Павел Егорович Тадыев. Павел Егорович рассказ

Вид материала

Рассказ

Содержание Гора солнечного оленя Доказательства, разрешившие сомнения

Подобный материал:

• Урок по литературе в 8 классе по теме: «Рассказ А. П. Чехова «Хамелеон», 77.13kb.
• Абавян Александр Егорович, 20886.68kb.
• «Хорошо вспомнить о таком человеке, тотчас в жизнь твою возвращается бодрость, снова, 89.88kb.
• Кузьмина Лидия Михайловна Генеральный конструктор Павел Сухой : (Страницы жизни) Проект, 2889.44kb.
• Сверчков николай Егорович, 24.55kb.
• Дорохов Павел Ишханович Ушаков Виталий Сергеевич Ильчук Павел Анатольевич Москва 2011, 137.14kb.
• Безруких Павел Павлович № Время фио, предприятие Название доклад, 119.19kb.
• Павел алеппский путешествие антиохийского патриарха макария, 1515.63kb.
• Алексей Николаевич Арбузов Иркутская история, 1933.82kb.
• Павел Судоплатов. Спецоперации, 8648.77kb.

ГОРА СОЛНЕЧНОГО ОЛЕНЯ

Чуйский тракт был главной артерией, которая соединяла Алтай с Центральной Азией. Тысячелетиями по нему текли народы, о которых мы помним, и те, память о которых уже стерли века. Но все они оставили после себя знаки. И не только на самом Чуйском тракте. Путь древних переселенцев был обширнее, нежели эта главная артерия. Тракт, который проложила река Чуя, служил им ориентиром. Но от Чуи отходили притоки, и по этим притокам, вблизи воды, шло множество дорог, каждая из которых была частью древнего пути. Одним из таких притоков был Елангаш, берущий начало в снегах Южно-Чуйского хребта. Здесь тоже проходил путь в далекую Монголию и дальше, в Китай. На альпийских лугах высокогорного плато сошлись культуры Внутренней Азии, Переднего Востока и Южной Сибири. Отсюда шли пути через Сибирь в Европу. Караванные и кочевые тропы среди красно-коричневых скал и валунов образовали исторический перекресток во Времени и Пространстве. Перекресток, где проходящие народы и эпохи оставили таинственные и еще не разгаданные письмена-петроглифы.

К реке Елангаш мы прибыли уже в темноте. Остановились около бревенчатой избушки чабана. Избушка была пуста. Прямо над нами в звездном небе нависал темный массив гор. Внизу, в каменистом ложе, шумела река. Дул ледяной ветер. Мы находились на высоте около трех тысяч метров над уровнем моря. Я заснула с надеждой на утреннее чудо. Чудо же застыло каменной скалой на том берегу реки, где-то неподалеку от чабанской избушки. И только один человек среди нас, Володя Елин, знал точно, где оно находится. А потом наступило утро. На траве лежал иней, и его хрупкие хрусталики разноцветно вспыхивали в лучах восходящего солнца. Прямо перед нами, врезанная в синеву неба, возвышалась снежная скругленная вершина. Она упиралась основанием в узкую каменистую долину, похожую на ущелье. Красновато-коричневые выходы древней породы причудливых очертаний придавали всей долине суровый и отрешенный облик. И в этой тяжелой массе снегов, в этих голых камнях и скалах было что-то от застывшей вечности, от давления прекратившего свой бег времени. И только легкая и бесстрашная пляска солнечных лучей свидетельствовала о чем-то ином, о другом, прекрасном и недосягаемом мире, к которому стремились эти горы и камни, но, не преодолев своей тяжести, застыли обреченно и тяжко.

Красноватые, отполированные временем глыбы начинались сразу у зеленой травы. Они полого поднимались вверх, заслоняли собой кусок синего неба и упрямо и самонадеянно утверждали себя в центре этой каменной долины.

— Это здесь, — сказал Володя, кивая на гору. — Нужно только немного подняться.

Я стала спокойно подниматься, ибо не знала, что все произойдет так быстро и неожиданно. Из-под неосторожно поставленной мною ноги вдруг вырвался всадник и, туго натянув лук, устремился за убегавшим оленем. Олень был чем-то похож на птицу. Он летел по коричневатой патине времени, забросив на спину ветвистые рога. Я отдернула ногу, но она повисла в воздухе, потому что пространство, предназначенное ей, было занято мирно пасущимся яком. Очень задумчивым и грустным. Он помахивал хвостом, на конце которого была трогательная кисточка. С безнадежностью человека, не имеющего выхода из положения, я посмотрела вверх, на каменистые выступы горы и вдруг ясно осознала, что попалась. Выхода, действительно, никакого не было. Вся панель огромной горы, сверху донизу, оживала на глазах, двигалась и дышала. Дышала древностью, неведомой и давно ушедшей жизнью. Ее звуки, освобожденные из каменного плена веков бесстрашием солнечных лучей, наполнили мои уши. Я слышала прерывистое дыхание мчавшейся лошади и протяжный крик всадника с луком. По камням прогрохотала колесница, издалека донесся звон колокольчиков каравана, захлебывались лаем охотничьи собаки, призывно трубили олени, хрипловато и тревожно блеяли горные козлы. Потом звуки стали куда-то уходить, исчезать. И, как бы растворяясь в этой каменистой пустыне, они возвращались в камень, замолкали, оставляя после себя лишь звонкое эхо тишины.

Рисунки, покрывавшие гору, были очень разные по стилю: неумелые и угловатые, похожие на детские, старательные и добросовестные, выполненные со знанием техники, точные и динамичные, где чувствовался полет мысли и руки. Разный уровень мастерства, разные художники. Разные века, разные эпохи. Разные народы. Там были петроглифы неолита, творения ранних кочевников, там присутствовали образцы скифского «звериного стиля» и искусства тюрков.

Мое внимание привлекли олени, несущие на рогах солнце. Это о них Алексей Павлович Окладников сказал удивительно точные и поэтические слова: «Летящие в космос птицеголовые мифические олени на этих изваяниях сопровождаются изображениями литых бронзовых дисков зеркал. Каждое такое сияющее зеркало означает солнце. И не случайно у солнечных оленей Монголии и Забайкалья зеркало-солнце вырастает прямо из этих ветвистых рогов, указывая тем самым космическую природу священного зверя древних кочевников Евразии»¹⁰. Этим академик Окладников подтвердил предположение Рериха о том, что среди кочевников, проходивших по Монголии, Алтаю, Тибету, существовал культ солнца. Сама же гора на Елангаше являлась своеобразным святилищем, где самые разнообразные культы оставили свои следы.

Неолитические козлы, забросившие на спину изогнутые рога, свидетельствовали о глубокой древности святилища. Николай Константинович Рерих в своих путешествиях упорно обращал внимание на этот знак, связывая с ним какие-то очень важные передвижения народов. Святилище на Елангаше, по-видимому, возникло еще до того, как появились народы, населяющие теперь Алтай. «В то время, когда складывался народный алтайский эпос, такие основы мировоззрения его творцов, как генеалогические легенды, мифы о происхождении Вселенной, представления о вечной борьбе добра и зла, были уже запечатлены на камнях Елангаша»¹¹.

Святилище на перекрестке обрело еще одно значение. Оно несло в себе неиссякаемую силу культурной преемственности. Той преемственности, без которой было бы невозможным то, что я увидела на Алтае.

Создатели этой горы-галереи поклонялись не только солнцу. Они поклонялись искусству и красоте, полнокровности и стремительному движению жизни. Возможно, у них были и свои боги, чьи имена не донесло до нас время. Но на рисунках я не смогла отличить богов от людей...

Для себя я назвала это древнее святилище Горой Солнечного Оленя.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, РАЗРЕШИВШИЕ СОМНЕНИЯ

Алтайский маршрут Центрально-Азиатской экспедиции был мною завершен в лето 1976 года. У меня не возникло тогда сомнений в правильности сделанного. Алтай открыл передо мной целый мир, который был частью того, чем занимался и над чем работал Рерих. Я считала, что все те проблемы, о которых он писал в своих экспедиционных дневниках, имеют перспективу, они только начало того исследования, которое нужно продолжать. Так думала я. Но другие так не думали. И поэтому меня спрашивали — зачем это надо было делать? Идти по пути экспедиции, которая состоялась полвека назад и сделала все, что ей было положено. Нужно ли было искать ее прошлые следы?

Прошлое... Оно бывает разное. Чем определяется его значимость? Чем измерить смысл прошлого деяния? Думаю, не ошибусь, если скажу, что смысл и значимость прошлого заключены в его связи с настоящим и будущим. В той неразрывной связи, которая по-иному заставляет нас осмысливать наше настоящее и яснее видеть будущее. Обладало ли этим свойством все то, что удалось сделать Рериху пятьдесят лет тому назад во время его Центрально-Азиатской экспедиции? На это можно ответить утвердительно. Но, возразят мне, а где же доказательства? Доказательства? Вот они.

В октябре 1976 года в Новосибирске проходила не совсем обычная конференция, организованная Сибирским отделением Академии наук СССР. В ней участвовали люди самых разных специальностей: археологи и историки, востоковеды и биологи, искусствоведы и физики, философы и архитекторы. Конференция называлась «Рериховские чтения» и была посвящена 50-летию сибирского маршрута Центрально-Азиатской экспедиции Рериха. Столь разнообразный состав участников конференции свидетельствовал о множественности научных интересов самого Рериха и о значительности сделанного им в каждой из этих областей человеческих знаний. Наиболее интересной частью конференции были блестящие сообщения сибирских археологов и историков: академика А.П.Окладникова, докторов наук В.Е.Ларичева и Н.Н.Покровского, научного сотрудника В.Д.Кубарева. Они сумели доказать, что рериховские исследования в области археологии Сибири и Алтая и изыскания в вопросе о переселении народов имеют актуальное значение для ученых наших дней. За годы, прошедшие со времени Центрально-Азиатской экспедиции, сибирские археологи сделали очень много. Я не буду всего перечислять. Это уже отдельная тема. Собран огромный материал. Мы были свидетелями их открытий, полки научных библиотек пополнялись их великолепными исследованиями. Но и в этой ситуации, оказывается, рериховские предположения и гипотезы не утратили своего значения. Более того, по мере расширения наших знаний об Алтае и Сибири они приобретают все больший смысл и истинность. Алексей Павлович Окладников, один из крупнейших ученых нашей страны, счастливый обладатель удивительного «археологического» таланта, назвал эти предположения и гипотезы Рериха «археологическими грезами». На мой взгляд, назвал очень точно, ибо грезы всегда могут стать реальностью. И поэтому академик Окладников сказал: «Мы идем за ним». Еще лет десять тому назад рериховская классификация наскальных рисунков на неолитические и более поздние не воспринималась археологами. Теперь эта классификация подтверждена последними открытиями академика Окладникова. В те далекие годы Николай Константинович Рерих высказал смелую догадку о том, что во время великого переселения народов готы, сыгравшие свою роль в европейской истории, шли с Востока на Запад через Алтай и Сибирь и, возможно, Гималаи были их прародиной. Осторожно относясь к самой догадке, академик Окладников тем не менее считает, что в этом направлении необходимо вести исследования. В последнее время в Средней Азии, на Алтае, в Монголии были найдены наскальные изображения боевых колесниц, датируемые II тысячелетием до нашей эры. Это был период широкой экспансии индоевропейских народов в Центральной Азии. И, возможно, предположения Рериха имели свои основания.

Полевой сезон 1976 года принес новосибирским археологам немало удач и находок. Обнаружены галереи древних рисунков, раскопаны могильники алтайских скифов, в реликвиях которых ярко проявил себя знаменитый «звериный стиль», пополнена коллекция уникальных староверческих рукописей.

На Юстыде, под стелой с таинственными знаками, Владимир Дмитриевич Кубарев раскопал святилище бронзового века. Ему везет не только на святилища. Он главный «добытчик» скифского золота. Пополняются коллекции, расширяются знания. Грезы становятся реальностью. И кто знает, сколько их станет этой научной реальностью в будущем.

Теперь, после того как я все увидела и услышала, я могу ответить на тот давний вопрос. И ответить с уверенностью. Да, по пути экспедиции Рериха стоило идти. И нужно было идти. Ибо экспедицию организовал и вел человек необычный, всей значимости которого мы еще не постигли...

Поэтому я продолжила свой маршрут. Он теперь уходил на юг, туда, где древний путь пересекал границу Монголии.