Возможно, многих удивит, что я выбрал такую те­му

Вид материалаДокументы

Содержание


Прим. автора.
VIII. Первая надежда: лизоцим
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   23
169

тины, привыкшей командовать. Но она сразу поко­ряла всех своим добродушием. Она была расчетли­вой хозяйкой и в то же время проявляла необычай­ную щедрость по отношению к своим племянникам, племянницам, друзьям, а также и к прислуге. Одним словом, Флемингов любили как в Челси, так и в Бар-тон-Милж, и личная жизнь Флеминга была и на са­мом деле счастливой.

А вот на работе все было не так безоблачно. В 1921 году Райт назначил его своим помощником. Фримен, который поступил в лабораторию гораздо раньше Флеминга, был очень задет. Ведь сам Райт всегда называл его своим «сыном в науке» и гово­рил, что он будет ему наследовать в лаборатории. Впоследствии Фримен понял, что пути Райта часто непостижимы. «Старик снова выкинул штуку», — говорили о нем. Но тогда и еще долгое время спустя Фримен искренне винил во веем Флеминга, хотя тот был непричастен к решению Райта. Это нарушило мир в лаборатории. Фримен, чтобы обособиться от группы, целиком отдался работе над проблемами аллергии, которую он после смерти Леонарда Нуна вел в одиночестве. Он добился в этой области заме­чательных результатов, в частности при изучении пыльцы как аллергена.

В лаборатории образовались кланы. В этой неког­да такой сплоченной дружной семье ученых страсти пробили брешь. Флемингу, который стал помощни­ком патрона, работать было трудно. Он не выносил и не понимал ссор. Райт свалил на него всю админи­стративную работу, но, как только один из его лю­бимцев побуждал его к этому, немедленно отменял распоряжения своего помощника. Флеминг молчали­во пытался примирить враждующие партии, не вызы­вая неудовольствия начальника и не задевая своих коллег. Он старался, чтобы все забыли о его повы­шении, держался скромно, незаметно, но, сознавая свою ответственность, следил за работой отделения и, будучи глубоко справедливым от природы, доби­вался, чтобы правда восторжествовала. Ради право­го дела он готов был выдержать гнев Старика. А те,

tf0

кого он так защищал, если и узнавали об этом, то только случайно.

Доктор Дайсон приводит один подобный пример. У него были все основания предполагать, что Райт поступил с ним незаслуженно и несправедливо. Он пожаловался Флемингу. «Я надеялся, что он отве­тит: «Вы правы, Дайсон, и я вас всеми силами под­держу»...» Ничего подобного. Он молча выслушал Дайсона, и тот ушел от него полный возмущения.;

И только через много лет он узнал, что Флеминг втайне яростно его защищал.

Флемингу теперь предоставили крошечную лабо­раторию рядом с лестницей. Из окна открывался вид на кабачок на Фаунтин-аллее, на Пред-стрит, ули­цу, где теснились антикварные лавчонки. Вместе с Флемингом работал доктор Тодд, великолепный исследователь и человек большой души. Вскоре к ним присоединился новый сотрудник, Эллисон. Здесь, в своей лаборатории, Флеминг забывал обо всех конфликтах и отдавался любимой игре — на­учно-исследовательской работе. Время от времени между кланами разгоралась более или менее оже­сточенная борьба. Флеминг оказывал пассивное со­противление. Преданный секретарь отделения Крекс-тон до сих пор помнит, с каким удивлением и тоской Флеминг говорил: «Крекстон, до чего же есть труд­ные люди!» Но его мрачное настроение длилось не­долго, он снова принимался за работу. Эллисон часто слышал, как он напевал всегда одну и ту же песенку. «Я не помню точно слов, но содержание было такое: маленькая птичка тихо сидит в своем гнезде, на нее налетает сокол и начинает ее терзать». Видимо, любовь Флеминга к этой песенке объясняет­ся тем, что он считал себя тихой птичкой, которой угрожает сокол, и не один, а несколько. Но горечи в этом не чувствовалось. Напевая, он посмеивался над самим собой и быстро приходил в хорошее на­строение.

Во время войны впервые в училище Сент-Мэри были приняты студентки. Таким образом. Медицин­ское училище не закрывалось, несмотря на отсутст-

111

вие мужчин. Но по окончании войны присутствие девушек вызвало в училище бурю. Группа студентов потребовала, чтобы их исключили. Несколько врачей нашли это несправедливым и написали протест. Сре­ди них был Фрай, принятый в лабораторию по реко­мендации Флеминга, который поэтому чувствовал себя ответственным за его поступки.

, — Фрай, вы совершаете большую ощибку. Ста­рик вам этого не простит. Он ненавидит студенток.

— Не думаю, чтобы это его рассердило, — отве­тил Фрай. — Во всяком случае, свою подпись я оставляю.

Флеминг проявил излишнюю осторожность. Райт не рассердился на еретика, а обрадовался возмож­ности отчитать Фрая и высмеять его.

Медицинскому училищу необходимо было полу­чить крупную субсидию от Лондонского университета. Здания обветшали, профессора так низко опла­чивались, что не могли уделять много времени пре­подаванию, К счастью, в 1920 году деканом избра­ли энергичного человека, доктора Уилсона (позднее ставшего лордом Мораном). Ему пришлось дать серьезный бой. Члены университетской комиссии пришли осмотреть Сент-Мэри. Все шло хорошо, пока они не попали в отделение Патологии и эксперимен­та '. Здесь Райт с иронической улыбкой высказал им несколько суровых истин, и они в ужасе бежали.

Но все же талантливому декану удалось вески­ми доводами убедить влиятельных людей, что подго­товка врачей стала для Англии неотложной зада­чей. Один из его друзей, лорд Ривелшток, директор банка «Беринг», пожертвовал на школу Сент-Мэри двадцать пять тысяч фунтов стерлингов. Другой его пациент и друг, лорд Бивербрук, побывал в больни­це инкогнито, чтобы составить себе о ней собствен­ное мнение. Он отправился в поликлиническое отде­ление, в диспансер, потом прошел в столовую для больных, явившихся на прием.

' Новое название Бактериологического отделения. — Прим. автора.

112

. — Сколько стоит булочка с изюмом? — спро­сил он.

— Полтора пенса, — последовал ответ, — но ес­ли это слишком дорого для вас, вы можете получить ее даром.

Видимо, этот ответ пришелся лорду Бивербруку по душе. Через несколько дней он попросил Уилсона зайти к нему и сказал:

—— Насколько мне известно, вы собираетесь ре­монтировать вашу школу. Сколько вам для этого нужно?

Декан взял карандаш и на конверте подсчитал:

— Шестьдесят три тысячи фунтов.

Лорд Бивербрук сразу же открыл ему кредит на эту сумму.

Еще до начала перестройки здания декан раз­работал новые правила приема студентов. Среди бумаг Флеминга сохранилась следующая запись:

«Сент-Мэри. 20-е годы слывут трудным периодом. Принимались только студенты, выдержавшие экзамен. Единственное требование: ловко составить письмен­ную работу. Нельзя было похвастаться ни высоким уровнем студентов, ни их успехами. Потом новый де­кан стал присуждать стипендии по принципу фонда, учрежденного Сесилем Родсом. У нас появились хо­рошие спортсмены, и училище сразу улучшилось». Доктор Уилсон считал, что для отбора самых талант­ливых студентов нужны не экзамены, а личная с ними беседа и рекомендации директоров школ. «Таким об­разом, — пишет Захари Копе, — в училище хлынул поток студентов большого ума, исключительного характера и ловких во всех видах спорта». Дру­гими словами, вполне отвечавших требованиям Фле­минга.

В лаборатории мало-помалу налаживалась довоен­ная жизнь. Но измерять опсонический индекс уже перестали. Райту опротивел этот метод, и он его осуждал с такой же энергией, с какой раньше увле­кался им. Его по-прежнему волновали метафизические проблемы. «Я страдаю только двумя недугами, — го-

8 Андре Моруа 113

ворил он, — крапивницей и философскими сомне­ниями. Последний хуже первого». Он верил гораздо больше, чем это обычно свойственно ученым, в воз­можность постичь истину путем логики и умозак­лючений. Его образ мышления был необычен для англичанина. Райта любили, но лишь немно­гие ему безгранично верили. Теперь мало кто из молодых иностранных ученых посещал его лабора­торию.

Райт с Флемингом и Кольбруком еще долгое вре­мя после войны вели борьбу против антисептиков. В 1919 году Флемингу поручили торжественную речь, которая произносится ежегодно в память великого хирурга-Гунтера в Королевском хирургическом кол­ледже. Он избрал следующую тему: «Действие физи­ческих и физиологических антисептиков на инфициро­ванную рану», и мастерски осветил этот вопрос. «Во время войны существовало две школы лечения ран, — сказал он, — физиологическая, которая направ­ляла свои усилия на помощь естественным защитным сила.м организма, и антисептическая, которая стреми­лась уничтожить микробы в самой ране при помощи какого-нибудь химического вещества...» Он снова объ­яснил, почему Алмрот Райт и его ученики принадле­жали к первой школе.

Почему же? Потому, что опыт доказывает, что антисептики, хотя и великолепно предупреждают ин­фекцию, бессильны в борьбе с нею. Об этом он уже говорил неоднократно, но он еще добавил, что даже в случае, если антисептики и безвредны (что в дей­ствительности не так), они представляют психологи­ческую опасность. «Хирургу трудно забыть, что у него есть ценные помощники — антисептики, и он может менее тщательно обработать рану. А сознание, что путь отступления отрезан, помогает даже самым доб­росовестным хирургам работать еще тщательнее. Уже хотя бы поэтому лучше с самого начала не прибегать к антисептикам. Лечебный эффект дает только хирур­гическая обработка ран. Почему же хирург должен делить свою заслугу с антисептиками, польза которых более чем сомнительна»,

114

Однако, хотя Флеминг, как и его учитель, принад­лежал к физиологической школе, он знал лучше, чем кто-либо, что микроорганизму часто удается сломить естественные защитные силы организма, что хирургия порой бывает бессильна, и ему, как Эрлиху и многим другим, хотелось бы найти «магическую пулю», смер­тельную для вторгшегося в организм врага и безвред­ную для самого организма.

VIII. Первая надежда: лизоцим

...бывает, что человек, обнару­жив явление, не поразившее дру­гих, сосредоточивает на нем вни­мание и видит то, что остальные не замечают.

Лериш

Никогда не пренебрегайте ни тем, что кажется внешне стран­ным, ни каким-то необычным яв­лением; зачастую то ложная тревога, но это может послужить и ключом к важной истине.

Флеминг

«В 1922 году я поступил в Сент-Мэри, чтобы рабо­тать в лаборатории с Флемингом;—пишет доктор Эл-лисон.—Он сразу же стал подшучивать над моей педантичной опрятностью. Каждый вечер я приводил в порядок свои «матрацы» и выбрасывал все, что не могло больше пригодиться. Флеминг сказал, что я слишком аккуратен. Сам он сохранял свои культуры по две-три недели и, прежде чем уничтожить, внима­тельно их изучал, чтобы проверить, не произошло ли случайно какого-нибудь неожиданного и интересного явления. Дальнейшая история доказала, что он был прав и что, если бы он был таким же аккуратным, как я, он скорее всего не открыл бы ничего нового.

Как-то вечером, это было через несколько месяцев после того, как я стал работать в лаборатории, Фле­минг отбирал ненужные чашки Петри, которые уже стояли много дней. Взяв одну из них, он долго рас­сматривал культуру и, наконец, показал мне, сказав:

116

«Вот это интересно!» Я посмотрел. Агар покрылся большими желтыми колониями. Но поразительно было то, что обширный участок оставался чистым, за ним находилась зона, содержавшая прозрачные, стекловидные колонии, и, наконец, третья зона, где колонии еще не приобрели прозрачности, но уже на­чали терять свою пигментацию.

Флеминг объяснил, что на этой чашке он, когда был простужен, посеял слизь из собственного носа. Зона, где была нанесена слизь, не содержала никаких колоний, стала стерильной. Он тут же сделал вывод, что в слизи находилось вещество, которое или рас­творяло, или убивало находящиеся -по соседству мик­робы и, распространяясь, воздействовало на уже раз­вившиеся колонии. «Да, это интересно, — повторил Флеминг, — надо это повнимательнее исследовать». Первым делом он окрасил культуру и увидел круп­ные кокки желтого цвета, непатогенные и, видимо, занесенные через окно с улицы.

Затем он проверил действие носовой слизи на кок­ки, но уже не на чашке Петри, а в пробирке. Он при­готовил культуру этих микробов и добавил к ней но­совую слизь. К нашему с ним удивлению, мутная от бесчисленного количества микробов жидкость через несколько минут стала совершенно прозрачной; «про­зрачная, как джин», —сказал Флеминг. Он тут же испробовал действие слез в подобных же условиях. Капля слезы растворяла микроорганизмы в течение нескольких секунд. Это было поразительное и захва­тывающее явление.

После этого в течение нескольких недель мои и его слезы служили основным объектом исследования. Сколько лимонов пришлось нам купить, чтобы про­лить такое количество слез! Мы срезали с лимона цедру, выжимали ее себе в глаза, глядя в зеркальце микроскопа, после этого пастеровской пипеткой с за­кругленным над пламенем горелки концом набирали слезную жидкость и переливали ее в пробирку. Мне нередко удавалось таким способом добыть полкуби-ческого сантиметра слез для наших опытов».

Посетители и посетительницы тоже вносили свой

117

вклад. В газете Сент-Мэри был помещен' рисунок, на котором было изображено, как дети за несколько пен­ни давали лаборанту сечь себя, а второй лаборант в это время собирал слезы в сосуд с надписью: «анти­септики». Весь технический персонал лаборатории подвергался пытке лимоном, им платили каждый раз по три пенса, они тщательно вели счет и в конце месяца получали деньги за все пролитые ими слезы. Однажды Флеминг, увидев, что у одного из лаборан­тов очень красные глаза, сказал: «Знаете, если вы поплачете как следует, вы скоро сможете уйти в от­ставку».

Опыты показали, что в слезах содержится вещест­во, способное растворять с удивительной быстротой некоторые микробы. «Это вещество обладает необы-' чайной активностью,—писал Флеминг,—до сих пор меня восхищало гораздо более медленное действие антисыворотки: если ее добавить в зараженный буль­он и держать в водяной бане, проходит весьма значи­тельное время, - прежде чем микробы растворятся, да и то не все. Исследуя это вещество, я налил в про­бирку густую «молочную» суспензию бактерий, доба­вил туда каплю слезной жидкости и в течение нескольких секунд согревал пробирку в руке — жид­кость стала совершенно прозрачной. Ничего подоб­ного я раньше не наблюдал».

Надо признать, что явление в самом деле было поразительным, и Флеминг первым его обнаружив А помогло чудесное стечение обстоятельств: ведь та­инственное вещество соприкоснулось именно с тем самым микробом, который был наиболее чувствителен к его воздействию. Оно обладало способностью рас­творять, а значит, и убивать, с наибольшим эффектом желтые непатогенные кокки, и, кроме того, это веще­ство вызывало лизис, хотя и в меньшей степени, дру­гих микробов, в том числе и некоторых патогенных. ГЦелой серией опытов Флеминг доказал, что оно об-., "яадает свойствами энзимов (естественных ферментов)'.!

Как назвать найденное вещество? Вопрос, ко™ нечно, обсуждался в библиотеке, во время чаепития. Райт, как известно, увлекался созданием слов с гре"

118

ческими корнями. Поскольку новое вещество напоми­нает фермент (энзим), значит, его название должно оканчиваться на «цим», а раз оно растворяло, или «лизировало», некоторые микробы, его окрестили «ли-зоцимом». Микроб же, с такой легкостью поддающийся . лизису, получил от Райта название micrococcus lyso-deicticus— от lysis (растворение) и deixein (показы­вать), другими словами, микроорганизм, дающий воз­можность наблюдать растворяющее действие.

ГФлеминг упорно продолжал свои исследования ли-зоцима. В тот день, когда он его открыл, ему пришла в голову одна догадка, в которой он все больше укреп­лялся. Почему естественные секреты организма обла­дали такими бактерицидными свойствами? Явно для защиты уязвимых поверхностей. Так должно было быть, иначе все люди давно бы вымерли или в луч­шем случае не смогли бы развиваться, так как с са­мого рождения наш организм контактируете бесчис­ленным множеством микробов, которые содержатся в воздухе, воде и земле. Микробы все время попада­ют на кожу, проникают в нос, в рот, в, кишечник. Многие из микробов безвредны, некоторые даже по­лезны, например те, которые помогают пищеварению. Организм терпит их присутствие, но противится их про­никновению за пределы кишечника, а также чрезмер­ному их размножению.

Кровь со своей армией фагоцитов частично обес­печивает эту защиту. Но некоторые особенно воспри­имчивые и легко поражаемые участки тела, такие, как соединительная оболочка глаза, слизистая полости носа и дыхательных путей, не защищены от попада­ния микробов из воздуха"\Кровоснабжение в этих об­ластях слабое, они не могут оставаться без защиты. Лизоцим, казалось, и является одним из таких естест­венных защитных средств, и если бы гипотеза под­твердилась, то это вещество или другие сходные с ним по своей природе должны встречаться во всех частях организма животного, человека, птицы или ры­бы, а также и в растительном мире.

Флеминг приступил к серии опытов с целью до­казать, что лизоцим содержится в других секретах и

119

даже тканях. Кусочек ногтя, соскоб ткани, капля слю­ны, волос, помещенные в пробирку, оказывали то же чудесное растворящее действие. Флеминг, читая лек­ции об естественных защитных силах организма, те­перь неизменно предлагал своим студентам исследо­вать собственные срезы ногтя, поместив их в микроб­ную суспензию. Мгновенное их действие поражало студентов «тем больше, — писал Флеминг, — что они перед этим слушали лекции физиолога, где им внуша­ли, будто ноготь состоит из мертвой ткани». Флеминг продолжал свои исследования и обнаруживал лизо-цим всюду: в полости рта, в сперме всех животных, в икре щуки, в женском молоке, в стеблях и листьях деревьев.

Лэыли исследованы все растения сада. Тюльпан, лютик, крапива и пион — все содержали лизоцим.] Очень значительное количество его было в репе. Но самым богатым источником лизоцима оказался яич­ный белок. Флеминг продемонстрировал, что яичный белок, разведенный в воде в отношении 1 : 60 000 000, сохранял способность растворять некоторые микробы. Значит, яйцо обладает сильными бактерицидными свойствами, что очень важно: ведь белок и даже жел­ток яйца — великолепная среда для выращивания микробов. Яичная скорлупа для них не преграда. А вместе с тем яйца по нескольку дней лежат на при­лавках, где они подвергаются воздействию всевоз­можных микроорганизмов, и остаются стерильными, следовательно, они обладают защитными средствами. «Видимо, — сказал Флеминг своему коллеге Ридли, — области, больше всего открытые для проникновения инфекции, в то же время и лучше всего защищены. Например, слизь, которую выделяет дождевой червь, в высшей степени бактерицидна». Он обнаружил ли-зоцим в крови, главным образом внутри лейкоцитов и в фибрине кровяных сгустков. «Открытые раны обычно покрываются слоем фибрина и лейкоцитов, богатым лизоцимом, не является ли это средством са­мозащиты?» — говорил он.

В самом деле, лизоцим, казалось, играл роль естественного антисептика, первой линии обороны

120

клетки против вторжения микробов. Флеминг имел право гордиться своей работой. Он открыл совершен­но новое и очень важное проявление защитных сил организма, которое он упорно изучал и перед которы­ми, как верный ученик Райта, всегда преклонялся. Еще раньше Мечников доказал, что специализирован­ные клетки, фагоциты, защищают от вторжения мик­робов. Флеминг установил, что в этих клетках содер­жится лизоцим. Не означает ли все это, что лизо­цим — один из видов оружия, которое пускают в ход лейкоциты против микробов?

Что касается кожи и слизистых, то Мечников счи­тал, что они защищаются механическим путем. «При­рода,—утверждал он,—для их .защиты не употребля­ет антисептиков. Жидкости, которые омывают сли­зистую полость рта и поверхность остальных слизи­стых, либо совсем не бактерицидны, либо бактери­цидны в незначительной степени. Благодаря слущива-нию поверхностных клеток вместе с ними удаляются и микробы. Природа прибегает к этому механическо­му способу, так же как хирурги, заменившие приме­нение антисептиков полосканием соленой водой». В 1921 году это мнение разделяло большинство бак­териологов.

Флеминг же доказал, что в этом пункте теория Меч­никова должна подвергнуться изменению. «Приве­денные опыты ясно показывают, — заявил он, — что все эти секреты и большая часть тканей обладает мощным свойством уничтожать микробы». Он сделал важнейшее открытие, но Флеминг никогда не употреб­лял слово «открытие». Это громкое слово, а он не лю­бил громких слов. Он всегда говорил: «мои наблю­дения». Но все равно, было ли это открытием или наб­людением, оно дало ему удовлетворение, как никакое другое. Сдержанный, рассудительный Флеминг по своему характеру, а также из протеста против стрем­ления Райта все абстрагировать обычно отваживался говорить только о фактах; но на этот раз он был так упоен, что забыл о своей осторожности, и в первом сообщении о лизоцимах дал прорваться потоку пре­красных гипотез.

121

Действительно, 'это открытие было как бы вопло­щением идей, которые он давно вынашивал. Много позже, в один из редких приступов откровенности, он сказал Ридли: «Во время войны 1914—1918 годов, ко­гда я был еще молод, Старик занимался главным об­разом изучением способности крови убивать бакте­рии. Но я понимал, что все живое должно распола­гать на всех своих участках действенным защитным механизмом, иначе ни один живой организм не мог бы существовать. Бактерии вторглись бы в него и убили». Ридли добавляет: Все живое должно быть защищено — вот та путеводная звезда, которая вела Флеминга во всех его исследованиях».

Против каких же микробов действен лизоцим? В поисках ответа Флеминг поставил остроумный опыт. На чашке Петри с агаром он вырезал ямку, или желобок, и заполнял агаром с лизоцимом, после чего он засевал определенный вид микробов ровны­ми полосками под прямым углом к желобку или же радиально расходящимися от ямки. Некоторые мик­робы росли вплотную к желобку или к ямке — они явно были нечувствительны к лизоциму. Другие же останавливались на большем или меньшем расстоя­нии от лизоцима, и по этому расстоянию определя­лась их чувствительность к нему.

К сожалению, лизоцим, активно убивавший непа­тогенные микробы,'был значительно менее активен в отношении болезнетворных, или патогенных, микро­бов.1 Флеминг нашел это вполне понятным. Какие микробы патогенны? Те, которые способны преодо­леть защитные силы организма, вторгнуться в него и вызвать инфекцию. Если бы они были так же чув--ствительны к действию лизоцима, как желтые кокки (lysddeicticus), они были бы уничтожены этими за­щитными силами, не смогли бы обосноваться и, таким образом, были бы безвредны, что не оправдывало бы их названия.

«Может быть, в этом и кроется разница между патогенным и непатогенным микробом? — думал Флеминг. — Определенные микробы способны зара­жать только определенные виды животных, только

122

определенные ткани и не заражают другие. Подоб­ная избирательность, возможно, определяется содер­жанием и активностью лизоцима в организме этих животных или в этих тканях». Исходя из этого пред­положения, Флеминг придумал, как всегда, очень простой опыт, который проникал в самую сущность проблемы.

Он испробовал действие человеческих слез на три группы микроорганизмов. В первую группу входили сто четыре вида сапрофитов, выделенные из воздуха лаборатории, во вторую — восемь видов микробов, патогенных для некоторых животных, но не патоген­ных для человека; третья группа состояла из микро­организмов, патогенных для человека. Полученные им результаты соответствовали его предположе­нию. Лизоцим оказывал очень сильное дейст­вие на 75 процентов микробов первой группы и на семь видов (из восьми) второй, группы. На третью группу он тоже действовал, но очень сла­бо. Значит, если найти способ повысить содержание лизоцима в организме, возможно, удаст­ся остановить рост некоторых болезнетворных мик­робов. Было над чем поработать.

Флеминг предложил доктору Эллисону вместе за­няться этим вопросом, но, прежде чем приняться за новые опыты, он в декабре 1921 года сообщил о сво­ем прекрасном открытии и о выводах, которые из не­го сделал, в Медицинском клубе — старом научном обществе, основанном в 1891 году, влиятельном и единственном в своем роде. Флемингу оказали неве­роятно холодный прием. Ему не задали ни одного вопроса, не последовало никакой дискуссии. Такой прием встречали только сообщения, совершенно ли­шенные интереса. Сэр Генри Дэл, присутствовавший при этом, писал: «Я очень хорошо помню его любо­пытное выступление, помню, как мы все говорили:

«Да это же просто очаровательно! Именно такого ро­да наблюдения естествоиспытателя и нравятся Фле­мингу...» Вот и все.

Ледяной прием, оказанный его собратьями по на­уке столь оригинальному исследованию, глубоко огор-