Рекшан философские подружки
| Вид материала | Документы |
- 23-24. Социальные и философские проблемы применения биологических знаний и их анализ, 181kb.
- Отвечаем на философские рассуждения а. Плазар канарёв, 241.07kb.
- Философские воззрения, 62.45kb.
- Маша и медведь Русская народная сказка, 28.29kb.
- Маша и медведь русская сказка в пересказе М. А. Булатова, 29.51kb.
- Сочинение, 29.38kb.
- Владимир Рекшан Родина любви (Задушевная повесть), 391.32kb.
- Философские проблемы виртуальной реальности. Представительный доклад на магистерской, 61.74kb.
- Тематический план занятий по дисциплине «экономическая теория» (для слушателей цдпп,, 35.46kb.
- Живой классик Владимир Рекшан, 90.86kb.
1 2
Владимир РЕКШАН
ФИЛОСОФСКИЕ ПОДРУЖКИ
ВПЕРЕД, БАБЫ, GO!
Прогрессивное, регрессивное, маргинальное, и всякое прочее наивное человечество празднует сексистский праздник 8 марта, тем фактически и противоестественно утверждая лишь сезонно-специфическую востребованность особей женского пола. А это не так! Последние губернаторские выборы в Питере показали, что у женщин есть и политический класс. Можно сказать, Питер опять отличился, открыв новую страницу в истории России...
Но сперва разберемся с терминами. Мы говорим на языке индоевропейской группы, и «баба» означает – взрослая, старая, мудрая. «Старая» вычеркиваем. Остается: баба – мудрая женщина.
Не будет открытием заявить, будто Россия – это по сути женская страна. Этакое мировое влажное лесисто-озерное лоно. Славяне, заселившие нынешнюю Московию, стали выносливыми и жалостливыми, как женщина. Русские воевали, как будто работали, многократно были обмануты и европейцами и каким-нибудь Тохтамышем. Пленных мы жалели, плоды победы, добытые реками крови, вскоре теряли. Насколько хороши русско-российские мужчины в науке, искусстве, спорте, в шахте, в поле на тракторе, настолько же чудовищны они в политике. Россией-женщиной должны управлять женщины. Но это с виду так просто – сходил на выборы и проголосовал за нее. Против женщин выступает вся культурная надстройка цивилизации.
Придумав первобытное орудие убийства, мужчина в первую очередь подчинил женщину. С этого началась цивилизации. Мировые религии подвели черту под первой древней революцией. Бог-отец, бог-сын, Аллах, Будда, папа римский, патриарх, почти все святые, шейхи – это мужчины. Все искусство создано мужчинами. Главный герой литературы – мужчина. Мужская идеология под видом христианства распространилась на женском пространстве России, заложив основу всех будущих несчастий.
Религиозное сознание изменить сложно и не нужно. Литературу переписывать женской рукой тяжело и не обязательно. Поэтому легче всего женщине реализовать себя без мужского влияния в политике. Особенно в международных делах. Нашим мужчинам нечего противопоставить фаллической атлантической цивилизации. Исправить может дело русская женщина, которой придется, презрев протокол, применить новую тактику – влюбить в себя и Америку, и Англию, и всех прочих. Российские женщины эту программу реализуют и без моей подсказки, но частным, так сказать, порядком. Настало время проявить патриотизм и послужить Родине с большой буквы.
Выбирая себе президента, российский народ все равно, несмотря на гласность, перестройку. «шоковую» терапию и дефолт, выбирает себе что-то вроде царя-батюшки. Только не легитимного, признанного далеко не всеми. Лучше тогда пригласить на престол английскую королеву – та и родственница Романовым, и женщина, подходящая для России ( Не Хакамаду же нам сажать на престол!) Только королева сама не приедет, а пришлет нам наместником прЫнца Чарльза. Россия же станет демократическим способом выбирать Чарльзу невесту, как это и происходило в допетровские времена, когда московским царям выбирали жен. Если Чарльз не готов в силу своей недавней свадьбы покинуть милую ради России, то пусть подыщут какого иного принца...
Каким количеством трагических любовных историй полнится наше прошлое! Жаль, не родился в нужное время русский Шекспир. Не успевала демократически избранная невеста приблизиться к Кремлю, как ее пытались отравить разные сиятельные мужчины. Вот вам пример высокой любовной трагедии: Михаил Романов в 1616 году приглядел из демократических кандидаток бедную дворянку Марию Ивановну Хлопову. Родственники Салтыковы отравили девушку, но до смерти не получилось. Тогда объявили бедную дворянку больной и отправили в ссылку в Сибирь. Стали царю-жениху всучивать то литовскую королевну, то датскую Доротею-Августу, то просили невесту у шведов. Но Михаил продолжал любить Марию и через семь (!) лет настоял на возвращении ее из ссылки. Тут бы и состояться счастью, но завозникала мать царя и расстроила брак. Царь же был вынужден жениться на девице Долгоруковой, но ее отравили и она... умерла...
Времена изменились, и теперь русские женщины, воспользовавшись временным вымиранием мужчин, должны взять свое и сплоченными миллионами выступить под лозунгом: «Вперед, бабы, go!»
ПРОСТО ПРО ЛЮБОВЬ
Христианство своим первоначальным суровым аскетизмом несколько пристыдило население Европы, так что то на несколько столетий скрылось под одеждами и стало выкарабкиваться из них только с помощью Данте и Петрарки. А когда посмотрело на себя трезвым глазом, то сразу задалось вопросом – что такое любовь? Полезно и нам, вылупившимся из советской строгости в постсоветский бардак, полюбопытствовать.
Возьмем, к примеру, Лоренцо Пизано (1395 - 1470), итальянского священника эпохи Кватроченто, жившего в Пизе, Флоренции, при дворах кардиналов и пап. Изящный католик сочинял “Диалоги о любви”, рефлексируя на античных Платона и Аристотеля. Вот пример его стиля и мысли в кругу интересующих нас тем: ” Первые семена и зачатки истинной любви находятся, конечно, всегда в интеллекте... Всякая любовь чиста, благочестива, кротка, порядочна, разумна, стыдлива, похвальна и прекрасна. Поэтому цель всякого хорошего действия - это любить достойное любви, ненавидеть достойное ненависти, наслаждаться достойным наслаждения и пользоваться приносящим пользу. Дурного же - пользоваться тем, чем нужно наслаждаться, наслаждаться тем, чем следует пользоваться, ненавидеть любимое и любить ненавистное...”
Замысловатая, понятное дело, конфигурация для наших упаренных интернетом мозгов. В реальной же жизни мало кто следует советам Пизано. Известен эффект порочного обаяния. Девицы и мадамы разных возрастов и обличий часто влюбляются в очевидных мерзавцев, бравирующих порой своим негодяйством. Их постоянно тянет к мужчинам, приправляющим свою речь сальностями, а во много крат более достойные кавалеры остаются отвергнутыми. Юноши и мужчины регулярно влюбляются в откровенных потаскух...
Однажды правитель далекой Флоренции Козимо Медичи подарил виллу в Кареджи (1462) философу Марселино Фичино с условим, что тот исследует любовную тему. В комментариях на “Пир” Платона у Фичино можно прочитать следующее: ” Умирает же всякий, кто любит, ибо его сознание, забыв о себе самом всегда обращается к любовнику... Существуют два вида любви: одна простая, другая взаимная. Простая - когда любимый не любит любящего. Тогда любящий целиком мертв. Ведь он не живет в себе, как не живет в любимом, потому что отвергнут им... Вот почему по справедливости должен любить всякий, кого любят. А кто не любит, должен быть признан виновным в убийстве... Древние медики, наблюдая это, называли любовь болезнью, близкой к меланхолической. Врач Расис предписал лечить ее совокуплением, постом, вином и прогулками”. Далее в своем труде флорентийский мыслитель говорит, что влюбленного всегда “выдает мрачный, упорный, пристальный взгляд. О ней возвещает прерывистая речь, частые вздохи, дрожание членов, непрестанные жалобы и неуместные восхваления, внезапный гнев, похвальба, бесстыдство, невоздержанность, подозрительность и низменные желания”. В главе “В чьи тенеты мы преимущественно попадаем” Марселино описывает тип мужчины, наиболее популярный в ренессансной Италии: ”...Обвораживают те, которые являются по преимуществу сангвиниками и отчасти холериками, имеют большие глаза, серые и светящиеся, особенно же если живут непорочно и не обезобразили безмятежно-спокойного лица вследствие того, что светлый сок жидкостей был исчерпан через соитие”.
Действительно, воздержанность делает привлекательней, но через соитие и пьянство поступает рекомендация лечить от любви, приравненной к безумию. А если меня любит девица, а я люблю другую девицу, почему меня надо считать убийцей? Нет, книга не может служить практическим пособием. Она должна выполнять функцию правил дорожного движения - даются лишь общие рекомендации, чтобы не рухнуть в пропасть и не задавить старушку. В каждом же конкретном случае... Если на тебя выскочит грузовик, то следует решение принимать немедленно, забыв про великих философов и таких, как я, популяризаторов..
В Венеции проживал некто Джузеппе Бетусси (1515 - 1573), видный гуманист и автор оригинальных трактатов о любви, которую он постарался вывести за рамки философской категории и рассмотреть как понятие психологическое. Если его предшественники по Возрождению разграничивали “совершенную” или “подлинную” любовь от любви сугубо “телесной”, то венецианец старался не рассматривать плотское в любви как низшее. Из текста диалога “Раверта” мы поймем, что венецианское общество середины XYI столетия волновал вопрос:” Что большую трудность представляет: изображать любовь, не любя, или же, любя, казаться бесстрастным?” Герой диалога Бетусси отвечает на вопрос так: ”Ежели желаете вы предстать влюбленным, любви не питая, то, будь вы мужчиной, можете выказать это, постоянно перед домом возлюбленной прогуливаясь. Если вы женщина, вы можете, послать возлюбленному портрет свой...” Далее Раверта говорит, что обманщики при появлении объекта домогания начинают притворно вздыхать, “чем и довершают победу”. Однако, “коли не владеет нами любовь настоящая, не сможем мы ни бледнеть, ни краснеть при виде любимого, не сможем смотреть на него завороженно, не лишимся дара речи и не видно будет во взоре нашем того сострадания, кое от любви рождается”. Собеседник Раверты справедливо ему возражает - есть, мол, такие “которые и рыдали, и вздыхали, краснели и бледнели, и были в своем притворстве столь искусстны, что не только простушки, любая женщина, увидев их, могла бы обмануться”. Собеседники приходят к очевидному выводу - легче притворяться влюбленным, чем скрывать любовь, “ибо, когда мы влюблены, мы сами себе не хозяева”. Собеседники задаются риторическим вопросом: “И что это за влюбленный, который, поймав случайно на себе взгляд возлюбленной, не зальется в то же мгновение краской или не станет мертвенно бледен и не застынет, словно этим взглядом пронзенный и чувств лишенный?”
У беседующих в трактате Бетусси возникает вопрос: ”Может ли полюбить скупец?” Мы и без ренессансного Джузеппе знаем ответ:” А на кой ляд ему надо, когда он может купить красотку!” Теперешние скупцы - это новые богатеи. А вот как в средние века рассуждал Раверта: ”Если все ваши желания устремлены к деньгам, они - ваша единственная возлюбленная и вы не в состоянии полюбить никого другого. Ибо любовь выбирает человека свободного... влюбленный не скупясь отдает все, что имеет, ибо любовь влечет его к поступкам великодушным и достойным похвалы, к делам добрым, к коим накопление денег не принадлежит... Однако, можно допустить, что скупец полюбит и перестанет быть скупцом ибо любовь способна сделать человеком щедрым и великодушным...”
До 1917 года в России любили царя и Бога, при советской власти любили диалектический материализм, при антисоветской – деньги главная любовь. Получается, мы не знаем любви. Поэтому и проигрываем войны на окраинах. Ведь для того, чтобы научиться ненавидеть, надо уметь любить.
« ...БЛЯДСКИЕ АМУРЫ»
Чтобы, как говорит наш государь, полноценно паротивостоять новым угрозам, Россия должна родить много детей. Те заселят, наконец-то, русскую равнину и освоят Сибирь, оставив с носом плодовитых горцев и уроженцев междуречья Янцзы и Хуанхэ. Для успешного размножения необходима хотя бы капля любви, а откуда ей взяться, когда СМИ у нас наполовину порнографические, а Интернет порнографичен на две трети. И книжные издательства блудливы – ведь глупости кваси-любовных романов, отнимающик у русских женщин драгоценное время, натуральная порнуха.
А что такое порнография – это всего лишь гипербола...
Венецианского сочинителя Аретино (1492-1556) называли Божественным. Сей литературный талант, имевший в покровителях римских пап, светских государей и просвещенных граждан, сочинял в основном порнотексты и восполнял во времена Реформации и Инквизиции то, что теперь возможно моментально освоить с помощью “божественного” компьютера. “Рассуждения” Аретино я случайно купил в букинистической лавке на Литейном проспекте города Петербурга, и он, надеюсь, придаст нашим рассуждениям убедительности...
Ведь рассуждая о любви, нельзя не коснуться блядства, распутства, куртизанства и продажности.. Аретино построил “Рассуждения” на диалоге двух проституток, одна из которой не знает, куда бы направить дочь - в монахини, отдать замуж, сделать шлюхой. В разговоре участвует куртизанка, побывавшая во всех трех названных состояниях, и самые чудовищные половые кошмары она наблюдала в монастыре. Недалеко от монашек ушли и замужние, которые только и думали о чужих членах, о том, как бы половчее облапошить мужей. В том случае, когда жена была богаче и могла управлять деньгами, возмущенному мужу приходилось даже извиняться: ”Он бросился перед женой на колени и так юлил, так ее уговаривал, что она его простила”. По Аретино, никакой любви нет и в помине. Шлюхи-подружки решают сделать дочку одной из них проституткой. Несколько перлов из “Рассуждения” я приведу без комментариев. “Вдовы в тыщу раз распутнее всех монахинь, мужних жен и девок вместе взятых”. “Среди всех желаний, которые испытывает девка, плотское желание - самое слабое из всех. Для девки главное - разбить сердце, а потом выпотрошить своего поклонника”. “Девка не была бы девкой, не будь она предательницей по духу и убеждению”. “Как-то мне пришла фантазия научиться бренчать на лютне, не потому, что мне это нравилось, а потому, что мне хотелось казаться женщиной, которая интересуется искусством. Ведь это лучший капкан для ротозеев, если девка отличается еще и каким-нибудь артистическим даром... Девка, которая умеет петь да еще читает ноты с листа, - о, с такой надо держать ухо востро!”
После чтения Аретино жить, конечно, более не хочется, да и любить, конечно же, тоже, дабы не превращаться в осмеянного м...ка. Но вот перед нами труд Сансовино “Разговор о любви”(1545), бывшего, вроде бы, приятелем порнографиста, и в нем описывается совершенно иная жизнь. Кому верить, друзья? И тем не менее...
Классик писал, что любви все возрастны покорны, но венецианец сомневается в этом:” Состояние, охватывающее сердца всех живущих, всех созданий и называемое нами “любовью”, еще более достойно порицания в старце, чем в юноше”. Казалось бы, Франческо Сансовино ступил на тропу, проторенную старшим современником-порнографистом, но - нет, сказанное в запальчивости не развивает, а углубляется в рассуждения о возрастах любви, говоря, что “до сорока это еще терпимо, а потом становится предосудительным”. Озабоченный вопросом о любви молоденьких девиц к взрослым дядькам, Сансовино утверждает, будто “к этому понуждает ее не любовь, а рассудок... девушка может воспламиниться достоинствами пожилого человека... То же я скажу и о молодых людях: они никогда не полюбят женщину, перешагнувшую за сорок”.
Сансовино в противовес неромантичному Аритоно задается вопросом: ”Следует ли влюбляться в замужнюю женщину, вдову, монашку или девицу?” Сам себе и отвечает:” Кому попадется вдовушка, пускай не робеет и другого не ищет. Неплохо, если у возлюбленной будет муж. Девиц же я оставляю в стороне, ибо их следует вообще избегать по многим причинам”. За таким странным положением идет утверждение, что девица “не сможет быть достаточно осторожной”. В те времена девичью честь охраняли отцы и братья и часто с помощью оружия. Замужняя же “сумеет выбрать удобное время и место для наших встреч”, и “хотя мужья ревнивы, жены легко устраивают так, что сохраняют их доверие”. То есть, у Сансовино можно проследить мысль - настоящая любовь возможна только вне брака. О женщине Сансовино мыслит так:” Единственное ее назначение состоит в наших утехах, и женщины, избегающие их, вредят себе, и произведшей их для этого природе”.
“Разговоры о любви” благородного венецианца - это скорее этическое и одновременно практическое пособие. Разбирается идеал любовника, которому “подобает заниматься словесностью и музыкой... Он благоразумен, изящен, пылок, опытен, искушен в уловках, любезен, дружелюбен, обходителен, учтив и нежен...” Странным для нашего уха кажется следующий совет: ”Правильно поступает тот, кто сначала выбирает, внимательно изучив свойства, характер и поступки своей будущей дамы, а после влюбляется”. Однако, следует заметить, что в городах северной Италии стремительно развивались капиталистические отношения и предложенный рационализм, хотя и далек от рыцарской экзальтированности, но зато полностью отвечал складывающейся экономической формапции...
Сансовино предлагает следующую аксиому: ”Сколь бы ни была она целомудренна и стыдлива, не было такой женщины, чтобы ей были неприятны излияния влюбленного”. Вот еще кое-какие перлы: ”Беседуя с дамой, постоянно уверяй ее в своей честности”, “ Не забивай себе голову музыкой и пением, которыми влюбленные по ночам услаждают своих дам: эти хлопоты бесполезны, более того, они пагубны для чести...”
Цитировать венецианца можно бесконечно, но в чем-то должна быть и моя работа. Если я начну излишне философствовать, то это покажется смешным - что значит мой жалкий опыт на фоне мировой любовной мудрости! Но от подачи тоже многое зависит, от интонации, от литературы, одним словом.
Когда Сансовино советует носить “одежду из простой ткани - обычного шелка, бархата или сукна, без вырезов, перьев, медальонов, цепей и тросточек”, то его предложение не сразу и поймешь. Но совершенно ясно то, что, рассуждая о мужчине, женщина хочет, “чтобы в нем не было ничего от женщины”. Переводя нарисованный образ на современный русский, можно получить здоровяка, пахнущего моторным маслом, любящего чинить розетки и пахать огород. От мужчины в любовных отношениях Сансовино требует скрытности, “ибо тайну хранит тот, кто одинок, а одинок тот, у кого есть тайна”. Однако, главное правило, делающее тебя идеальным любовником, сводится всего к двум словам: ”Люби и будешь любимым”. Затем итальянец несколько снижает планку наставлений, добавляя, будто “женщины иногда уступают то, в чем долго отказывали, из каприза или скуки”. Ну и что! Все равно любовь прекрасна, когда о ней говорят красиво высокие умы.
Переводя куртуазный разговор ближе к дому, следует сказать честно - реформы Петра дали толчок к проституциации Русской Империи. После столетий средневекового православного аскетизма (вакханалии войн и Смуты оставляеем за рамками исследования) дело стало принимать нешуточный оборот. Царица Елизавета, сама далеко не целка, начала компанию против появившихся в Петербурге публичных домов. Известно шумное дело Анны-Кунигунды Фелкер по прозвищу Дрезденша, организовавшей “дом свиданий” на нынешнем Вознесенском проспекте. Под пыткой Дрезденша стала всех закладывать, включая сиятельных пользователей типа князя Бориса Голицына. “Комиссия о нравственности”, созданная по этому поводу, принудила служащего Академии наук Попова и асессора Ладыгина жениться на “соблазненных девицах”, на шлюхах, то есть. Интересно, что факт физической близости рассматривался как важнейшее проявление любви и повод для брака.. За три ночи столичная полиция повязала в “разных местах и дворах, трактирах, в шкафах и под кроватями” свыше полусотни проституток. Через две недели количество пойманных достигло 70 “непотребных женщин-иностранок и 15 русских “девок”... “ Оставшиеся шлюхи бежали в Кронштадт. Их ловили и там. До пятисот женщин содержалось сперва в Петропавловской крепости, затем их перевели на перевоспитание в Калинкин дом, располагавшийся на Фонтанке вдали от центра. Если теперь русские шлюхи выезжают гастролировать за границу, то в постпетровскую эпоху иммитаторши любви стремились к нам и в первую очередь - из германских земель. Среди русских (Л.Н.Семенова “Быт и население Санкт-Петербурга, XYIII век») проституток “преобладали солдатки, вдовы и дочери нижних чинов, брошенные мужьями разных чинов жены...” Интересна история и одного приезжего башмачника К.Олепа. На допросе он заложил полтора десятка устроителей так называемых вечеринок и поведал о их целях:” А на тех вечеринках, дозволенных от полиции и от офицеров.., почти все собранные и приезжающие под видом невест, находились бляди и сводницы и больше непотребных дел и бляцких амуров где б кому с кем для того спознание лутшее возиметь”. Надо заметить - иммитация иностранок ценилась дороже отечественной ласки...
Важно в приведенной исторической справке следующее - на вечеринки женщины приезжали под видом невест. Назовем триаду: Невеста, Свадьба, Любовь. Есть еще, оказывается, и “бляцкие амуры”, тоже любовь, но несколько шире понимаемая...Черт ногу в этой любви сломит...
Цель моих изысканий проста – они носят терапевтический характер. После недавнего стресса нам для полноценной жизни необходимо ввинтить мозги на место. А что, кроме разговоров про блядские и неблядские амуры, может это сделать лучше?
НИКАКОЙ ЛЮБВИ НЕ БЫЛО
Много говорится о проблемах российской школы, но никто не вспоминает о главной проблеме – в средней школе не преподают истории любви. Без ее понимания молодых людей накрывают первыми чувствами, как цунами. Часто оно оказывается поверхностным. Рождаются дети, но распадаются семьи. А ведь совсем недавно вообще никакой любви не было...
Наташа Ростова из “Войны и мира”, опъяненная мнимой любовью, готова была убежать под венец с подлецом Курагиным и сопровождавшими последнего дружками. Бедная девушка, конечно же, не знала, к какому древнему обычаю восходит воровство девиц и каков его первоначальный ритуал. ”Когда молодой человек с помощью своих друзей похитил или увел девушку, они все по очереди вступают с ней в половую связь, но после этого она считается женой того молодого человека, который был зачинщиком похищения”. Так объяснил мне коллизию великий любовный автор Фридрих Энгельс в своем классическом труде “Происхождение семьи, частной собственности и государства”...
Любви не бывает без ревности, как орла без решки. Когда человечество пребывало в колыбели, то все мужчины являлись мужьями всем женщинам и наоборот. В первобытной групповухе ревность ( а значит и любовь) зародиться не могла. Все произошло несколько позже. До того, что было позже, я еще постараюсь добраться. Сперва хотелось бы разобраться с тем, что случилось раньше всего...
Древнеегипетский бог Ра заявил сам себе: ”И тогда расмыслил я в сердце своем, задумав сотворить мир, наполненный богами, людьми, животными и растениями. И соединился я с рукой своей сжатой, совокупился я с тенью своей и излил я себя в собственный рот, зачав таким образом в самом себе детей...” Ничего более омерзительного и представить невозможно. Но это с нашей, искаженной цивилизацией, колокольни. Просто появление записанных преданий о начале мира имеет отношение к временам, последовавшим за великой древней революцией. “Ниспровержение материнского права было всемирно-историческим поражением женского пола” (Энгельс). Религиозные представления формировались в мужских мозгах и подгонялись под мужские нужды и физиологию...
Принц Сиддхартха, прежде чем стать Буддой, имел 84000 жен. Владимир Красное Солнышко, прежде чем принять христианство, в каждом подвластном городе имел по 100-200 жен. Казанова имел 132-х возлюбленных (хотя и ходят слухи, что автор известных мемуаров был ущербен и все просто выдумал). Президент Кеннеди обладал недюжинной силой и соответственной силе толпой наложниц. Билл Клинтон старался стать похожим на Кеннеди, но страна его все-таки простила....
Стараясь разобраться в вопросе, ответ на который не нашел покуда никто, я сделал открытие поистине простое и удивительное.. Любовь как цивилизованная этическая норма появилась после победы мужчины над женщинай в первоначальный период варварства. Мужчина приватизировал женщину и «назначил» своей собственностью. Собственностью человек дорожит, он ее любит. Собственная женщина приносит мужчине телесные наслаждения, приносит детей и выполняет полезный труд. Вдумайтесь в выражение “дорогая моя”. Когда мужчине приписывается аномальное количество женообладаний, то это лишь попытка продемонстрировать политическую силу и богатство. Почему в странах с демократическим устройством за прелюбодеяние президенты и другие выборные должности должны отвечать перед обществом? Да потому что демократия не позволяет выставлять напоказ свое превосходство таким первобытным способом...
Если любовь есть порождение властвования мужчины над женщиной, то современный кризис моногамной семьи и является результатом экономического освобождения женщин. Любовь перестает оставаться духовной нормой имущественных отношений между полами. Одним словом, любовь - это мужское изобретение. Она появилась. Она и закончилась.
Но что человечеству делать с километрами книг, картин и танцев на любовную тему? Просто наслаждаться красотой линий и словосочетаний? Сложно сказать. Станем разбираться. Простым биологизмом человечеству тоже не угодишь. Хотя на комическом биологизме построена вся мифология. В древнехеттском “Завещании царя Хаттусилиса” тот, проклиная своего сына, заявляет буквально следующее: ”А кто будет перечить мне, тот никогда не сможет быть на видном месте в государстве. Умереть такой должен! Да отрежут член ему!” В древнеиндийском мифе о боге Индре последнего за похотливость оскопляет некий мудрец. Тогда бог огня Агни исцеляет Индру тем, что приставляет к его телу орган барана. В мифах и всяких религиозных доктринах слышны отголоски мужской победы в войне полов. Их член, фаллос, х... выступает как оружие, сходное с копьем или мечом. Женщина потерпела поражение, и мужской орган воспарил над миром, словно баллистическая ракета стратегического назначения!..
К чужим поползновениям на плоть собственной женщины мужчина-хозяин относился сурово. В одной из древнеегипетских историй говорится так: ”Отлучился как-то раз из дому жрец Уба-Онер, а его жена давно уже положила глаз на молодого и красивого слугу. Пригласила она его к себе, и весело они провели время в беседке, что стояла в саду.” Прелюбодеев засекли и наказали - крокодил унес тело слуги на дно пруда, а жену жреца отвели подальше и сожгли. Предания древних полны подобных историй. Собственность защищали строго, и любовь, в нашем понимании этого слова, была возможна лишь в супружеской измене. У греков некоторым уважением и любовной симпатией у мужчин пользовались лишь проститутки. Недалеко от них ушли и римляне. Женщин в жены (да и теперь часто так) брали для упрочения имущественного положения, из политических соображений, для продолжения рода. Первоначально слова “фамилия” не относилось к супругам, а только к принадлежащим супругу рабам...
Лично я не совсем согласен с Энгельсом, но справедливости ради должен привести цитату из его “Происхождении семьи, частной собственности и государства”:
«... первая появившаяся в истории форма половой любви, как страсть, и притом доступная каждому человеку страсть, как высшая форма полового влечения, - что и составляет ее специфический характер, - эта первая ее форма, рыцарская любовь средних веков, отнюдь не была супружеской любовью.”
С одной стороны, мужчина ценил (любил?) свою собственность женщину-жену, но любил женщину публичную; с другой стороны, женщина любила (иногда) постороннего мужчину и тем отстаивала свою потерянную свободу. Если читать Энгельса до конца, то находишь следующее: ”... длительность чувства индивидуальной половой любви весьма различно у разных индивидов, в особенности у мужчин, и раз она совершенно иссякла или вытеснена новой страстной любовью, то развод становится благодеянием как для обеих сторон, так и для общества...”
Когда погружаешься в книги, полные рассуждений о любви как лирических, так и научных, то невольно делаешь вывод о биологической константе рассматриваемых отношений и о том, что никакой любви нет. Она будет возможна лишь при победе пролетарской революции (Энгельс). Но победила буржуазия. Значит, любви не было, нет и не будет! Однако она есть...
Кругом идет голова, когда рассуждаешь о том, чему следует предаваться...
В отличие от античной мифологии, у древних китайцев мало что найдешь про суть человеческих отношений, называемых нами любовью. Наиболее всего меня поразило их мечтательное представление о стране на востоке, “где жили люди, подобные всем людям, разделенные на мужчин и женщин. Только мужчины и женщины никогда не сближались: Едва мужчина внимательно посмотрит на мужчину, или женщина на женщину, как у них рождаются дети.” Что это? Это просто цитата. Китайцев теперь на Земле полтора миллиарда, а Поднебесная становится все круче и круче. В отличие от китайского, европейское общество страдает на половую тему ( а также наслаждается) несколько тысячелетий и хотя превосходит остальное человечество по силе оружие и санитарии, становится все малочисленнее, ассимилируемое арабами и все теми же китайцами...
Этим улыбчивым пассажем я лишь хотел предварить европейскую любовную историю тысячелетней давности. К началу первого крестового похода Петру Абеляру (1079-1142) исполнилось двадцать лет, но он, старший сын одной из феодальных семей, успешно , как теперь говорят, закосил армию и всецело отдался наукам. На этом поприще его ждал успех. Абеляру ученого успеха оказалось мало. В “Истории моих бедствий” он пишет: ”Я так выгодно отличался от прочих молодостью и красотой, что мог не опасаться отказа ни от какой женщины, которую я удостоил бы своей любовью.” Юный гордец нашел высокообразованную девицу Элоизу и соблазнил ее. Их телесная связь носила садо-мазохистский характер: ”... я наносил Элоизе удары, но не в гневе, а с любовью, не в раздражении, а с нежностью, и эти удары были приятней любого бальзама.” Такие некитайские действия привели к беременности Элоизы. Ее дядя нанял злодеев, и злодеи кастрировали Абеляра. Элоиза и Петр стали монахами, жизненные пути их пересекались, они обменивались письмами, дошедшими до наших дней. Элоиза обращается к кастрату Петру: ”Своему единственному после Христа... любовные наслаждения, которыми мы оба одинаково предавались, были тогда для меня настолько приятны, что они не могут изгладиться из моей памяти... Даже во сне не щадят меня эти мечтания. Даже во время торжественного богослужения грешные видения этих наслаждений до такой степени овладевают моей несчастнейшей душой, что я более предаюсь этим гнусностям, чем молитве.” Абеляр отвечал Элоизе довольно сухо, цитировал в письме церковных авторитетов, давал советы не только Элоизе, но и другим монахиням.
Если фантазии китайцев противоестественны, то практика Петра и Элоизы чревата физическим уродством.
Какой-нибудь музыкальный продюсер наших дней и парфянский царь (забыл, как его зовут), живший по Плутарху за три века до Христа и уничтоживший легионы Красса, по своей психологии суть одно и тоже. Царь даже в бой возил за собой двести повозок с наложницами, а продюсер, склонный к полигамии, вечно выводит на люди новых знакомых девчонок, тем самым показывая свое величие и силу. Кстати сказать, тип мужчин, хвастающих бесчисленным количеством любовных связей, достаточно распространен. Это отголоски варварства, когда женщина была вещью и количество женщин в собственности говорило о могуществе мужчины. Право первой ночи бытовало в некоторых районах Испании до пятнадцатого века....
Но я хотел сказать несколько о другом. Женщина, добившаяся экономической свободы, остается этически несвободной. Вся литература написана мужчинами. “Бовари - это я”, - сказал Флобер; Лев Толстой сочинил ”Анну Каренину”, а Альберто Моравиа в одном из романов, написанном от первого лица, повествует о жизни и ощущениях римской проститутки. Для полноценного и паритетного партнерства с мужчинами и, как производного, нового уровня проявлений того, что мы называем любовью, женщинам мало одной экономической независимости....
В последнюю историческую эпоху психика россиянина так пострадала, что страна, находясь в коллективном неврозе, бьется, как рыба об лед, стеная о терроризме, о выборности или назначаемости губернаторов. А надо стенать о любви. Если мы поймем ее, то никому и никогда с нами не совладать.
МЫ НЕ ЗНАЕМ СВОЕЙ ЛЮБВИ
К великому сожалению, светское искусство в допетровской истории отсутствовало - то есть жизнь многих русских поколений не отобразилась в художественном образе, а значит, и не стала частью обыденного сознания. Средневековую историю знают только специалисты. История же любви – это часть истории нации. В любовных образах мы изучаем античность, затем через Западную Европу добираемся до родины только к пушкинской поре – до Александра Сергеевича читать отечественную литературу невозможно. Получается, русской любви всего два столетия. Младенческий возраст! А ведь это не так...
Почти все, понятное дело, скрывается во мгле веков и варварства. Редкие образованные путешественники приезжали на славяно-варяжскую территорию и оставляли воспоминания.. Араб Ибн-Фадлан посетил русскую землю, и вот вам отрывок из его путевых заметок: ”Стоят на берегу Волги большие дома из дерева, и собираются в одном таком доме десять или двадцать русских купцов, и у каждого из них койка, на которой купец сидит, и с ним сидит девушка - восторг для купца. И вот один из купцов начинает соединяться со своей девушкой, а товарищи его смотрят. Иногда же соединяются многие из них напротив друг друга. И если придет к ним купец купить девушку, то тот не начнет дела, пока не соединится до конца.” Своеобразная, но все-таки любовь, исполненная в стиле регионального порнографиста и кандидата в недавние губернаторы мистера Прянишникова. Дело было в 922 году, то есть в языческую пору.
В русских источниках, писанных православными монахами, ничего подобного не найдешь. Из “Повести временных лет” приблизительно понятны межполовые правила - женщину мужчина добывал в бою, отнимая у противника, как ценную добычу. Известна история княгини Ольги, которая жестоко мстит древлянам за убийство мужа князя Игоря, перед тем отказавшись от брака с древлянским князем Малом. Вообще, отказ от половой жизни почитался у православных летописцев за благо. Когда в 955 году вдова Ольга прибыла в Царьград, то византийский цесарь Константин, пораженный ее красотой и умом, захотел на вдове жениться. Ольга выкручивалась, как могла. («И чего это она, право?» - в недоумении разведет руками современная россиянка и будет права) После обряда крещения Константин заявив прямо: ”Хочу взять тебя в жены”. Ольга же ответила: ”Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это - ты сам знаешь”. Константин ответил Ольге: ”Перехитрила ты меня, Ольга.” Мы знаем лишь то, что нам оставили монахи-писатели. Но из короткого диалога можно понять, что еще недавно у славян существовали групповые браки, и отцы вступали в связь с дочерьми - так подтверждаются положения из известного труда Энгельса “Происхождение семьи, частной собственности и государства”.
Мало что можно сказать о русской любви, более приходится фантазировать. Письменность пришла к восточным славянам одновременно с христианством, и несколько столетий грамотные монахи, иссушавшие плоть, фиксировали историю, быт и нравы. Если русский народ размножился, то, стало быть, он знал телесную любовь, о которой в письменных источниках говорится смутно и почти всегда с отвращением. Известны похотливые причуды князя Владимира (будущего Крестителя Руси) в его языческую пору. Известен любовный плач Ярославны в “Сказании о полку Игореве”, но никогда не цитируют из того же текста другой плач - страдания жен игоревых дружинников: ”Уже нам своих милых лад ни в мысли помыслить, ни думаю сдумать, ни глазами не повидать, а золота и серебра и пуще того в руках не подержать!” Если я правильно понял, то русские жены более страдают о золоте, чем о телах своих мужей.
Приступив к чтению “Сказания о роскошном житии и веселии”, я рассчитывал здесь что-либо найти о чувственной любви, но роскошная жизнь в русском варианте не подразумевала женщин, а подразумевала обильное пьянство: “Да там же есть озеро не добре велико, исполненно вина двойнова. И кто хочет, испивай, не бойся, хотя вдруг по две чаши. Да тут же близко пруд меду. Да близко ж тово целое болото пива... А похмельным людям также готово похмельных ядей соленых, капусты великие чаны, огурцов и рыжиков, и грушей, и редьки, и чесноку, луку и всякие похмельныя яствы...” О межполовой любви - ни слова.
Полный кошмар для нашего времени, когда эротика стала частью быстро прогрессирующей индустрии, представляет история про купеческого сына Савву Грудцына, который отправившись по торговым делам на Каму, остановился у приятеля своего отца. Приятель недавно женился на молодухе. Почуяв чувственную перспективу, возник дьявол и сделал так, что Савва “падеся в сеть любодеяния с женою оною ненасытно творяще блуд и безвременно во оном скверном деле пребываше с нею всегда бо в кале блуда яко свиния валяющаеся и в таком во ненасытном блужении много время яко скот пребывал.” Жена-сволочь напоила молодца приворотным зельем так, что он стал сохнуть от любви. Снова появился дьявол и потребовал душу за продолжение любовных утех с купеческой женой. Сюжет, достойный Фауста-Гете, но мало кому известный. У автора “Повести” не хватает художественных средств, и он через пару страниц повторяет свое негодование: ”Юноша же уловлен бысть лестию женскою, паче же диаволом, паки запивается в сети блуда с проклятою оною женой, поне безпрестанно с нею в кале блуда валяется.”
Какие можно сделать выводы? Простые. Православная этическая доктрина презирала плотскую чувственность, но та... Была у русских и любовь, и страсть. Камасутры, похоже, не состоялось, а всего остального имелось предостаточно... Проспер Мериме цитирует одного из авторов 16 века: ”Девица Шатонеф, одна из милашек короля до его отъезда в Польшу, увлеклась флорентийцем Антинотти, начальником галер в Марселе, выскочила за него замуж, а потом, обнаружив, что он впал в блуд, взяла да собственными руками его и убила.” Как всегда, Западная Европа нас обогнала и, как всегда, ненадолго и не принципиально...
Смута ослабила православный диктат и вот какие неожиданные вещи можно вычитать в “Повести о Фроле Скобееве”. Бедный дворянин Фрол “взял себе намерение возыметь любовь с тою Аннушкой и видить ее”. Девица являлась дочерью богатея Нащокина и ее, собственно, Фрол и не видел, поскольку девицы и жены держались в строгости и на люди не выходили. Воспользовавшись праздником, подкупив тремя рублями мамку девицы, выжига Фрол переоделся в девичье платье и отправился в гости, где приглашенные девицы играли во всякие игры, а после стали играть в свадьбу. Подкупленная мамка сделала Аннушку невестой, а Фрола женихом. Их играючи отправили в спальню, и “Фрол Скобеев лежа с Аннушкой, и объявил себя, что он Фрол Скобеев, а не девица. И Аннушка стала в великом страхе. И Фрол Скабеев не взирая ни на какой себе страх и ростлил ея девство.” Аннушка не пыталась призвать никого на помощь, но подарила “Фрола Скобеева денгами 300 рублей.” История могла закончиться для дворянина плохо, но тот решил, что “либо буду полковник или покойник.” Аннушка прислала растлителю еще двести рублей, затем еще пятьсот. (Выгодное дело быть растлителем!) В итоге Фрол умыкнул Аннушку, женился на ней, а влиятельному папаше ничего не оставалось, как простить гада.... Имеет смысл сделать вывод: главное было проникнуть к девице в постель, та не сопротивлялась, обесчещенные родители прощали.
Феодальное русское сознание не верило в женскую честность. Половая жизнь подневольных крестьян была намного вольнее, чем у имущего класса, поэтому поползновения на чужих жен, как только те оставались без мужа, осуществлялись постоянно. В “Повести о Карпе Сутулове” друг купца предлагает его жене: ”Аз дам тебе денег сто рублев, только ляг со мною на ночь». Жена Карпа спешит к попу советоваться, и тот за адекватное согласие предлагает две сотни. Честная жена спешит к архиепископу, но и тот “велми разжигати плоть свою на нея, и принесе ей денег триста рублей, и даде, и хотиша пребыти с нею.” Честная жена назначила всем свидания, хитростью и страхом заманила их в сундуки, заперла, на следующий день вызвала воеводу. Вышло так, что женщина никому не дала,а денег для мужа заработала.
Какое резюме или моралите? Никакого. Голые (пардон за любовное сравнение) факты. Но вспоминая ноябрьский праздник Октябрьской революции, смею предположить - на знаменах революций 1917 года были начертаны в первую очередь любовные словеса. И церкви порешили одним махом за то, что те почти тысячу лет мешали русской любви. Вот что значит встать на пути всесокрушающего чувства. Русская любовная скудость вылилась в революции и изменила историю человечества.
ТАК НАША ЛЮБОВЬ СМОТРИТСЯ СО СТОРОНЫ!
Русские историки, от Карамзина до советских титанов, нарисовали нам картину прошлого, в которой, правда, есть серьезный изьян. История историков не имеет пола. Русская история, изложенная в сотнях томов, не говорит о главно – как любили наши предки.
Понятное дело, в славянских источниках мало что найдешь о взаимоотношении полов, но тут, как всегда, на помощь приходят иностранцы - они хоть и редко, но все же посещали Московию. Один из них, немец Герберштейн, побывал на Руси дважды. В 1517 году представлял императора Максимилиана, а в 1526 - эрцгерцога Фердинанда. В России же тогда царствовал Василий Третий. В 1549 году в Вене были опубликованы “Записки” Герберштейна о Московии, из них мы можем кое-что взять для нашего исследования.
Один из разделов книги называется “Способ заключения брака”, и в нем сперва рассказывается о том, как женихаются на Руси, а затем делается следующее сообщение: ”Прелюбодеянием у них считается только тот случай, когда кто-либо имел общение с чужой женой. Любовь между супругами по большой части умеренна, в особенности у мужей именитых и знатных. Это происходит оттого, что они женятся на девушках, которых раньше никогда не видели, а затем, занятые государевой службой, вынуждены бывают покидать жен и в это время пятнают себя позорными связями на стороне.” Можно процитировать и еще одну мысль иностранца, подтверждающую наши предыдущие изыскания: ”Московиты не верят в честь женщины, если она не живет взаперти дома и не находится под такой охраной, что никуда не выходит. Они отказывают женщине в целомудрии, если она позволяет смотреть на себя посторонним или иностранцам.” Что тут скажешь! В своей нецивилизованной простоте русские мужчины были правы. Если брак заключался не по любви (а до конца расшифровать слово любовь у нас пока не получается), а по материальным или политическим мотивам, то женщина, находясь в собственности мужчины, естественно, отрывалась на все сто, когда встречала молодца, вызывавшего биологические приливы...
Стоит еще раз обратиться к Герберштейну и привести отрывок из его “Записок “ без комментариев: “Есть в Москве один немецкий кузнец, по имени Иордан, который женился на русской. Прожив некоторое время с мужем, она как-то раз ласково обратилась к нему со следующими словами: ”Дражайший супруг, почему ты меня не любишь?” Муж ответил: ”Да я сильно люблю тебя.” ”Но у меня нет еще, - говорит жена, - знаков любви.” Муж стал расспрашивать, каких знаков ей надобно, на что жена отвечала: ”Ты ни разу меня не ударил.” “Побои, - ответил муж, - разумеется, не казались мне знаками любви, но в этом отношении я не отстану.” Таким образом, немного спустя он весьма крепко побил ее и признавался мне, что после этого жена ухаживала за ним с гораздо большей любовью. В этом занятии он упражнялся затем очень часто, и в нашу бытность в Московии сломал ей, наконец, шею и ноги”.
Джилс Флетчер приехал в Москву с дипломатической миссией в 1588 году, когда престол в Кремле занимал Борис Годунов. Любопытный англичанин, известный на родине и как поэт, оставил после себя труд “О государстве Русском”. Его я и стану цитировать, выбрав места на брачные темы. Флетчер пишет так: ”Жениху (хотя он никогда не видал прежде своей невесты) не позволяют видеть ее во все время, пока продолжается сватовство”. Сложно говорить об остроте любовных переживаний, надо заметить, если вступающие в брак не встречались до венца. Флетчер продолжает: ”Если невеста не была прежде еще замужем, то отец ее и родственники обязаны поручиться в ее непорочности, вследствие чего возникают большие ссоры и тяжбы.” Здесь как раз все понятно - коли женщина являлась собственностью мужчины, то должны быть гарантии, что никто твоей собственностью не пользовался. Говоря о взаимоотношении полов в Московии, Флетчер не сообщает ничего нового: ”В обращении со своими женами мужья обнаруживают варварские свойства, обходясь с ними скорее как со своими прислужницами, нежели равными... Женщины не в большом уважении, и ни одна не считается за честную.” Русские мужчины в описание англичанина тоже хороши: ”Приступая к еде, они обыкновенно выпивают чарку водки, потом ничего не пьют до конца трапезы, но тут уж напиваются вдоволь и все вместе, целуя друг друга при каждом глотке, так что после обеда с ними нельзя ни о чем говорить... Напиваться допьяна каждый день всю неделю у них дело весьма обыкновенное.” Правда или нет, но история сообщает о примате алкогольного наркотика над сексуальным. О какой любви может идти речь, когда “ жар внутри дома и стужа на дворе придают им темный, болезненный цвет лица, потому что кожа от холода и жара изменяется и морщинится, особенно у женщин, у которых цвет лица большей частью гораздо хуже, чем у мужчин... Женщины, стараясь скрыть дурной цвет лица, белятся и румянятся так много, что каждый может заметить. Однако там никто не обращает на это внимания, потому что таков у них обычай, который не только нравится мужьям, но даже сами они позволяют своим женам и дочерям покупать белила и румяна для крашения лица и радуются, что из страшных женщин они превращаются в красивых кукол.”
Сочинение Флетчера можно было бы назвать пиаровской акцией, если б не им же обнародованное сообщение о закрытости женской жизни. Просто красавиц на люди не пускали, и англичанину приходилось видеть только уродин, которых никому не жалко! С другой стороны, у возможных любовников не было никакой возможности проявить страсть, воспитать в себе изысканное обхождение и всякие политесы...
Я совсем забыл про главного любовника русской истории - Ивана Васильевича Грозного! Сей грозный муж был женат семь раз, и его женам пришлось несладко. Поскольку они то умирали, то отправлялись в монастырь, царь озабочивался любовной темой и искал невест. Однажды ему пообещали в жены одну польскую принцессу, но затем отдали за шведского принца Тот стал королем, а полька - королевой. Россия тогда воевала со Швецией, и когда скандинавы запросили мира, одним из русских условий было... желание царя получить в жены шведскую королеву.
К концу жизни царь Иван обратил свои взоры и любовную парадигму в сторону Англии - там правила великая королева Елизавета, выпестовавшая писателя Шекспира и пирата Дрэйка, разбившая Испанию и казнившая любвеобильную родственницу Марию Стюарт. О той давней любовной истории рассказал в своих “Записках” англичанин Горсей, побывавший несколько раз в Москве. Перерезав половину страны и разорив оставшуюся, русский царь чувствовал себя на престоле неуютно. “Имея мысль сделать Англию своим убежищем в случае необходимости, он построил множество судов, баржей и лодок у Вологды, куда свез самые большие богатства, чтобы, когда пробьет час, погрузиться на эти суда и спуститься вниз по Двине, направляясь в Англию, “ - так сказано в “Записках” Горсея. Руки английской королевы когда-то домогались многие, включая и будущего врага Англии испанского короля Филиппа. Ивана же обманул придворный иностранец Элизиус Бомелиус, рассказавший о молодости англичанки и о возможном успехе сватовства. Когда обман открылся, Бомелиуса стали мучить, “его руки и ноги были вывернуты из суставов, спина и тело изрезаны проволочным кнутом... Царь прислал сказать, что его зажарят живьем. Его сняли с дыбы и привязали к деревянному шесту или вертелу, выпустили из него кровь и подожгли...” Папу анлийской Елизаветы короля Эдуарда VIII тоже подарком не назовешь. Он был восемь раз женат и кое-каких жен убил... Одним словом, за неимением выбора Иван Грозный стал свататься к леди Мэри Гастингс, дочери лорда Генри Гастингса. Русское посольство отправилось в Англию смотреть невесту и наводить дипломатию. Леди русским понравилась: “Посол в сопровождении свиты из знати был подведен к ней, опустил глаза в землю, пал ниц к ее ногам, затем поднялся, отбежал назад, не поворачиваясь спиной, что очень удивило ее и всех ее спутников.” “Вильям Рассел, третий сын пэра Бедфорда, умный и благородный джентельмен”, был назначен главой ответной делегации, но в последний момент отказался. Его заменил придурок сэр Джером Баус, который и прибыл в Москву . Его приняли с почетом. Только он много чванился и тянул время. Англичане хотели получить серьезные экономические льготы на торговлю с Московией и готовы были отдать за сумасшедшего царя любую леди.. Тем временем Иван Васильевич заболел, ”у царя начали страшно распухать половые органы - признак того, что он грешил беспрерывно в течение пятидесяти лет, он сам хвастал тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни.” Где-то среди растленной тысячи царь и намотал сифилис или что-то вроде него. Хорошо бы выглядела английская леди после любви сифилитика!
К чему это я вспомнил царя Ивана? А к тому, что пытаюсь разобраться в том, чем озабочено современное человечество... Про любовь я, вот о чем. Нет сомнений, любовь надо изучать в школе, как географию и физику, дабы повзрослевший ученик не наделал печальных ошибок в самом начале своей любовной жизни.
ДЕТСКАЯ ДОЛЯ – МАТЕРАЯ ВДОВА
Когда герои кино говорят друг другу: «Давай займемся любовью», то это значит – сейчас они задышат, начнут снимать одежду и совершать прочие невменяемые поступки. В результате моего первоначального просветительства должен быть создан учебник о любви, и ее этику, историю, галантерею и политесы должны начать изучать в средней школе. Тогда фраза «займемся любовью» будет мало чем отличаться от – «займемся физикой», «займемся химией»..
Поиски любви продолжаются, господа! И труд этот нелегок, когда обращаешься к допетровской истории Московского царства, в котором православная аскеза выдавливала межполовое чувство на окраины быта. Про крестьянскую жизнь мы в основном догадываемся, зная, что любовь между мужчиной и женщиной могла выращиваться после брака, заключаемого по воле родителей. Но могла и не вырасти. В середине 16 в. благовещенский поп Сильвестр составил своеобразный свод правил, некий нравственный императив, названный Домостроем. По нему женская доля определялась как доля детская (И.Забелин). Она как бы назначалась старшей из детей мужа, его правой рукой. Муж имел право, даже был обязан колотить жену и, коли не вырастала после брака любовь, конечно же пользовался этим правом безмерно. Рукоприкладство регламентировалось таким образом: ”А только жена не слушает и не внимает и не боится и не творит того, как муж учит - ино плетью постегать... А про всяку вину по уху, по виденью не бити, ни под сердцем кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить, никаким железным или деревянным не бить... А плетью с наказанием бережно бити: и разумно, и больно, и страшно, и здорово.” Думаю, женщина становилась своеобразным козлом отпущения - били ее “страшно и здорово”, вымещая на несчастной все тяготы средневековой жизни.
Как мы уже ранее выяснили, с принятием христианства и до светских реформ Петра условий для проявления цивилизованного чувства под названием любовь у русского человека не было. Забитая наша женщина только в потаенных уголках сознания помышляла о любви, даже не произнося этого слова. Однако, отечественная история полна трагических псевдолюбовных историй, которые, в силу отсутствия в Московии какого-либо светского искусства, не переросли в художественный образ. А он только и придает страсти форму золотого сечения, гармонии, красоты, становится частью полноценной народной памяти. Без этого история интересна, в основном, специалистам. Эх, не было у нас Возрождения! Эх, не появился у нас вовремя свой Шекспир!
И так мы выяснили, что только в одном случае у женщины появлялась возможность как-то проявить себя в общественной жизни - когда она становилась матерой вдовой, то есть муж умирал, но оставались дети. Тогда женщина могла и не удаляться в монастырь, но, сублимируя нереализованное эстетическо-биологическое чувство любви, проявить себя даже в государственных делах. Для начала рассмотрим историю матерой вдовы Марфы Борецкой.
В 1471 году Новгородская республика была силой подчинена Москве. Иван III в короткой, но кровопролитной войне лишил ее демократических свобод. Новгородское сопротивление возглавила Марфа Борецкая по прозвищу Посадница. Великий русский историк Николай Карамзин попытался создать художественный образ матерой вдовы в повести “Покорение Новгорода”. Как литература сочинение классика безнадежно устарело, зато знание психологии средневекового русского человека чрезвычайно актуально для моего исследования.
Перед народом новгородским, собравшимся на вече, выступает посол московского князя, а после него, заменяя утерянную любовную половину, с темпераментной, как у Фиделя Кастро, речью выступает Марфа. “Чтобы еще более воспалить умы, она показывает цепь, гремит ею в руке своей и бросает на землю: народ в исступлении гнева попирает оковы ногами, взывая: ”Новгород - государь наш! Война, война Иоанну!” Может, и без Борецкой случилось побоище, а может, и нет. Во всяком случае, вдова подлила масла в огонь. Разговаривая с дочерью, женщина объясняет свое состояние так: ”Какая сила дает мне власть над умами сограждан? Любовь!... Одна любовь... к отцу вашему.” Вот именно! Не любовь вообще, не “all you need is love”, как у битлов, не абстрактная любовь к богу, а нереализованная любовь к конкретному мужчине обернулась ратным подвигом. “Обожав супруга, пылала ревностию воскресить в себе душу его”, а муж у Марфы был воином. Тем более разителен переход в образ народного трибуна, что (как заявляет сама Марфа) “было время, когда мать ваша жила единственно для супруга и семейства в тишине дома своего, боялась шума народного и только в храмы священные ходила... повинуясь сладкому закону любви...”
Для того, чтобы сделать какие-то выводы, уместным будет привести лишь две короткие цитаты, способные нас еще несколько приблизить к пониманию русского средневекового чувства:” ... умела наслаждаться только одною своею ангельскою непорочностию и ничего более не желала”, и - “стыдливость есть тайна невиности и добродетели”.
Знакомство с Карамзиным делает наше мнение более обоснованным. Под спудом русской стыдливости и непорочности, как под крышкой котла, кипели сильнейшие страсти. Крышкой выступал, собственно говоря, мужчина. Когда в силу обстоятельств женщина лишалась любимого (да и нелюбимого) мужа, она могла оказаться в центре общественных событий, могла взорвать мир вместе с собой. Сама Марфа Борецкая была казнена. В безнадежных сражениях с московским войском ни за что погибли тысячи воспламененных ею новгородцев. Матерых вдов стало больше, но на всех места в истории не хватает...
Недавняя предновогодняя суета кипела женскими платьями, призывно манила салатами и корпоративными вечеринками. Если вы мне заявите, что они готовились к празднованию Нового года, я с улыбкой отвергну ваши слова и выскажу свою точку зрения: «