Geum.ru

Александр Мень. История религии. Том 2

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   43   44   45   46   47   48   49   50   ...   109

x x x




Первобытные табу - запреты - были весьма распространены в Греции.

Нечистыми считались покойники, гробы, оскверняло прикосновение к убийце, как

и всякая пролитая кровь, будь она пролита ненамеренно или при защите, будь

это кровь человека или животного. Даже такой апологет эллинской религии, как

Зелинский, вынужден признать, что, по воззрениям греков, которые он считает

"чистыми и радостными", осквернением считалось всякое половое совокупление,

даже в законном браке.

Эта паутина табу порождала конгломерат всевозможных ритуальных

"очищений". Очищающей сама по себе была морская вода, перед

священнодействием обтирались ею. В случае осквернения жертвенника гасился

священный огонь и приносилась кровавая жертва, вероятно, иногда даже

человеческая. И после этого возжигался новый огонь, взятый из

неоскверненного святилища. Археология подтвердила, что этот обычай относился

к микенскому времени.

Культ козлоногого Пана был связан с ритуальными представлениями о

шерсти. Шерстяными повязками украшали обреченное животное, их носили жрецы,

они считались одним из средств вызывания дождя. Следы этой "шерстяной магии"

можно найти и у современных жителей греческой деревни.

Во время праздника "Рогатого Аполлона", являвшегося наследием древнего

пастушеского ритуала, выбранный человек украшался венком и шерстяной лентой.

Он убегал, посылая добрые пожелания городу. Если его ловили, это означало,

что пожелания сбудутся.

Весьма разнообразными были методы руководства погодой. По существу

своему они не отличались от обычной первобытной магии, описанной в

предыдущих главах. Так, в одной местности в Аркадии бросали в воду дубовую

ветку; считалось, что после этого поднимется пар и образуются дождевые тучи.

Можно продолжать этот перечень без конца, но, думается, и сказанного

достаточно, чтобы убедиться, как много в религии, названной Гегелем

"религией красоты", было дикого и первобытного. Напомним, что все эти

магические элементы сохранились до конца истории греческой религии и даже

пережили ее.

x x x




Таковы были плоды "Великого Примирения". Но не только из

крито-пеласгийской культуры влилась в ахейскую религию струя хтонизма. У

самих индоевропейцев существовал исконный природно-оргиастический культ. У

арьев он именовался Сома, у иранцев - Хаома, по названию растения, дающего

пьянящий сок. Ахейцы не сохранили этого названия, но само почитание

одуряющего питья у них не исчезло. После их переселения в Грецию виноградная

лоза заменила Сому, а божество, обитавшее в напитке, получило имя Диониса.

Критские матриархальные обряды с радением исступленных женщин дали Дионису

новую почву, но, когда на первый план выдвинулся рыцарский род Олимпийцев,

это существо скрылось в тень. Правда, ему уделили место на Олимпе, но место

весьма скромное. Он почти не упоминается у Гомера, и единственный раз его

имя встречается в одной из пилосских надписей. Тем не менее этому божеству

принадлежит великое будущее. Несколько веков Дионис будет вести незаметное,

почти подпольное существование, чтобы потом, в момент духовного кризиса

Эллады, когда люди охладеют к Олимпу, стать знаменем новых религиозных

поисков и стремлений359.

Говоря о развитии Магизма в микенской Греции, мы не должны забывать,

что наибольшее распространение он получил среди земледельцев, пастухов,

ремесленников и матросов. У родовой аристократии были другие интересы, и

поэтому она, прежде всего, была верной Зевсу и национальным богам. Цари

микенских городов гордились своим происхождением по прямой линии от

обитателей Олимпа. В этом кругу заносчивых, грубоватых, но не лишенных

своеобразного понятия о чести людей религия не играла такой роли, как в

среде крестьян. Ахейский рыцарь знал, что богов следует почитать, ибо это

"люди", только более могущественные. В них не было сверхчеловеческого

величия, они не были средоточием Добра или творческой мощи.

Не случайно Аристотель, оправдывая рабство, говорит, что варвары должны

быть рабами по своей природе и что если бы нашлись люди более могущественные

и прекрасные, чем эллины, то те добровольно стали бы их рабами. Такими

сильнейшими и были жители Олимпа. Их отделяет от людей, как бы мы сейчас

выразились, лишь одна ступень эволюции. Но уже и среди смертных немало

таких, которые могут померяться с ними. Не случайно у Гомера на каждом шагу

герои наделяются эпитетом "богоравный". И не случайно боги так часто

пленяются красотой земных женщин. Сам "промыслитель" Зевс не представляет в

этом отношении исключения и известен своими похождениями.

Поэмы Гомера вводят нас в своеобразный мир, где рыцари и боги обитают

по соседству друг с другом, интересуются друг другом и в каком-то общем

смысле составляют одну семью. Ведь всех этих Ахиллов и Парисов связывает с

богами кровное родство. Здесь есть нечто от благочестивой фамильярности, с

которой относились средневековые рыцари к своим святым покровителям.