Маркьянов Период распада часть 4
| Вид материала | Документы |
- А. Б. Никольский Некоторые аспекты управления Империей, 544.79kb.
- Тема «период «оттепели» в истории ссср». Вариант часть, 352kb.
- Обмен веществ основное жизненное свойство организма, с прекращением обмена веществ, 105.04kb.
- Как разрушали СССР. Часть 1: Перестройка и первая кровь, 354.41kb.
- А. Ю. Послевоенное развитие и причины распада СССР в рамках концепции нового учебник, 335.07kb.
- Тесты 35 курс : история государства и права россии часть Русское государство и право, 674.12kb.
- Примерные программы отдельных учебных предметов Часть 1: 5-6 классы Русский язык, 3749.51kb.
- Содержание: I введение, 407.1kb.
- Н. С. Новосёлова Когда-то сайгаки легкие и красивые антилопы были "внутренним видом",, 147.15kb.
- Закон р/активного распада, 13.34kb.
Больше шериф ничего сделать не успел — товарищ Мигель, единственный из всех кто откинул приклад и целился от плеча, сделал два точных выстрела — и шериф рухнул на пол, сверху на него навалился Вик Ханни, уже мертвый.
— Вперед!
Мария кричала как сумасшедшая — уже мертвая Алисия упала прямо на нее, и она обнаружила, что убить человека, пусть даже продавшегося копам, пусть даже во имя революционных идеалов — не так то просто. Верней убить то просто, нажал на курок и все — непросто то, что будет с тобою потом.
— Родриго!
Не слушая ее, Родриго последовал за Мигелем, они прорвались в зал, где сидели полицейские — оттуда вел коридор к кабинетам. Один из депьюти оказался столь глуп, что выскочил под автоматные очереди прямо из коридора, даже не целясь в них из пистолета, просто держа его в руках. Перед черным зевом коридора Мигель, шедший первым притормозил, просунул ствол автомата в дверной проем, нажал на спуск, и не отпускал, пока не высадил все, что было у него в магазине. Потом в коридор рванул товарищ Родриго, у которого магазин был почти полон — и нарвался на выстрел почти в упор.
Один из депьюти уже лежал в коридоре, истекая кровью — он неправильно выбрал позицию, и за это жестоко поплатился. Второй же сделал более удачный выбор — он затаился в первом кабинете слева, держа пистолет наготове — и когда автоматчик шагнул в коридор — он сделал шаг вперед и выстрелил в него дважды, почти в упор. Автоматчик начал падать, в коридоре было темно, и насколько серьезно он ранен понять было невозможно. Военный в этом случае обязательно добавил бы контрольный в голову — но депьюти не был военным, а контрольный выстрел в голову мог обернуться для полицейского уголовной ответственностью. Сделав шаг вперед, из-под защиты стен кабинета депьюти раскрылся — и второй автоматчик срезал его короткой очередью почти в упор.
Прорвавшись в коридор, Мигель пустил две короткие очереди по дверям — он помнил расположение дверей в коридоре и знал, за какой из них может скрываться опасность. Прижался к стене, держа на прицеле противоположную дверь. Как он и предполагал — эти поганые революционеры храбры только на словах, а как доходит до дела — приходится все делать самому. Что ж, придется — так придется.
В конце концов, он избрал самый простой путь — длинная очередь по двери, рывок вперед под ее прикрытием — и уже несколько коротких очередей. Двое депьюти — обоих он знал — пытались укрыться за перевернутым стволом, один из них выстрелил в Мигеля из пистолета и промахнулся, второй из дробовика — и попал. Однако, ни одна дробина бронежилет так и не пробила, хотя Мигелю показалось, что его боднул в грудь бык. А вот бронебойные китайские пули АК-47 прошили стол как картонную коробку.
В следующее мгновение его еще раз саданули сзади, снова в бронежилет — он обернулся и расстрелял остаток того, что было в магазине еще по одному депьюти. Вот это — было по-настоящему опасно! Если бы тот принял решение стрелять не в корпус, а в голову — Мигель был бы мертв.
Последнего из оставшихся в живых депьюти он подловил очень просто — толкнул дверь кабинета, где он прятался, захлопывая ее — и прошил захлопнутую дверь семьюдесятью пятью бронебойными патронами, стараясь чтобы было максимальное рассеивание, и чтобы пули покрыли всю площадь кабинета. Потом, сменив магазин, пошел и добил раненого.
Вот теперь все…
Товарищ Мигель вышел в коридор, бросил автомат — в нем еще оставались патроны, но он был ему уже не нужен. Достал из кармана пистолет, навернул на него глушитель.
— Мигель! — позвал его Родриго — пытающийся встать — помоги мне, я ранен! Мне руку раздробило!
Не оглядываясь, Мигель рванулся вперед, пробежал остаток коридора — там был поворот и задняя дверь. Перед ней он прислушался — не стоит ли там кто, если стоит то шансов мало. Приняв решение — он закатал шапочку обратно, чтобы было видно его лицо, спрятал руку с пистолетом за спиной — и шагнул в освещенный палящим техасским солнцем мир.
За дверью никого не было.
Он оказался на заднем дворе конторы департамента шерифа — там стояла какая-то небольшая японская машинка не первой свежести, старая гражданская машина шерифа — Шевроле-Каприс, которая была не на ходу, и к которой покойный шериф испытывал самые нежные чувства, отказываясь сдать железную клячу на свалку. Еще там был большой старый джип Форд Экспедишн в полицейской раскраске, его купили, когда еще бензин стоил доллар за галлон, а сейчас он стоил уже шесть с четвертью и продолжал расти, и ездить на такой машине было накладно. Болела грудь, сильно болела, хотя Мигель ранен не был — скорее всего, от запреградного действия
[98]
сломано ребро. Он подумал — не стоит ли взять этот Экспедишн, все-таки полицейская машина, проходимая. Но, подумав, он все же решил отказаться от этой мысли, слишком заметно с воздуха. Нужно было нечто другое, более проворное и быстрое — и он знал, где это взять.
Открыв калитку — она запиралась на простой засов изнутри, он оказался на улице, по-прежнему пряча пистолет, теперь уже за отворотом легкой куртки. Куртку он вывернул наизнанку — она была двусторонняя, изнутри светло-серая. Вот в этой куртке, легкой, но все же неуместной в жару, он и вышел на улицу, пошел прогулочным шагом. Несмотря на стрельбу, он заметил какого-то оживления, никто ничего особо не понял.
С Вест Остин он свернул на Норд Колледж, пошел более быстрым шагом. В этот момент где-то за спиной отчетливо прогремела длинная, автоматная очередь — как швейная машинка, ту-ту-ту… Он улыбнулся, ускорил шаг.
Нужный ему дом располагался на одной из тихих, разморенных жарой улиц — не богатый и не бедный, средненький. Жили здесь белые, из небогатых — отец семейства работал в какой-то компании по производству упаковки и ездил на работу за тридцать с лишним миль в одну сторону каждый день. Но по нынешним временам ценна была и такая работа.
Оглядевшись — до него не было никому никакого дела — товарищ Мигель вошел в калитку, направился к гаражу — там было то, что ему нужно. Мотоцикл. Старенький кроссовый мотоцикл на двести пятьдесят кубов, на котором хозяин дома обожал гонять по пустыне в выходные. Боковая дверь в гараж была заперта, но замок… баловство одно.
— Офицер Кабрера!
Мигель вздрогнул, медленно повернулся на голос. Это была его
настоящая
фамилия — сам он давно сделал документы на другую.
Невысокий белобрысый паренек лет девяти целился в него из игрушечного, с красной нашлепкой на стволе автомата.
— Вы арестованы!
Как его зовут… Помнил ведь…
— Что ты здесь делаешь, Джимми? — принужденно улыбаясь, спросил товарищ Мигель — ты почему не в лагере?
Вообще то, вопрос о целях пребывания на чужом земельном участке следовало бы задать ему самому. Но он был взрослым мужчиной, и к тому же полицейским — а вот Джимми был всего лишь девятилетним мальчишкой. Мальчишкой, которого научили уважать закон и уважать полицейских. А мистера Кабреру он знал как полицейского — их водили на экскурсию в департамент шерифа, и он видел его там.
— А у папы денег нет на лагерь, вот, дома сижу.
— Папа работает?
— Да, мистер Кабрера, работает. Он встает в шесть утра, чтобы ехать. А мама там же, на почте. А я дома сижу.
— Ну и хорошо, ох…
Полицейский скривился, сунул руку за отворот куртки. Ребра у него действительно болели — зверски.
— Офицер Кабрера, вам плохо?! — встревожился Джимми
"Полицейский" выстрелил.
Тело ребенка он спрятал просто — отломал сзади несколько планок и засунул под дом, приладив потом планки как смог. Дома здесь строили легкие — без фундамента, несколько легких свай и на них ладится коробка дома. Подумал — не стоит ли поджечь дом, но решил этого не делать, выиграть время сейчас важнее, чем замести следы. Потом прошелся, заровнял ногами следы крови на земле — из-за сухости и пыли они напоминали грязь. Сделал себе пометку в голове — надо будет сжечь не только всю одежду, но и обязательно обуви, и уничтожить мотоцикл — ноги его во время поездки будут стоять на подножках, и там останутся следы крови.
Пять минут ушло, чтобы открыт гараж, еще десять — чтобы выкатить мотоцикл. Он не стал заводить его здесь, чтобы не встревожились возможные соседи. Через полчаса проселочная дорога летела под колеса, столбом поднималась пыль, мотор кроссового мотоцикла весело трещал, унося товарища Мигеля от очередного совершенного им злодеяния.
В ужасе оттолкнув от себя застреленную девушку — полицейскую, ту самую которая отнеслась к ней с таким участием — Мария поднялась на ноги — и тут ее вырвало, прямо на пол, нехорошо вырвало, с желчью, с холодным потом. Ее шатало…
— Родриго, Мигель! — позвала она.
Никто не откликнулся. В участке были разбиты несколько стекол, остро пахло порохом и отвратительно, как ржавым железом — кровью.
Пошатываясь, она пошла туда, куда ушел Родриго и Мигель. Если бы там кто-то был в живых из депьюти — он мог бы запросто ее пристрелить, на ней не было бронежилета, и она не готова была еще раз стрелять и убивать человека. После довольно светлого зала коридор, где были кабинеты, показался ей темной преисподней, несколько секунд она стояла, моргая, чтобы глаза привыкли к такому освещению. Потом кто-то застонал у самых ног, она нагнулась — и с ужасом увидела Мигеля. Он лежал на боку, прислонившись к стене, и слабо двигался, пытаясь встать.
— Помоги… — прохрипел он
Она попыталась его поднять — но при первой же попытке он заорал так, что она в ужасе отшатнулась. Глаза ее уже привыкли к полумраку — и она с ужасом увидела, что права рука ее любимого Родриго раздроблена пулей. Первая пуля того депьюти ударила в бронежилет, просто чиркнула по нему и врезалась в стену. А вот вторая — попала в руку, раздробив кость.
— Матерь божья, что же делать.
Темными, мутными волнами на нее накатывало безумие.
— Мигель! — позвала она — Мигель, помоги!
— Мигель… сбежал…
Чего и следовало ожидать.
Каким-то чудом — откуда только силы взялись — ей удалось перевернуть его так, что он встал на четвереньки, а потом и поднять его на ноги. Родриго был неожиданно тяжелым… она положила его здоровую левую руку себе на плечо, и так, поддерживая его — повела к выходу. Правая рука ее любимого безжизненно висела и багрово-черная кровь капала с безвольно опущенных пальцев, оставляя на полу здания департамента шерифа кровавую дорожку.
Хлопнула дверь…
— Алисия…
Это был разносчик пиццы — какой-то пацан в фирменном халате. Молодой, прыщавый — школьник, подрабатывающий на каникулах — он ворвался в здание, держа перед собой большую коробку с пиццей, торопясь и почти не смотря по сторонам — потому что очень важно доставить пиццу горячей
— Кто будет…
Он хотел спросить: кто будет платить… и осекся на полуслове, потому что едва не запнулся за Алисию. Она лежала на полу в холле, мертвая, раскинув в стороны руки и смотря на этот мир мертвыми, стылыми глазами, а около ее головы расплывался чудовищный темно-красный ореол. Пахло дымом, кровью…
— Алисия…
Он поднял глаза — и увидел парочку… как он потом будет рассказывать одному пронырливому корреспонденту, заплатившему ему три тысячи долларов наличкой — это был… как Бонни и Клайд, честное слово. Девушка была привлекательной… в какой-то рваной блузке и джинсах, вся забрызганная кровью, в том числе лицо… как вампирша. И парень… длинные черные волосы, рука… кровь… и автомат, висящий на ремне на боку.
— Матерь божья!
Бросив на пол коробку с пиццей, паренек бросился со всех ног наутек. Хлопнула подтягиваемая пружиной дверь, так что чуть стекла не полетели.
— Пошли…
Мария потянула своего мужчину за собой.
Они вышли из здания полицейского участка — на улице уже были люди, увидев их они стали прятаться. Видимо, пацан поднял тревогу.
— Давай… осторожнее.
Она посадила Родриго в машину… заниматься раной было некогда, надо было отъехать отсюда. Осторожно сняла с плеча автомат.
— Эй, ты, стоять!
Она обернулась — и не глядя пустила длинную очередь из автомата по улице, неизвестно по кому, просто чтобы отстали. Ответных выстрелов не последовало. Она забралась на место водителя, бросила рядом автомат и завела мотор…
На окраине города она свернула в карман — выезд со скоростной трассы и остановилась. Родриго лежал, безвольно откинувшись на сидении.
Она пошарилась под сидением, нашла аптечку. Теоретически она знала, как всем этим пользоваться… теоретически.
— Помоги!
Родриго лежал, не открывая глаз.
— Да помоги же ты мне, козел! — истерично закричала она — мне что теперь одной все это расхлебывать!?
И хлестанула своего любовника по лицу.
Это помогло, Родриго открыл глаза.
— А… Это ты…
— Помоги мне… Как остановить кровь… я не знаю.
— Надо… жгут… выше раны… в аптечке…
Она взяла резиновую упругую змею, попыталась повернуть Родриго… тот застонал. Лицо его было белое как мел.
— С другой стороны… зайди.
Открыв дверцу, она обежала машину, открыла и дверцу со стороны пассажира. Кое-как начала прилаживать жгут.
— Тяни… сильнее… надо… чтобы кровь больше не шла…
Она тянула и тянула, и чем сильнее она тянула, тем бледнее становился Родриго.
— Матерь божия, я не могу больше!
— Нормально… затяни.
На жгуте был специальный замок, с третьего раза ей удалось его застегнуть как надо, чтобы он не расстегивался.
— Где Мигель. Где этот подонок?!
— Убежал… Он… полицейских в коридоре… убивал… меня ранили… почти сразу… я ничего сделать не мог.
— Черт бы тебя побрал! Я говорила, что это мразь! Я говорила!
По трассе, завывая сиренами, один за другим на предельной скорости пронеслись несколько черно-белых "Форд Интерсептор" — автомобилей-перехватчиков Техасской дорожной полиции.
Конечно же — шансов у новоиспеченных Бонни и Клайда не было никаких, тем более что на дворе не двадцатые годы и не тридцатые — девяносто с лишним лет с тех пор прошло. Для того, чтобы совершить такое и скрыться — надо было быть опытным террористом, прошедшим специальную подготовку и обладающему опорной сетью на территории — именно таким был Мигель, убийца, наркомафиози и террорист. Мария же ничего не придумала лучшего — как вести машину по той же десятой дороге, рассчитывая перед самой границей свернуть, бросить машину и попытаться переправиться на ту сторону Рио-Гранде. Конечно же, им не дали этого сделать. Там, где соединяются в одну дороги от Джанкшн-Сити и от Соноры к мексиканской границе, севернее Резервуар Амистад их уже ждали. Сначала поредел поток транспорта — она не обратила сначала на это внимания, так было даже удобнее ехать. А потом — он прекратился совсем, а впереди была сплошная стальная стена, перемигивающаяся сине-красными огнями, а в раскаленном воздухе завис полицейский вертолет, с которого снайпер полицейского спецназа целился по кабине белого микроавтобуса, в котором находились лица, подозреваемые в убийстве полицейских. Он довольно плохо видел цели — но по данным полиции гражданских в фургончике не было, только вооруженные автоматическим оружием преступники. И сейчас он, сидя в кабине Белл-406 парил над дорогой, рассматривая кабину микроавтобуса в оптический прицел Schmidt&Bender двенадцатикратного увеличения, и ждал. Если поступит команда — он положит палец на спусковой крючок, и выстрелит, а потом еще раз и две пули калибра.338 Federal которыми была заряжена его винтовка пробьют стекло и убьют или обезвредят убийц полицейских. И это будет правильно, потому что поступать надо так, как поступили во Фредериксбурге, кто бы что потом не говорил по телевизору и какие бы митинги после этого не собирались. Всем уже сообщили, что произошло — несколько боевиков ворвались в здание небольшого департамента шерифа одного из сельских округов и открыли шквальный огонь из автоматов. Это бешеные собаки, только бешеные собаки могут так поступать, и поэтому их надо просто убить здесь и сейчас, чтобы не тратить время судей и деньги налогоплательщиков на бесплатных адвокатов, суд и приведение приговора в исполнение. Но он был полицейским и был на стороне закона — а поэтому он не мог просто нажать на спуск и убить этих… по собственному усмотрению. Поэтому он просто сидел и ждал — то ли когда эти сдадутся, то ли когда поступит приказ стрелять, то ли когда в вертолете закончится топливо и он полетит дозаправляться, а его сменит его коллега на точно таком же вертолете.
— Родриго! Родриго, приди в себя!
— Что?
— Приехали.
Родриго с трудом принял вертикальное положение, затуманенными глазами посмотрел вперед, на перемигивающуюся огнями стальную стену, не пускающую их дальше.
— Да, приехали…
— И что будем делать?
Родриго помолчал.
— Я люблю тебя, Мария… Черт, это не просто секс, я и в самом деле тебя люблю…
На глаза навернулись слезы, они душили, не давая думать
— Я тоже тебя люблю… Я очень сильно тебя люблю…
— Я знаю. Зря мы это сделали…
Мария задумалась. Самое страшное — что после всего, что произошло, она не могла ответить — ЗАЧЕМ они все это сделали?
— У тебя есть виски?
— Текила…
— Давай.
Мария повернулась на сидении — в мобильном доме все сидения были поворачивающимися — и пролезла в салон. Там она нашла большую фляжку и вернулась.
— Зачем.
— Протри руки. И лицо. Живо!
Голос Родриго, пусть и слабый — приобрел знакомые повелительные нотки. Мария, израсходовав половину фляжки, сделала то, что он приказал.
— Теперь дай мне…
Родриго присосался к горлышку серебряной фляжки — это была фляжка отца, она украла ее из родительского дома и хотела продать, да не продала.
— Дай пистолет.
Мария достала из кармана тесных джинсов и протянула своему мужчине пистолет.
— Теперь послушай меня. Убивал я и Гонсало. И Мигель. Поняла? Ты не убивала, ты просто была с нами.
— Они не поверят…
— Плевать. Говори так.
— Что ты задумал?
Вместо ответа Родриго сунул ствол пистолета под подбородок и выстрелил.
— Выстрел! Это был выстрел!
— Не стрелять! — заорал кто-то, перекрывая крики остальных
В ста с лишним ярдах от остановившегося и не двигающегося с места фургончика среднего роста, крепкий, коренастый, чисто выбритый — но все равно неуловимо похожий на Чака Норриса человек повелительно махнул рукой.
— Не стрелять никому!
Потом он подошел к снайперу, нашедшему опору свой винтовке на капоте их старого, жрущего много топлива джипа и сейчас целящегося в микроавтобус из винтовки Barrett M107 армейского образца.
— Что скажешь, Рик? — негромко спросил он
— Кажется, один застрелился. Я вижу кровь на лобовом стекле.
— Второй?
— За рулем. Женщина.
— Уверен?
— Нет. Видно хреново.
— Прикроешь меня.
Человек в серой форме выпрямился в полный рост, достал из кобуры крупнокалиберный пистолет, сдвинул кожух, проверяя наличие патрона в стволе, положил пистолет обратно в кобуру. Затем снял серебряную техасскую звезду рейнджера, сжал на мгновение в кулаке — на счастье — и прикрепил обратно на грудь.
— Что вы собираетесь делать, мистер?
Рейнджер повернулся. Офицер дорожной полиции Техаса, заплывший жиром рыжий здоровяк, с вызовом смотрел на него.
— Я пойду туда — коротко сказал рейнджер.
— Эти парни убили нескольких копов. Я дам им две минуты, чтобы выйти из машины и сдаться — а потом намерен приказать стрелять.
Рейнджер недобро улыбнулся
— Только попробуй.
Ничего более не слушая, он легко перемахнул через сдвинутые капотом к капоту полицейские машины и неспешно, прогулочным шагом направился к белому фургону. Подойдя, он открыл дверь со стороны водителя, даже не достав пистолет, мельком оценил ситуацию. На переднем пассажирском сидении сидел привязанный ремнем безопасности к нему парень, он сунул ствол себе под подбородок и вынес себе мозги — если они у него были, весь потолок был забрызган красно-белыми сгустками. На водительском сидении сидела женщина, молодая, в рваной блузке, на вид безоружная. Он был опытным человеком, и чувствовал сейчас, что кроме их двоих в радиусе двадцати футов живых больше нет. Его выход к машине — один на один с убийцами и террористами был основан на громадном опыте и выработанном годами полицейском чутье.
— Мэм, я техасский рейнджер по имени Джо Винсент. Вы говорите по-английски?
Женщина не шевельнулась, ее кожа была страшного, воскового цвета. На какое-то мгновение много чего повидавшему рейнджеру показалось, что женщина мертва — но она все же дышала, и взгляд ее был устремлен куда-то вдаль.
— Мэм, в машине есть еще люди?
И снова нет ответа…
В конце концов, рейнджеру Винсенту стало понятно, что он от нее ничего не добьется. Она не была пристегнута ремнем безопасности — поэтому он взял ее правую руку, подтащил ее к левой и сковал их наручниками. Потом вытащил из машины за шкирку как котенка. Так ее и держа, правой рукой — он хорошо владел обеими руками и мог при необходимости выстрелить и с левой — он сунулся в машину, отметил лежащий между сидениями автомат Калашникова с барабанным магазином и пистолет, выпавший из руки застрелившегося. Он глянул дальше — и понял, что больше никого в машине нет.
— Мэм, вы арестованы по подозрению в убийстве. Вы имеете право хранить молчание, но если вы не воспользуетесь этим правом — то все вами сказанное может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката, если у вас нет средств его нанять — адвоката вам предоставят за счет штата Техас. Вы имеете право на один телефонный звонок, который вы сможете сделать, как только мы доберемся до телефона. Вам понятны ваши права?