рассказывают, что некогда там было шесть оборонительных башен⁸. Остатки оборонительных башен сохранились также в селениях Куруш — Мерки-Кала, Хюрюк, Шимихюр Курахского района и в Ахты⁹. О том, что в селении Ахты не­когда существовала древняя крепость, есть запись в хронике «Ахты-на-ме» ¹⁰. Это подтверждают и сохранившиеся остатки крепостной кладки на склоне соседней горы Келедхев, что по-лезгински означает «холка кре­пости».

Надпись, обнаруженная на этой крепостной кладке, не содержит даты, но Л. И. Лавров палеографически относит ее к XI—XIII вв., пола­гая, что она была сделана одновременно с постройкой крепости¹¹. На этой же «холке» расположен древнейший ахтынский квартал Нин{. С этой кре­пости хорошо видны близлежащие участки долины рек Самура и Ахты-чая. От угрозы нападения со стороны низовьев р. Самура крепость и квартал Ниж. были защищены р. Ахтычай. Первоначально жители селения Ахты (точнее, квартала Ниж), видимо, опасались селиться непо­средственно у самой реки, поэтому постройки Нижа прижимались к горе.

В местных преданиях говорится, что это укрепление было сооружено персами. Совершенно прав Л. И. Лавров, считая, что эти оборонительные сооружения были построены в целях защиты от нападения мест­ного лезгинского населения¹². А. Ф. Десимон писал в 1839 г. что «мно­голюднейшие селения горных обществ лежат по правому берегу Самура. Главное из этих селений Ахты весьма многолюдно и расположено в жи-попйеной долине при слиянии речки Ахты-чая с Самуром. В пяти верстах от Ахты вверх по Ахты-чаю есть горячие серные минеральные воды весь­ма высокой температуры; в VI веке они были известны персам, которые построили близ них бани и крепостцу; остатки последней и теперь еще видны на крутой горе по левую сторону речки Ахты-чай» ¹³.

Но многих лезгинских селениях в целях защиты по краям селения строили сторожевые пункты. Наглядный пример в этом отношении пред­ставляет селение Хазри Кусарского района, расположенное у подножия горы. С северной стороны его обтекает речка Усур-чай, а с юго-запада имеются большие (наподобие естественных) холмы, которые, по преда­нию, были сооружены жителями этого селения для защиты от внешних врагов, неоднократно нападавших именно с этой стороны¹⁴. С северо-во­стока п юго-запада от селения Хюрелар Магарамкентского района также были построены высокие сторожевые пункты для охраны селения¹⁵.

Как пишет М. О. Османов, «стремление к недоступности и неприступ­ности поселений вызывалось многими причинами социально-политического характера... В условиях распада первобытнообщинного строя и зарожде ния феодальных отношений существовало огромное количество различных политических объединений, больших и малых, находившихся