Geum.ru

Воспоминания

Вид материалаЗакон

Содержание


Господи, боже мой
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   22
ГОСПОДИ, БОЖЕ МОЙ,
БУДИ МНЕ ГРЕШНОМУ!

Каждому человеку, прожившему значительную или не очень значительную часть своей жизни, приходилось задумываться о своем отношении к Богу, о причастности к делам Церкви и о значении веры для его семьи.

Должен сразу признаться, что я являюсь большим грешником, потому что начиная с моего приезда в СССР в 1955 году и до конца 80-х годов я был оторван от Православной Церкви и жил по принципу «Не навредить».

В Болгарии же наша семья, как и все семьи русских эмигрантов, жила полнокровной церковной жизнью. Каждое воскресенье мы ходили в церковь. На Вербное Воскресенье мы приносили домой вербочки, а после 12 Евангелий в четверг на Страстной неделе приносили из Церкви зажженные свечечки и ставили их в доме. Перед Пасхой мы обязательно святили куличи и разговлялись только после ночного пасхального богослужения. В доме у нас было три иконы, которые моя мать вывезла из России еще в 1919 году, а я потом привез их обратно в Россию и берегу как дар судьбы, потому что эти иконы очень много повидали и очень хорошо намолены. Вместе с моей матушкой они выехали из Новороссийска, проехали через Атлантический океан, Панамский канал, побывали у берегов Австралии и в Египте, одним словом, обогнули весь земной шар.

Православная вера сопровождала меня с самого детства. В Болгарии в русской классической гимназии я получил прекрасное богословское образование благодаря преподаванию Закона Божьего протопросветиром армии и флота отцом Георгием Шавельским. Этот предмет нам преподавался 12 лет, то есть в 3—4 раза дольше чем в нынешних духовных семинариях и академиях. Кроме того, с 3-го класса гимназии я начал прислуживать в церкви св. Николая в Софии, а в 15 лет стал иподьяконом у архиепископа Серафима Соболева. Отец Серафим впоследствии был причислен Болгарской Церковью к лику святых, потому что у его могилы в крипте той же церкви постоянно происходили чудеса.

Такая же связь с Православной Церковью существовала и у других семей в эмиграции. Церковь сплачивала всех эмигрантов независимо от их принадлежности к различным партиям и течениям. Кстати, эту же связующую роль Церковь выполняла и в России до 1917 года. В одном и том же храме крестили детей помещика и крестьянина, освящали свой брак действительный статский советник и простой рабочий, скажем, Путиловского завода. Объединяющая сила Православной Церкви основывалась не на идее служения каким-то политическим вождям или мировой революции, а на служении Богу и России.

В Болгарии Православие очень тесно было связано с жизнью страны и в ее советский период. Мы, русские эмигранты, это ощущали и чувствовали себя здесь комфортно даже тогда, когда у нас отобрали прекрасную русскую церковь и дали взамен полуподвальный храм на улице Калояна. Этот переход из одной церкви в другую не очень повлиял на нашу православную веру, поскольку Болгария тоже православная страна. В этом смысле нам повезло больше, чем русским эмигрантам в Германии, во Франции или в какой другой католической стране. Там, вероятно, труднее было подобрать костел или католическую церковь для нужд православных.

Здесь в Болгарии мы даже не почувствовали никаких коллизий, связанных с расколом или отходом Зарубежной церкви от Патриаршей русской церкви в СССР. Для нас было важно, что мы имели свою родную церковь и своих священников в нашем храме.

Единственным священником, который держался как-то в стороне от дел Русской Церкви в Болгарии, был Георгий Шавельский. Он служил в храме святой Седьмочисленницы, то есть семи болгарских святых просветителей всех славян Кирилла и Мефодия, их учеников Саввы, Ангелария, Горазда, Наума и Климента Охридского. По всему видно, что именно Климент Охридский создал «кириллицу», а Кирилл создал «глаголицу». Не мог же монах Кирилл создать азбуку и назвать ее своим именем. Для средневекового монаха это было крайне нескромно. Славянскую азбуку назвали его именем его ученики после смерти святого.

Я бывал и в храме, где служил Георгий Шавельский. Церковная служба здесь ничем не отличалась от службы в Русской церкви. Кстати говоря, имя святителя Климента Охридского болгары увековечили еще около 1888 года, присвоив его только что построенному Софийскому университету, который никогда это имя не менял. Он до сих пор называется Софийским университетом имени Климента Охридского, а 8 декабря каждого года считается днем прославления святого Климента и днем всех студентов Болгарии.

В Болгарии, как, впрочем, и в любой другой европейской стране, многие профессии имели своих покровителей. Например, покровителями торговли были святые Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Поэтому день этих святых, 30 января, считался и днем праздника работников торговли. В этот день ни один магазин страны не работал. 30 же августа каждого года является днем святого Спиридона — покровителя всех сапожников. В этот день разрешалось сапожникам напиваться в стельку. Но болгары-сапожники почему-то не напивались до беспамятства, хотя пили свою ракию довольно часто. По крайней мере, я таких не видел. А вот русские, демонстрируя свою неспособность управлять собственными страстями, иногда напивались в стельку не только в патронные дни. Я знал одного такого русского офицера, который занимался сапожным делом. В понедельник ему приносили сапоги в починку, а он, удивляясь, смотрел на клиента и говорил:

— Милый мой, разве я могу работать после воскресенья! Мне нужно похмелиться.

Когда ему приносили те же сапоги во вторник, он тоже был этим недоволен:

— Ну кто после похмелья работает! — восклицал он.

В среду он ссылался на то, что у него болела голова, в четверг, что он еще не вылечился со вчерашнего, в пятницу вспоминал, что мусульмане в этот день не работают, и он в знак солидарности тоже ничего не будет делать, а в субботу сам Бог велел отметить конец недели. В воскресенье его лавочка всегда была закрыта, потому что это тоже праздничный день. Непонятно было, когда этот бедолага работал и на какие деньги жил и пил.

Патронным праздником автомобилистов был почему-то праздник Вознесения Господня. Болгары по этому поводу грустно шутили, мол, шоферы выбрали для себя день Вознесения Господня потому, что все время возносят на небеса и своих пассажиров, и себя.

А вот Трифон Зарезан был покровителем виноградарей, виноделов и продавцов всего питейного. На Трифонов день, примерно 1 марта болгары выходили на свои виноградники, откапывали закопанный на зиму виноград и подрезали его. Поэтому Трифона назвали Зарезан. Вообще, в Болгарии было принято называть дни праздников по имени святого, присовокупляя к нему слово «ден», например, Трифонов ден, Васильов ден, Иванов ден (сразу после Богоявления), Спиридонов ден и, наконец, Велик ден (Пасха).

После торжества социалистического строя монастыри и церкви в Болгарии не были разрушены, но некоторые крупные из них поменяли свои функции. Большие монастыри, такие как Рыльский, Бачковский и Преображенский, перешли под юрисдикцию предприятия «Балкантурист». Советская власть в Болгарии надеялась пополнить казну государства за счет наплыва туристов в эти монастыри, предварительно отобрав земли у монахов, на которых они выращивали сельскохозяйственную продукцию. Монастыри стали хиреть без монахов и не вызывали интереса у туристов. Только в конце 80-х годов монастырям были возвращены их земли. Но это произошло уже без меня.

А вот когда я жил в Болгарии в советское время, то бывал во многих монастырях. Помню, как мы втроем: я, Андрепа Алексеев и Юрка Михайлов устроили себе поход в Рыльский монастырь. На рассвете мы вышли из Софии в сторону горы Муссала. В горах Болгарии для подобных путешественников стояли хижины, где можно было остановиться совершенно бесплатно. При этом существовало неписаное и незыблемое правило для всех путников: последним обитателям хижины нельзя было уходить из нее, продолжая путь, до прихода другой группы. Кроме того, в ожидании новой группы нужно было принести дров для очага, заполнить бочки водой, подмести и убрать хижину после себя. Мы знали это правило и старались его выполнять, когда пришли под вечер к подобному домику в горах. На другой день рано утром наша группа надеялась начать очередное восхождение к Муссале. Мы стали с нетерпением ждать следующих путников. Но уже стемнело. Никто не приходил. Мы настроились ночевать здесь еще сутки. Однако нам все же повезло. В 12 часов ночи в хижину прибыло 4 человека. Мы очень обрадовались встрече с ними и закричали «ура!», но продолжить свой путь ночью не рискнули.

Наутро началось наше восхождение на самую высокую вершину Балканского полуострова. Впрочем, я должен заметить, что греки здесь со мной не согласились бы. Они считают, что самой высокой горой на Балканах является Олимп. Однажды, чтобы разрешить этот спор, болгары измерили свою Муссалу, и ее высота составила 2864 метра. Тогда греки тоже измерили Олимп, который оказался на два метра выше Муссалы. Болгары с этим не смирились и снова измерили Муссалу. На этот раз их гора оказалась на 8 метров выше Олимпа — 2872 метра. Тогда греки тоже повторили измерение Олимпа, и так до бесконечности. По-моему, они спорят между собой до сих пор, чья же гора выше. Ну да Бог с ними.

Стоял июнь, а мы шли по снегу. Он уже подтаивал и местами скатывался вниз. Под нами было семь Рыльских озер с голубыми и прозрачными водами. Мы видели, как в них плескалась форель, а на дне переливалась всеми цветами радуги галька на солнце. Но к вечеру погода изменилась, подул ветер и пошел дождь. Вдруг мы услышали страшный грохот и увидели, как с ближайшего склона сошла огромная лавина. В округе поднялась снежная пыль. Она очень долго висела в воздухе. Сквозь нее ничего не было видно. Неожиданно перед нами, как ежик из тумана, появился очень взволнованный парень и сообщил, что неподалеку от нас лавиной завалило людей. Мы сразу вызвали службу спасения, а сами взяли с собой кто веревки, кто лопаты, кто кирки и пошли на место трагедии. Увидев торчащие из под снега ногу, шапку и лыжу, начали копать. В первые несколько минут мы откопали четырех лыжников. У двух из них были переломаны ноги и руки, а двум другим повезло. Спасенные сообщили нам, что их было восемь человек. Тогда мы продолжили поиски остальных и копали всю ночь пока не нашли всех. Двоим, к сожалению, сохранить жизнь не удалось, мы их нашли уже мертвыми. Это событие нас всех потрясло своей трагичностью. Я понял, как опасно для жизни оказаться перед лицом природной стихии, если не соблюдать правила техники безопасности. Но нашей группе повезло. Сделав все от нас зависящее для спасения попавших в беду людей, мы продолжили свой путь, спустились к берегам Рыльских озер и подошли к монастырю. Монастырь расположился в самом красивом месте. Он стоял на берегу горной речушки между двумя склонами гор, покрытыми буками. Мы зашли в музей древнего монастыря, увидели старинные книги, прикованные цепью к стене. Этот феномен удивил нас, и мы поинтересовались, почему книги приковали к стене. Оказывается, однажды здесь работал какой-то русский ученый, который уволок отсюда несколько десятков книг. Поэтому оставшиеся книги решили заковать в цепи, дабы не искушать любителей старины.

Здесь же мы познакомились с уникальным образцом коллективного руководства монастырем. В музее нам показали удивительную медную разборную печать, состоящую из четырех частей. Каждая часть ее находилась у одного из монахов — членов монастырского управления, а ручка, куда вкладывались эти части, была в ведении игумена. Любое решение оформлялось письменно и становилось законом для монахов только тогда, когда на нем стояла полная печать. Это означало, что оно согласовано между всеми членами правления, включая игумена.

В музее также хранилась огромная трехметровая свеча, подаренная монастырю еще в XVII веке одним из султанов Оттоманской империи. Свеча находилась в жестяном футляре с окошечком и дверцей. Если открыть дверцу этого футляра, то можно было увидеть на воске арабскую надпись, исполненную золотом. Нам говорили, что здесь была написана просьба султана к монахам молиться о его здравии и благополучии. В общем, мы много увидели интересного и удивительного в Рыльском музее-монастыре. Спускали нас оттуда в долину реки Струма на каком-то игрушечном, но действующем паровозике по извилистым рельсам между гор и скал под куполом огромных деревьев. Мы сидели на платформочках вагончиков и любовались этой убегающей от нас красотой горной местности.

Другой случай, связанный с церковной жизнью, относится к тому времени, когда я работал в советской геологической экспедиции в Болгарии, и меня послали в командировку в село Грамматиково. Это село находится в юго-восточной части Болгарии по соседству с другим селом Константин-Еленинское. Мне посчастливилось побывать на одном из их совместных церковных праздников, который организовывался только один раз в год в день Константина и Елены. Но уникальность его не в этом, а в обрядности, больше нигде не встречавшейся мне в православном мире. После литургии в день Константина и Елены из храма вынесли икону этих святых на примыкающую к нему площадь. Там еще с утра специально был разожжен костер. К концу церковной службы бревна в костре уже сгорели, а горящие угли были раскатаны по кругу. К этому кругу подошли босые женщины и мужчины. Одна из женщин, которая несла икону, пританцовывая, обежала кострище, а затем забежала на его середину. За ней следом забежали на угли десятки босых людей и начался их неистовый хоровод. Они танцевали и раздавливали угли, а у них из под ног выскакивали искры огня. Этот танец, который имел название «Нестинарок», являлся типичным и достаточно древним болгарским церковным обрядом, но откуда он пришел в Болгарию — неизвестно никому. Что любопытно, готовясь к танцу, нестинарки ничем не мазали свои ноги, но ступни при этом после танца оставались совершенно нетронутыми огнем. В период социалистического строя этот обряд был превращен в Болгарии в аттракцион и проводился по несколько раз в году в основном для туристов на побережье Черного моря на курортах Албена, Златни, Пясыци, Несебыр. Так, пляски на углях утратили свою исключительность как обряд праздника Константина и Елены.

Но вернемся непосредственно к моей командировке в Грамматиково. Поводом для нее стала поступившая в нашу экспедицию информация о том, что в одной из древних церквей села имеется мраморная стела с какими-то надписями. Эти надписи никто из местных не мог прочесть. Мы приехали в церквушку, которая буквально вросла в землю. Над ней склонились вековые дубы. Кстати, именно из этих дубов делались специальные бочки для настаивания настоящих французских коньяков. Местность, где растут такие дубы, называется Средна гора. Когда мы спустились в указанную нам церквушку, то увидели, что весь ее пол застлан мраморными плитами, на одних из которых были какие-то надписи. Наше особое внимание привлек мраморный кусок, лежавший прямо у амвона. Надпись на нем хорошо читалась и была выбита на латинском языке. Мы срисовали и сфотографировали ее, а вернувшись в Софию, я отнес нашу находку в археологический музей профессору Стоянову. Интересно, что у входа в музей меня встретил привратник или вахтер, который выглядел как джентльмен, в черном костюме при галстуке и в белоснежной рубашке. Я подумал: «Ну прямо лорд какой-то». Но когда увидел профессора Стоянова в потертом свитере, с потертыми коленками на брюках, низенького и толстенького, то подумал, что он больше похож на продавца из мясной лавки. Вероятно, профессор был так сильно увлечен наукой, что не обращал внимания на свой внешний вид. Прочитав надпись, он определил, что эта стела была поставлена римлянами в начале II века после Рождества Христова. Надпись была сделана каким-то римлянином, руководителем горно-рудных работ, который благодарил бога подземных недр Вулкана, разрешившего ему здесь копать и найти медную руду. Для геологов это была прекрасная адресная находка. Значит, в тех местах, где находилась древняя церковь в Грамматиково, были когда-то римские копи, где добывали медь.

Поиски этих отвалов уже проводились без меня. Советские болгарские геологи нашли здесь залежи меди. При этом церквушка со своим мраморным полом и знаменитой римской стелой совершенно не была тронута геологами и, насколько мне известно, до сих пор стоит там, полностью погруженная в землю. Просто иногда завидуешь белой завистью болгарам, которые и в советское время не утратили способности бережно относиться к своим древностям и религии.

Ну а вот храму Александра Невского в Болгарии в этом смысле не очень повезло. Его заложили сразу же после освобождения Болгарии от турецкого рабства, но освятили только в 1924 году. У меня сохранилась памятная медаль, выпущенная по этому случаю. Строился этот храм по проекту русского архитектора Померанцева. Расписывали его наши русские иконописцы, а также болгарские и чешские художники, такие как Мырквичка, Вешин и другие. По обе стороны входа в храм висели две мраморные плиты, на которых золотыми буквами было написано, что он воздвигнут в честь Александра Невского и в знак благодарности Всероссийскому императору Александру II Освободителю в память о погибших за свободу Болгарии русских и болгарских воинах. Но во время нашествия немцев в Болгарию эти две плиты были сняты. На их место повесили другие плиты с совершенно другим текстом уже не на русском, а на болгарском языке. Новая надпись гласила о том, что храм был построен в честь болгарского царя Бориса, крестившего болгар в IX веке, а также в честь святых просветителей словенских Кирилла и Мефодия. О русском царе-Освободителе и Александре Невском в этом тексте уже не было ни слова. Я знаю, что сегодня болгары снова изменили надписи на плитах, но каков третий вариант текста — мне неведомо. Однако само название храма сохранилось до сих пор. Он является самым главным храмом в Болгарии. В нем венчался когда-то последний болгарский царь Борис. В нем крестили его дочь и сына. В нем же отпевали этого царя, когда он погиб после аудиенции с Гитлером.

Помню еще из своего детства в Болгарии, что этот храм посещали все высокие гости страны. Здесь в хоре пел в свое время мой отец. Иногда он брал меня с собой на службу. Я стоял, как правило, на лестнице, и мне была видна вся служба в храме. Однажды храм посетил король Великобритании Эдуард VIII, который приехал в Болгарию со своей супругой-американкой миссис Симсон. Стоя на лестнице, я видел сверху, как этот король расписывался в книге почетных гостей. Когда он ушел из храма, то все хористы бросились к книге, посмотреть подпись короля. Я тоже пробрался к этой книге. Подпись была сделана на английском языке, но король почему-то написал «Эдуард VII». Хористы предположили, что он, видимо, был пьян и забыл поставить еще одну палочку.

Помню также, как в мою бытность горел купол храма Александра Невского. Загорелись стропила под облицовкой купола. Подобраться к зоне пожара было очень трудно. К тому же пожарники не хотели рвать золотые листы и старались не повредить фреску Бога Саваофа, которая находилась под куполом внутри храма. Наверное, вся София переживала это драматическое событие, потому что вокруг храма собрались, видимо, все жители города. Они сидели и лежали на траве и с тревогой наблюдали за пожарниками, которые, освещенные прожекторами, лазали по куполу, дымившемуся то там, то тут, и пытались потушить пожар. Пожарники работали всю ночь, и люди не расходились всю ночь. Наконец, к утру удалось справиться с пожаром и удалось в основном сохранить купол. На нем осталось всего несколько темных пятен прогоревшего металла. В 1954 году в Болгарию приехал Никита Хрущев и подарил 27 килограммов золота на покрытие этого знаменитого купола. Он приехал в Софию из Белграда, где находился с миссией примирения с Тито. По этому случаю народ сочинил частушку:

Дорогой товарищ Тито,

Ты теперь наш друг и брат.

Как сказал Хрущев Никита,

Ты ни в чем не виноват.

В церковной жизни болгар сохранилось много языческих обычаев и обрядов, которые плавно и безболезненно вошли в болгарский православный мир. Одним из таких обычаев являются «Суровачки». Суровачками называются веточки кизила, украшенные цветными бумажками. С этими веточками под Новый год выходили в основном дети и перед всеми встречными приговаривали: «Сурва, сурва година, до година до амина». Точный перевод этой фразы сделать невозможно, точно также, как невозможно сделать перевод на другой язык русской фразы «Ай люлюшки, люли». Но примерный пересказ этой «Суровачки» такой: «Я бью тебя по спине, чтобы ты встретил Новый год много-много раз».

У болгарского народа существует интересная легенда про веточку кизила о том, как изголодался за зиму черт и попросил Бога, чтобы Он дал ему какое-нибудь дерево, от которого он мог бы поесть плоды. Бог сказал ему: «Выбирай». Ранней весной все деревья еще стоят голыми, и только на веточках кизила появляются сережки. Черт, подумал, что кизил плодоносит первым из всех растений, сел под его куст и начал есть сережки в ожидании плодов. Но кизил первым цветет ранней весной, а плоды его созревают поздней осенью. Поэтому черт окончательно отощал в ожидании плодов кизила.

Другим прекрасным болгарским обычаем является дарение друг другу в первый день весны Мартениц. Правда, такой же обычай существует и в Молдавии. Но там Мартеницы называются Мартишорами. Мартеница представляет собой две сплетенные ниточки. Одна из них — красного цвета — олицетворяет здоровье, а вторая — белого цвета — олицетворяет счастье. Плетеные ниточки заканчиваются шариками, различными фигурками человечков. У человечков есть даже свои имена: Пижо и Пендо. Это распространенные имена шопов, которые живут в селах неподалеку от Софии и являются предметом насмешек и подтрунивания со стороны остальных болгар за свою хитрость и якобы тупость. Так, веселясь, болгары в самом начале весны желают друг другу здоровья и счастья.

Торжественно празднуется в Болгарии и Георгиев ден, то есть день святого Георгия — покровителя всех земледельцев. В этот день болгарские крестьяне взвешивали скот и выгоняли его из хлевов на пастбище. Взвешивали они скот для того, чтобы знать, какой вес он нагуляет во время лета и осени. Но в городах тоже праздновали этот день. На улицы выставлялись весы, украшенные свежими веточками ивы. На них могли проверить свой вес все желающие, конечно не бесплатно. Собранные деньги, как правило, предназначались для фондов различных благотворительных организаций. Как видите, смысл городского дня святого Георгия был совершенно другим.