Генерал Сайт «Военная литература»
| Вид материала | Литература |
- Борзунов Семен Михайлович Спером и автоматом Сайт Военная литература, 4055.98kb.
- Деникин Антон Иванович Старая армия Сайт Военная литература, 4369.58kb.
- Романько Олег Валентинович Мусульманские легионы во Второй мировой войне Сайт Военная, 2245.84kb.
- Сталину Сайт «Военная литература», 3420.72kb.
- 1. Орден Святого Георгия Победоносца — высшая военная награда России. Святой Великомученик, 300.24kb.
- Дагестана Сайт «Военная литература», 3720.17kb.
- Трушнович Александр Рудольфович Воспоминания корниловца (1914-1934) Сайт Военная литература, 3939.79kb.
- Гитлера Сайт «Военная литература», 1992.46kb.
- Шамиль Сайт «Военная литература», 4933.55kb.
- Стеттиниус Эдвард Stettinius Edward Reilly Jr. Ленд-лиз оружие победы Сайт Военная, 4232.07kb.
Аббасзаде Гусейн
Генерал
Сайт «Военная литература»: ссылка скрыта
Издание: Аббасзаде Г. Генерал. — Баку: Язычы, 1986.
Книга на сайте: ссылка скрыта
Источник: ссылка скрыта
Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)
Аббасзаде Г. Генерал. — Баку: Язычы, 1986. — 367 с.
Аннотация издательства: Гусейн Аббасзаде — видный азербайджанский писатель, лауреат Государственной премии Азербайджанской ССР. Роман писателя «Генерал», посвящен дважды Герою Советского Союза генералу Ази Асланову, командиру 35-й танковой бригады.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
1
До вечера было еще далеко, но сырой, плотный туман, окутавший вершины деревьев, опустился до самой земли, и в лесу сразу стало сумрачно. Часовой возле штабной машины удвоил внимание, и, кажется, не зря: в мягкой успокаивающей тишине послышался хруст сухих ветвей, шорох опавшей листвы, и вслед за этим между стволами деревьев показался человек. Он шел по тропе свободным уверенным шагом, словно уже не раз бывал в расположении части.
Руки часового тотчас опустились на автомат, висевший на шее: левая – на ствол, правая – на ложе приклада.
– Стой, кто идет?
Незнакомец замедлил шаг, сказал поспешно:
– Свои, свои! Я к вам направлен, в танковый полк.
Наметанный глаз автоматчика сразу определил: действительно, свой.
Незнакомец был, судя по всему, командир, и, скорее всего, шел он из тылов. Бледное, еще необветренное лицо с тонкими усиками и новенькое обмундирование: новенькая пилотка, новая телогрейка, новые шаровары и облепленные палыми листьями новые кирзачи с такими широкими голенищами, что мускулистые ноги казались в них тонкими и худыми… Да, из тылов.
– Документы! – потребовал автоматчик, не без зависти поглядывая на одетого с иголочки командира, от которого пахло как то по другому – знать, давно не сидел в окопах, не возился с техникой, не глотал дыма костров. Вон и руки какие чистые, словно у барышни, и подворотничок на гимнастерке белее снега! Франт!
«Франту» было лет двадцать, от силы двадцать пять, но, похоже, он не новичок на войне: очень спокойно подчинился законной команде, расстегнул ватник, полез в карман гимнастерки, достал документы. На петлицах гимнастерки краснело два «кубаря», а на груди тускло блеснула медаль «За отвагу». Часовой глянул в удостоверение личности. «Предъявитель сего лейтенант Гасанзаде…» Лучших рекомендаций не требовалось; часовой потеплел, строгость слетела с него; он спросил участливо:
– Из госпиталя, что ли? – Лейтенант кивнул. Добавил, что два дня, как выписался.
– Идемте. – Часовой подошел к машине, стоявшей под прикрытием двух огромных деревьев, поднялся по стремянке, приоткрыл дверцу.
– Товарищ майор, тут к вам, – сказал он. – Разрешите впустить?
– Пусть войдет, – послышалось изнутри. Часовой кивнул лейтенанту входи, мол; Фируз Гасанзаде скинул со спины вещмешок, повесил его на сук ближайшего дерева, оправил гимнастерку, застегнул и обдернул ватник и решительно шагнул к машине.
2
Танковый полк, снятый с Южного фронта, вот уже три недели стоял в лесу в ожидании дальнейших распоряжений. Шла ежедневная боевая учеба, ремонтировались машины, одновременно подвозились боеприпасы, снаряжение и провиант – полк готовился к предстоящему маршу и к боям, приказ о выступлений мог прозвучать в любую минуту.
Командирские занятия вел сам командир полка, невысокий, стройный подполковник, лет тридцати, Фируз несколько раз ловил на себе его спокойный, внимательный взгляд, словно говоривший новичку, что он – среди своих, близких людей, и может чувствовать себя как дома.
– Итак, управление огнем танковой роты в наступлении мы отработали, сказал подполковник. – На сегодня хватит, можете возвращаться в подразделения.
Проходя мимо Фируза Гасанзаде, убиравшего в планшет блокнот и карандаш, подполковник приветливо спросил:
– Ну, как, лейтенант, отдохнули с дороги?
– Отдохнул, товарищ подполковник, спасибо!
– Говорят, вы из Азербайджана? Когда из родных мест?
– С весны сорок первого года.
– Значит, кадровик?
– Нет, товарищ командир, в армии я только с июня сорок первого. Я ведь призван в Сталинграде.
– Значит, до войны жили там?
– Я учился в сельскохозяйственном институте на факультете механизации; весной сорок первого нас послали в Сталинград, для прохождения производственной практики. Там, на тракторном, нас и застала война. Часть ребят сразу отправилась в армию, и я тоже; некоторые вернулись на родину и уже оттуда были призваны.
Командир полка стоял, заложив руку за борт кожаной куртки, слушал лейтенанта и думал, что, не будь войны, этот молодой интеллигентный человек уже закончил бы институт и работал бы теперь в одной из МТС Азербайджана. А сам он, подполковник, при всех обстоятельствах все равно служил бы в армии. И хотя оба они родились в одной республике, Фируз Гасанзаде даже не подозревал бы, что есть на свете человек по имени Ази, и что профессия этого человека – защищать Родину, а он, Ази Асланов, возможно, никогда в жизни не встретил бы этого молодого красивого парня в своем полку. Но война сводит не только земляков, но и очень далеких людей, и тех, и других сближает между собой.
– Ну, а на фронте, лейтенант, вы давно?
– Да, можно сказать, чуть ли не со дня призыва в армию.
– Определенный опыт, значит, у вас есть?
– Кое какой есть, конечно. Служил и в танковых частях.
– Это хорошо. – Ази не сводил взгляда с лейтенанта. – А ранены в первый раз? Что за ранение?
– Последний раз – в грудь. Это второе ранение.
– Рана зажила?
– Да, – ответил Гасанзаде, и подполковник заметил, что лейтенант почему то вдруг побледнел. Однако он не стал допытываться, отчего побледнел лейтенант, попрощался и пошел по своим делам, а Гасанзаде, польщенный тем, что командир уделил ему столько внимания, в то же время упрекнул себя, что невольно обманул подполковника – рана у него затянулась, это правда, но до полного заживления еще далеко, из госпиталя он выписался раньше времени… Зачем он соврал? Теперь как сказать правду? А если сказать, то можно снова угодить в госпиталь. Там тоже не похвалят за то, что ввел врачей в заблуждение. И так плохо, и так нехорошо… Видимо, придется держаться выбранной версии: здоров, и все, а там будь что будет!
От размышлений его отвлекла песня, которая доносилась из за лагеря.
А усы у Наби пышные торчком,
А папаха не раз мечена свинцом,
Чей угонится конь за его конём?
Говорят, кандалы разорвал Наби,
На Бозате своем ускакал Наби.
Фируз невольно пошел на голос. Пел молодой смуглый боец, рубивший дрова. Отрубит кусок бревна, опустит к земле топор и поет, одновременно прикидывая, где будет рубить снова, замолкнет на минуту две, и опять подаст чистый и звонкий голос. Гасанзаде остановился за деревьями, чтобы не спугнуть певца, и слушал песню, затаив дыхание. Знакомая песня, родная. Губы лейтенанта тронула улыбка, глаза потеплели. Слушая певца, он мысленно перенесся в родные места и увидел, как наяву, горы и долины Азербайджана, где сражался с врагами легендарный Наби, вспомнил сказки далекого детства, которые длинными зимними вечерами рассказывала бабушка, вспомнил, как, наслушавшись этих сказок, по утрам «седлал» своего камышового коня и скакал по селу, воображая себя Наби, и бабушка смотрела, как он носился по двору, по улице и говорила: «Вот мой маленький Наби». И лестно было слушать эти ласковые слова, но обидно только, что бабушка говорит «маленький Наби», когда он настоящий Наби… Вспомнил он, как однажды на свадьбе пожилой ашыг с усами, закрученными до ушей, пел дастаны о Наби. Свадьба гремела всю ночь, и многие сверстники Фируза не выдержали, разошлись по домам, а он не ушел; взобравшись на плоскую крышу дома, неотрывно смотрел во двор, где играли свадьбу, и слушал ашыга, который не спеша, с достоинством вел рассказ о народном герое, завершая каждый эпизод игрой на сазе и пением гошма, герайлы и теджнисов…1 А наутро бабушка отбиться не могла от вопросов о Наби, хотя и много историй о нем знала.
И вот теперь, спустя столько лет, вдали от Азербайджана, за Волгой, в тихом лесу Фируз слушал песню о Наби, и сердце его колотилось от волнения и восторга.
Но тут боец вспомнил, кажется, о деле и смолк. Набрал охапку дров, понес ее к дороге. И заметил лейтенанта – слышал, наверное, лейтенант, как он заливался.
– Здравствуй, товарищ боец! – сказал Фируз. – Что ж ты замолчал? Ты хорошо пел, давно я не слышал этой песни… Пой, не смущайся.
Конечно, напрасной была эта просьба – Мустафа не артист, он пел для себя, и вообще, если он знал или видел, что его слушают, голос у него срывался, он забывал текст. Пробовал уже, ребята упрашивали – ничего не получалось. А тут как петь – при командире роты?
Лейтенант понял его состояние, улыбнулся.
– Ну, ничего, я надеюсь, когда ты ближе узнаешь своего командира, перестанешь стесняться, споешь и без моей просьбы. А сейчас не можешь ли указать мне, где находится медсанчасть? Я человек новый…
– Пойдемте, я покажу! – обрадовался Мустафа.
– Нет, ходить не надо, не отрывайся от дела, только объясни где, я сам найду.
Выслушав Мустафу, Гасанзаде поблагодарил его и ушел. Мустафа проводил его взглядом, пожал плечами.
Из за дерева вывернулся старшина Воропанов, спросил:
– Что пожимаешь плечами? Или чем недоволен?
– Хотел проводить до санчасти, а он говорит: сам найду.
– Ну и что? Парень простой, свойский, услуг не любит. Мне понравился. Только что прибыл, а беседовал со мной, как со старым знакомым.
– Оказывается, он азербайджанец, земляк мой… Но мне он как раз кое чем не понравился…
– Чем же?
– А вот тем, что не успел познакомиться с ротой, а уже ищет медсанчасть…
– Это еще ничего не значит! Человек недавно из госпиталя. Может, рану проверить надо, а может, повязку сменить – да мало ли что! Может, у него болит что нибудь? Так что свои «нравится – не нравится» ты пока что оставь!