Аннотация издательства
| Вид материала | Документы |
- Механизм воздействия инфразвука на вариации магнитного поля земли, 48.07kb.
- Редактор издательства Н. Ф. Лейн, 4302.82kb.
- Аннотация издательства, 2859.12kb.
- Аннотация издательства: Роман, 6753.18kb.
- В. Е. Хализев Теория литературы Рекомендовано Министерством общего и профессионального, 9950.68kb.
- Генерал Сайт «Военная литература», 4163.66kb.
- Елисеев Фёдор Иванович Казаки на Кавказском фронте (1914-1917) Сайт Военная литература, 4016.41kb.
- Кузнецов Н. Г. Курсом к победе, 8281.83kb.
- Программа модуля повышения квалификации «Методические аспекты преподавания химии, 158.7kb.
- Адрес издательства: Адрес коммерческой службы, 29.25kb.
Позор 20 июля
Хотя разговоры велись уже добрых полтора-два года, к июлю 1944 г. реальная подготовка к путчу была весьма мизерна. Практически она состояла только в нескольких мерах, разработанных начальником Общевойскового управления ОКВ генералом Ольбрихтом и полковником Штауффенбергом, занимавшим пост начальника штаба у Ольбрихтассылка скрыта. Они заготовили специальные секретные приказы на проведение операции «Валькирия» — операции на случай внутренних волнений в стране. Пакеты с текстом директивы лежали запечатанными во всех военных комендатурах страны. В них предусматривалось, что при поступлении условного сигнала «Валькирия» военные коменданты берут на себя всю власть, оцепляют правительственные учреждения, патрулируют все улицы и берут контроль над средствами связи. Другой приказ, который был заготовлен в Берлине и должен был поступить в штабы вслед за объявлением «Валькирии», содержал директиву на занятие казарм войск СС (под предлогом якобы начавшегося эсэсовского путча). Третий приказ содержал директиву о введении осадного положенияссылка скрыта. При помощи этих приказов предполагалось обеспечить контроль генералов над положением в стране.
Вторая часть заговора — план убийства Гитлера — находилась в зародышевой стадии. После нескольких дилетантских попыток (закладка адской машины в самолет Гитлера, несостоявшееся покушение во время осмотра новых видов обмундирования) Штауффенберг решил взять весь риск на себя и уничтожить Гитлера, Гиммлера и Геринга во время одного [337] из совещаний в ставке. 11 июля он явился с адской машиной в кабинет Гитлера в его баварской резиденции. Но так как Гиммлера и Геринга не оказалось в этот день на совещании, Штауффенберг решил отложить все предприятие. 15-го же июля Гитлер раньше намеченного времени вышел из комнаты.
Характерной чертой покушения было то, что почти все функции возлагались на Штауффенберга. Он должен был, во-первых, произвести покушение (оставив папку с адской машиной в комнате), во-вторых, успеть выбраться из ставки, в-третьих, перелететь в Берлин и, наконец, здесь в качестве начальника штаба войск резерва руководить проведением «Валькирии». Более того, он должен был обеспечить и соучастие своего начальника генерала Фромма, подпись которого была необходима для ряда приказов по «Валькирии».
Все другие участники заговора предпочитали выжидать исхода рискованного предприятия Штауффенберга. Их интересовали лишь посты в правительстве (из-за чего шла отчаянная склока) и обеспечение внешних контактов с западными союзниками. Так, по поручению Века сотрудник «Люфтганзы» Отто Ион, располагавший связями в Мадриде и Лиссабоне, должен был в день покушения вылететь в Испанию и передать меморандум с сообщением о событиях на имя Эйзенхауэра. Одновременно сигнал должен был пойти в адрес Аллена Даллеса, для чего Гизевиус 12 июля прибыл из Швейцарии в Берлин.
Бесконечные колебания и разнобой в лагере «антигитлеровцев» в дни перед 20 июля просто поразительны. Герделер в эти решающие дни отправился к Беку и стал требовать отказа от убийства Гитлера. 12 июля он сообщил прибывшему из Берна Гизевиусу, что «хочет упросить Клюге и Роммеля заключить с Эйзенхауэром сепаратное перемирие и скорее впустить англоамериканские войска в Германию, чтобы они достигли Берлина раньше, чем русские»ссылка скрыта. План Штауффенберга Герделер хотел отменить. Другой «заговорщик», эсэсовец Артур Небе, заявил, что не хочет принимать участия в покушении. Его друг генерал СС граф Гельдорф объявил, что берлинская полипия не поддержит путча. Оба они высказались за отстранение Штауффенберга от дел «заговора». Бек, к которому Гизевиус явился прямо от Даллеса, находился в самом пессимистическом настроении и считал, что момент раз и навсегда упущенссылка скрыта. [339]
В такой обстановке и наступил день 20 июля 1944 г., которому посвящены в западногерманской исторической литературе сотни страниц исследований и воспоминаний. Однако если проследить события этого дня, то он сможет быть отмеченным в истории военных лет как одна из самых конфузных страниц, которая не только не принесла реабилитации германскому генералитету, но дала возможность выявиться всем наиболее отвратительным чертам германского милитаризма — от тупой преданности Гитлеру до безмерной трусости.
Утром 20 июля 1944 г. полковник граф Клаус Шенк фон Штауффенберг и его адъютант обер-лейтенант Вернер фон Хефтен прибыли на аэродром Рансдорф близ Берлина, чтобы лететь на очередное оперативное совещание в ставкуссылка скрыта. В Растенбурге Штауффенберг должен был от имени Фромма доложить Гитлеру о ходе формирования новых дивизий. На рансдорфском аэродроме двух офицеров встретил друг Штауффенберга генерал-майор Гельмут Штиф — начальник организационного отдела ОКХ. Штиф передал полковнику папку. В ней, однако, были не бумаги, а бомба замедленного действия. В 10 часов 15 минут утра Штауффенберг прибыл в Растенбург, откуда на машине отправился в «Волчье логово» — так символически именовался район, где находилась ставка Гитлера. Охрана пропустила знакомого однорукого полковника, сказавшего пароль. В 12 часов 30 минут начиналось совещание у Гитлера — на полчаса раньше традиционного срока, так как в 15 часов должен был приехать Муссолини.
Штауффенбергу предстояло выполнить сложную задачу, которую он сам себе поставил. Он должен был снять бомбу с предохранителя, положить папку поближе к Гитлеру и своевременно покинуть зал совещания, чтобы скрыться из «Волчьего логова». Все эти задачи однорукий и одноглазый Штауффенберг удачно выполнил. Он поставил папку у ножки стола с картами. Так как вначале была не его очередь докладывать, то Штауффенберг попросил извинения и вышел позвонить по телефону. Кейтель с некоторым недовольством следил за полковником, нарушившим стройное течение докладов. В этот момент генерал Хойзингер, склонившись над картой, докладывал фюреру:
— Русские крупными силами поворачивают западнее Двины на север. Их передовые части уже находятся юго-западнее [339] Динабурга. Если мы, наконец, не отведем группу армий от Чудского озера, то нас постигнет катастрофа...
«Катастрофа» произошла здесь же. Раздался взрыв. Комнату окутали дым и пламя. Бомба сработала. Однако она была рассчитана на то, что взрыв произойдет в закрытом подземном бункере. По чистой случайности совещание было перенесено в легкий фанерный барак. Поэтому из двадцати четырех присутствовавших были убиты только четверо (один из них на месте), двое — тяжело ранены, пять — легко ранены. Среди последних был и Гитлер, поднявшийся с пола с криком: «Ох, мои новые брюки — я только вчера их надел!»ссылка скрыта
Это произошло в 12 часов 42 минуты. В этот момент Штауффенберг и Хефтен, услыхав взрыв, быстро направились к выезду. Посты их не задержали, так как Штауффенберг сослался на срочный приказ фюрера, а начальник караула был посвящен в план. Штауффенберг сел в самолет и на время полета в Берлин вынужденно «выключился из действий». В это время должен был действовать другой, а именно генерал Фелльгибель, начальник связи ОКХ. Ему полагалось немедленно изолировать ставку от внешнего мира и позвонить в Берлин Ольбрихту, дабы сообщить, что покушение совершено. Ни то, ни другое не было сделано.
В Берлине все было спокойно. Ольбрихт уведомил за день некоторых своих подчиненных, что 20-го состоятся учения по операпии «Валькирия». С утра царила тишина. Ольбрихт и отставной генерал Геппнер отправились вместе обедать и выпивать. Лишь после обеда они вернулись на Бендлерштрассе, куда приехал Бек со своими адъютантами, но в штатском. Прибыл и генерал-фельдмаршал Витцлебенссылка скрыта — этот с маршальским жезлом и при всех орденах. Здесь же находились два курьера: Отто Ион, который должен был улететь в Мадрид, и посланец Даллеса Гизевиус. Все тщетно ждали звонка от Фелльгибеля. Лишь в три часа дня окольными путями просочилось известие о взрыве. Оно было подтверждено около четырех часов дня.
Таким образом, лишь через три часа после взрыва в Растенбурге берлинские генералы начали действовать и передали коменданту города генералу Хазе сигнал «Валькирия». Витцлебену доложили, что все готово к его вступлению на пост главнокомандующего вооруженными силами Германии. [340]
С этого момента, т. е., собственно, с самого начала, путч стал медленно, но верно разваливаться. Во-первых, генерал Фромм, подпись которого нужна была для отправки приказов «Валькирия», отказался их подписать. Ольбрихт закричал на него, что Гитлер мертв. Фромм же, не долго думая, снял трубку и позвонил... в «Волчье логово». Так как Фелльгибель не прервал связь, «Волчье логово» откликнулось. Кейтель ответил Фромму, что фюрер жив, хотя на него совершено покушение. Фромм тут же заявил Ольбрихту, что нет никаких оснований для операции «Валькирия».
Ольбрихт, фактически в эти часы руководивший путчем, не нашел лучшего выхода, чем вернуться в свой кабинет и ждать приезда Штауффенберга. Бек сидел рядом и также ждал. Около 17 часов с аэродрома появился однорукий полковник. Он немедленно ворвался к Фромму и сделал самое естественное: арестовал его. Здесь Витцлебену пришлось произвести первое действие на посту главкома: он назначил Геппнера командующим армией резерва. Геппнер, который недавно в уборной Ольбрихта извлек из чемоданчика мундир, важно заявил, что готов. Однако он потребовал, чтобы Витцлебен составил письменный приказ о его назначении. Об этом-то он успел подумать!
Зато ни о чем другом генералы не позаботились. Например, Ольбрихту доложили, что, согласно плану «Валькирия», берлинская радиостанция занята. Но тот упустил из виду предать гласности давно заготовленные воззвания к народу и армииссылка скрыта. Не позаботились горе-заговорщики и об оцеплении правительственных зданий. Приказ об этом получил командир охранного батальона «Великая Германия» майор Ремер. Тот поступил своеобразно: приказ выполнил, но тут же доложил о нем Йозефу Геббельсу, который, ничего не подозревая, сидел в своем берлинском кабинете. Геббельс, как и Фромм, позвонил в «Волчье логово» и соединил Ремера с Гитлером. Последний приказал майору немедленно расправиться с «бунтовщиками». Так основная сила, на которую рассчитывали генералы, обернулась против них.
Тем временем на Бендлерштрассе Штауффенберг пытался спасти положение. Он уговаривал Ольбрихта и Бека продолжать действия, звонил по всем военным округам Германии и требовал выполнения «Валькирии». Но он уже ничего не мог сделать. Так как Фелльгибель не изолировал ставку, то [341] Кейтель передал по всем проводам приказ, отменяющий указания из Берлина. Наконец, в 19 часов по всем радиостанциям Германии было передано сообщение о неудачном покушении на фюрера.
Что же сделали генералы? Незадачливый главнокомандующий Витцлебен, пробормотав: «Ну и путаница получилась», выругал Бека и Штауффенберга за то, что «они проспали все дело», сел в автомобиль и уехал в свое пригородное поместье. Бек сидел неподвижно в кабинете Ольбрихта, повторяя свое любимое изречение: «Хороший генерал должен уметь упражняться в терпении». А некоторое время спустя Фромм и еще несколько генералов, сидевших «под почетным арестом» в одном из соседних кабинетов, вырвались на свободу. Как раз в этот момент Ольбрихт, Век, Геппнер, Квиринхейм, Штауф-фенберг и Хефтен держали последний «военный совет». Совет был арестован в полном составе. Беку предложили застрелиться. Остальных вскоре расстреляли во дворе — поспешно, до прибытия эсэсовцев, чтобы замести следы. Вскоре на Бендлерштрассе явились Кальтенбруннер и знаменитый эсэсовский палач штандартенфюрер Отто Скорцени. Путч окончился, началась расправа.
Несколько дней спустя Геббельс, глумясь над генералами, назвал их действия «бунтом по телефону». Генералы дали для этого все основания. Ибо если кто-либо мог так организовать «путч», то только немецкие генералы. Ими было сделано буквально все, чтобы покушение на Гитлера не привело к краху гитлеровского режима.
В самом деле. Посмотрим, где были и что делали те, кто претендовал на роль «руководителей антигитлеровского заговора»:
Герделер не принимал в нем никакого практического участия. 18 июля он уехал из Берлина, узнав, что гестапо готовит его арест.
Канарис провел день 20 июля на своей вилле близ Берлина и не поехал на Бендлерштрассе.
Бек провел весь день на Бендлерштрассе, но единственное, что сделал, позвонил фельдмаршалу Клюге, прося его действовать.
Олъбрихт «забыл» о таких мелочах, как передача по радио воззваний и обеспечение войсковых частей для поддержки путча.
Фелльгибелъ попросту предал всех, сорвав план изоляции ставки. [342]
Вагнер (обер-квартирмейстер ОКХ) за весь день совершил лишь один «подвиг»: выслал за Штауффенбергом машину на аэродром.
Хазе — комендант Берлина — капитулировал перед Геббельсом, как только тот приказал ему прекратить выполнение «Валькирии». Когда же Геббельс приказал ему направиться под арест, Хазе попросил лишь о двух вещах — о бутерброде и бутылке мозельского вина.
Клюге, когда Бек позвонил ему из Берлина на Западный фронт, ответил с максимумом решительности, что... позвонит через полчаса. Но позвонил он не Беку, а Кейтелю. Когда же горячие головы из штаба предложили ему действовать самостоятельно, он ответил: «Господа, ничего сделать нельзя. Фюрер жив. Пойдемте кушать».
Граф Гельдорф (полицей-президент Берлина) практически не принял никакого участия в путче. Полиция не выступила, так как Гельдорф решил ждать действий вермахта.
Небе не принимал никакого участия, проведя весь день у Гельдорфа.
День 20 июля 1944 г. показал фактическое нежелание германского генералитета сделать хотя бы один подлинный шаг против гитлеризма. Тем самым этот день стал вехой на пути к краху всей сложной машинерии тайной дипломатии вермахта. Провал путча был закономерен. Ибо группа, шедшая к нему, избрала типичный для буржуазных политиков путь — путь интриг и лавирования, сделок за спиной своего собственного народа. Как всегда, германские генералы переоценили свои возможности.