Geum.ru

Телевизионная манипуляция

Вид материалаДокументы

Содержание


Либерализм в России: кризис или конец?
Что есть свобода?
Власть без государства
Кто виноват?
Что делать?
США готовят новую российскую элиту
Михаил Чернов, rbcdaily.ru
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7

Либерализм в России: кризис или конец?


Мне было нелегко решиться написать этот ответ на статью Михаила Ходорковского. Лично себя я считаю в моральном плане весьма обязанным Михаилу, потому что из сорока тысяч рублей, на которые я начинал свой бизнес в 1988 году, тридцать тысяч дал мне в долг (без процентов!) именно он, и хотя последние годы мы виделись редко, мне не хотелось бы обижать его. К тому же я согласен с очень многим из того, что написано в его статье. Но написать ответ было надо, поскольку оголтелая и неприличная реакция с разных сторон меня возмутила. Вызывает уважение то, что Ходорковский, будучи человеком жестким, нашел в себе мужество по сути признать, что ценности, которые он разделял и которым служил, оказались несостоятельными, — а вместо этого слышишь, что он таким способом пытается договориться с властями (то-то уже после статьи арестовали все швейцарские фирмы-трейдеры!), а по выражению либеральных маргиналов, что он вообще предатель (чего?). Полноте, господа, представьте себя на его месте, не зарекайтесь от сумы и тюрьмы — как гласит анекдот, если вы еще на свободе, то это не ваша заслуга, а наша недоработка. Вы что, отрицаете право на переосмысление и раскаяние — ведь про него всегда можно сказать, что оно лишь попытка облегчить свою участь. Человек написал серьезный материал, тем более ценный в том интеллектуальном и идейном вакууме, в котором оказалось наше общество (пусть и не по чьей-то злой воле), — обсудите его по существу, а не радуйтесь возможности безответно пнуть того, кого в других обстоятельствах вы бы пнуть не посмели. Где общественная дискуссия? Вместо нее только скабрезное ерничество, которое все чаще заменяет у нас политическую и вообще интеллектуальную жизнь. Мой ответ, таким образом, есть попытка повернуть оживленное обсуждение статьи Ходорковского и ситуации вокруг нее в сторону содержательного обсуждения — она и ее автор этого вполне заслуживают.

Что есть свобода?

Ключевым словом в статье Ходорковского является свобода, для него она синоним либерализма (».иберализм... не может умереть. Потому что жажда свободы...».. Но так ли это? Что есть свобода, что есть либерализм, и тождественны ли они? В первом веке Тацит утверждал, что германская свобода есть противоположность римскому порядку; в его понимании свобода есть возможность каждого делать что угодно, включая убивать друг друга, и т.о. суть антипод цивилизации. Безбрежная свобода есть синоним хаоса и с цивилизацией мало совместима. Либерал на это скажет, что никто и не говорит о полной свободе, она конечно же должна быть ограничена правами других людей да и общества в целом — но ведь все то, что истинно благо, не нуждается в ограничении. Разве надо ограничивать веру, надежду или любовь? Не глупо ли будет звучать, что избыточная мудрость опасна, а излишняя справедливость вредна — а со свободой все это звучит естественно; так такое ли она благо? Верно пишет Ходорковский, что жажда свободы есть базовый инстинкт русского человека, как и любого иного, — поэтому мы, русские, заплатили, как и иные, свою дань тем, кто объявлял, что пришел дать нам волю. Эта воля всегда оказывалась разбойничьей волей грабить, жечь и насиловать, а награбленное дуванить. При всем своем скептическом отношении к либералам, однако, я понимаю, что не эту свободу они имеют в виду. Тогда, может, речь идет о возможности делать что хочешь в личной жизни? При советской власти еще в 60-х годах сажали в тюрьму за гомосексуализм, что вызывает справедливое возмущение даже тех, кто сам вполне гетеросексуален. Но вот в цитадели свободы, США, также сажали за это в тюрьму в тех же 60-х! В 20-30-х годах там было запрещено выпивать, даже дома, — хотя кого, казалось бы, это касается. Означает ли это, что Америка 30-х и даже 60-х годов была несвободной страной? Нет, либералы явно имеют в виду и не свободу образа жизни.

Тогда, может быть, речь идет о тех бесспорных вещах, которые действительно крайне важны для человека, но сильно ограничивались в прошлом нашей страны, а на либеральном Западе — нет? Таких, например, как свобода передвижения и выбора места жительства, свобода частного предпринимательства. Но разве они отсутствуют в нынешней России? Некоторые регионы и города, например Москва или Приморье, пытаются ограничить свободу россиян селиться в них, но следует отметить, что это уж точно не вина федеральных властей — они, наоборот, с этим борются. То же и со свободой открыть свой бизнес. Эти и аналогичные свободы действительно являются ключевыми, но чего ломиться в открытую дверь, если с ними в России нет принципиальных проблем. К тому же те, кто жил в свободолюбивой Европе, знают, что в части полной зарегулированности жизни и абсолютной (куда там России!) зависимости всех и вся от бюрократии там гораздо несвободнее, чем у нас. Значит, имеется в виду и не эта свобода. И уж точно не имеется в виду свобода в смысле реальной возможности получить чего-то — например, высшее образование или полноценную медицинскую помощь (если у тебя нет денег). Такую свободу либерализм принципиально не признает — он понимает под свободой только формальное право на что-то, а не реальную возможность. В советские времена была такая присказка типа анекдота: «Я имею право?.. Имеете. Так я могу?.. Нет, не можете». А она без всякой шутки отражает либеральный подход к свободе. Так о какой свободе говорят либералы?

Под свободой либерализм понимает только свободу политическую — свободу слова, печати, собраний, выборную власть, многопартийную систему и пр. Что ж, и это важно, хотя явно не дотягивает до той свободы, в которой, по Ходорковскому, дух Прометея и Христа. Мы, русские, в отличие от жителей Запада, вообще не видим в этой свободе ничего сакрального, при том что относимся к ней вполне положительно и вовсе не собираемся от нее отказываться. Но ведь и с этой свободой в России вроде бы все нормально! Ходорковский пишет об авторитаризме, но сам признает, что никто особо не мешал на выборах оппозиционным кандидатам. И то, что и без административного ресурса и Путин на президентских, и «Единая Россия» на думских выборах победили бы, также признается. В чем же проблема? И с арестами самого Ходорковского и Лебедева — Михаил об этом не пишет, но пишут другие, — не могут же либералы всерьез утверждать, что крупных бизнесменов нельзя судить, в том числе и за экономические преступления, или нельзя арестовывать. Других можно, а бизнесменов нельзя! Такой сословной неприкосновенности не было даже при феодализме. Проще всего, конечно, считать либералов, утверждающих, что раз Путин побеждает без конкуренции и крупных бизнесменов арестовывают, то страна несвободна, маргинальными и неадекватными — а я уверен, что они вполне адекватны, а имеют в виду нечто совершенно конкретное, но не произносят этого вслух. Что же недоговаривается?

Власть без государства

Главным критерием свободности страны для либералов являются не сами выборы и т.п., а слабость государства. Не тем плох для них Путин, что он что-то не так делает, а тем, что слишком силен. И Ельцин хорош был не тем, что все делал правильно, а тем, что постоянно находился на грани потери власти. До определенной степени западные либералы используют те же подходы и к своим странам. Ну не любят либералы сильное государство — независимо от того, что оно делает. Отчасти их можно понять — в те периоды истории, когда в извечной борьбе порядок одерживал верх над хаосом (т.е. свободой), жить было несладко, потому что победивший порядок иначе называется тиранией. Но что происходит, когда порядок ослабевает, пусть и не до полного хаоса? Если государственная власть остается дееспособной, но слабой? А вот что: теми самыми князьками, хозяевами жизни и остальных людей становятся частные лица, в зависимости от степени цивилизованности общества либо бандиты, либо бизнесмены. Это и есть на самом деле идеал либералов — когда элита общества властвует над остальным населением, потому что над ней никого нет. Противостоящий же ему идеал — когда элита мало отличается от остальных по положению перед верховным правителем — как раз соответствует российской традиции. Смысл его на бытовом уровне прост — если всевластен царь и он злодей, то что ему до меня, малого человека; а вот если всевластен хозяин магазина, в котором я работаю, и он злодей, то тогда беда. Но представить себе, что сакрален и является инструментом промысла директор ООО, русскому довольно затруднительно. Вот в этом и есть главная невысказанная претензия либералов к путинской России: что элита — не какая-то конкретная группа, а элита в целом — перестала быть всевластной. Отсюда и резкая реакция на аресты бизнесменов — они кто, простые люди, что ли! А по глубинной русской традиции, которую Ходорковский, между прочим, и предлагает поставить в основу государственного строительства, — именно простые, только имеющие больше домов и машин.

Кто виноват?

Ну а теперь, понимая истинную позицию либерализма, попробуем осмыслить то, что происходило в нашей стране за время правления либералов и что объективно и самокритично изложено в статье Ходорковского. Да, как справедливо пишет Михаил, вначале либералы считали себя — и вполне заслуженно — правительством камикадзе, но быстро обросли машинами, виллами и деньгами. Но этот переход совершенно не существенен, потому что ничего не изменил в их подходах. Они, при всех их несомненных (без всякой иронии!) достоинствах, с самого начала считали народ быдлом, которое не понимает преимуществ рынка и демократии. Они ненавидели старую элиту и не хотели отождествлять себя с ней за то, что она была элитой «самодержавного» типа, ориентированной на государство. А они, как либералы, хотели элиты западного типа, стоящей над слабым государством. Авторы приватизации вовсе и не ожидали, что народ заработает «Волгу» за ваучер, они совсем и не стремились создать общество всеобщего процветания, хотя и старались ради страны (в своем понимании), — они создавали чаемую ими элиту. Я много тогда общался с отцами приватизации, и в узком кругу они прямо говорили: надо создать класс крупных собственников, все равно из кого — из бандитов так из бандитов, из жуликов так из жуликов, коли больше не из кого. И не об интересах 10% населения они радели, как пишет Ходорковский — это же 10 млн совершеннолетних, столько самодеятельного населения у нас нет и сейчас, даже с челноками и рыночными торговцами, да и те больше всех клянут либералов, — а об 1% или скорее даже 0,1%. Потому как элита — настоящая, властная, та, что нужна либералам, — не может быть 10 млн человек, даже в Китае. И потому не надо критиковать либералов, как Ходорковский, что они не знали, что делается в стране, и что руки у них не доходили до нужных реформ, — исходя из своих представлений, они действовали абсолютно сознательно.

Что делать?

Как относиться к конструктивной части статьи Ходорковского? Не к тем тезисам, разумеется, которые бесспорны и вызывают лишь уважение к честности позиции автора: о переосмыслении взаимодействия с государством, с президентом, о переориентации на имидж в России и об отказе от лжи. Тем более что эти тезисы обращены только к либералам — многим из остальных вовсе и не надо пересматривать свое отношение к государству или президенту. У Ходорковского впервые четко высказан тезис о безальтернативности легитимизации приватизации. Но надо помнить, что легитимность — это есть не соответствие закону, а принятие самого закона большинством населения как правильного; поэтому наказание тех, кто нарушил закон при приватизации, как обещает президент Путин, не есть легитимизация, потому что население в массе своей не приемлет самого принципа «большой» приватизации, а не отклонений от него. Так что предложение легитимизировать эту приватизацию путем введения налога на природопользование — это, как говорится, мертвому припарки. Мы у вас украли колоссальную собственность, но зато теперь, когда она уже принесла нам миллиарды, согласны несколько уменьшить (не до нуля!) получаемые с нее текущие прибыли, — вот что предлагается принять народу. Реально же принять приватизацию сырьевых отраслей народ может только в двух случаях: либо если она будет принудительно выкуплена у собственников за те деньги, что они реально заплатили в свое время (у них остается многомиллиардный уже полученный доход), либо, наоборот, собственники заплатят разницу между реальной ценой и тем, что они заплатили тогда, с начисленным банковским процентом. И не надо кричать: экспроприация! — можно ведь всего этого и не делать, но тогда не рассчитывайте на легитимизацию и смиритесь с тем, что ваши дети, как пишет Ходорковский, смогут появляться на улице лишь с мощной охраной (и то до поры).

Не согласен я с Михаилом и в части гражданского общества. Я уж не говорю о том, что почему это вдруг питательная среда для мозгов — гражданское общество. Разве не стали легендой достижения ученых и инженеров Третьего рейха, при том что, в отличие от советских коллег, они и в шарашках не сидели. Наши многочисленные работники умственного труда, эмигрировавшие на Запад, уехали туда вовсе не в погоне за гражданским обществом, что подтверждается их статистически крайне низким интересом к политической жизни новых родин; и все немногие успешные хай-тек фирмы России завалены предложениями специалистов реэмигрировать с Запада в Россию, если им заплатят чуть больше, без всякого страха перед отсутствием гражданского общества. Гражданское общество мило либералам тем же, чем и слабое государство, — гарантией власти частных элит. Создается впечатление, что Ходорковский совершенно адекватно оценил итоги правления либералов в России, причем достаточно самокритично, но вот в части конструктивных предложений он пытается влить новое вино в старые мехи. Очевидно, что главным требованием к крупному бизнесу, без которого не будет даже частичного его примирения с обществом, является полный отказ от участия в политике, в том числе и косвенного, через всякие фонды. Это народ требует не слабого государства, как хотят либералы, а сильного, которое есть единственная защита человека от общества. Это народ отвергает иностранное — пока далеко не всё, но тренд, как говорят маркетологи, очевиден. Игнорировать это нельзя — точнее, можно, но ценой отправления в политическое небытие; если же следовать этому, перестаешь быть либералом. Поэтому я думаю, что у либерализма в России нет будущего, по крайней мере в кратко- и среднесрочной перспективе — он переживает не кризис, а конец.

Надо просто строить не покладая рук сильную, свободную и справедливую страну; а если тогда, когда это получится, к нам приедет турист и воскликнет: ба, да это же либеральное общество! — мне, да и многим другим, жалко не будет.

Михаил Юрьев

Автор — бизнесмен, в прошлом председатель совета по промышленности и предпринимательству при правительстве РФ (1993-1995), заместитель председателя Госдумы (1995-1999).


США готовят новую российскую элиту


Хотя официальная помощь России сокращается, различные неправительственные фонды активно «осваивают» российские просторы

США решили сократить помощь России, выделяемую по каналам Американского агентства по международному развитию (USAID). Об этом в своем выступлении перед сенатом США заявил заместитель директора USAID Кент Хилл. По его словам, с 2003 по 2005 г. Россия получит чуть больше 79 млн долларов, то есть почти вдвое меньше, чем за предыдущий период. Между тем, по мнению опрошенных RBC daily экспертов, уменьшение финансирования вовсе не свидетельствует о снижении активности различных американских благотворительных фондов и неправительственных организаций (NGO) на территории России. Все дело в том, что изменился характер приоритетов Вашингтона. США практически свернули сотрудничество USAID с российскими официальными органами власти, а также решили снизить затраты на финансирование бизнес-проектов. Вместо этого в Вашингтоне сделали ставку на работу с молодежью и взращивание новых региональных элит, которые будут более лояльны американцам. В решении подобных задач гораздо эффективнее использовать «гибкие» частные неправительственные организации и фонды. Эксперты утверждают, что по сути своей работа зарубежных фондов – не что иное, как один из методов ведения современной вялотекущей войны.

Вашингтон сокращает помощь России по линии USAID, поскольку резко упала эффективность вложения государственных средств и снизилась роль России в американской внешнеполитической доктрине. Именно эта мысль звучала рефреном в выступлении перед сенаторами замдиректора USAID Кента Хилла. «После событий 11 сентября геополитическая важность Среднеазиатского и Кавказского регионов для США чрезвычайно возросла. Бывшие советские республики стали ключевым регионом для защиты интересов США… Значение этих регионов для США обусловлено находящимися здесь громадными запасами нефти и газа. По сравнению с 1991 годом в России, Казахстане и Азербайджане стало значительно меньше гражданских свобод. Согласно схеме Европейского банка, Россия занимает 20-е место в Европе и Средней Азии по уровню и темпам экономических реформ, пропустив вперед Румынию, Албанию, Грузию, Молдавию, Армению и Украину», – аргументировал решение американских властей г-н Хилл. Схожая мысль проводится и в официальном отчете USAID по результатам работы в России. «В начале 90-х годов агентство работало преимущественно с правительством и Государственной Думой, однако в результате стагнации в структурах государственной власти и подрыва общественного консенсуса по поводу реформ основная деятельность агентства переместилась преимущественно в негосударственный сектор», – говорится в отчете. С 1992 г. по каналам USAID американское правительство вложило в Россию порядка 2 млрд долл. США. Если в начале 90-х ежегодно USAID вкладывала в Россию порядка 300 млн долл., то к настоящему времени эта сумма снизилась приблизительно до 60 млн долл. в год.

Во многом такая динамика расходов связана с последовательным изменением характера задач, стоявших перед американцами. «Первоначально американцы сделали ставку на создание новой элиты и разжигание в России противоречий между различными элитными группировками», – сказал RBC daily руководитель службы стратегического планирования Ассоциации приграничного сотрудничества Александр Собянин. Кульминацией этой политики стал расстрел в 1993 году Белого дома. После этого значительные средства были вложены во взращивание политтехнологов, которые были бы в состоянии «правильно» работать с общественным мнением. По словам г-на Собянина, «в первой двадцатке российских политологов нет ни одного, кто бы не прошел длительной стажировки в США». «Параллельно в 1993-99 гг. была проведена работа по изменению ценностей в обществе: шло мощное финансирование общественных организаций и создание институтов гражданского общества», – рассказывает Александр Собянин. Позже, в 1999-2001 гг., американцы сделали акцент на финансировании региональных бизнес-элит и программ содействия малому бизнесу, в особенности приграничному сотрудничеству. Это, кстати, видно по отчетам той же USAID. Пик финансирования пришелся на 2001 год, когда на «развитие бизнеса» и «реформу экономической политики» было израсходовано около 25,5 млн долл. Для сравнения: в 2003 г. на те же нужды было истрачено чуть больше 15 млн.

Сейчас же американские официальные и неправительственные организации делают ставку на формирование новых, прежде всего региональных элит. Постоянно проводятся форумы и семинары, организуются гранты на долгосрочные поездки за границу. Причем зачастую они предоставляются детям местных чиновников. «По сути, проводится политика фрагментации России по регионам и создаются локальные элиты, которые впоследствии смогут перехватить власть», – сказал RBC daily председатель общественного движения «Партия России» Юрий Крупнов. В русле этих тенденций работает и американская USAID. Региональная направленность ее усилий прослеживается хотя бы по названиям осуществляемых организацией программ и инициатив: «Независимые СМИ в России», «Программа поддержки гражданских инициатив на Дальнем Востоке», «Мониторинг дерегулирования экономики», «Рабочая группа «Аляска-Сахалин»», «Социально-экономическое развитие и управление на местном уровне: новое качество роста», «Американо-Российское партнерство на Дальнем Востоке» и др.

По словам опрошенных RBC daily экспертов, в последние десять-пятнадцать лет различные правительственные фонды и неправительственные организации превратились в реальную силу на международной арене. «Организации типа USAID созданы для оказания помощи странам третьего мира. В 60-годы появляется термин «зависимое развитие». Конкретная схема работы была отработана в Латинской Америке и приводила в итоге к закреплению отсталости. США и другие развитые страны используют такие организации для реализации своих государственных интересов в мире, и делают это весьма эффективно. Благотворительные фонды и NGO стали авангардом при решении любых вопросов, как экономического, так и военного характера», – рассказывает Юрий Крупнов. По его словам, «в современной войне лишь половина успеха зависит собственно от армии и военных». «Остальные 50% достигаются еще до начала войны путем привлечения неправительственных организаций. Основная задача – «собрать» неправительственные организации в единый кулак. Используя NGO, американцы прибегают к тактике «роения», когда небольшие организации действуют по отдельности, решая целостную, общую для всех задачу. Каждая «независимая» организация создается и финансируется под какую-то конкретную цель», – рассказывает г-н Крупнов. При этом особенно эффективно неправительственные организации могут использоваться в «приграничных территориях», где создаются очаги нестабильности.

Понятно, что пресечь, в сущности, «подрывную деятельность» зарубежных организаций практически невозможно. По мнению экспертов, прежде всего у них нужно выбить почву для деятельности. «Государству необходимо самому стимулировать активных и талантливых людей, ученых и журналистов, дать возможность заработать денег, помочь улучшить жилищные условия, например. Речь идет о том, чтобы на них влияло государство, а не западные фонды и NGO, которые превращают их, по сути, в пятую колонну», – считает Юрий Крупнов. Кроме того, по его словам, необходим «жесткий мониторинг деятельности работающих в России западных организаций с целью выявления криминальных моментов в их деятельности: передачи денег с нарушением российского законодательства, информации секретного характера и т.д.». «Однако самое главное – это создание аналогичных российских неправительственных организаций, которые бы вели аналогичную деятельность за рубежом, экологических и правозащитных фондов, которые бы действовали в интересах государства и российских компаний в ближнем и дальнем зарубежье», – считает г-н Крупнов.

Михаил Чернов, rbcdaily.ru