Жизнь альберта эйнштейна

Вид материала

Документы

Содержание Президенту Соединенных Штатов Франклину Д. Рузвельту от Альберта Эйнштейна. А. Эйнштейн». Глава шестнадцатая

Подобный материал:

• Дирак поль А. Морис, 55.93kb.
• К 120-летию Альберта Эйнштейна и 80-летию великой легенды о нем, 357.7kb.
• Специальная теория относительности (сто) покоится на двух китах: оптике и механике,, 544.46kb.
• Мысленный эксперимент как метод научного познания, 1259.63kb.
• От диктатуры к демократии концептуальные основы освобождения Джин Шарп Старший научный, 999.61kb.
• Книга содержит анализ теории относительности и творчества Эйнштейна другими великими, 174.63kb.
• Институт Альберта Эйнштейна Издано в 2009 году в Соединенных Штатах Америки Авторское, 1202.95kb.
• Рекажизн и, 5725.22kb.
• Альберта Лиханова «Последние холода», 118.91kb.
• Урок в 8-м классе по теме "Изменение агрегатных состояний вещества", 84.47kb.

276

редаст его президенту из рук в руки. Потом позво­нили в Принстон к Эйнштейну и получили ответ, что профессор ждет Сциларда в любой день на даче доктора Мура в Лонг-Айленде.

Рано утром 2 августа Сцилард отправился в путь на автомобиле, за рулем которого сидел теоретик из Вашингтонского университета, земляк Сциларда, эмигрировавший в Америку из Будапешта, Эдуард Теллер. Добравшись до Лонг-Айленда, путники об­наружили, что забыли точное название местечка, на­званное им по телефону. Справившись с картой, ре­шили, что название похоже на «Пачога». Приехали в Пачогу, но дачи д-ра Мура там не оказалось. Плу­тали больше часа, и Сцилард сказал, что, может быть, не стоит больше искать и лучше вернуться до­мой... Тем более, что Отто Натан считает это дело сомнительным с точки зрения совести! Теллер отве­тил, что если дело начато, надо его довести до кон­ца, и, посмотрев на карту, сказал, что местечко Пе-коник, может быть, является тем, которое нужно. Поехали в Пеконик, но и здесь дача доктора Мура оказалась неуловимой. Капли пота выступили на лбу у Сциларда и его спутника. Наконец Сцилард, мах­нув безнадежно рукой, сказал:

— Спросим у этого мальчика.

Прислонившись к телеграфному столбу у обочи­ны дороги, стоял мальчик лет семи в коротких шта­нишках и сосал леденец.

— Не знаешь ли, где живет профессор Эйн­штейн? — спросил Сцилард.

— Конечно, знаю, — ответил мальчик и показал дорогу.

Эйнштейн ждал их. Его лицо было серьезно, и не­здоровая темнота под глазами говорила о ночи, про­веденной без сна. Он продиктовал несколько фраз, по-видимому составленных им заранее. Теллер запи­сал их. Потом Сцилард прочитал проект, набросан­ный совместно с Заксом. После короткого обмена мнениями отредактировали и напечатали на машин­ке окончательный текст. Отвинтив крышку своего вечного пера, Сцилард протянул его Эйнштейну.

277

Взяв в руки перо и не подписывая бумаги, тот опус­тился устало в плетеное кресло.

— Эта энергия, когда ее получат, будет иметь первоисточником не Солнце, не так ли? — сказал Эйнштейн вдруг и как бы без всякой связи с преды­дущим. Теллер ответил, что да, но что на Солнце, кроме основного цикла Бэтэ', возможно, происходит и нечто подобное цепной реакции в уране.

— Но мы-то собираемся извлекать эту энергию из земных атомов? — продолжал Эйнштейн.

Теллер и Сцилард молчали, ожидая, что он ска­жет дальше.

— ...Так имеем ли мы право убивать людей по­средством энергии, которая скрыта природой за семью замками и недоступна людям?

— Энергия урана будет использована исключи­тельно для самозащиты от фашизма,—сказал Сци­лард.

— Но если фашизм будет повержен до того, как мы создадим бомбу?

— Тогда она ни в коем случае не будет приме­нена в военных целях.

— Можем ли мы поручиться за это?

— За это ручаются совесть и честь этой страны, ручается имя Франклина Делано Рузвельта!

Президенту Соединенных Штатов Франклину Д. Рузвельту от Альберта Эйнштейна.

»

Олд Гров Род.

Нассау-Пойнт, Пеконик, Лонг-Айленд. 2 августа 1939

«Сэр!

Некоторые недавние работы Ферми и Сциларда, которые были сообщены мне в рукописи, заставля-, ют меня предвидеть, что химический элемент уран может быть превращен в новый и важный источник

' Цикл Бэтэ — сложная термоядерная реакция превра< щения четырех атомных ядер водорода в ядро гелия. (Прим, автора.)

278

энергии в ближайшем будущем. Ряд вновь возник­ших аспектов этой ситуации, по-видимому, требует бдительности и, если понадобится, быстрых действий со стороны правительства. Я считаю поэтому, что моя обязанность—привлечь Ваше внимание к ниже­следующим фактам и рекомендациям.

В течение последних четырех месяцев, благодаря работам Жолио во Франции и Ферми и Сциларда в Америке, стало вероятным, что удастся пустить в ход ядерную цепную реакцию в крупной массе ура­на, вследствие чего смогут быть освобождены боль­шие количества энергии и радиоактивных химиче­ских элементов. Становится почти достоверным, что это будет осуществлено в самом ближайшем буду­щем.

Это новое явление сможет привести также к со­зданию бомбы, причем допустимо, хотя и менее ве­роятно, что будут созданы исключительные мощные бомбы нового типа. Одна-единственная бомба тако­го типа, будучи доставлена на корабле и взорвана в порту, легко разрушит весь порт вместе с окружаю­щей его территорией. Те же бомбы, впрочем, могут оказаться слишком тяжелыми для транспортировки их по воздуху.

...Исходя из этой ситуации, Вы, возможно, поже­лаете установить постоянный контакт между прави­тельством и группой физиков, ведущих исследования над цепной реакцией в Америке. Один из возможных путей такого контакта мог бы состоять в том, что Вы уполномочите лицо, пользующееся Вашим дове­рием, которое могло бы неофициально выполнять следующие обязанности:

а) сноситься с правительственными учреждения­ми, держа их в курсе всех исследований и давая им советы, в особенности по части обеспечения поставок урановой руды в США;

б) содействовать ускорению экспериментальных работ (которые в настоящее время ведутся в рамках бюджетов университетских лабораторий) путем ус­тановления контакта с частными лицами и промыш­ленными лабораториями.

279

Я осведомлен о том, что Германия в настоящее время прекратила продажу урана с чехословацких рудников, которые она захватила. То, что Германия сделала это, по-видимому, можно понять, если при­нять во внимание, что сын помощника германского министра иностранных дел фон Вейцзекер работает в институте кайзера Вильгельма в Берлине, где в настоящее время производится повторение амери­канских работ по урану.

Преданный Вам А. Эйнштейн».

11 октября Франклин Рузвельт принял Закса. Тот прочитал вслух письмо Эйнштейна. Президент проявил заинтересованность, но сказал, что вмеша­тельство правительства вряд ли сейчас уместно. «Слишком странно звучат все эти вещи для уха по­литиков, надеюсь, вы согласитесь со мной, дорогой Закс!» И перевел разговор на другую тему.

Нельзя сказать, чтобы это было обнадеживающим началом, и, ломая голову над вопросом, что делать дальше, Закс позвонил вечером в Белый дом с прось­бой принять его вторично. «Президент приглашает мистера Закса позавтракать с ним завтра утром»,— прозвучал в телефон голос секретаря, и когда утром они сидели опять за столом у Рузвельта, Закс попро­сил разрешения рассказать один «исторический факт», который мог бы походить на анекдот, если б не имел слишком больших последствий для исто­рии. Рузвельт кивнул в знак согласия головой.

— Изобретатель парохода Фултон, — начал Закс, — зная о намерениях Наполеона совершить высадку в Англии, обратился к императору с пред­ложением построить флотилию паровых судов, ко­торые могли бы пересечь Ла-Манш при любом вет­ре. Наполеон высмеял и отверг это предложение. Оно звучало немножко странно для уха политиков, надеюсь, вы поверите этому, дорогой Фрэнк! — за­кончил свой рассказ Закс и пристально посмотрел на Рузвельта.

280

Тот слушал, наморщив лоб и не произнося ни слова. Потом нажал на кнопку звонка и, написав записочку, приказал немедленно передать ее адреса­ту. Через несколько минут явился военный адъютант президента бригадный генерал Эдвин Уотстон, из­вестный в интимном кругу под прозвищем Па.

— Надо действовать, Па! — озабоченно сказал Рузвельт, показывая на письмо Эйнштейна.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ТЕНЬ ХИРОСИМЫ

через полчаса они уже беседовали, сидя перед боль­шим окном, из которого виднелись зеленые просторы Нью-Джерси.

Сцилард был встревожен и делал тщетные по­пытки скрыть эту тревогу. В его обычно безукориз­ненном немецком языке шипящие звуки «ш» и «ч» появлялись чаще, чем это было им положено. Он сказал:

— Рассуждая формально, я не имею права гово­рить с вами о том, о чем буду говорить.

Эйнштейн вопросительно посмотрел на гостя.

— Да, да, формально это так. Но по существу... — и Сцилард сказал Эйнштейну, что то, о чем тот пи­сал президенту 2 августа 1939 года, находится в за­вершающей стадии. Встает вопрос, что делать даль­ше. Германский фашизм сокрушен, и, благодарение богу, Гитлеру не удалось добиться того, что сделано здесь, в Америке...

Сцилард изложил вкратце результаты расследо­вания, произведенного особой разведывательной груп­пой, созданной осенью сорок третьего года для выяснения вопроса о германской атомной бомбе. Группу, получившую шифрованное название «Аль-зос», возглавил известный физик Сэмюель Гаудсмит. Эйнштейн сказал, что он хорошо помнит Гаудсмита по Лейдену, где тот работал в двадцатых годах у Эренфеста над «спином»¹ электрона. «Да, да,— подтвердил Сцилард, — это тот самый Гаудсмит». •Его группа шла в первом эшелоне войск Эйзенхауэра во Франции, и в сентябре прошлого года, когда тан­ки Паттона перебрались, наконец, через Рейн, Гауд­смит и его люди наложили руку на институт физики в Страсбурге. Они нашли там связку бумаг с подроб­ным отчетом о ходе атомных работ в Германии. Вы­яснилось, что еще в июне сорок второго года министр вооружений Шпеер дал установку не рассматривать урановую бомбу как первоочередное мероприятие. Он сослался при этом на директиву «фюрера», прика­завшего отпускать деньги только на те виды нового

' «Спин» (англ.)—вращательное движение.

283

оружия, которые могут быть пущены в ход 'не позднее чем через полгода! Разрушение партизанами норвеж­ских заводов тяжелой веды и недостаток электро­энергии для очистки урана лишили окончательно атомный проект реальной базы. К весне сорок четвер­того года, в итоге, находился в постройке лишь не­большой опытный реактор в подвале института фи­зики в Берлине — Далеме («В вашем бывшем инсти­туте»,-—добавил Сцилард). В феврале сорок пятого, спасаясь от советских войск, его перевезли в горный район Хехинген, в Швабские Альпы... Гаудсмит и его бригада спрыгнули туда на парашютах за несколько часов до подхода французских частей генерала Де-латтра. «Альзосцы» обнаружили там незаконченный монтажом реактор и взяли в плен группу физиков во главе с Вейцзекером и Ганом.

—— Как видите, — закончил Сцилард, — немецкая атомная бомба не состоялась. Зато мы держим бомбу сегодня в наших руках...

— Помните, я говорил вам о возможности воз­никновения такой ситуации? — перебил Эйнштейн.

— Да, помню, — откликнулся Сцилард, — и должен сознаться, что тогда, пять лет назад, я не мог себе даже представить трагизма этой ситуации! Если тогда все мы тревожились, не опередят ли нас немцы, то сейчас вопрос всех вопросов состоит в том, что делать нам с нею дальше...

—Для вас это вопрос!—с укоризной в голосе воскликнул Эйнштейн.

— Для меня нет, но ведь дело не во мне... И Сцилард рассказал о разговоре, который имел место между Сэмом Гаудсмитом и прикомандирован­ным к нему майором из военного ведомства. Когда' Гаудсмит заявил майору (это было еще в Страсбур­ге), что «у немцев, слава богу, нет бомбы, и мы тоже, значит, в ней нуждаться не будем», майор, прищурив­шись, посмотрел на Гаудсмита и с ударением сказал:

«Ну нет, теперь, когда мы ее имеем, мы ее исполь­зуем так или иначе. Я хочу, чтобы вы это поняли, Сэм!» Среди военных, — добавил Сцилард, — имеется влиятельная группа, в том числе начальник штаба

284

Маршалл и министр Стимсон, которая требует, чтобы японские города были превращены в полигон для испытания бомбы. Они жаждут крови и разрушений! Особенно воинственно настроен начальник атомных работ Лесли Гровз. Как говорят его подчиненные, он даже во сне мучается кошмаром: как бы не закончи­лась война прежде, чем будет сброшена его бомба! Еще трагичнее то, что среди физиков, занятых в ра­ботах, также имеются люди, готовые пойти на бес­смысленные разрушения и убийство людей. Напри­мер, Эдуард Теллер...

— Теллер? Я не забыл еще, как он приезжал ко мне вместе с вами в тридцать девятом. С каких пор он стал таким кровожадным, этот ваш Теллер?..

...— Но, к счастью, многие другие физики смотрят иначе. Джеймс Франк ', Глени Сиборг,Ганс Бэтэ и еще несколько ведущих работников составили план, ко­торый хотят направить президенту. Они предлагают сразу после проведения окончательных испытаний осуществить публичную демонстрацию нового ору­жия в присутствии представителей союзных и ней­тральных держав. Ученые, занятые S проекте, могли бы выпустить от своего имени или от имени прави­тельства краткое коммюнике с изложением сущности открытия. Затем последовало бы торжественное пре­дупреждение, обращенное к Германии (если война с нею не будет закончена) и к Японии с требова­нием капитуляции. В случае отказа дальнейшим шагом могло бы явиться оповещение о предстоящей бомбардировке с указанием точного ее ме­ста и времени. Противнику следовало предоста­вить ровно столько часов, сколько нужно для эваку­ации из угрожаемых районов всех людей и животных. И только тогда...

— Нет, я против этого «только тогда», — резко перебил Эйнштейн.

— Я излагаю вам не свою точку зрения, а содер­жание доклада Джеймса Франка. Что касается меня...

'Джеймс Франк — физик-экспериментатор Колумбий­ского университета, нобелевский лауреат. {Прим, автора.)

2&5

И дальше Сцилард сообщил Эйнштейну, что он, Сцилард, составил памятную записку на имя прези­дента. Главное содержание записки — анализ вели­чайшей опасности -для мира во всем мире, которая может возникнуть, если новую разрушительную си­лу превратят в инструмент политики правительства.

— Подумайте, что может произойти, если вели­кие державы—Америка, Англия, Россия, — воору­жившись чудовищным оружием, будут стоять друг против друга в послевоенном мире!

Малейший неосторожный шаг, малейшее необду­манное действие приведут к катастрофе. Только полный отказ от военного применения, только пере­дача новой силы в руки международной организа­ции—при участии России, Англии и всех прочих стран—могло бы спасти положение! Гарантии конт­роля за возможными злоупотреблениями подразуме­ваются. Насколько известно, многие физики, занятые в работах, включая таких людей, как Бэтэ, Моррисон и другие, согласны с идеями меморандума.

— Что же касается вас, учитель, то... В этом ме­сте своей речи Сцилард. запнулся и с принужденной улыбкой оказал:

— Второго августа тридцать девятого года я про­сил вас подписать письмо, содержавшее ходатайство действовать как можно скорее... А сейчас—в апре­ле сорок пятого—я хочу уговорить вас подписать другое письмо к президенту с просьбой воздер­жаться от поспешных действий!

И, вытащив из портфеля лист бумаги, Сци­лард протянул его Эйнштейну. Покачав головой, тот взял письмо и, прочитав, молча поставил свою под­пись.

Письмо не дошло.

В восемь часов утра 12 апреля 1945 года обвитый крепом флаг, приспущенный над зданием с колонна­дой в Гайд-Парке, известил о смерти Франклина Де­лано Рузвельта.

Захватив с собой эйнштейновское письмо и свою памятную записку, Сцилард попытался добиться приема у нового президента. Его не приняли и яе-

й86

официально посоветовали обратиться к губернатору штата Южная Каролина господину Бирнсу.

Бирнс, маленький человечек с зализанной веже­талем лысиной и сладкой улыбкой, не сходящей с плоского лица, покачиваясь в плетеной качалке, слушал прилетевшего из Нью-Йорка Сциларда. Господин Джеймс Бирнс — этого Сцилард не мог знать — был посвящен в государственную «тайну № I» лишь совсем недавно. Совершенно конфиден­циально — это было неделю или две тому назад — ему и еще нескольким лицам было сообщено, что новое оружие почти готово и призвано служить «ры­чагом для далеко идущего воздействия на русскую политику» и даже, если это удастся, «для производ­ства внутренних изменений в России!..»'

Когда Сцилард дошел до той части своего мемо­рандума, где говорилось об опасностях атомного со­перничества в послевоенном мире, Бирнс остановил качалку и со значительным видом сказал:

— Не кажется ли вам, дорогой доктор, что. вы напрасно усложняете свою жизнь, нагружая на себя эти лишние хлопоты... По имеющимся у меня точным сведениям, у России вообще нет урана!

Откланявшись, Сцилард ушел.

«И этому-то господину, с его куриным кругозо­ром, с его самомнением невежды, с его замашками провинциального стряпчего, вручены судьбы не­скольких миллионов людей, населяющих штат Юж­ная Каролина!» — думал Сцилард, сидя в кабине самолета, несшего его обратно в Нью-Йорк.

Через несколько дней он прочитал в газетах о на­значении мистера Джеймса Френсиса Бирнса госу­дарственным секретарем Соединенных Штатов Аме­рики.

U

Август 1945 года Эйнштейн проводил на Саранак--ском озере в горах Адирондайк на севере штата

' См. мемуары бывшего военного министра Генри Стимсона:

Henry Stimson. On Active Service in Peace and War. New"» Гогк, 1947, стр. 641.

287

Нью-Йорк. Каждое утро, если был подходящий ве­тер, он выходил под парусами на сделанном по его чертежу ботике, доплывал в одиночестве до леса Ноллвуд и возвращался к обеду обратно. 6-го числа его поджидал на пристани узкоплечий господин не­определенного возраста, в очках, который уже не раз домогался у него интервью в качестве репортера «Нью-Йорк тайме». Господин в очках сообщил, что в 8 часов 15 минут утра поясного времени бомбарди­ровщик морокой авиации Б-29 сбросил ту бомбу (репортер сказал: «большую бомбу») на Хиросиму.

— Все обошлось великолепно, — добавил чело­век в очках.

Прошло несколько секунд. Репортер слышал, как тикали большие круглые часы на левой руке Эйн­штейна.

— Вы это имеете в виду, молодой человек? («Do yon mean that, young man?») — промолвил Эйн­штейн.

— Да, — ответил репортер.

Эйнштейн помолчал, потом тряхнул резко голо­вой и с выражением страдания тихо сказал:

— Ах, этого нельзя было допускать!

Тень нависла над миром, тень Хиросимы, — и не было ли здесь доли вины его, Альберта Эйнштейна?

—Если бы я знал наверняка тогда, в тридцать девятом, что немцам не удастся изготовить бомбу, я воздержался бы от совета Рузвельту,—сказал он навестившему его физику-атомнику К.

— Читали ли вы заявление, сделанное в Мо­скве? — спросил тот и, вынув из портфеля газету, прочел вслух:—«...Враг помешал нашей мирной твор­ческой работе. Но мы наверсгаем все, как нужно... Будет у нас и атомная энергия и многое другое. Возь­мемся же за решение этих задач...»

— Невежды из Пентагона, — продолжал К., — утверждают, что русским понадобится десяток, а то и два десятка лет, чтобы изготовить бомбу...

288



Эйнштейн (Принстон, 1945 г.).



У себя дома на Мерсер-стрит, 112.



— У меня работал русский в Берлине, — заметил Эйнштейн, — и этот знал свое дело...

— Я считаю, что научный потенциал России дает ей возможность быстро достичь цели, — сказал К. — После революции они неизменно шли, не отставая, в первых рядах, и притом в ключевых областях ядер­ной физики. Я обращаю ваше внимание на следующие факты. В 1932 году, всего лишь через несколько ме­сяцев после Кокрофта и Уолтона, Синельников в Харькове уже производит ядерные расщепления с помощью протонов, разогнанных электрическим по­лем. Они построили там ускоритель в три миллиона электроновольт, и это в 1932 году, не забудьте!

— Векслер в Москве предложил новую идею син­хроциклотрона одновременно с нами,— подал реп­лику Эйнштейн.

— Совершенно верно! — откликнулся К. — И за­метьте, что это было сделано в сорок четвертом году, когда Россия истекала кровью, когда половина рус­ской промышленности была разрушена или захва­чена оккупантами. Какой поистине невероятной уве­ренностью в своих силах надо было обладать, чтобы в этой обстановке смертельной опасности думать о таких вещах, как синхроциклотроны! Вспоминаю в этой же связи, с каким огромным удивлением про­читал я тогда, в сорок четвертом, в «Физикал Ревью» еще одну публикацию. Подпись под нею была: «Але­ксандр Жданов из Казани». Там описывалось полное расщепление ядер серебра в слое фотографической эмульсии. К заметке был приложен снимок—сорок с лишним треков', расходящихся из одной точки...

— «Звёзды», производимые космически-лучевыми частицами?

— Да, первая в истории наука фотография ядер­ной «звезды». Сегодня Пауэлл в Бристоле фотогра­фирует их десятками, но ведь русские сделали это до 'Пауэлла, и когда! В те месяцы, когда шла битва под Сталинградом... К этому надо добавить, что самый

' Трек — след атомной частицы на фотопластинке. (Прим. автора.)