Geum.ru

Составление и общая редакция игумена андроника (а с. Трубачева), П. В. Флоренского, М. С

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   79


к объективности, от субъекта к объекту, от большего зна­ния к меньшему знанию. А-1 есть оператор объективации.

28. Итак, каждый акт рефлексии есть субъект и объект вместе: субъект своею «левою стороною» и объект — своею «правою стороною». Каждый член ряда — потен­ция — есть субъект и объект. Но объект есть то, что мы называем реальным началом, а субъект — то, что мы называем началом идеальным. Следовательно, каж­дый акт сознания реален, в отношении к последую­щему, и идеален, в отношении к предыдущему. Каждый акт знания идеален и реален, т.е. идеал-реален или реал-идеален.

29. Следовательно, в каждой потенции знания иде­альное и реальное, субъект и объект не разобщены между собою, хотя и не сливаются до неразличимости. Они образуют дву-единство, причем объекты знания даются имманентно самому процессу знания, по­знающему субъекту.

30. Это можно пояснить еще и так:

Всякий акт знания идеален. И, с этой точки зрения, идеален и всякий познаваемый объект. Иначе и быть не может: ведь, если бы он не был идеален, то и не позна­вался бы, ибо абсолютно непонятно, как познается то, что решительно не сродно познающему,— как усваивается познанием то, что всячески разнствует с познанием. По­знание того, что само никак не есть знание, т. е. на­чало идеальное, было бы превращением некоторого «о» в акте суждения в «не-α». Значит, в акте познания иде­альная природа познаваемого не создается, а только рас­крывается, обнаруживается, опознается.

31. Но, с другой стороны, всякий процесс знания реален. Ведь он есть объективный, констатируемый процесс, происходящий в действительности. Скажу, хотя и не совсем точно, зато наглядно: Процесс знания объек­тивно учитывается как нервный процесс, как иннерва­ция связок голосового органа, как звуки, как мускуль­ные сокращения и т. д. Ведь это — реальность. Но то, что я говорил, есть первый, самый грубый случай про­цесса мысли. Он — «вещный» процесс и в более тонком смысле (флюидные истечения, излучения и вообще вся совокупность «оккультных» явлений организма, сопро­вождающих акты познания). Если ранее мы сказали, что всякая мысль, да и самая вещь,— идеальность, то теперь скажем, что всякая мысль, как и сама вещь, есть реальность. Не только вещь мысле-образна, но и мысль веще-образна. Мысль имеет в себе вещи

в виде своего содержания. И потому мысль — творческая сила в сфере «вещей». Вспомните гипноз, заговоры, худо­жественное творчество, преобразующее действитель­ность, научное творчество, вторгающееся в жизнь объек­тивности: ведь мысль же, если не прямо (хотя и пря­мо!), то косвенно, при помощи динамита, ввергает гору в море! Ведь точка приложения силы мысли есть, в конце концов, гора, самая гора, а никак не при­зрак, не «представление» горы, в смысле чистой иллюзорности: в противном случае пришлось бы чело­веку быть лишь созерцателем калейдоскопа своей пси­хики, а не делателем жизни и строителем культуры.

32. Мысль есть мысль о вещах, и, следовательно, она — не вещна, она отлична от своего содержания. Но, вместе с тем, мысль есть мысль о вещах,— вещи суть со­держание мысли, и значит, они даны вместе с мыс-лию. Повторяю еще раз, мысль и вещь образуют несли-янное и нераздельное двуединство.

33. Но возникает вопрос: Чем же тогда потенции разнятся одна от другой, если каждая из них есть дву­единство? И что такое «вещь» в собственном, общеупот­ребительном смысле слова?

Двигаясь к Α~ω, мы увеличиваем идеальный момент потенции и соответственно уменьшаем момент реаль­ный. Потенции делаются все менее и менее вещными. Мы восходим ab idealia ad idealiora10* Напротив, двига­ясь по направлению к А"*0, мы увеличиваем реальный момент потенций и соответственно уменьшаем момент идеальный. Потенции делаются все более и более вещ­ными. Мы нисходим а realia ad realiora п*

А0, т. е. «вещь», в ходячем смысле слова, есть равно­весие обоих моментов,— идеального и реального. А0 есть безразличие субъекта и объекта, тождество Я и не-Я, индифференция, или индифферентность, познающего и познаваемого. А0 есть, в то же время, в отношении к ряду (30), верхняя граница отрицательных потенций и нижняя — положительных. А0 — maximum идеальности, или сознательности, в сфере бессознательного, и — maxi-mum реальности, или бессознательности, в сфере созна­тельного. И наоборот, А0 есть minimum реальности в сфере бессознательного и minimum идеальности в сфе­ре сознательного.

Таким образом, А0 есть граница двух миров, из кото­рых один — мир положительных потенций — мы можем назвать миром «Я» в широком смысле, а другой — мир отрицательных потенций — миром «не-Я», тоже разумея

этот термин в смысле шире обычного. Но мы должны при этом не забывать, что каждая потенция в отно­шении к одним является объективною, а в отношении к другим — субъективною.

35. Что же в таком случае есть «чистый субъект», т. е. такая потенция, которая является субъектом в отноше­нии всех остальных, но сама никогда не бывает объектом ни для которой? Что такое чистая форма или схема субъективности? Что такое предел субъективно­сти? Иными словами, что же такое — «трансценден­тальный субъект», «субъект в себе»? — Ясное дело, что он должен быть вне ряда потенций (30), т. е.— он транс-цендентен знанию, хотя знанием, т. е. рядом (30), посту­лируется. Это — идеальная граница справа для ряда (30), верхний предел ряда (30) и, в отношении к самому знанию, в составе самого знания,— гносеоло­гически,— не может означать ничего иного, как только указание на возможность сколь угодно дале­кого восхождения сознания ab idealia ad idealiora. Гносеологически трансцендентальный субъ­ект, чистое «Я», есть не что иное, как весь ряд (30), в его идеальном аспекте. Что есть чистое «Я»? — Это — все, но взятое в ранговом отношении идеальности,— упоря­доченное все, поскольку оно идеально. Гносео­логически трансцендентальный субъект никогда не дан в качестве познаваемого (иначе он был бы объек­том!), а всегда только задан. Одним словом, это есть то, что мы обозначили символом А°\

36. С другой стороны, возникает вопрос, что такое «чистый объект», т. е. такая потенция, которая является объектом в отношении всех остальных, но сама ни­когда не бывает субъектом ни которой. Или еще: Что такое чистая форма или схема объективности, предель­ная вещность или предел объективности, вещности? Иными словами, что же такое «трансцендентный объ­ект», «объект в себе», или «вещь в себе», точнее — «о себе»? Ясное дело, что и он, этот объект, должен быть вне ряда потенций (30), т. е. он — трансцендентен зна­нию, хотя знанием, т. е. рядом (30), постулируется. Это — идеальная граница слева для ряда (30), нижний предел ряда (30) и, в отношении к самому знанию, в составе само­го знания,— гносеологически,— не может означать ничего иного, как только указания на возможность сколь угодно далекого нисхождения сознания а realia ad realiora. Гносеологически трансцендент­ный объект, «вещь в себе», чистое «не-Я», есть не что иное, как весь ряд (30), в его реальном аспекте.

Что есть чистое «не-Я»? — Это — все, взятое в ранговом отношении реальности,— упорядоченное все, поскольку оно реально. Гносеологически трансцендентный объект никогда не дан (иначе он был бы субъектом!), а всегда только задан. Одним словом, это есть то, что мы обозначили символом А"", ибо если было бы дано А-01, то можно было бы образовать А""1, и А""" стало бы субъектом.

37. И еще. Трансцендентальный субъект есть все зна­ние (познающее) в его целокупности. Трансцендентный объект есть все знание (познаваемое) в его целокуп­ности.— По реальности, это — одно и то же; но они раз­личны по типу, если воспользоваться канторовским термином. По реальности, абсолютное Я есть то же, что и абсолютное не-Я, и оба они равны любой конечной потенции. Все — во всем, и потому все равно всему.

38. Все сказанное удачно иллюстрируется такою схемою:



Начертим систему, т. е. бесконечное множество, концентрических кругов, с одной стороны «накопляю­щихся» около центра, т. е. беспредельно подходящих к центру,— обозначающему «трансцендентального субъ­екта», Αω, а с другой — беспредельно увеличивающих свой радиус и устремляющихся к бесконечно-великому кругу, обозначающему «вещь в себе», А"0*. Границею Я и не-Я, или вещи, служит один из кругов, А0, тогда как прочие круги получат обозначения А* (і = ±1, 2, 3, η,...) в порядке ряда (30). Окрасим, далее, все кольца какой-нибудь краскою, например внешние — голубою, а внутренние — розовою. Пусть, при этом, густота ок­раски кольцевого пространства между парами концен­трических кругов соответствует степени углубления

в субъективную или объективную сторону ряда (30), а цвет окраски — красный или синий — преобладанию субъективности или объективности. Круги внутри круга А0 обозначают область «Я», а круги вне А0 — область «не-Я».

39. Быть может, впрочем, более уместно было бы и круги, обозначающие отрицательные потенции, чер­тить приближающимися к предельному кругу конеч­ного радиуса, опять-таки обозначающему Α~ω.

40. Пойдем далее в изучении систем потенций зна­ния (30). Ν-й акт знания, Ап, есть знание объекта Ап_|, но АП_І есть знание знания, Ап~2; Ап_2 есть знание знания Ап_3 и т. д., до А0 включительно, а затем — и далее: А° есть знание А"1, А-1 знание А-2 и т. д. Следовательно, содержанием Ап служит не только Ап_1, но и Ап"2, и Ап~3, и Ап~4, и т. д. и А0, и А'1, и А~2 и т. д. Следовательно, каждый акт знания Ап включает в себя бесконечность содержания — весь ряд (30) до А~п_1 включительно, т. е. всю область подсознательного, вещь и все предыдущие Ап ступени знания. Содержанием Ап служит любое А1, где і < п.

41. Но мало и того. Если имеется акт А-1,— как мы уже видели, акт уничтожения суждения, смещения, слияния, забвения и т. д., т. е. обратный акту А,— то мы можем рассмотреть отношение АП ко всем после него идущим потенциям. Применяя операцию А-1 к Ап+1, Ап+2, Ап+3, ... то или другое число раз, мы будем получать все то же Ап.

А» = А-" (А"+>) = А-2 (А"+2) = А-3 (А"+3) (31)

и вообще Ап = А~т (Ап+т). (32).

Значит, Ап включает в свое содержание не только верь ряд меньших потенций знания, но и весь ряд больших потенций.

42. Но знаемым, познаваемым является для А» непосредственно лишь Ап_|. Все же потенции, предшест­вующие Ап~* (т. е. все А, для которых i
Наоборот, все потенции, последующие Ап-1 (т. е. все А», для которых і > η), являются «сверх-знаемыми», ле­жащими выше знания. Одни — уже не сознаются, другие еще не сознаются. Одно — бесконечность до, другое — бесконечность после. Одно — забвение про­шлого; другое — запамятование будущего.

43. В самом деле, законность этого нового осве­щения знания — светом идеи времени — явствует из следующего:

Последовательная смена потенций сознания создает идею времени. Движение в положительную сторону ря­да — переход от прошедшего к будущему; движение в сторону противоположную — переход от будущего к прошедшему. Так, сознание умирающих, утопающих, падающих с гор и т.д., когда организм лишается знания (забвение, слабость и т. д.), создает обращен­ный временный ряд — от настоящего к прошедшему. И наоборот, творческий акт познания влечет в будущее, дает предвосхищение будущего, пророчество. Конфуз — потеря себя в настоящем, акт движения в прошедшее, и, следовательно, творчество — акт движе­ния в будущее. И потеря себя в настоящем, т. е. конфуз, и творчество выводят из настоящего, но — в противопо­ложные стороны.

Итак, если А есть настоящее (в настоящем), то что есть прошедшее? — Система потенций {А}, для которых і<п. Что есть будущее? — Система потенций {А}, для которых і>п. Субъект знания — будущее; объект — прошедшее; самый акт знания — настоящее. Вещь в себе — абсолютное прошедшее; трансцендентальный субъект — абсолютное будущее.

[44. Сейчас идет речь о том, как ряд потенций порож­дает собою ряд временный.— В самом деле, если наш ряд потенций (закон раскрытия сознания) должен быть источником исторического процесса философии, то он, этот ряд, должен, как сказано, быть историогенным по своей природе. Но, порожная историю, он сам не может уже быть историчен, сам он не может быть в строгом смысле историей. Он историогенен и, следовательно, сам не историчен. Он — вне истории и, следовательно, вне времени. Следовательно, в нем должны быть силы, рас­крывающие его содержание — как процесс во времени, или, еще, являющие время, наполненное историческими событиями,— силы хроногенные, время-рождаю-щие. Тут-то, по-видимому, и есть камень преткновения. Вы, наверно, подумали уже: но ведь, чтобы перейти от потенции к потенции, уже нужно время. Как же ряд по­тенций производит время, когда сам он нуждается для своего построения во времени? Получается в рассужде­ниях idem рег idem. Время — условие ряда, ряд — условие времени. Мы нумеровали члены ряда. Но разве самая нумерация не достаточно доказывает, что ряд не может

быть без времени,— ибо нумерация, порядок по-слбдования, уже предполагает время и без времени существовать не может? — Спешу ответить на Ваши вопро­сы вопросом же.

Действительно ли всякий порядок последования, всякая последовательность предполагает время? Или, быть может, возможна «логическая последова­тельность» — безвременная и даже вне-временная и сверхвременная? — Теперь вкратце отвечу на постав­ленный вопрос лишь следующее:

Возьмите какую-нибудь сложную систему умозаклю­чений — философских ли, или каких иных, по возмож­ности строго-логическую,— ну, хоть систему Спинозы, как она изложена в «Этике», или какую-нибудь геомет­рическую теорему. Если Вы читаете или продумываете ее впервые, то отдельные положения формально и внешне приклеиваются друг к другу; неуклюже двигается механизм рассуждений. Во второй раз это движение со­вершается легче; отдельные положения крепче примы­кают друг к другу, начинают врастать друг в друга. В третий раз — опять ускорение движения и более орга­ническое срастание. В конце концов, вся вереница рас­суждений проходит почти как единое целое,— как орга­ническое тело с его органами. Мы различаем моменты первый, второй и т. д., но про эти моменты нельзя ска­зать, что они — моменты времени. Нет,— это моменты логические, диалектические, эстетические, нравственные и т. п. Вся группа положений стремится к пределу — к нулю времени,— стремится стать мгновенной. Отсюда мы постулируем мгновенную последователь­ность, этот предел, как реальность. В дальнейшем я по­стараюсь показать, что такая реальность действительно есть; а сейчас скажу то лишь, что нам важна не она, а самое понятие ее,— понятие вне-временного последо­вания моментов. Вот этим-то понятием вне-временной последовательности мы ныне и воспользуемся для обос­нования происхождения идеи времени из вне-времен­ного ряда потенций.]

45. Могло бы показаться неясным, κέκ эта система потенций есть будущее или прошедшее. Но, конечно, это — так. Ведь, что есть будущее или прошедшее, как не известным образом полагаемая в настоящем часть содержания этого настоящего, Ап? Координация полага­емых, соотносимых, частей настоящего и есть та характе­ристика, в силу которой мы называем одну часть «буду­щим», другую — «настоящим» в узком смысле и третью —

«прошедшим». Но что такое координация, как не ранговое отношение частей (т. е. положение одной части первою, другой — второю, третьей — третьею)? Нумерация — вот что создает идею времени. Разнородная качественность потенций — вот что дает место нумерации: количествен­ные различия потенций — на деле лишь проекция каче­ственных на порождаемый этими последними времен­ный ряд. Количественные разницы суть надстройки над качественными. Итак, соотношение ряда потенций с идеей времени теперь ясно:

А-"... А-2А"1 А0А1 А2А3... Αη~ι Αη Ап+і АП+2АП+3... А«+т... Αω

_I I I_

прошедшее настоящее будущее

46. Но почему же настоящее — лишь точка? Почему, когда мы говорим о нем — его уже нет? Почему все наши речи могут быть только о прошедшем? Почему tempus fugit 12'? Почему оно irreparabile 13*?

Настоящее — точка, ибо оно — единая потенция, т. е. акт единый, не имеющий в себе частей. Ибо мы хотим считать объект единицею,— не имеющей частей, и, следовательно, акт, его различающий, не имеет множе­ства — абсолютно прост. Настоящего нет, когда мы заго­ворили о нем, потому что для того, чтобы заговорить о настоящем, об Ап, надо сделать его объектом (из субъекта). А сделавшись объектом, он делается уже меньшим по ранговому положению, нежели субъект ре­чи, Ап+1. Поэтому-то все наши речи и могут быть только о прошедшем, т. е. об одной из предыдущих потенций знания.— Fugit ли tempus? — Нет, поскольку мы не ду­маем, не живем. Бег времени есть такая же иллюзия, как и хоровод, который водят дерева, когда едешь по железной дороге. Не время уходит от нас, а м ы уходим от насто­ящего, от Ап, к An+1, Ап+2 и т. д., уходим чрез познания этого А. Если бы мы его не познавали, если бы н е было рефлексии (застывшее сознание; обморок; наркоз; мечты и т. п.), то и время не убегало бы, а мы пребывали бы в вечном «теперь». Скажете: Но для других, «объектив­но», человек все-таки жил бы во времени?

Да, для других, т. е. они меняли бы свое на­стоящее относительно этого человека. Не меняй они своего настоящего относительно него, не жил бы для них и он во времени: «как аукнется, так и откликнется».— Когда человек пробуждается после глубокого сна или приходит в себя после наркоза или обморока, он, как ска­зочная спавшая и пробудившаяся царевна, не знает, прошло ли время или нет: он не жил во времени.

47. Итак, мы повторяем коперниковский переворот, но только в расширенном виде. То, что сказал Ко­перник о движении светил небесных, мы теперь рас­пространяем на всякое движение, на всякое измене­ние, на самое время как на «движение вообще», «чистое движение», «форму» или «схему движения». Коперник объявил, что движение солнца — кажущееся и обуслов­лено тем, что м ы движемся. А мы теперь заявляем, что время не бежит, а лишь кажется бегущим,— оттого, что мы меняем свою точку зрения на собственные акты по­знания. Мы бежим вдоль ряда потенций, и нам пред­ставляется, что ряд потенций движется мимо нас. Это-то прохождение в сознании потенций мы и называем временем.

48. Но вернемся к нашим потенциям. Каждый акт знания Ап включает в себя все обоюдо-бесконечное множество актов знания, в его прошедшем и в его бу­дущем,— разумея эти термины «в прошедшем» и «в будущем» в смысле временной квалификации. Другими словами, каждый акт знания включает в себя забытую вещь в себе и запамятованного трансцендентального субъекта. Хотя и транс-цендентна сознанию вещь в себе и трансцендентален чистый субъект, но все же они всегда содержатся в каждом акте знания.

49. Мы думаем то, чего уже не думаем, и то, чего еще не думали. Мы знаем то, чего уже не знаем и чего еще не знаем. Но все, как прошедшее, так и будущее, в каком-то смысле есть в нас, ибо потен­циальное знание есть не просто отвлеченная возмож­ность познавать, не отсутствие знания, не ουκ δν, а под­линная мощь знания, особое состояние знания, μή δν14* — не отсутствующее знание, а особливо присут­ствующее знание же.

50. Значит, всякое узнавание есть воспомина­ние: либо «прошедшего состояния» знания, знания в «прошлом его состоянии», либо знания в его «будущем состоянии», причем сюда можно причислить еще пре­рывное переведение в сознание потенций из области πόλ­η сверх-сознательного, которые получают, вследствие такой прерывности, характер вне-временный. Эти мистические процессы уместно было бы назвать «па­мятью настоящего». Кроме того, формально гово­ря, есть память будущего, как есть память прошедшего, обе связанные с порядком во времени, но переносящие прошедшее и будущее, с их харак­

теристикою во времени, в настоящее. Но нахо­дится ли будущее и эта память будущего в конкретной психологии? — Самое наступление будущего показывает, что мы его «вспомнили», что мы узнали его; когда же сознание, забегая вперед, как бы мечется по ряду потен­ций, тогда являются прозрения в будущее, предчув­ствия, предсказания и т. д. К этим же беспорядочным движениям относятся и явления парамнезии, ясновиде­ния и яснослышания, вещих снов, наконец, предвосхи­щение научных идей и открытий. В частности, с этими же процессами связано платоновское учение о знании как «припоминании», άνάμνησις мира горнего, и ницшевское учение о «вечном возвращении», психологически выражаясь, в основе того и другого лежит явление парамнезии, при котором кажется, что переживаемое в данный момент уже переживалось точь-в-точь так же и ранее. Каждое научное произведение содержится в предыдущем, и наоборот; одно можно найти в другом,— стоит только покопаться. Это — та простая истина, плохое усвоение которой произвело историзм XIX века, с его преувеличенным и напряженным внима­нием ко всякого рода историческим «влияниям». Но бес­спорно, что в каждом произведении можно найти все предыдущие и все последующие, залегающие в нем, как свернутые листочки в древесной почке. Часто автор и не подозревает ни своего отношения к прошлому, ни своего отношения к будущему,— не понимает себя са­мого. Однако исследователю чужой мысли постоянно приходится наталкиваться на факт ее связи с другими. Тут невольно вспоминаются слова Генриха Герца о том, что иногда кажется, будто математические форму­лы гораздо умнее того, кто их составил, ибо они содер­жат в себе то, чего составитель их даже и не подозревал, но что обнаруживается в них дальнейшей историей ,5\ Эта магическая сила формул зависит именно от того, что составитель их знал многое такое, что не опознал в себе. И опять, вспоминаются слова Генриха Гейне о том, что «у писателя в то время, когда он создает свое про­изведение, на душе так, как будто он, согласно Пифаго­рову учению о переселении душ, вел предварительную жизнь после странствования по земле под различными видами; его вдохновение имеет все свойства воспомина­ния»16*. Сюда же надо отнести и способность крупных художников предрекать свою судьбу в символике своих произведений,— напомню для примера хотя бы о Лер­монтове, Пушкине, Гоголе, Байроне, О. Уайльде и др.