Geum.ru

Мониторинг сми РФ по пенсионной тематике 29 июля 2011 года

Вид материалаДокументы

Содержание


Радио Свобода; 28.07.2011, Евгений Гонтмахер о будущем, которое нас ждет
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13

Радио Свобода; 28.07.2011, Евгений Гонтмахер о будущем, которое нас ждет

Михаил Соколов: Сегодня в Московской студии Радио Свобода - член правления Института современного развития, доктор экономических наук Евгений Гонтмахер. Мы будем говорить о том, исчерпала ли Россия запас социальной прочности, накопленный, возможно, в «нулевые» годы


Экономист Ксения Юдаева опубликовала в газете «Ведомости» свой анализ ситуации в ближайшем будущем. Она показывает, что «десятые» годы по объективным причинам будут сильно отличаться от счастливых для властей России «нулевых». Рост цен на нефть замедлится, притока дешевых кредитов с Запада не будет такого, какой был до 2008 года, демография явно будет работать против развития, проблемы создаст очевидное несовершенство пенсионной системы, будет смена поколений и в бизнесе, и в производстве. В общем, будет совершенно иная ситуация.

Евгений Шлемович, как вы оцениваете такой анализ?

Евгений Гонтмахер: Я в целом согласен с Ксенией. Мы в нашем Институте современного развития уже на протяжении последних лет двух-трех, а еще до этого отдельные эксперты, еще в хорошие якобы годы до кризиса, об этом писали, что социальные запасы прочности давно исчерпаны. И сейчас это уже стало, по-моему, всем очевидно. В нашем последнем докладе «Стратегия 2012» мы описываем вариант, если ничего не делать со страной, в том числе и в социальном смысле.

Михаил Соколов: И что будет, если ничего не делать?

Евгений Гонтмахер: Мысль очень простая: наша слабая экономика недостаточна для поддержания даже нынешних, очень низких социальных обязательств, - вот в чем парадокс, может быть, даже трагизм ситуации. Поэтому придется эти социальные обязательства урезать, и это уже происходит.

Михаил Соколов: Как происходит? Ведь только что, например, бюджетникам повысили зарплату на 6%.

Евгений Гонтмахер: Если посмотреть последние данные нашего «Росстата», то за первые месяцы 2011 года, по сравнению с таким же периодом прошлого года, реальные доходы населения снизились. Во-первых, рост зарплаты бюджетников все равно, несмотря на индексацию, ниже инфляции. Во-вторых, нанесен сильный удар по бизнесу, в том числе и по конкретным людям, повышением страховых тарифов до 34%. Поэтому кто-то ушел в тень и не показывает зарплату, а кто-то вообще свернул свое дело. Мы видим отток капитала, в частности. Или просто произошло снижение зарплат. Ведь как происходит: увеличивается налог или страховой взнос, и это увеличение перекладывается на конкретную зарплату работника.

Я могу вам привести кучу примеров из образования и здравоохранения, где это уже происходит, несмотря на разговоры, что, оказывается, у нас в разы за последние годы повышено финансирование. Например, в образовании сейчас массовым образом в регионах закрываются школы.

Михаил Соколов: Это называется оптимизацией.

Евгений Гонтмахер: Называется «оптимизация сети». И не только малокомплектные школы в деревнях. Там, может быть, есть вопросы, надо внимательно смотреть: где-то закрывать, а где-то – нет. Но даже в городах закрываются школы под предлогом того, что надо стягивать учащихся в хорошие школы. При этом та школа, которая рядом с домом, может быть, она не очень хорошая, вместо того, чтобы поднимать ее качество, теперь ученик должен ездить вместе с родителями далеко. То же самое и в здравоохранении происходит.

То есть снижается доступность, снижается качество основных социальных услуг. Кроме того, что просто снижаются доходы, заработная плата. Единственное исключение – пенсии. Пенсии за последние годы, в том числе и годы кризиса, выросли больше, чем росла инфляция. Пенсионеры наши реально пока немножко выиграли. Но запаса прочности у нашего федерального бюджета, потому что он становится все более и более спонсором нашего Пенсионного фонда, при нашей хиленькой экономике, мягко говоря, которая «сидит» на трубе... Вот сейчас 110 долларов за баррель. Есть официальный прогноз Минэкономики, что у нас до 2025 года будет порядка 100 долларов за баррель. У нас сейчас бюджет сводится без дефицита при нынешних обязательствах, по-моему, при 115 или 120 долларах за баррель, и эта цифра продолжает расти.

Михаил Соколов: Цифра выданных обещаний?

Евгений Гонтмахер: Да. А они все время выдаются: то это повысим, то это сделаем, сельскому хозяйству субсидии увеличим и так далее.

Поэтому пенсионерам через 2-3 года такого развития, думаю, ничего хорошего ждать не придется. Причем даже не повышения пенсионного возраста.

Михаил Соколов: Хотя госпожа Юдаева пишет, что придется постепенно повысить пенсионный возраст, поскольку аргумент о низкой продолжительности жизни лукавый. Продолжительность жизни низкая из-за высокой смертности в работоспособном возрасте. Ну а те, кто дожил, живут не меньше, чем в других странах.

Евгений Гонтмахер: По статистике, возьмем мужчин, у нас до пенсии доживают 60% мужчин, до 60 лет. То есть 40% умирают в ранних возрастах, к сожалению. Но те из мужчин, кто дожил, по официальной статистике, живут порядка 15 лет.

Я не хочу спорить с Ксенией, она во многом права, но у нас число лет жизни на пенсии ниже, чем в очень многих странах. Есть специальный коэффициент, и если мы возьмем развитые страны, на которые мы равняемся, то там это существенно больше. В Японии средняя продолжительность жизни уже за 80 лет, притом, что у них пенсионный возраст – 65 лет. Но она права в том, что пенсионный возраст – это 25-ая мера, она абсолютно несущественна, она символическая. Вот что-то надо делать, и все.

Михаил Соколов: Нужна другая пенсионная система.

Евгений Гонтмахер: Она права в том, что государство у нас через несколько лет, к сожалению, будет не способно даже нынешние небольшие пенсии – порядка 9-9,5 тысяч рублей в месяц – обеспечить. И что будет сделано? Уверен, что будут лишены возможности получать и пенсию, и зарплату одновременно работающие пенсионеры. Перед ними будет стоять выбор: либо пенсия, либо продолжай работать, но тогда пенсию либо вообще не получаешь, либо получаешь бывшую базовую часть. Базовой части теперь нет, но какой-то минимум будет снова введен. Это первое.

Второе. Конечно, будет ужесточен расчет формулы пенсионной. Кстати, наш Минздрав уже сказал, что в этой формуле есть ограничения по соотношению вашего заработка к среднему заработку. Там потолков несколько. Причем главный потолок, он очень таинственный: коэффициент понижающий, который связан с демографической и с макроэкономической ситуацией в стране. Если макроэкономика будет совсем плохая, в эту формулу будет вводиться еще один понижающий коэффициент, который будет подгонять пенсии под те возможности, которые будут у государства. А я повторяю, они будут небольшими. И в этом смысле Юдаева права. Но повышать пенсионный возраст – это не панацея, с моей точки зрения. Сами посудите, даже если решение об этом будет принято, допустим, в 2012 году... Будет новый президент, у которого 6 лет впереди, он может рискнуть своей популярностью.

Михаил Соколов: Или два срока по шесть.

Евгений Гонтмахер: Возможно. Он скажет: «Мы с 2013 года повышаем пенсионный возраст до 63 лет и для мужчин, и для женщин». Но обычно это делается полгода в год, то есть это растянется на 10-15 лет, если так будет. В некоторых странах делают квартал в год повышение. С этой точки зрения финансово пенсионная система почти ничего не почувствует. Ну, это символ.

Как сейчас Украина. Я недавно общался с украинскими специалистами. МВФ поставил условия дать Украине кредит. Ну, у них аховая ситуация, почти как наша через пару лет. И они повысили пенсионный возраст женщин с 55 лет до 60, а мужчинам-госслужащим (вот это, кстати, было бы не грех сделать) – с 60 до 62. Это красивая, популистская мера.

Михаил Соколов: Совсем социальный лифт перестанет работать.

Евгений Гонтмахер: Я понимаю, что у нас сейчас хотят привлечь молодых на госслужбу, типа Дмитрия Анатольевича Медведева, которым 40-45 лет. А 62 года – это уже старики, которых надо выгонять. Поэтому это, может быть, не будет введено. Но мне кажется, это было бы красиво.

Михаил Соколов: А способна ли российская власть исправлять свои же ошибки? История со ставками страховых взносов: они были повышены, теперь речь идет о том, чтобы все-таки их понизить с 34 до 30%, для малых предприятий больше.

Евгений Гонтмахер: Для неторгового бизнеса.

Михаил Соколов: Какая-то странная позиция, что одни бизнесы лучше других. По-моему, надо ко всем подходить примерно одинаково. И как я понимаю, Минфин хочет сделать так, чтобы страховые взносы платились с больших зарплат, но люди за это ничего не получали в пенсионных своих правах. Я правильно понимаю?

Евгений Гонтмахер: А у нас ведь уже сейчас есть максимальное ограничение заработка, с которого платятся взносы в Пенсионный фонд. В этом году это 460 тысяч, по-моему, в год. Как только накапливается такая ваша зарплата, то уже с превышения ничего не платится. И как собираются вводить 10% на превышение, я не очень понимаю. То есть получается достаточно сложная схема.

И вообще вся эта история со страховыми платежами – свидетельство крайнего непрофессионализма нашего правительства.

[…]