Глазами постороннего

Вид материала

Урок

Содержание Гражданское общество у нас Демократия в переходный период

Подобный материал:

• Наложение на колебание несущей частоты некоторого постороннего пусть синусоидального, 112.02kb.
• Песни, конечно же, лучше слушать ушами, чем читать глазами, 1055.98kb.
• Тема : Китай и Япония, 56.91kb.
• Глазами газет, 3749.43kb.
• Фотоконкурс «Экология Беларуси глазами путешественника» проводится по следующим тематикам:, 57.14kb.
• Положение о фотоконкурсе «Экология Беларуси глазами путешественника» Организаторы,, 96.64kb.
• Рузвельт Эллиот Roosevelt Elliott Его глазами Сайт Военная литература, 2469.41kb.
• Свойств, теорем и неумение их применять незнание приемов решения задач, рассматриваемых, 338.24kb.
• Итоги Республиканского конкурса детского рисунка «Республика Коми глазами детей», 186.14kb.
• Конкурс фото-видео творчества «Мир глазами молодежи», 148.41kb.

Гражданское общество у нас

Я набрел на статью Томаса Карузерса о гражданском обществе довольно случайно, хотя его имя мне уже было известно, и я даже успел написать ему восторженное письмо – не знаю, правда, дошло оно или нет. Но суть не в этом. Я занимался предвыборной ситуацией в Украине, а там разразился скандал – один из лидеров крупного блока опубликовал приведенную выше статью Карузерса под собственным именем. Скорее всего, это была особая пиаровская акция с целью привлечь внимание избирателей к статье. Ну кто станет читать о каком-то гражданском обществе, когда тут с одной стороны Кучму опять собираются отымпичить, с другой стороны на Юлю Тимошенко покушаются. И вообще, есть нечего, какое еще там к бису гражданское общество. И вдруг – плагиат! Все бросились искать «Факты и комментарии» за 29 января. Так что теперь вся Украина знает, что такое гражданское общество! Не откажу себе в удовольствии привести еще одну цитату, на этот раз из статьи Владимира Золотарева «Гражданское общество по-украински», опубликованной на сайте ссылка скрыта в тот же день, 29 января 2002 года, в качестве реакции на статью псевдо-Карузерса. Таким же является и гражданское общество по-российски, мы, собственно, одна нация с братьями-украинцами.

«На первый взгляд в Украине практически нет гражданского общества – общественные организации слабы и невлиятельны. Но если посмотреть на ситуацию более внимательно, обнаружится удивительная система. Если некий Джон Смит в случае ущемления его прав обращается в «Ассоциацию защиты Джонов Смитов», то Иван Петренко поступает иначе – он снимает телефонную трубку и звонит «кому надо». При этом «кто надо» может быть государственным служащим, а может и не быть».

«Типичная ситуация функционирования гражданского общества по-украински выглядит так. Поссорились, скажем, Иван Иванович и Иван Никифорович. Иван Иванович натравил на Ивана Никифоровича прокурора. Тот в ответ напустил на Ивана Ивановича своего прокурора. Тогда Иван Иванович натравил ментов. А Иван Никифорович - своих ментов и так далее».

«Заметим, что, как и предписывается нашим определением, обе стороны не прибегают к услугам государства как целого. Государственные мужи участвуют в разборке частных лиц с разных сторон, невзирая на принадлежность к одному и тому же ведомству. И уж тем более никакой речи не идет о праве. В общем, мы имеем две ситуативно сформированные коалиции - в защиту Ивана Ивановича и в помощь Ивану Никифоровичу. Когда конфликт закончится, коалиция распадется, а ее участники разбредутся в поисках других коалиций. Собственно, постоянно действующих структур в такой стране не требуется. Имея возможность нанимать государство – нет необходимости от него защищаться».

И они еще собираются учить нас демократии!

Демократия в переходный период

Я не случайно привел выше ссылку на «Journal of Democracy». Этот журнал основан сравнительно недавно, в 1990 году. Его публикует издательство Университета Джона Гопкинса John Hopkins University Press для Национального Фонда Содействия Демократии (National Endowment for Democracy) США и принадлежащего этому фонду Международного Форума изучения демократии (International Forum for Democratic Studies). Редакторами журнала являются Марк Платтнер (Marc F. Plattner) и Ларри Даймонд (Larry Diamond). Особенно интересен состав Международного Консультативного Комитета журнала. Туда входят Збигнев Бжезинский и Вацлав Гавел, Адам Михник и Натан Щаранский, Янош Киш и Марио Соареш и еще многие другие политические и общественные деятели, имеющие особые заслуги перед мировой общественностью.

Журнал интересен тем, что его публикации предназначены для узкого круга заинтересованных специалистов и не содержат стандартных пропагандистских штампов и примитивных стереотипов, применяемых в массовом обороте для оболванивая наивного электората. Наоборот, в журнале подвергаются самому детальному критическому анализу самые казалось бы незыблемые догмы, составляющие основу мировоззрения самóй мировой общественности. Такое издание для служебного пользования идеологов, как это было бы при историческом материализме.

Рассмотрим коротко еще одну статью из этого журнала. Это опять Томас Карузерс. Нет, не подумайте чего плохого, там есть и другие авторы, но именно Карузерс сейчас является наиболее критически мыслящим западным ученым, изучающим проблемы демократии, и каждая его острая статья вызывает живой интерес даже у специалистов. Статья называется «Конец парадигмы переходного периода». Она опубликована только в начале этого года и ее можно найти по адресу ссылка скрыта, если только у вас есть Adobe Acrobat Reader – я ненавижу эту программу, вернее, файлы в формате .pdf!

Переходный период в жизни любого государства является наиболее опасным периодом его существования, будь то изменение политической системы, обновление экономических основ или реализация программы приватизации. Особенно опасным этот период становится тогда, когда все подобные изменения производятся одновременно. Опасным потому, что именно в этот период, когда перестают действовать традиционные инструменты взаимоотношений государства и общества, а новые еще не созданы, государство держится лишь на силе инерции, обеспечиваемой, в основном, уровнем морали и степенью ответственности и патриотизма граждан этого общества. Как свидетельствует большинство случаев недавней истории, к власти в этот период прорываются как раз граждане, наименее отягощенные такими предрассудками, как честь и совесть, не говоря уж о патриотизме, а коррупция и разворовывание общественного достояния происходят в гигантских масштабах.

Томас Карузерс анализирует сложившиеся на Западе штампы – парадигмы – в отношение обвального после краха исторического материализма перехода многих десятков стран от тоталитарного режима к демократии. Он выделяет пять таких парадигм:

• Каждая страна, которая покончила с тиранией тоталитаризма, рассматривается Западом как выбравшая путь построения демократического общества и находящаяся на разной стадии перехода к этому обществу.
  
• Демократизация в любой стране последовательно проходит определенные и везде одинаковые стадии:
  

• начальная открытость, которая ведет к появлению трещин в правящем режиме;
  
• прорыв – падение режима и приход к власти правительства демократической ориентации;
  
• переходный период: общенациональные выборы и создание демократических структур; замена конституции и пр.;
  
• консолидация – преобразование первичных демократических форм в демократическую сущность через реформы государственных институтов, упрочение системы выборов, укрепление гражданского общества (того самого!) и привыкание общества к демократическим правилам игры.
  

• К идее четкой последовательности процесса демократизации примыкает третья идея – решающее значение выборов. Считается, что выборы – это и есть демократия. Отсюда огромные ожидания, что регулярные и подлинные выборы станут главным генератором демократических преобразований.
  
• Четвертой установкой является то, что ни уровень экономического развития, ни предыдущая политическая история страны, ни глубина ее структуризации, ни этнический состав, ни социо-культурные традиции не являются важными факторами ни для начала, ни для результата процесса перехода к демократии. Все, что необходимо, это решимость политической элиты страны встать на путь демократизации и способность этой элиты защитить себя от нападков антидемократических сил, если они вообще еще остались в наличии.
  
• Пятая установка предполагает, что переход к демократии может быть осуществлен на базе продолжающего спокойно функционировать того же самого государства. Конечно, кое-какие государственные институты должны быть перекроены, созданы институты, обеспечивающие подлинные выборы, проведена парламентская реформа и реформа судебной системы, но все это без слома существующего государства. При этом считается, что внедрение демократических институтов ведет лишь к укреплению государства, и идет процесс их взаимного обогащения.
  

Томас Карузерс далее проводит анализ судьбы демократических реформ в ста с лишним странах, которые по мнению мировой общественности находятся в состоянии перехода к демократии. Он отмечает, что не более 20 стран из этой огромной массы добилось определенных успехов, причем, большинство из них это страны Центральной Европы – Польша, Венгрия, Чехия, Эстония и Словения. В остальном мире безусловно можно говорить лишь о трех странах – Чили, Уругвай и Тайвань. С меньшей уверенностью это можно отнести также к Словакии, Румынии, Болгарии, Мексике, Бразилии, Гане, Филиппинам и Южной Корее. Это все. Даже двадцати стран не набралось.

Ряд стран Карузерс относит к тем, в которых начальный период политической открытости привел к возврату авторитаризма. Это Узбекистан, Туркменистан, Беларусь и Того. В остальных странах, а их подавляющее большинство, успехи переходного периода от тоталитаризма к демократии не очень средние.¹⁵⁴ Эти страны по мнению Карузерса находятся в «серой зоне» и имеют как некоторые демократические признаки, так и остатки авторитаризма, а также такие явления, как чиновничий произвол, сомнительные выборы, отсутствие у населения доверия к государственным институтам, слабое функционирование государства. Политологи классифицируют «демократию» в этих странах как полудемократию, формальную демократию, избирательную демократию, демократический фасад, псевдодемократию, слабую демократию, частичную демократию, антилиберальную демократию и даже виртуальную демократию (это, наверное, у нас в России!).

Для таких стран характерны два синдрома: синдром безответственного плюрализма и синдром одностороннего доминирования власти. Страны с синдромом безответственного плюрализма внешне очень похожи на настоящие демократии: там есть политические свободы, регулярные выборы и переход власти от одних политических группировок к другим. В то же время в этих странах политическое участие масс ограничивается выборами. Политические элиты независимо от того, к каким группировкам принадлежат, коррумпированы, эгоистичны, неэффективны и нечестны. (Это про нас!). Мало кто из них искренне работает на благо своей страны. (Это уж точно про нас!). Карузерс относит к этим странам Никарагуа, Эквадор, Гватемалу, Панаму, Гондурас и Боливии. По его мнению, это же можно в той или иной степени отнести к Венесуэле, Аргентине, Бразилии, Молдове, Боснии,¹⁵⁵ Албании, Украине, Румынии и Болгарии. В Азии это Непал, Бангладеш, Монголия и Таиланд. В Африке – Мадагаскар, Гвинея-Биссау, Сьерра Леоне. Нас он сюда не включил – наверное, просто не заметил!


Главной политической проблемой в странах с синдромом одностороннего доминирования власти, считает Карузерс, является отсутствие разграничительной линии между государством и правящей партией или правящими политическими силами. Все ресурсы страны брошены на обслуживание правящей партии. Выборы здесь сомнительны, но не всегда из-за прямой фальсификации. Организуется блестящее шоу для мировой общественности, а избирательное поле потихоньку перепахивается под себя. Группы гражданского общества здесь представлены призрачными правозащитными НГО и независимой прессой, которые чаще всего финансируются западными донорами.¹⁵⁶


К этой группе с различными оговорками Карузерс относит многие республики бывшего СССР – Грузию, Армению, Азербайджан, Казахстан, Киргизстан. Здесь же африканские Камерун, Буркина Фасо, Экваториальная Гвинея (абыдна, да?), Танзания, Габон, Кения, Мавритания, Замбия, Конго (Браззавиль). А вот Верхняя Вольта почему-то отсутствует! Из ближневосточных стран в этой группе присутствуют Марокко, Иордания. Алжир, Египет, Иран (вот ведь как – в Иране, оказывается, демократия, хоть и плохонькая!), Йемен. Еще мы забыли про Малайзию, Камбоджу, Парагвай и Венесуэлу, которая тоже медленно, не неуклонн скатывается сюда. Где же Россия?


А вот и мы! Мы удостоены у Карузерса отдельного абзаца – из-за огромности территории, наверное. Мы, а еще Южно-Африканская Республика, бывший рассадник апартеида, а теперь тоже демократия в ее переходной форме, оказывается, располагаем приличным запасом политических свобод, и выборы у нас проводятся и достаточно соревновательные, и немного легитимные (дословно: elections of some legitimacy). Но по традиции те, кто пришел к власти, растаются с ней в России более, чем неохотно, считает Карузерс: передача власти от Ельцина к Путину – это ведь не смена власти. В общем, заключает вице-президент фонда Карнеги, если политические свободы и открытая соревновательность за власть будут сохранены в России, она рано или поздно станет такой же демократической страной, как например, Ботсвана. Однако, и до уровня Ботсваны мы не дотянем, если не будем укреплять свои демократические институты, а скатимся к синдрому одностороннего доминирования власти, то есть, попадем в одну группу уже не с Ботсваной, до которой теперь как до неба, а с теми самыми Камеруном, Буркина Фасо, Экваториальной Гвинеей. Обидно: из сверхдержавы – на уровень Экваториальной Гвинеи. Впрочем, и справедливо: сами демократию выбрали. И Ельцина никто нам особенно не навязывал, кроме тогдашнего НТВ. Так нам и надо!


Далее Томас Карузерс детально пишет о крушении пяти вышеуказанных иллюзий мировой общественности. Я не буду вас больше утомлять изложением аргументов Карузерса, хотя можно только аплодировать и его объективности, и его проницательности, и его гражданской смелости – все-таки замахивается он на святая святых мировой общественности! Остановимся лишь на одном из аргументов, важных для нашего дальнейшего изложения и для понимания ситуации в Косово и вокруг него. Речь идет о пятой установке, о государстве. Пожелаем Томасу Карузерсу политического долголетия и осторожности на автострадах и перейдем к этой теме


Роль государства в переходный период к демократическому обществу является самым опасным элементом демократического догматизма. Помните, когда мы говорили о либерализме, мы отмечали, что его основной идеей является защита личности от произвола государства. Это, наверное, и было актуальным в США или Великобритании на определенной стадии их исторического развития. Но это абсолютно не применимо к тем случаям, когда, как у нас, демократия строится на обломках полностью разрушенного государства. Разрушенного часто, точнее, почти всегда, не без помощи извне, помощи той самой мировой общественности, которую мы, помните, называли силами реакции и империализма. Разрушенного не потому, что это государство мешало демократическим преобразованиям. Разрушенного потому, что решалась основная геополитическая задача мировой общественности или некоторых ее наиболее выдающихся представителей – устранение с мировой арены важнейшего конкурента. Так было с Советским Союзом. Так было с Югославией. Чем это оплачено – вы уже знаете. Сколько крови еще прольется – не знает никто. Но можно догадаться – много.


Мы же говорили о том, что права человека делятся на негативные, то есть, свободы, и позитивные, то есть, блага. Разрушение тоталитарного государства предполагает обретение негативных свобод. Приобретение позитивных свобод (благ) предполагает сильное государство, по крайней мере, в переходный период. А вся демократическая практика, навязываемая мировой общественностью, требует как раз децентрализации государства, снижения его роли. Причем, немедленно. А кто же блага-то будет обеспечивать? Абрáмович с Абрамóвичем? Ну, хорошо – Балканы. Туда США закачали двадцать миллиардов долларов, Европейский Союз, наверное, чуть меньше, но в этом же порядке. А нам? Кто о нас-то побеспокоится во время этого самого переходного периода, пока нормальные механизмы западного типа не только не действуют, они еще и не построены! Поэтому мы ежегодно теряем не только миллиарды долларов разворованными и переведенными на Запад, но теряем еще и миллион наших жителей. Каждый год. Десять лет демократии – десять миллионов раньше вполне живых людей, которые теперь уже не живые. Никто не убедит меня, что это не есть преступление. А судят опять одного Милошевича!


Вряд ли до Карузерса доходит наша статистика смертности и рождаемости, но он прямо говорит о пренебрежительном отношении мировой общественности к государственному строительству в новых демократиях. “Доноры, финансирующие усилия по строительству демократии, обычно пренебрегали вопросами государственного строительства в тех странах, где существующие государства крайне слабы,. Своим постоянным подчеркиванием децентрализации власти, относительного ослабления исполнительной ветви власти при усилении законодательной и судебной, доноры больше заботились о дележке государственной власти, чем о государственном строительстве”.


Отсюда и нехитрый набор инструментов в проектах, финансируемых донорами: немного судебных реформ, немного укрепления парламента, строительство того самого теплого и пушистого гражданского общества, контроль за средствами массовой информации (кто платит деньги, тот и заказывает рок-музыку), развитие института политических партий, обучение граждан¹⁵⁷ и программы работы с избирателями. Действительность гораздо сложнее примитивных демократических схем, и даже если не брать в расчет чисто геополитического интереса тех, кто стоит за спиной этих самых доноров, – а он всегда присутствует! – заскорузлость и догматичность современных демократических пророков ничуть не уступает заскорузлости и догматичности товарища Суслова, если кто его еще помнит.¹⁵⁸


В общем, бойтесь данайцев, дары приносящих! А лучше – гоните их в шею. Стройте свои демократии сами – у вас это получится лучше. И может, по миллиону жителей в год терять не будете. И уважать себя научитесь. Это очень важно – уважать себя! С этого начинается подлинная свобода.