"Компьютерные" мальчики и девочки. Зануды-"яппи", внезапно решившие покинуть безопасность "родной корпорации" и стать свободными

Вид материала

Документы

Содержание Две недели спустя - Вторник, 17 Января 1995 Я чувствую вас Арахисовое масло Супермне нравится мое тело Мисти переедает Жутко устала

Подобный материал:

• «Мальчики и девочки различия в развитии», 72.21kb.
• Гендерное воспитание дошкольников. Пол или гендер? (Девочки налево, мальчики направо!), 94.78kb.
• Мальчики и девочки, 52.96kb.
• Мальчики относятся к чтению книг совсем иначе, чем девочки. Всюжете книги мальчики, 25.03kb.
• 1. Когда мальчики хотят понравиться девочкам, они прикидываются умными. Адевочки, когда, 33.73kb.
• Вдошкольном возрасте чаще всего плачут ( по оценке родителей) мальчики 3 и девочки, 14.84kb.
• Мальчики под марш входят в зал, проходят через центр, поочередно расходятся в разные, 37.59kb.
• Мальчики и девочки, или, как их иначе называли, коротышки, 2383.63kb.
• Исцеления, 2584.27kb.
• Я 37-летний парень, нервического типа, тщедушен и неловок, 2188.59kb.

Две недели спустя - Вторник, 17 Января 1995 Хансин Автомагистраль Стефан Хокинг ходит по тихим комнатам и показывает тебе то, что ты никогда раньше не видел. Универсальный магазин «Мицукоси», г. Кобе, Япония, под 45 градусным углом, все его содержимое разбито о стены. Запад штата Вашингтон, минус район метро Сиэтла, приписан к новому региональному коду 360, вступает в действие с 15 января 1995 года Ты Японец? жидкая кровь зеркало заднего вида Выключенная Нирвана Гавайи то, чего я хотел то, что случилось на самом деле Индекс «Никкей» Эмбол Церебрально ваокулярный случай Возможная обратимость Сокрушитель монстров Создатель мам Сбойщик системы Принцесса Акула Похититель детей Взломщик кода Поджигатель клавишного поля Ходящий по небесам Тромб Искатель Бога Пожиратель мозгов Это величайший из дней! Итак, повествование начинается. Карла массировала маме спину в новой комнате рядом с кухней, которую мы украсили ее любимыми камнями, фотографиями, ароматическими смесями из сухих лепестков и собачкой Мисти. Мисти, ошалевшая от немоты, ничего не ведающая о транспортных пробках в кровяных сосудах мозга своей хозяйки: углеродные автострады потрескавшегося цемента и притихшие нейроны, оставшиеся в живых, наряду с теми, которые пали жертвой, все еще не пришли в себя на эстакадах ее самой. Мозг мамы сокрушен и инертен, ее конечности столь же неподвижны, как ветки лимонного дерева в августовский полдень, редкие подергивания рук вызваны лишь попытками Эми поднять их за обручальное кольцо и за браслет «Чикс». По всем каналам показывают кадры разрушенной Японии, на заднем плане звучит голос диктора. Японию по крайней мере можно отстроить заново. Карла провела все утро, массируя вялые складки маминой кожи. Интересно, там ли она? С этим вопросом я… мы живем уже несколько недель, заглядывая маме в глаза и говоря: «Эй вы там, привет», думая: «Мы то здесь». Где ты, мама? Куда ты ушла? Как ты исчезла? Как мир украл тебя? Как ты испарилась? Вообще то первой границу между словами и кожей, речью и плотью пересекла Карла. Она просто вторглась в мамино тело. На прошлой неделе она сняла свои кроссовки «Найк», взяла из ванной пластиковую бутылку с минеральным маслом, разбавила его кунжутным маслом и вскарабкалась на распростертое на арендованной складной кровати тело мамы. Папе она сказала, чтобы наблюдал за ее действиями, так как он будет следующим, и тот послушался. Карла рыла и ваяла мамино тело, животворя его, как только она одна это умеет делать, внушая чувствительность ее плоти, ее дельтовидным, трицепсам, суставам и тем местам, где прощупывание не вызывало никакой реакции; Карла пронизывала тело этой женщины лазерным лучом своей веры. На прошлой неделе нас начало мучить смятение, когда все, казалось, потеряно; образ того, как мама лежит замороженная и страдающая от нехватки кислорода в муниципальном бассейне Пало Альто, преследовал всех. Итен встретил нас в больнице, у него самого кожа была цвета жирного бекона, утыканная иголками капельниц; потом мы увидели Дасти и Линдси: Дасти задыхалась от страха, отворачивала от нас голову, затем возвращая свой взор и предлагая Линдси в качестве утешения. Были дискуссии, прогнозы, брошюры и советчики, симпозиумы и эксперты. Функции маминого тела могут однажды восстановиться полностью, а могут — частично, но на сегодня существуют лишь конвульсивные подергивания и сознание того, что внутри ее тела заперт страх. Ее глаза могут открываться и закрываться, но этого недостаточно, чтобы подавать осмысленные сигналы. Она вся опутана и скована, снаружи выглядит как внутренность коробки переключения. А как все это выглядит с ее стороны? Пароль удален. Всю прошлую неделю Карла брала папину руку и дотрагивалась ею до мамы, говоря: — Она там, она никуда не пропадала. Именно Карла начала разговаривать с мамой и побуждала нас всех делать то же самое, глядя в рыбьи глаза. Потерянный взгляд, требующий акта большой веры, чтобы предположить живое и невредимое внутреннее содержимое. Именно Карла заставляла меня вглядываться в эти отрешенные глаза и убеждала: — Поговори с ней, Дэн, она тебя слышит. Как ты можешь не заглянуть в эти глаза, которые смотрели на тебя с такой любовью, когда ты был маленьким, и не рассказать ей о прожитом дне. Говори с ней, Дэн, расскажи: «Сегодня был самый обыкновенный день. Мы работали. Мы программировали. Наш проект продвигается успешно». Разве это уже само по себе не прекрасно? И я рассказывал маме об этом. И так каждый день: я брал руку, которая некогда держала меня, как давно это было. А Карла нежно направляла отца по складкам кожи, приговаривая: — Закатайте рукава, мистер Андервуд, ваша жена все еще здесь и никогда она еще так не нуждалась в вас, как сейчас. А вот Баг, читающий маме воскресные цветные комиксы, изо всех сил пытаясь передать комизм содержания «Сцепленных рогами», после чего говорящий своему безответному слушателю: — О, миссис Андервуд, я абсолютно понимаю вашу реакцию. Это то же самое, как если бы я читал вам салфетки для коктейля 1970 х. Должен признать, мне никогда не нравился этот комикс. — А затем обсуждает политику индицирования и снова те комиксы, которые кажутся ему несмешными: «Семейный цирк», «Арахисы», «Зигги», «Гарфилд» и «Салли четвертая». Он выглядит даже более воодушевленным, чем в разговорах с нами. А вот фигура Эми, рассказывающей маме неприличные анекдоты, и Майкла, пытающегося обуздать непристойность, но грязь его просто сметает, и отвечает он на нее шутками насчет «Пентиума». Тут и Сьюзан, она моет и укладывает маме волосы, говоря: — Вы будете выглядеть прямо как Мэри Тейлор Мур, миссис А. Вы будете куколкой. — После чего обсуждает новые публикации на страничке «Чикс». Итен, сам на грани стирания, говорит: — Ну, миссис А., кто бы мог подумать, что именно я буду выхаживать вас. Даже не говорите мне, что это не смешно. Потому что это очень смешно, вы и сами знаете. Я бы с радостью сменил вам повязки, но их у вас нету, и это для меня большое затруднение. Вот и Дасти с Тоддом: демонстрируют упражнения по растяжке, обсуждают физиотерапию и советы по поддержанию ее мышц в тонусе до того дня, когда они снова смогут выполнять команды. А Эйб принес целый бочонок денег, бочонок монет и сказал: — Пора рассортировать мою мелочь, миссис А. Вам это не так уж интересно, но я постараюсь быть разговорчивым в процессе сортировки… о, глядите… это песо. Ух! На прошлой неделе произошла встряска. Карла сказала: — Ты должен пойти дальше, Дэн, ты должен держать ее тело. Я посмотрел на мамино тело, так давно не обнимаемое, и подумал о тех семьях, которым приходится наблюдать за тем, как медленно умирает их близкий, и после того, как все, что только можно сказать друг другу, уже сказано, им остается только сидеть, или лежать, или говорить банальности, или обсуждать то, что показывают по телику… И я тогда поднял мамино тело и рассказал ей о том, как прошел мой день. Я говорил о светофорах на Камино Риал, очередях во «Фрайз», грубых телефонных операторах, движении на 101 й, цене пластинок сыра в «Костко». И вот наступил полдень, полдень самого чудесного дня. Я, находясь в таком настроении, когда это земное царство кажется прекрасным, несмотря на жестокие удары жизни, отправился в Окленд, просто чтобы выбраться из дома, стряхнуть с себя повышенную раздражительность, вызванную длительным пребыванием взаперти. Иногда мы все забываем, что мир сам по себе — это рай, и за последнее время произошло слишком многое, подпитывающее нашу амнезию. На обочине дороги я увидел размотанную кассету, ее белая лента сверкала на солнце — звук преобразовался в свет. Я почувствовал теплый порыв ветра на платформе Окленда. И вдруг мне захотелось оказаться дома, рядом с семьей, с друзьями. Меня встретил Майкл, открывший входную дверь дома. Он рассказал мне историю, которую однажды услышал в новостях, о том, как мальчика с церебральным параличом подсоединяли к компьютеру, и первое, что он сказал, когда его спросили, чего он хочет, было: «стать пилотом». Майкл сказал мне: — Это навело меня на мысль, что можно подключить к компьютеру и твою маму или подсоединить ее пальцы к клавиатуре. И она сможет с нами разговаривать. — Увидев выражение моего лица, он добавил: — Она сможет разговаривать с тобой, Дэн. Я много прочитал на эту тему. Мы вошли на кухню, где Баг обсуждал с Эми свою идею о том, что: — …люди не существуют как буквальные индивидуальные «личности», а скорее как «вероятность» проявления тебя в данный конкретный момент. Пока ты жив и здоров, вероятность остается довольно таки высокой, но когда ты болен или когда состарился, вероятность существования твоей личности резко снижается. Шанс того, что ты «будешь весь там», становится все меньше и меньше. Когда ты умираешь, вероятность существования «тебя» падает до нуля. Эми увидела меня и сказала: — Закрой глаза, в этот самый момент, сейчас же. Попробуй вспомнить, какая на тебе сейчас футболка. Я попытался, но не смог. Она сказала, что на это, возможно, потребуется намного больше времени, чем я думаю. — Это жестокий трюк природы, что человеческая память, похоже, исчезает первой. «Алка Зельцер» вспомнишь намного позже того момента, когда забудешь своих детей. Затем она сказала мне: — Попробуй не думать о том, как очищаешь апельсин. Попробуй не представлять, как его сок течет по твоим пальцам, не чувствовать мягкость внутренней оболочки. А запах! Попробуй, и не сможешь. Мозг не выполняет команды с отрицанием. Я вышел на задний дворик, окинул взглядом Силиконовую долину, чистую, но исчезающую в предвечернем тумане, неожиданно навеянном с запада. Карла была в свитере, ее дыхание в прохладе напоминало поддуваемый обогрев бассейна. Я сказал ей, что именно осенью, когда опадают листья и собирают урожай, объявлялись все войны. Она сказала мне: — Все мы когда нибудь опадем. Все мы падаем. Вы упали, а мы вместе будем поднимать друг друга. Вдали я увидел горы Контра Коста, их силуэт расплылся, и я не мог отличить горы от облаков; Карла вытерла мне глаза опавшими листьями и отворотом своего свитера. Я рассказал ей о телерекламах «Лего», которые я видел лет двадцать назад: стоит желтый замок, камера поднимается выше, и выше, и выше, а замок все не кончается. Она сказала, что тоже его видела. Тут пришел папа с Мисти, и мы пошли гулять все вместе. Мы шли по Ла Креста, отец взял с собой пульт управления гаражными дверьми, мы нажимали его красную остроконечную кнопку, пытаясь по случайной выборке открыть чужие двери. Когда мы вернулись домой, все мои друзья толпились вокруг мамы, перед монитором, их лица озарял небесно голубой свет: они забыли включить на кухне свет. Баг и Эйб поддерживали мамино тело в кухонном кресле, Майкл сжимал ее руки. На экране шрифтом 36 го размера на мониторе «Макинтош классик» были написаны слова: я здесь Отец погладил маму по лбу и сказал: — Мы тоже здесь, Дорогая. А потом добавил: — Майкл, она может говорить… Майкл положил свои ладони поверх маминых, свои пальцы поверх ее и помогал ее рукам перемещаться по клавиатуре. Папа спросил: — Дорогая, ты нас слышишь? да Он обратился к ней: — Любимая, как ты? Как ты себя чувствуешь? ; ) Тут вмешался Майкл. Он сказал: — Мистер Андервуд, задайте вашей жене такой вопрос, ответ на который знаете только вы двое. Это убедит вас, что не я разговариваю за нее. Папа спросил: — Дорогая, как ты меня называла, когда мы ездили на медовый месяц на гору Гуд? Ты помнишь? Наступила пауза, а затем появилось слово: северный олень Отец не мог больше сдерживаться, заплакал и упал на колени к маминым ногам, а Майкл сказал: — Давайте нажмем клавишу «caps lock». Заглавными буквами легче писать слова, вспомните о номерных знаках. Теперь вы самый завидный номерной знак штата Калифорния, миссис А. Сменили регистр и уменьшили размер шрифта. Пальцы напечатали: БИИП БИИП Отец попросил: — Расскажи нам, что ты чувствуешь… скажи, что мы можем сделать… Пальцы набрали: Я ЧУВСТВУЮ ВАС Я продрался сквозь толпу и сказал: — Мама, мам… скажи мне, что это ты. Вспомни, что я не любил обнаруживать в завтраках, которые ты собирала мне в школу… Пальцы напечатали: АРАХИСОВОЕ МАСЛО О, вот это чувство — разговаривать с потерянным. Тут вмешалась Карла и спросила: — Миссис А., как вам наш массаж… нормально? Он помогает вам? Пальцы ввели: СУПЕР МНЕ НРАВИТСЯ МОЕ ТЕЛО Карла взглянула на слова и, поколебавшись секунду, заявила: — Мне теперь тоже нравится мое тело, миссис А. Мамины руки с помощью посредника напечатали: МОЯ ДОЧЬ Теперь не выдержала Карла и дала волю слезам, а затем, ну, заплакал и я. А потом отец, да и все мы, а в центре всего этого была мама, частично женщина, частично машина, излучавшая голубой свет «Макинтоша». Радость перетекла в дурачество, затем в облегчение и коктейли. Включили свет на кухне. Эми воскликнула: — Это так перво контактно! Послания потерянной превратились в сообщения найденной: МИСТИ ПЕРЕЕДАЕТ ДЭН ПОСТРИГИСЬ МНЕ УЖЕ ЛУЧШЕ ЛЮБЛЮ ВАС ВСЕХ Вот оно: мамины слова похожи на номерные знаки… на стихи в песнях Принца… на страницу без гласных… на шифровку. Все мои игры со словами за прошедший год, а теперь… это реальность. Час спустя на экране появилось сообщение: ЖУТКО УСТАЛА и папа сказал, что на сегодня пора закругляться. Уже стемнело, Тодд растопил камин. Вошла Эми со стопкой грубых одеял, фонариков, набором лазерных указок, оставшихся с прошлого Рождества, и сказала: — Майкл… Дэн… Сьюзан… кто нибудь, помогите мне выдвинуть диван на двор к бассейну. Она сложила все эти вещи на уставшую старушку кровать, и мы понесли ее к берегу голубовато зеленого бассейна, а небо над Долиной было покрыто кобальтово серым туманом. Эми включила один из портативных лазеров, которые Эйб подарил нам на Рождество, те, которыми мы пользуемся для показа на презентациях, и прорезала небеса тонким красным лучом. Дасти вынесла маму и положила ее на диван, лицом к небу, а папа лег рядом с ней на своей кушетке и укутал ее одеялами. Эми сказала: — Миссис А., вы, наверное, всегда гадали, что делают дети по выходным. Так вот, правда заключается в том, что они курят травку и ходят на лазерные шоу группы «Пинк Флойд». Майкл, затягивай нашу… Гимн в стиле арт рок из другой эры наполнил воздух, мы включили свои огоньки и устремили их в небеса, хаотическую симфонию линий и цвета. Вот так наша дюжина и стояла там, на открытом внутреннем дворике, в январской туманной темноте: Майкл и Эми, нырявшие прямо в одежде в бриллиантово голубой бассейн, чтобы спасти Р2Д2 от его бесконечной рабской повинности; папа лежал рядом с мамой на постели, укачивая ее голову в своих руках, наблюдая за нашими лазерами и направляя ее голову так, чтобы она могла видеть лучи; Итен, бледный и отважный, проверявший маленьким устройством батарейки, споривший с Дасти по какому то незначительному поводу; Линдси, почти что уснувшая, лежала рядом с мамой; Эйб прыгал в туман на своем батуте вместе с Тоддом, Сьюзан, Эмметом и бедной, неуклюжей, страдающей избыточным весом Мисти, четыре их лазера пронзали небеса и соединялись с лучом моим, Карлы, папы, Итена и Дасти. Мы с Карлой лежали на цементе рядом с бассейном, застеленном потертым полотенцем с рекламой журнала «Дороги и маршруты», его тонкий хлопок изолировал нас от недостатка тепла на Земле в текущий момент. Я сказал Карле, что люблю ее. Папа это услышал, так что, наверное, и мама тоже. Я вспомнил, как один мамин друг однажды рассказывал мне, что когда ты молишься и молишься искренно, то посылаешь в небо луч света такой же чистый и мощный, как те лучи, которые пробиваются сквозь облака в конце дождливого дня; как осветительные софиты по краям дороги на вручении «Наград Академии». И когда мы с Карлой вдвоем лежали там, да и все мы, отправляя в небо лучи фонариков и лазерных указок, прорезая погоду, простираясь к небесам, к краю Вселенной точными технологиями, так прекрасно действующими, я посмотрел на Карлу и сказал вслух: — Ты знаешь, что это правда. А потом я подумал о нас, детях, упавших в мультяшные дырки жизни… детях, у которых не было мечты, живых, но не живших — мы появились по другую сторону мультяшных дыр и обнаружили, что остались целы. Я беспокоюсь за маму… и думаю о Джеде, но оглянувшись вдруг на Бага, и Сьюзан, и Майкла, и всех остальных, я понимаю, что все то, чего мне так долго не хватало, теперь у меня есть в избытке. Привет, Джед!