Собираюсь к выходу. Все радиоволны бьются, их много. Молекул воды в море меньше. Хотя нет, это я переврал. Утро не раннее. Утро среднее. Это как яблоки
| Вид материала | Документы |
- Истолкования надписей Ипатьевского подвала стучатся в стену, бьются о стену: ту самую, 296.05kb.
- Братья-служители и находящиеся там друзья, я скажу, что это привилегия быть в это утро, 2554.71kb.
- Экскурс в историю 5, 153.82kb.
- Екатерина Ткачева, 265.04kb.
- Творческое задание «Раннее утро в деревне», 51.86kb.
- Сочинение, 29.38kb.
- Моя безопасность в нашем автомобиле, 37.98kb.
- Бенни Хинн Доброе утро Святой Дух Глава и правда, можно ли познакомиться с Тобой?, 4424.41kb.
- Утро красит нежным цветом стены древнего кремля, 641.39kb.
- Москва моего времени. Университет Никогда не забуду тех счастливых минут, когда кутаисский, 185.19kb.
-Ну и хер же на тебя. Юра. Хер, Юр. Хер. Ты, случаем, не князь?
-Сам ты князь.
-Сейчас, если ты князем не стал, то ты и не состоялся. Неудачник. А на что бабы смотрят? Князь ты или не князь? А весь мир смеется над нами, а нам на этой говорят – они тупые, брат. Тупые. Просто тупые. Мы им – что они тупые, а они – нам. Потому что нет войны, а мы почему-то все воюем друг с другом. Кто умней, кто дурней.
-Все это и правда голос неудачника, Виталик.
-Ну и хер, Юр!
Я пробил ногами что-то еще, потом – еще, и тотчас меня окутал туман. Я был готов, чтобы действовать молниеносно.
а) оружие.
Оружие стоило взять наверху. Но, когда бы я его взял? Точно. Не надо винить себя.
б)…..
А это, Юрий Маркович, он, видимо, тоже куда-то полетел. Как он там? Повезло ли ему в этом полете? Ведь со сломанной ногой-то.
Я столкнулся лицом с человеком, которого, как мне кажется, я знал. Это был телеведущий Джон Макинрой Аарон Иванов. Я не понял – кинулся он на меня, или нет. Это был рефлекс. Я ударил его пальцем в шею, он упал и больше не двигался. Вообще, что ему было надо? Зачем нужно было подпрыгивать передо мной в спортивных трусах с полоской.
Я вступил в облако тумана, и там меня ждала совершенно невероятная картина. Вся эта белесая масса, скопище пара и дыма, химии, чего-то еще – было лишь верхней одеждой, лопнувшей скорлупой. Но ведь так и говорилось. Разве не так?
И вот – в центре – совершенно голый, сидел Он.
Пушкин.
Я открыл рот. Туман покрутился, обнажив прореху, и там – нет, мне не показалось, там я увидел припаркованный аэромобиль. Чистый аэро, не комбо. Кажется, «Мессершмидт». Это был мой шанс.
Я подошел к Пушкину и присел. У меня не было мыслей. У него, очевидно, тоже. Однако, вместо ожидаемой животной реакции, я увидел странный блеск в глазах.
Все – как и положено.
И ведь как все хорошо. Не комбо чистый аэро. Несколько секунд. Они всегда сильнее, нежели много умных схем, всякие там причины и следствия. Я знаю. Я уже себе не доказываю. Хотя, все это как-то странно. Я даже не стал думать и ломать голову, как снять блокировку. Ведь он наверняка на блокировке. Немцы делают потрясающие флайеры. А на блокировку он встает сам собой – точно компьютер включает заставку рабочего стола.
Туман раскручивался. Мне надо было что-то делать.
Он был совершенно голым, и его лицо выражало недоумение. Во всяком случае, так показалось. Мысли будто бы перевивались. Я мог читать их. Я почти мгновенно представил себя в подобной ситуации.
Никакой границы. Проход через годы. Только тебя не было, и вот – ты уже существуешь. Почти моментально. Но разве не именно это я только что исполнил?
Может быть, люди, находящиеся на схожих меридианах, очень отчетливо ощущают свое родство. Ведь прочие существа не способны ничего понять. Им и не дано. Хотя им от этого и лучше. Человека никто не учил заглядывать во внутренности свой природы.
-А-а-а-а-а, - толпа вопила волнами.
-Итак…. – крик предвкушения.
-Итак,
Комбо. Нет, чистый аэро. Несколько секунд. И картина, застывшая в тумане.
-Где я? – спросил Пушкин.
Я вздрогнул.
-Это – ад?
-Нет, - я покачал головой, -это не ад. Увы.
-Тогда – что это за шум?
-Это толпа, - проговорил я.
У меня в глазах что-то пошатнулось. Первой мыслью было, что это был выстрел, и я падаю, не соображая, однако, спустя несколько секунд, я все еще стоял на ногах, и ничего не происходило. Я просто потерял чувство точки пространства. Я не знал, где я нахожусь.
-Кто вы? – спросил он.
-Идем, - сказал я, - надо валить, пока не поздно.
-Валить? Что это значит?
-Это – будущее, - произнес я, - вас разбудили, чтобы на этом заработать много денег. Очень много денег. Их уже заработали. И еще будут и будут зарабатывать. Этим людям больше ничего не надо. Они придумали множество разных вещей, концепций, идей, и все это – лишь ради того, чтобы одни ели очень много, а другие – гораздо меньше, но при этом, они бы сами этого не осознавали и гордились собственным положением.
Это – Система.
В мире больше ничего не придумано. Ничего нового в корне. Мы так и не покорили космос. Зато научились торгово-развлекаться. Разум покупается за деньги. Право думать – оно теперь тоже стоит денег. Любой мыслительный процесс не считается таковым без лицензии. Если же у тебя таковой нет, ты просто идешь в сеть и там воюешь с собратом за право быть первым. Лицензия на то, чтобы знать предмет. Лицензия на то, чтобы купить талант композитора. Лицензия на то, чтобы уметь играть в футбол. Лицензия на долголетие. Графская лицензия. Московская лицензия. Неимоверное число товаров, 90% из которых никому не нужны, но их навязывают. Неимоверное число развлечений. Ум – это цифра на твоем счету. Ты можешь даже мычать и не уметь говорить, если тебе лень шевелить языком и извилинами. Это не важно. Твой ум определяется количеством денег. Даже если ты – домашнее животное.
-Так было всегда, - ответил Пушкин.
-Да. Наверное.
-Почему же вы именно мне это говорите?
-У нас нет времени. Быстрее.
Я схватил его за руку. Через несколько шагов мы оказались возле подвешенного в воздухе «Мессершмитта». Кто-то прыгнул на меня сзади, и я опрокинул его, и – мимо себя. Он полетел в раскорячку, вниз, в толпу. В своем недолгом полете он мотылял руками и ногами и извивался, будто нервная кошка.
Я открыл колпак, втащил за собой клонированного поэта и, не задумываясь, выдернул нижнюю часть панели. Я действовал интуитивно. Пока тянулись минуты, на нас еще раз прыгали. Я закрыл колпак. Первое тело соскользнуло, второе удержалось. Это был кто-то из секьюрити. Взгляд у парня был недобрый, колкий. Я щелкал клавишами сервисного пульта. Эта штука пряталась под панелью, и простые пользователи и понятия о ней не имели. Она заменяла собой внешний порт. Было очень хорошо, что я об этом знал, о пульте, то есть. Ведь я и сам не знал, откуда это знание взялось у меня в голове.
-Чего он так смотрит? – спросил Пушкин.
-Ему от нас что-то надо, - проговорил я, - вы же не просили, чтобы вас создавали заново. Будили, то бишь. Нет, я бы и сам не против проснуться. Но не в такое время. В конце концов, вас бы продали.
-Как вещь?
-Да.
-Мне кажется, я думал об этом.
-Именно об этом?
-У меня было смутное предчувствие, что все так и будет. И, во всяком случае, далекое будущее представлялось мне именно таким.
-Да. Точно. Хотя – чему удивляться? Ведь со мной, стало быть, было то же самое. Просто это не афишировалось. Иначе бы меня сразу бы уничтожили. И кто эти люди? Ведь я не мог появиться сам собой….. Так…. Есть. Еще есть порох в пороховницах. Вперед.
Я нажал на педаль, и мы рванулись с места. Глаза колкого секьюрити расширились. Я дал крен, и его снесло силой земного тяготения.
Пушкин посмотрел в сторону. Не знаю, о чем он думал, и думал ли вообще. Я думаю, я бы в его ситуации просто закрыл бы глаза руками.
У нас есть неплохой шанс на малой высоте, подумал я. Вот только нет оружия. Я не смогу сделать из великого поэта заложника. Мне нужно срочно спикировать , отобрать оружие у постового и продолжить свой путь. Очень коротко, очень технично, и – теряться.
Да, нам нужно затеряться. Ему – проще. У него нет чипа. Мне же нужно взять в себя в руки и попытаться внутренне замолчать.
-У нас несколько путей, - произнес я.
-Может быть, это все таки – ад?
-Нет. Ни в коем случае, Александр Сергеевич.
-Было похоже.
-Не знаю. Может быть, мы, сами не замечая, к этому стремимся.
-Что же будет?
-Не волнуйтесь. Я знаю, как нам спрятаться. Я думаю, должны существовать люди, которые нас прикроют. Хотя я и понятия об их существовании не знаю. Но я надеюсь, что они существуют. Иначе просто не может быть. Если это пришло мне в голову, то это – так.
-Я не понимаю, о чем вы говорите.
-Это не важно. Даже если нет никого. Даже если нас сейчас собьют. Нам нужно отработать на технику, очень четко и очень точечно. А уж потом мы будем разбираться, кто – вы, а кто – я.
Мы проскочили Москву-реку, я дар разворот, чтобы влететь в туннель метрополитена. Я делал все автоматически, будучи уверенным, что нам каким-то чудом удастся вывернуться. Если мы обманули этот мир хоть на мгновение, почему бы не сделать это еще раз. И, хорошо бы, чтобы Таня не звонила. Вот это было бы в самый раз.